𝐄𝐩𝐢𝐩𝐡𝐚𝐧𝐲

Сон — единственный отрезок времени, когда мы свободны. Во сне мы позволяем нашим мыслям делать то, что им хочется.

Бернар Вербер

      Ночь. Обожаю эту часть дня: ведь это время, когда ты максимально честен с людьми. То время, когда честен с природой. Время, когда честен с самим собой.       Мы сидели с тобой на земле, у берега реки. Не помню ты ли позвала тогда, ибо я набралась смелости позвать, но сейчас это не играло роли. Ты со мной, и это уже прекрасно.       Вокруг нас находился густой лес, деревья, казалось, росли настолько близко друг к другу, что выстроились в забор, загораживая от внешнего мира в этом чудном месте. От воды исходила приятная прохлада, пускай мне и было, всё же, в одной футболке холодно. Говорила мне сестра оденься, но кого я слушала?       Стало приятно, когда во время нашего разговора ты заметила, как меня трусит, и отдала свою кофту, дабы я накинула на себя.       — Нет, тебе ведь холодно будет, — отрицала, но это бессмысленно, ведь ты всегда непоколебима.       — Сделай это.       И я накинула, а ты лишь довольно улыбнулась. А улыбка у тебя восхитительна, поняла это ещё при нашей самой первой встрече.       В школе, сидя в столовке, было трудно не заметить тебя. Такая скрытная, загадочная. Блондинистая макушка явно не совпадала с одеждой, которую ты любила: тёмная водолазка, того же цвета джинсы, с завышенной талией, а сбоку них, как и на твоей шее, виднелись серебристые цепи. Да что уж говорить, у тебя было пробито ухо дважды и нос, довольно смелый внешний вид в нашем учебном заведении. Но тогда я осознала одно: ты точно новенькая.       Моя подруга заметила, что я буквально провожаю тебя взглядом с самого пункта подачи еды до одного из дальних столиков, где позже достала свои наушники и надела их, скрываясь от внешнего мира.       «Интересно, что же ты слушаешь?» — промелькнуло тогда в мыслях, а подруге удалось вытащить меня из раздумий одной лишь фразой.       — Понабирают фриков, посмотри на неё, — сказала она, а я крайне не согласилась с ней. Эта девушка, пускай, и выделялась, но какая же красивая была… Чёрт, почему я об этом думаю?       — Гель, 21 век, люди самовыражаются как могут, — спокойно ответила я, но сидящей рядом показалась моя реакция не такой, которую ожидала.       — Лина, да она типичная лесбиянка же, чувствую их издалека.       — Вот и задумайся о том, почему ты во всех видишь именно их. Меня тоже небось при первой встрече трахнуть хотела? — пошутила я, но в ответ получила довольно сильный удар по плечу. — В следующий раз просто можно попросить, чтобы я так не шутила.       — Прости. Но не смей так обо мне вообще думать. Пошли лучше на матешу, пока эта мымра не начала орать, где это мы урок прогуливаем.       И мы действительно тогда ушли, оставив тебя в столовке одной. Мне не было тогда как-то стыдно, а тем более неловко, нет, мы же не были знакомы с тобой вовсе, это лишь начало сентября. А сейчас ты сидишь передо мной, такая живая, настоящая.       Пение птиц слышалось вдали, и тебе это нравилось. На удивление, за всю нашу встречу ты ни разу ещё не надела свои наушники, хотя по нашей школе ходишь только так. Для меня было странным лишь то, как ты сразу не нашла себе друзей, с такой-то отменной внешностью. Но стало радостью то, что ты с нашей параллели, а именно 11-«В» класса.       Хотя я сомневаюсь, что дело в тебе.       Помню, как я очень аккуратно спрашивала друга из «В» класса о тебе, общаясь тогда на тему новеньких. Да, в нашем «А» тоже не без них: один парниша не совсем славянской внешности, с темнющими волосами и атлетическим телосложением, который стал сразу объектом обожания многих одноклассниц, даже Гели. Ну а Витя мне и рассказал о тебе. О Саше.       По его рассказам ты не особо громко себя вела, но, когда кто-то позволял себе резкие высказывания в твой адрес, то могла очень грамотно и резко поставить оппонента на место. А значит — боевая. Это ещё один плюс, чтобы побороть страх и подойти познакомиться.       