Иноземец

— Государе, вас что-то печалит? — спросил Ху-Ху, подходя к царю и подсовывая голову ему под руку. Валес перенес с деревянного резного поручня гульбища крепкую ладонь и зарылся в пушистые и гладкие черные волосы, перебирая их и радуясь, что они не сплетены косой. На дворе стояло начало лета, но было от чего-то холодно, как в начале весны. Лед на реках едва треснул, а о посадке урожая и говорить было нечего. — Народ судачит, что это боги гневаются. Дескать Царь распутный у нас, вот и урожая нет. — А вы распутный? — спросил юноша с как всегда детской наивностью. — Нууу… — усмехнулся Валес и прижал Хуо к себе под бок. — Это как посмотреть. — А правда, что от вашего поведения боги гневаются? — уже более серьёзно задумался Хуо и поднял голову, прижавшись щекой к торсу Вала. — Учитель Броуилон говорит, что это из-за фазы звезд и ледников. — И правильно Борька говорит! Не даром он учёный Высший. А народ — он тёмный. — Тёмный? Но у них же волосы светлее моих, — не понял Хуо и мило склонил голову на бок. — Тёмный — значит не просвещённый, дурной, — пояснил со вздохом Рюри и продолжил смотреть на заснеженную даль с высокой башни, зарывшись рукой в мех опушки спущенного капюшона Хуо. — Я конечно могу провести ритуал и снег сойдёт, да поля засеет люд. Но через месяц холод может уничтожить урожай. — А почему не провести ритуал повторно? — озадачился Хуо и вытянул руки вперёд, складывая пальцы кругляшом и смотря за поле. Его сапфиры стали багряными, а ресницы запорхали. Он рассматривал приближающуюся за лесом на горизонте метель. — Ритуал сам по себе сложный. А повторно можно проводить лишь через 1,5 месяца. Помёрзнет все к грязной крови! — выругался Валес и ударил кулаком по периллу. — Мне учитель говорил, что можно построить теплицы. Но для этого нужно стекло. И не маленькое, мутное, как чернь на окна льёт. А чистое, большое и… — И? — заинтересованно поднял бровь Валес. — Забыл слово. Отсутствие красок. Что б свет проходил. — Ничего не понял. Но пусть Борька завтра же сделает такую теплицу. Посмотрим, сработает ли идея. Может и решим проблему не с помощью магии, а науки. — А что люд? — спросил Хуо, оглянулся по сторонам, встал на носочки и попробовал посмотреть в глаза Царю. Высший наклонил голову и легонько боднул юношу подбородком в лоб, подумав, что он при свете дня целоваться лезет. Но у Хуо и мысли такой не было. В отличие от Валеса он ясно и твёрдо понимал, где может непристойно прижаться, а где и попросить себя поцеловать. — А люд… Люд он дурной. Хазы подстрекают вновь. Свободы хотят. — Но тогда государство потеряет земли и ресурсы. И золотодобычу и угодья для пушного зверя. — сразу же все понял Хуо. — Верно. Так что фига им с маслом, а не свободоволее, — кивнул Вал и, все же чуть нагнувшись, поцеловал юношу в лоб. — Учитель говорит: будем бить — будут больше не довольны. Может дать им видимость свободы? — предложил Хуо, вспоминая уроки истории и политики. — Видимость? — заинтересовался Валес ходу мыслей Дальнего. — День в их честь, праздник какой. Что бы были довольны и не свербели на Царя. Или зерна им привезти, в качестве поддержки. — А про праздник ты хорошо придумал, — хмыкнул Вал. — Но это нужно переговорить с боярами. Они мастера у нас на выдумки. А тебе за хорошую идею сладости причитаются. — Мёд? — обрадовался Ху-Ху. — Лучше. Пряник с мёдом.

