Ты обманул.

Я все еще пытаюсь развидеть среди всех солдат твою светлую макушку, такой самоуверенный взгляд. Я все еще жалею, что не спас тогда тебя. Ты начал ходить ко мне по снам, будто бы специально, на зло. Будто хочешь добить меня, мой разум, мою совесть сильнее, чем это мог бы сделать я сам. Перестань. Но спустя время, я начал понимать, что это единственная связующая нас нить. Единственное, что могло напомнить о твоих немного резких чертах, которые я, кажется, начал забывать. Кто бы мог подумать, что я способен забыть хоть что-то о тебе. Но тут внезапно я обнаружил, что твой образ становится все более расплывчатым в памяти, а я не могу сопротивляться времени и своему рассудку. Не могу приказывать ему не забывать тебя. И каждый раз, сходя с ума медленно, но верно, я прикусываю нижнюю губу, как это делал ты во время наших тайных поцелуев. Только ты делал это игриво и страстно, заставляя меня смущаться. А я это делаю грубо и резко, губы больно саднят от многочисленных укусов. Но твой образ… Нет… Это последнее, что у меня осталось. ******** Вечер перед важным выходом за стену обретал среди юных бойцов новую окраску. Каждый находился в пучине печали, каждый боялся, что этот багровый закат останется последним в памяти. Леви предусмотрительно зажёг свечу в небольшой спальне, где была только деревянная кровать, пару прикроватных столиков по обе стороны, а в углу от окна шкаф. Идеальный порядок и ничего лишнего. Перфекционизм Аккермана до сих пор заставлял улыбаться Эрвина, что лежал на его кровати, укрывшись одеялом. — Иди ко мне, — ласковым голосом позвал Смит капитана, но тот как-то увлеченно засмотрелся то ли на закат, то ли на компашку Эрена, что упорно подготавливалась к бою. Видя, что Аккерман никак не реагирует, Эрвин сам поднялся с кровати и подошел почти вплотную к нему, нежно обнимая со спины одной рукой, пытаясь притянуть будто бы еще ближе. — Ну и что тут такого важного, что важнее меня? — спросил над самым ухом мужчина, от чего Леви даже дрогнул. — Прости… Я лишь хочу запомнить все детали этого дня, — ответил капитан, разворачиваясь лицом к Эрвину. — Не замечал давненько такой сентиментальности. Так волнуешься из-за завтрашнего выхода за стену? — взгляд голубых глаз пронизывал Леви, заставляя даже на момент смутиться. — Да. Я боюсь за этих детей, боюсь за все человечество. Но в первую очередь — за тебя. В случае чего я не смогу справиться. Не смогу существовать дальше без твоих объятий, — Аккерман отвёл взгляд, ему было больно и мыслить о чем-то подобном. — Ты не потеряешь меня, — Ирвин нежно улыбнулся и поцеловал Леви в щеку, после чего перешёл на его губы, пытаясь вложить свою уверенность через поцелуй, пытаясь показать, что никогда не исчезнет, не уйдет… не умрет. ******* Я начал забывать твой голос. Я начал терять твой образ. Твои обещания, твоя слепая уверенность в том, что мы никогда не умрём, что сможем пройти муки нашего мира вместе. Ты обманул.