Витя так же добавил, что с тобой за партой сидела Настя, и у вас вроде даже неплохо завязывался диалог, но, насколько я в курсе, твоя соседка по парте та ещё сплетница, поэтому сомневаюсь, что разговаривает с тобой только для того, чтобы углубиться в твой довольно скрытый от посторонних, но такой красивый внутренний мир.       И ведь через неделю, когда нашим классам соединили физкультуру, а мы благополучно с Гелей опоздали на урок, я смогла заговорить с тобой, спрашивая о том, что пропустили.       — Олег Геннадиевич сказал о том, что этот урок посвящён нормативам, а после них игра в волейбол. Если есть огромное желание получить оценку, то идите прямо сейчас. И впредь постарайтесь не опаздывать, а то не особо приятно потом объяснять это всё.       — Хорошо, спасибо большое, — ответила я, пока Геля закатила глаза.       А ты всё так же продолжила сидеть на лавочке, совершенно без какого-либо желания участвовать в этом уроке. Мы с Гелей бегали на скорость, а после и вовсе прыгали на длину, пока мальчики в привычной манере со всей силы били своими руками по баскетбольным мечам, пытаясь хоть раз попасть в кольцо.       И вот нас, спустя тридцать минут урока, распределили по командам на волейбол. Их было целых пять, но именно нам не хватало одного человека, и именно тебя вызвал Олег Геннадиевич, за что до сих пор благодарна ему.       — Лисицкая, так и будешь сидеть на лавочке, или может, наконец, поучаствуешь в уроке?       — Это занятие мне кажется намного перспективней, чем сидеть потом ещё 3 урока потной.       — Это школа, а не дом, где можно так просто огрызаться. Давай откладывай свой телефон и иди к девочкам, нам в любом случае не хватает человека в команду.       Видела, ты хотела уже что-то ответить, но твой одноклассник Гложин решил поиграть в героя, поэтому встал с той же лавочки, где всего четверо ребят отдыхали, сказав:       — А можно я пойду к девочкам играть? Тем более я умею хорошо играть, мы точно победим.       И, я не сомневалась, ты найдёшь, что ответить.       — Олег Геннадиевич вроде вызвал меня, а не тебя, и вроде как не у меня тут спец группа. К кому идти?       Мы тогда действительно выиграли, и ты очень хорошо играла, постоянно зарабатывая нам очки, что я не смогла не отметить в раздевалке, когда нас осталось буквально четверо девочек.       — Спасибо, — всё, что ответила Лисицкая тогда, причём довольно безэмоциональным тоном.       Но Лине этого было достаточно, ведь потом, на выходе из раздевалки, ты улыбнулась.       И вот сейчас сидишь передо мной, на расстоянии метра, глядя в сторону того небольшого островка, ветви деревьев которого так тщательно старались спрятать наш единственный источник освещения: Луну. А нет, что-то ещё сияло сегодня, и это твои глаза. Твои прекрасные голубые глаза.       Мне так нравилось, что мы сейчас так сидим, без кого-либо, кто нам мог бы мешать. Ни этих одноклассников, твоих или моих, ни подруги, которая, почему-то, пропитана неприязнью к тебе, ни просто прохожих, что отвлекали бы. Совершенно одни среди здешней природы.       Ты геройски отдала мне свою кофту, но сама была теперь в чёрной футболке. Вновь цепи серебристого цвета виднелись на твоей шее и джинсах, какой-то красивый браслет и, почему-то, на правой руке была перчатка. Кожаная коричневая перчатка.       И я не удержалась спросить, зачем она тебе.       — Поранила руку, — спокойно ответила ты, покачав плечами. Но стала бы ты надевать её, коль ещё не так холодно, сентябрь только недавно начался ведь, а рану можно и пластырем заклеить? Донимать дальше глупыми вопросами не стала, ты не так охотно открывалась, но с тобой было настолько комфортно, что плевать на это.       Я решила рассказать тебе о школе побольше, и, видимо, попала точно в цель, потому что слушала ты ну очень внимательно. Поведала об учителях, что знаю, объяснила, на всякий случай, где курилка, мало ли у тебя есть такая зависимость, о кружках при школе. И как же я была рада, когда ты достала из своего рюкзака блокнот с обложкой, как ни странно, Death Note.       — Решила записывать то, что я говорю? — обозначила я, улыбаясь.       — Нет, но имена некоторых учителей, всё же, запомнить стоит.       — Я могла бы тебе их сразу написать в инстаграм, — рискнула я, и ты ведь купилась. Игра только начинается, или я уже проиграла?       — Моё имя знаешь? — спросила она, в надежде на то, что мне не удалось его запомнить.       — Лисицкая Саша, правильно?       — Так и вводи, первая буду я.       Ну и, конечно же, не упустила эту возможность, и сразу кинула запрос на подписку, аккаунт, к сожалению, закрыт. На аватарке была с другой укладкой, у тебя ведь короткие волосы, обычно как шторы, а тут прям наверх пряди, словно мокрые, солнечные очки с красными овальными линзами, а в них виднелся уверенный взгляд голубых глаз, и на лице такая красивая улыбка.       — Хорошая аватарка, не правда ли? — спросила она ехидным тоном.       — А вы очень скромны, мадам.       — А вы очень пялитесь, мадам, — в моём же стиле ответила. Чёрт, прям настолько видно со стороны, как я рассматриваю это фото?       Говорить ничего не стала, но приняла к сведению такую реакцию.       Она развернула свою голову в сторону реки, ведь оттуда прозвучал странный бульк, а я же так и смотрю на неё. Чёрт, нет, я прям рассматриваю её.       У Саши спортивное телосложение, это было видно даже несмотря на футболку. А как же она выглядит без неё? Сегодня она поменяла серьги, обычно там просто два кольца чёрных маленьких, а сегодня двойная, с крестом из серебра. Тёмные джинсы, ботинки по типу берц, различные прочие украшения из серебра. У этой девушки явно есть чувство стиля, и это мне тоже, чёрт возьми, нравилось.       Почему мне так комфортно с ней наедине?       Всё это время мы сидели молча. Она, видимо, просто о чём-то думала, глядя на водную гладь, а я же не находила себе места. Я ведь не помню того, как оказалась на этом берегу, тем более с ней, хотя мы не так общаемся в стенах школы, да и после подавно. Максимум видела её в музыкальном кабинете пару раз, когда ходила туда помочь нашему классному руководителю, в столовке часто пересекаемся, ну и на уроках физкультуры. И было ведь в ней что-то манящее. Да даже Геля поменяла к ней своё отношение, когда увидела, как Лисицкая офигенно играет в волейбол.       Откровенно говоря, мне хочется, узнать об этом человеке больше, меня аж выворачивает от того, что у неё нет того же желания, по крайней мере показывает она именно это. И удаётся, ведь Саша — отстранённая. От нас всех: ни с одноклассниками особо не контактирует, ни, тем более, с параллелью. Но как тогда я оказалась здесь?       — Знаешь, — разрушила наше молчание девушка напротив, — хотела бы спросить вообще, зачем я здесь? Уже часа 2 мы тут, но всё ещё ни разу ты так и не упомянула причину. Что тебе от меня нужно?       Действительно, зачем? У меня нет ответа на её вопрос, но другое дело в том, как это Я позвала? Неужели у меня в пьяном разуме хватило на то смелости?       — Узнать тебя получше, — честно ответила первое, что пришло на ум.       — Такой проблемой стала возможность написать в 21 веке? — сарказмом ответила она. И это нехило так задело.       — В ответ получив потом «Просмотрено»? Зачем в таком случае ты пришла сюда? — начинала злиться я, а она лишь шире улыбалась.       — С той же причиной, Лина.       Что что, но такой ответ меня не то, чтобы не удовлетворил, сколько очень сильно удивил. В каком это смысле с той же причиной? Что это значит?       — Трудно не заметить, как ты пялишься на меня в школе, — так же уверенно продолжила она. — В какой-то степени это было приятно, а сейчас же для меня это игра, которая я не знаю, насколько долго затянется. Что ты действительно хочешь узнать обо мне? Один вопрос даю, на который отвечу.       Пока она говорила, я не заметила, как расстояние между нами уменьшилось, и от этого температура моего тела начала постепенно подниматься. Чёрт, что не так со мной? Почему мне стало неловко от обычной констатации факта и от предложения задать любой вопрос? Твою мать, почему я реально позвала её?       