***

— Хэй! Слыхал! Царь наш опять по бабам пошёл! — Слыхивал-слыхивал! Лучше б принцеску какую заморскую взял бы. А то тьфу! — и дворовый мужик с чувством сплюнул. — Эко дурни! Опять Царю кости моете?! Я вас сейчас не пирожками поподчиваю, а кочергой по хребту угощу! — Ну Настасьюшка, не гневайся! — взмолился тот, что был не так сильно обделён умом. — Ну как тут не обсуждать! — подлил масла в огонь простофиля. — Царь то хазку в жёны берёт. Хазку! А ты знаешь кто такие хазы! Звери они, а не люди! Страшные, не по нашему лопочут, манер не знают, в странные наряды рядятся, ногти не стрегут, зубы звериные, и бабы у них узкоглазые, да словно всё лето в поле в неглиже проторчавшие! Тёмные до жути! Страхолюдины! Кочерга со свистом пронеслась над головой горемыки-повествователя. — Ты, остолыпь, дурья башка, сам то хазов хоть в глаза видывал? — спросила Настасья — взбитая повариха, изготовя кочергу на второй заход. — Нет. Но поговаривают!.. Кочерга ударила туда, где была секунду назад нога рассказчика. — А вот пойди, да полюбуйся на невесту. Во внутреннем дворе сидит. И не будь дурнем. Яблоневый сад зацвёл, как она прибыла. Да и теплее стало. — Да, Настасюшка правду кроет. Хороший знак это. Природа радуется. Значит брак хороший. Дверь в предбанник отворилась и заглянул Броуилон. — Обед мой готов? — Ой, ваше благородие! Сейчас эти дурни всё вам принесут! — закудахтала баба и заставила щуплых мужичков удариться лбом об пол в поклоне перед Высшим. — Не стоило вам утруждаться и сюда идти. Скоро все будет! — Хорошо, — кивнул вампир и закрыл дверь. Немного подумал и открыл вновь. — А брак этот ещё нужен, что бы хазы буянить перестали. И дочка хазского Хана так то красива впрочем на мой вкус. Вампир ушёл, а мужики переглянулись и на перегонки выбежали из терема, смотреть что ж за зверь такая эта «ХАЗКА» воочию. — Куда! А кто учёному мужу еду понесёт! Я тут для кого гуся зарубала! — но кочерга врезалась уже в закрытую дверь, а повариха так и осталась стоять возле двух тарелок с сырым аккуратно нарезанным мясом и с весьма прожаренным, запечённым с сыром и ароматно пахнущим настолько, что хотелось и самой отщипнуть. В дверь вновь постучали и не решительно открыли. Настасья хотела было пожалеть, что кочерга уже торчит меж досок полотна и её не швырнуть вновь в мужиков, как в проёме показалась маленькая изящная фигурка в чёрно-красных одеяниях. — А, это ты! — раздобрела тут же Настасья. — Что, Борька отправил? Да заходи, можешь и на кухню пройти, там для тебя баночку орешков на меду припасла. Ну что за стеснительная девица. Вечно даже не знаешь куда встать, да руки деть? Ну заходи, Хуша, не стой столбом! И Настасья буквально втянула вновь растерявшегося Хуо на кухню и вручила обещанную сладость. — А вот тебе поднос с едой! Как всегда тебе жаренное, а Борьке сырое. Эх, вроде кормлю-кормлю тебя, а не жопы, не груди. Худенькая совсем! Может тебе чего особого из сладкого на завтра сделать? — А успеете? Кухня же к пиру готовится должна, — озадачился Хуо. — Так готовимся. Готовимся! Но что я, дура что ли с такой красотулей сорится! Ты мне вот что скажи, а не уж то ли вкусы Царя поменялись? Я то думала ваша свадебка не за горами, а тут эта нарисовалась. — Не поменялись. Не люба. Говорит — бёдра большие, грудь слишком наливная. А фигура, что у осы. Чувство, что ужалит, хоть и щёки красные и как у белки, что жёлуди тащит в дупло. Настасья звонко рассмеялась и вытащила с дальней полки маленькую бутылочку с сиропом. — А чего, коль не мила, свадьбу играет? — Политика, — ответил Хуо и заинтересованно втянул носом запах идущий от бутылочки. — А тебе она как? — спросила повариха, отдавая своему невинному прямому источнику информации сладость. — Я только из далече видывал. Но вроде симпатичная. Характера пока не знаю, — пожал плечами Хуо. — У меня скоро урок. Идти надо. И Настасья открыла дверь, пропуская Хуо с подносом. — Заглядывай, коли что нужно будет! Эх, тяжко ж тебе парнем то притворятся наверно. Хуо озадаченно потопал через двор в мастерскую, где его уже ждал Броуи. — Чего в думах? О, опять эта женщина тебя сладким угощает, — улыбнулся Борька, забрав и поставив поднос на стол, садясь и принимаясь есть свою порцию гуся. — Она твердо внушила себе, что я девочка. Но я не пойму почему. Я же ношу не все подряд наряды, что мне дарит Джози. — Только те, что поскромнее? — Ну да. Но отчего-то многие в тереме меня считают девушкой. — Не бери в голову. Лучше ешь и начнём урок. Хуо дважды повторять не пришлось.

