Дождь

Осенняя ночь. Дождь. Блеск огней и витрин. Лужи. Слякоть. И тепло, которое витает вокруг, несмотря на ветер, пронизывающий насквозь, словно сотня мечей. Запах булочек и корицы, кофе, мокрых листьев, огромные проспекты и бульвары. Кому-то трудно найти в этом городе и каплю тепла, а кто-то видит его, сочащимся отовсюду. Но и один человек может сочетать в себе это. В какие-то моменты радость и счастье сопровождают каждую секунду, а когда-то — они просто становятся недоступны. Когда улыбка не желает появляться на лице не на миг — приходит тот, кто может с этим справиться. Таким человеком для Хэ Сюаня всегда был Ши Цинсюань. Он обладал такой весёлой улыбкой и задорным смехом, что смотря на него, боль и разочарование просто отступали. Он находил радость в каждой частичке этого мира, в каждом моменте. Его жизнь всегда казалась невероятно увлекательной, хоть он и рассказывал о каких-то наимельчайших событиях. Он всегда поддерживал своих близких друзей и товарищей. Но обнимал часами он только самых дорогих. Только одного. Только Хэ Сюаня. И когда он понимал, что такое доступно только ему — становилось так приятно… Цинсюань просто выталкивал все плохие моменты из жизни своего друга и занимал их воспоминаниями о себе. Тогда и для грусти там места не оставалось. Но порой и самому Цинсюаню становилось плохо. Да так, что хотелось только рыдать в подушку и не думать ни о чем. Не вспоминать о проблемах, о делах, о настоящем, таком скоротечном, о прошлом, достаточно грустном, да и о будущем, которое, казалось, должно быть, но какое — неизвестно. Не хотелось об этом думать. Хотелось, чтобы всё прошло. Хотелось смеяться, как прежде. Помогали ли ему? Да, конечно. Хотел ли он этого? Нет. Он не хотел слышать массу вопросов от своих знакомых и коллег, не хотел слышать от них слова поддержки или благодарности. Ему хотелось только рухнуть в объятия к тому, кому всегда помогал сам Ши. Он никогда не говорил об этом. Но каждый раз, приходя домой в таком состоянии, его утягивали за ручку в кровать, накрывали пледом и приносили огромную чашку самого сладкого на свете какао, такого же, как сам Цинсюань. Хэ Сюань лежал с ним в обнимку, шептал на ушко самые желанные слова, колеблющие воздух и душу, оставаясь приятным ощущением, пока Цинсюань не засыпал, тихо посапывая. Хэ Сюань хотел хотя бы иногда становиться для Ши Цинсюаня лучиком света, таким родным и единственным, но он даже не представлял, что им являлся и будет являться всегда.