И я не понимаю, она видит моё смущение или нет, потому что её улыбка стёрлась, и вернулось вновь спокойное лицо. А я думала.       Думала о том, чтобы спросить. Крутился один такой вопрос, само собой, но будет глупо спрашивать в лоб такое, поэтому…       — Чем занимаешься в свободное время?       — Была уверена, что ты покреативней, — с долей разочарования отреагировала она, но потом её взгляд переместился куда-то за мою голову. Видимо думает, что ответить. И придумала: — Зависит от настроения. В основном играю в игры или слушаю музыку, а когда накатывает вдохновение, пишу ноты, потом строю из них мелодию и играю на гитаре.       — Ты играешь на гитаре?       — Не задавай глупых вопросов, ты ведь услышала, что это так, — снова сарказмом ответила она. У неё привычка говорить колкие ответы?       — Ладно, поняла.       — Теперь моя очередь, — резко выпалила Саша, удивив Лину.       Девушка с блондинистой макушкой думала, пока мои щёки залились, надеюсь, не такой заметной краской. Она не станет ведь упускать возможность задать действительно интересующий её вопрос. Да и, тем более, «узнать тебя лучше» звучит для Саши далеко не как обычная посиделка, а вполне как свидание. А не это ли его главная задача сблизить двоих, позволяя рассказать каждой о себе?       — Почему ты действительно постоянно смотришь на меня? — с хитрой улыбкой поинтересовалась она, ставя девушку напротив в неловкое положение.       — Я не знаю… — довольно быстро ответила, но, когда увидела вопросительный взгляд, осознала, что такой ответ не подходит.       А ведь действительно не знала. Глаза сами, как магнитом, фокусируются на этой девушке всегда, где бы та не была. В коридоре, общаясь с Гелей, когда замечала Сашу, всегда смотрела на неё, а не собеседницу, причём неотрывно, в столовке, да даже в том же спортзале иногда вместо того, чтобы грамотно подать мяч, могла засмотреться на Лисицкую. И это у Лины впервые, по крайней мере в таком масштабе. Так ещё и к девушке.       — У тебя довольно необычная внешность и стиль одежды, — с опаской ответила она. Правда, но не вся.       — А может дело в другом, и ты просто не признаёшь этого?       — На что ты намекаешь? — вопросом на вопрос, грамотная стратегия ухода от ответа, а также хорошая схема для того, чтобы заметить ещё больше сократившееся расстояние.       — Даже сейчас, — с ехидной улыбкой говорила Саша, — ты неосознанно приближаешься ко мне.       — Почему же ты тогда не отодвигаешься от меня?       — Потому, что мне нравится эта игра.       — Какая? — поинтересовалась, искренне желая услышать ответ.       — Как ты отрицаешь то, что я тебе нравлюсь.       Самое чёткое попадание за этот вечер. Вот и ответ на всё. На то, что взгляд постоянно ищет эту фигуру, на то, что хочется заговорить с ней, на то, что интересно узнать о её личности. Она нравится Лине.       — Как личность, да.       — Но ты ведь не знаешь моей личности.       — Тогда почему ты всё ещё здесь, если знаешь о том, что нравишься мне? — смирившись с истинной, которую открыла Лисицкая, спросила девушка, стараясь не смотреть в глаза.       — Потому, что я не стала бы идти сюда в 11 ночи зная, что это не так.       Просто смотрела на неё, не зная, что ответить. Кажется, наш разговор зашёл в тупик. Или, ладно, я не могу заговорить, так как до сих пор не понимаю, как воспринимать её слова.       Но кажется я стала осознавать, что это сон, тогда, когда правая ладонь Саши находилась на моём лице, заставляя гореть тот участок тела и не на шутку испугаться меня. А потом и вовсе возникли мурашки, когда она заметила странную реакцию моего тела на поглаживания по щеке большим пальцем.       — Знаешь, в игру обычно играют двое, — последнее, что сказала, после чего она уверенно наклонилась вперёд, позволяя нашим губам встретиться.       В эту секунду у меня произошёл взрыв от переизбытка эмоций. А когда, спустя доли секунд, осознала, что она меня, мать его, целует, то сил и желания отстраняться не было, нарастало лишь тянущее ощущение внизу живота. И я решила, что если не отвечу, то проиграю полностью.       