***

Не высокая полногрудая девушка с персиковой кожей и узкими карими глазами в излишне цветной одежде сидела на скамье среди буйно благоухающих цветов. На голове её был платок и поверх красивое украшение из бисера, свисавшее ниже висков длинными тонкими разноцветными висюльками, на руках мелодично позванивали бронзовые браслеты с тонкими изящными узорами. Хотя девушка и не была вампиром, но на её руках красовались длинные ухоженные ногти, поверх которых были железные персты треугольной формы. Васп ожидала свою служанку, которая приехала вместе с ней. Девушка ломала голову себе уже две недели, почему же муж так ни разу после свадьбы и не почтил её своим визитом. Она то смотрелась в зеркало, то обдумывала, что же могла сказать Царю не так, но так ничего путного в голову не приходило. Вдалеке послышалось шелестение юбок и из кустов чуть ли не выкатилась кругленькая, сильно загорелая служанка с кривыми зубами. — Так узнала или нет, пустоголовая ты курица, чем же я не мила этому мужлану? — скривила до этого миловидную мордашку Васп. — Узнала, много что узнала! — покланялась в ноги служанка и не хорошо улыбнулась. — Ну так говори! А не то ударю! — вспылила бывшая хазская принцесса. — У Царя по мимо вас еще две жены. Первая — сухая, стервозная, прямолинейная и злопамятная. Но если её не злить и козни не строить — ужиться с ней можно. А лучше доказать — что вы сами достойная женщина. Агафьей Никитичной зовётся. Вторая жена — заморская диковинка, лёгкая на характер, горазда на выдумки, безотказна Царю. Очень приятна в общение. Звать не то Фина, не то Джози. Европейка с лавандовых полей. — Так это он из её кровати не вылезает? — Частично, это так. Но… — А какое но? Я третья жена! Я самая молодая! А значит должна его интересовать! Так что же, не так?! — и хазка топнула ножкой. — Или проблема в том, что я не вампир? — Не думаю, что в этом загвоздка. Есть ещё одна девушка. Зовут то ли Хуо, то ли Ху-Ху. Вместо переводчика у Царя. Вроде умная, а вроде и доверчивая. Первой жене она вроде как безразлична. Агафья делает вид, что девушку не замечает, но тайком присматривает. Не то как конкурентку боится, не то оберегает. Агафью вообще трудно понять. Со своими заморочками она. Вторая жена видит похоже в Ху милое создание над которым можно не зло подшутить или потискать, а так же «отличное украшение для Царя в случае поездки в Европу». Но этого момента я до конца не поняла. Знаю лишь что Фина усердно сама учит Ху языку францев и премудростям для постели. Порой зовёт её к себе и отдает уже не нужные вещи. Чаще всего это украшения, шарфы, платки, реже — платья. Волосы Хуо длинны, словно чёрный шёлк, лицом — красива, кожа фарфоровая, прячется от солнца, а глаза синие при синие! Я с ней столкнулась нарочито в коридоре. Не выше вас! Руки тёплые, ухоженные. Ногти короткие. Не думаю, что она вампир. — А кто же тогда? — Ходили слухи, что незаконно рождённый ребёнок Царя. Дрампир значится. Но эти слухи не оправдали себя, когда все поняли, что она его наложница. — Наложница? И чем же она лучше меня? Может походка плавней, али грудь пышней? — Моя принцесса, у вас самые пышные формы из всех жён Царя, — нерешительно сообщила служанка, опасаясь что именно тут и собак зарыта. — Ну так я лучше! Али талия моя не точёней? — Тоньше не бывает! — Так тогда почему он идёт не ко мне? — Поговаривают, что должна была быть свадьба именно с этой Ху сперва. Но ваш папенька надавил на Царя, и вы стали невестой. — Ах вот оно что! Ну тогда я лично узнаю, чем эта Ху лучше меня! Нет! Не так! — и Васп вспрыгнула на ноги. — Я все равно буду лучше её! Да и кто она такая, что б тягаться со мной, самой принцессой Хазов! Да и в конце концов, я жена, а она никто! Этим же вечером Васп специально нашла Хуо и повелела идти с ней в баню в качестве помощницы. Васп была очень не довольна и зла, а потому хотела за закрытыми дверьми выпороть неугодную девку. Решив, что быстрой регенерацией Хуо обделена, коли не Высшая, Васп полагала, что Царь не потерпит в своих покоях грязь и кровь. Но план провалился. Хоу отказался, сообщив что уже мылся, сославшись на позднее время, ведь и впрямь, солнце клонилось к закату, а неизвестной девушке показывать свою пушистую форму ушей он не хотел. Да и Валес