Наши губы мяли друг друга, а её ладонь, что находилась на щеке, зарылась в мои волосы, за затылок, легко поглаживая, а я же осмелела, и положила свою левую руку на талию Саши. Не знала нравилось ли ей это, до того момента, пока она не решила повалить меня на спину, по-хозяйски устраиваясь сверху. Видимо в этой игре Саша явно доминирует.       Меня не волновало то, что сейчас мы находимся ночью, среди леса, одни и то, что меня целует просто не описать словами какой человек, так ещё и девушка. Один только её язык, что умело проник в мой рот, доставляя удовольствие, сводил с ума. Чёрт возьми, в какой момент жизни я ещё осознаю, что мне нравятся не только парни, как не в этот?       Она взяла мою левую руку, что находилась до этого на её талии, и закинула вверх, за голову, придерживая своей, и сплела наши пальцы воедино, при этом всё так же жадно целуя.       Каждое прикосновение, каждый томный вздох, каждый поцелуй — всё это было более чем реальным. Она была собой. Здесь, со мной, сейчас. И кто его знает, что ждёт нас завтра в школе, когда я сейчас буквально мечтаю о том, чтобы она сделала хоть что-то большее, чем просто поцелуи. Стяни с меня эти чёртовы вещи. Выкинь прочь нижнее бельё. Я хочу чувствовать тебя. Всем телом. Будь со мной настоящей, а не сукой.       — Умоляй меня.

***

      Проснулась я от громко орущего будильника, чей звон отдавался в ушах далеко не самым приятным звуком. Он полностью убивал восхитительный мир Морфея, где ранее познала действительно странные и одновременно тёплые эмоции. Их трудно назвать каким-то счастьем, нет, но хотелось прожить этот сон вновь, это факт.       Еле раскрыв свои слипшиеся глаза, увидела привычный вид из окна, что лицезрела каждый день: всё те же кроны деревьев, не позволявшие глянуть во двор, палящее солнце, лучи которого пробивались прямо в комнату и то, что я привыкла называть «творческим беспорядком», на деле же разбросанная одежда и куча чашек, то на подоконнике, то столе. Тело вновь ломило от усталости, словно его выжали, как губку, что забыла потом принять форму.       Вставать действительно не хотелось, но знала, что нужно. Хотя перспектива прогулять занятия, дабы не стыкаться лицом к лицу с той, которую видела сегодня в сне не самого детского характера, звучала всё заманчивей. Щёки залились жаром от осознания того, что там происходило. Но помогало отвлечься воспоминание о грядущей самостоятельной работе по химии, на том спасибо.       Пока готовилась к дню поняла, что пора забить мысли чем-то более важным, чем разгулявшейся фантазией, поэтому решила: никто не должен узнать о сне, а тем более сама Саша. Кто она вообще такая, как не просто новенькая среди параллели? Ну подумаешь привлекательна, этого у неё хоть отбавляй, да, тело как-то странно реагирует на этот властный и низкий голос, ну и что? У Лины вообще-то есть Миша, пускай он ей и не интересен.       — Почему тогда на чувства Миши тебе плевать, а я обитаю же во снах твоих, Донован?       День проходил относительно спокойно: Геле удалось раздобыть ответы на самостоятельную, остальные уроки также, ибо учителя даже не вызывали девушку к доске, несмотря на довольно громкое поведение подруг, в столовке давали очень вкусное пюре, которое действительно впервые не прилипало к тарелке и было мягким, вместе с котлетой. Но что-то, всё же, не так, и это не покидало мыслей Лины.       Саша.       Её сегодня не было, Витя с 11-«В» сам об этом сказал, когда делился происшедшим в течении учебного дня. По его словам, новенькая сильна в точных науках, и учитель это заметила, всё чаще вызывая к доске именно Лисицкую, а вот сегодня присутствие той, по неизвестным причинам, на занятиях не наблюдалось, и их Татьяна Викторовна негодовала, когда классу не удалось решить довольно простую задачу по геометрии: с призмой.       «Видимо это совпадение, что после такого сна Земля решила сжалиться надо мной, дабы я не сошла с ума», — подбадривала себя Лина, надевая свою панаму с глазками жабки.       — Блин, Донован, ты как ребёнок, а тебе 17, — сказала Геля, глянув на головной убор подруги.       — Сама в носках с рисунком конопли ходишь, очень по-взрослому, я считаю.       Долго задерживаться в школе не стали: направились к своему двору, что находился неподалёку от учебного заведения. Жили, благо, рядом с подругой, и не приходится скучать, пока дойдёшь утром к зданию, зато доводится ждать, порой, по двадцать минут, пока Геля накрасит очередной раз стрелки и тени, после чего ей обязательно прилетит от завуча, а блондинистая макушка в наушниках, само собой, лишь посмеётся с нас, пока я стараюсь не направлять свой взгляд на неё, но в итоге проиграю.       — Завтра встретимся, или в гости зайдёшь? — спросила Лина, не надеясь на визит подруги.       — Дела сегодня, не могу. Утром зайдёшь за мной?       — Без проблем, — спокойно ответила девушка, обняв на прощание, после чего направилась к своему подъезду.       В нём никогда ничего не менялось: лампочка на первом этаже вновь перегорела, периодически мигая как в дешёвых фильмах ужасов, штукатурка на стенах обшарпана, дверь лифта разрисована странными граффити дракона и непонятным набором букв, а ступени в пыли. Впрочем, классика. Унылый подъезд, такой же, как и жизнь девушки.       Уже будучи дома, Лина покормила кота Германа, не удивляясь отсутствию сестры, а позже принялась за блокнот: необходимо записать этот сон.       Что там только не было, в соннике её: зомби апокалипсисы, перевоплощения в непонятных существ, тусовки, учёба, необычные миры и тому подобное, но такой, как снился вчера, не был схож ни на один ранее. Да, именно такого ещё не было только по той причине, что он один из самых адекватных, романтических и реалистичных.       Во время описания деталей рука часто подрагивала, вспоминая о концовке того самого сна. Для неё было малость диким то, что там она целовалась с девушкой. Даже не парень, но, почему-то, этого хотелось не меньше. И снова странное чувство в районе груди. Да почему же она так реагирует на человека с просто необычной внешностью?       «Как жаль, что это был всего лишь сон. Я бы с удовольствием пережила его в реальности, да и не обязательно повторять именно этот сюжет, мне главное твоё присутствие рядом, Саш», — спроецировал разум, и последовала вполне логичная реакция — агрессия.       Выкинула от резко накатившей злобы блокнот на пол, испугав тем самым кота, что сидел на прикроватной тумбочке как статуя, и прикрыла свои глаза ладонями. Что же ты забыла, Лисицкая, в моей голове? Почему мне так хочется сдружится именно с тобой, а не кем-либо другим?       — Встретимся во сне, Донован.       Сестра вернулась домой, Герман тут как тут у входной двери встречает хозяйку с пакетом продуктов в руках. А я…       А я лежу у неё на коленках, глядя прямо в голубые очи, которые мало будет сравнить с морской гладью, ведь это целый океан. Жаль мне не выдали спасательного круга, дабы не утонуть в них.       Не помню, как мы вновь оказались вместе, но сейчас вокруг нас не лес, а непонятная, но уютная комната, с синими стенами, тёмным ламинатом и мягким-мягким ковром, на котором ты и сидишь. Рядом с нами, слева, находилась электрогитара, а под ней лежал доберман, спящий с довольно милым выражением мордашки. А ты гладишь мои волосы, словно я кошка, пока рукой провожу по твоему накачанному прессу, считая кубики. Ты такая спортивная…       И это снова сон. Не будет ведь такого в реальном мире, где ты даже толком не знаешь о моём существовании, косвенно знакомы, к тому же с совершенно разными идеями и мировоззрениями. Не видать всего того, что проецирует больной разум. Не признаю я того, что вижу, и не признаюсь тебе в том, что заполонила мысли вы мои, Лисицкая.       Я может и приму условия той игры рано или поздно, ведь ты сама же мне сказала и показала в прошлой ночи их, но готова ли к тому, что иногда нужно проигрывать, дабы оказаться в плюсе?