уже ждал его в своих покоях. Отказ удивил Хазку так, что она ничего и сказать не успела. А от возмущения и вовсе чуть не захлебнулась. Прежде ей никто не смел перечеть в отцовском дворце. Но и на следующий и последующий день Ху ей отказал. Тогда она решила действовать по другому. Наслушавшись, как Фина наряжает «эту девку», она решила завлечь Хуо уже днём. Улучив время между уроками Васп зазвала Ху к себе, сказав, что хочет подарить свое платье. То что у Ху есть уроки и учителя Васп узнала не сразу. А как узнала — жутко обзавидовалась. Ведь в хазском дворце такие уроки научные давали лишь её братьям. А тут какую-то девку учат, а её, принцессу, даже никуда не зовут! — А мне ваше платье подойдёт? — озадачился Хуо, но зашёл в комнату. На манекене действительно висел очень красивый наряд. Глаза Хуо загорелись и он присел, рассматривать расшитую бисером из жемчуга и янтаря юбку. Хазка усмехнулась, и закрыла дверь, уже ликуя, от того, как девка начнет передеваться, а она раздерёт ей кольцами-когтями словно в невзначай спину, якобы не удачно помогая облачаться. Но Хуо обречённо и расстроенно вздохнул. — Очень красиво. Как жаль, что я не могу принять ваш подарок. Он мне очень нравится, но люди засмеют. Не могу я его одеть. — Это ещё почему? Слишком для тебя хорошее платье? — напыжилась Васп. — Платье и впрямь хорошо. Но я же не девочка, что б такое носить. — и Хуо вздохнул еще раз. — А платье мне любо. — Что? — Хазка остолбенела. — Да ты меня разыгрываешь! Не поверила девушка и решительно подошла к Хуо. Ростом они были одного, но Ху казался на её фоне хрупким. Хазка уверенно схватилась за кафтан и потянула за полы, раскрывая и скидывая прочь, вертя в руках изящное тело, удивляясь, какое оно теплое. Коготь-кольцо царапнул по запястью, но маленькая ранка почти мгновенно зажила. Но вот и рубаха была стянута и Хазка остолбенела, выронив одежду из рук, не веря своим глазам. Перед ней стоял жилистый, подтянутый юноша. Сомнения испарились прочь. Кожа была словно форфор, бархатистой и пахла какими-то цветами. Иссиня-чёрные волосы выскользнули из ленты и легли словно плащь, прикрыв спину и часть торса с переди по пояс. Желание портить сие красоту в миг испарилось. Хазка смотрела как приворожённая. А Хуо и не прикрывался, словно даже и не знал, что наготы нужно стеснятся. Хотя при таком теле стеснятся ему явно было не чего. — У вас кровь, — сказал юноша и сделал шаг вперёд, беря Васп за руку и поднимая к её глазам палец, который она оцарапала островатой пуговицой из ракушки, что была на сорочке Хуо. — Не останавливается. Но и не пахнет, как человеческая. Васп не знала что сказать и куда деть глаза. Её щёки попунцовели, а Хуо без намека на стеснение облизал её палец, остановив кровь слюной и даже не порезавшись о перстень-коготь. Опыт поедания сладостей с рук Рюри дал о себе знать. — Так лучше. Но коли вы меня раздели, могу ли примерить наряд? Я его не заберу, обещаю. Но очень хочу посмотреться в нём. Хазка закивала, начиная понимать все свои оплошности. Теперь многое встало на свои места. Почему свадьба была с ней, почему Хуо учат как мальчика и прочие не урядицы сложились пазлом в её голове. Пока она думала, Хуо и впрямь облачился в платье, произнёс не понятные ей певучие слова, вытянув руку вперёд, и на стене заискрилась поверхность, начав отображать комнату. — Зеркало?! — прошептала Васп. — Так ты Высший? — Да, — кивнул Хуо, крутясь перед зеркалом, как его и учила Джози. — Но если ты мальчик, то почему…? — Почему люб Царю? Не знаю, — развел руками Хуо и аккуратно снял наряд, одеваясь в свои вещи. — А я почему не люба? — опустила руки хазка. — Почему Царь не зовёт и сам не приходит ночью? — Вы нужны были для власти. Хазов задобрить, даровать надежду народу. Бунт предотвратить. Политический брак, — и закончив облачаться, Хуо вышел из горницы.

***

— А Ху-Ху впорядке? — спросила Фина, дослушав историю проишествий минувших дней из уст Броуи. — В порядке, — кивнул Борька. — Он у нас мальчик послушный. В интриги не полезет. Да и Ага его в обиду не даст. Она конечно сворливая, но Хазке доходчиво объяснила, что с ней будет, коли Хуо пострадает. — Ну и славно, — улыбнулась лучезарно Фина и засмеялась. — Главное, что б сама хазка в него не влюбилась!