В разношерстной компании, или Непостижимый корпоратив оккультно-эфирных

Азирафель

Азирафель никогда не преуспевал в искусстве сна, и делу не помогало то, что Сандальфон бодрствовал еще час, наблюдая в соцсетях прямой репортаж Уриил с киновечеринки Архангелов и завистливо бормоча. Устав и от Сандальфона, и от бессонницы, Азирафель предпринял смелую попытку повернуться на другой бок в приступе ярости, но получилось скорее раздраженное плюханье. Хорошо, что кровать была достаточно широкой, чтобы Азирафель не опасался наткнуться на тушку Сандальфона, ворочаясь во сне. Также он благодарил судьбу за звуконепроницаемые стены: до него не доносился звук телевизора из демонского номера, за исключением неразборчивого бурчания. Было темно, и тихо, и даже удобно — но Азирафель совершенно не мог заснуть. Он не мог припомнить, когда в последний раз погружался в реальный сон (самое близкое, что он мог вспомнить, это густой алкогольный туман в не столь отдаленный канун Нового года — потрескивал огонь, а Кроули всё настаивал, что время, если подвергуть его рассмотрению по-настоящему просвещенного ума, имеет шестиугольную форму). Азирафель знал, что расхожая мудрость советует в качестве снотворного средства считать мелкий рогатый скот, но этот способ ему не нравился: он уже как-то посчитал до бесконечности и обратно во время одного из скучнейших периодов своей долгой жизни. Когда минуло три пополуночи, Азирафель бросил попытки уснуть. В свете бледной ауры освещенного луной окна и помаргивающего детектора дыма он выбрался в гостиную, искусно обходя эфирно-оккультные знаки на полу. Потом отпер дверь и проскользнул в строгий вестибюль. Всё вокруг спало, только из глубины коридора тихо доносилось незаконное уханье сабвуфера. Чувствуя голод, какого не помнил за всю предыдущую жизнь, Азирафель прошлепал к ближайшему торговому автомату с благоговением паломника, который после долгого пути приближается к святым мощам. Возле сияющей машины в нерешительности стоял Итуриэль, сжимая в ладони три четвертака. Похоже, его поставила в тупик инструкция «Внесите оплату, затем выберите товар». — Не можешь уснуть, дорогой? — спросил Азирафель. Итуриэль вздрогнул, но сразу расслабился. — У меня хорошо получалось, а потом я проснулся и не мог снова заснуть, потому что Зефон храпел. Тогда я решил пойти выпить газировки. — Итуриэль снова провел изящным пальчиком по строкам инструкции. — А ты пытался считать овец? Полагаю, это было в памятке, — напомнил Азирафель, обреченно глядя на ассортимент автомата. Он твердо верил, что из пластиковой тюрьмы с надписью «Легкий перекус» никогда не выходило ничего хорошего. — Пытался! — воскликнул Итуриэль, и на его щеках появились ямочки. — В памятке пишут, что если никак не можешь заснуть, надо считать до бесконечности. Но знаешь что? — он взглянул на Азирафеля широко распахнутыми глазами. — Бесконечность — это гораздо больше тридцати! Лицо Азирафеля приняло натянутое терпеливое выражение, которое он уже однажды надевал, когда кто-то рассказал ему, что видел образ Сына Божьего на утреннем тосте. — Да, это так, бесконечность намного больше тридцати. Итуриэль покачал головой. — Все никак не могу решить, зеленую мне взять газировку или фиолетовую.. — Фиолетовая закончилась, поэтому на ней большой красный крест. Азирафель взял дело и четвертаки в свои руки и добыл Итуриэлю лаймовую газировку. Тот благодарно его обнял и удалился, громко причмокивая. Пытаясь выбрать между кукурузными чипсами и засахаренными орешками, Азирафель услышал справа от себя чистый ангельский глас: — Азирафель, ты ли это? Кого еще можно встретить здесь в тартановом халате. На Михаиле были спортивный костюм и очки. Она выглядела более расслабленной, чем Азирафель ее когда-нибудь видел, но ее манера держать телефон с фонариком намекала, что Архангел все еще способна задать трепку любым оккультным силам, шныряющим возле автомата со льдом. — О, здравствуй, Михаил, не ожидал наткнуться на тебя на этом этаже. Я просто собирался… — Азирафель указал на автомат жестом, каким королевская особа указывает на чернь, — слегка перекусить. Михаил зевнула. — Старина Санди спит? С демонами проблем не было? — Сандальфон заснул, — подтвердил Азирафель, безуспешно пытаясь разуслышать «Санди». — Демоны, полагаю, смотрят телевизор. В наступившем коротком молчании Михаил прищурилась вглубь вестибюля — а затем улыбнулась Азирафелю: — Рада слышать, что это место не стало более адским, чем следует. Спокойной ночи, Азирафель. Когда она развернулась и пошла к лифту, Азирафель с удивлением заметил на задней части ее спортивных штанов надпись «АНГЕЛ». Не успев нажать нужные кнопки, чтобы заполучить кукурузные чипсы, он услышал позади свистящий шепот. — Право же, ну почему никто не спит в такую безбожную рань? — вопросил он, поворачиваясь и нечаянно хлопая Кроули поясом халата. — Уже четверть часа жду, пытаюсь купить хрустиков, — сказал Кроули и широко улыбнулся. — Думал о тебе, Азирафель. — В три часа ночи, дорогой? — Азирафель склонил голову набок. — Поведай же мне, о чем конкретно ты думал. — Ой, вот только не начинай! — Кроули будто пытался обороняться. — Слушай, ты ведь сам тут рыскаешь в час демонов. — Это никакой не час демонов, никто в это не верит с шестнадцатого века, — фыркнул Азирафель, не желая возвращаться к старому спору, но в равной степени не в силах оставить тему в покое. — Но так и есть, ваши забрали себе все остальные часы. Если я правильно помню, поднимали монахов спозаранку, чтобы только не дать адским созданиям прогуливаться по утрам. — Во всяком случае я не совершаю ничего предосудительного, в то время как ты таишься во тьме, заставая врасплох ничего не подозревающих ангелов. — Ну почему ты всегда так? — Кроули взмахнул облаченными в пижаму руками. — Почему ты реагируешь на мои обычные слова так, будто я спрашиваю, можно ли зубами сорвать с тебя галстук-бабочку! Рука Азирафеля метнулась к шее вместе с пакетиком чипсов, который он сжимал. — На мне даже нет бабочки! — воскликнул он оскорбленно. Кроули пристально посмотрел на него. — Поверь мне, ангел, в каком-то смысле ты всегда носишь бабочку. — Ну, теперь это уже чепуха какая-то, — безапелляционно заявил Азирафель, открывая чипсы. — Угощайся, если хочешь. Размолвка иссякла, и они неторопливо возвращались к апартаментам, похрустывая кукурузными чипсами. Кроули вытер пальцы о край пижамы, тогда как Азирафель, не желая осквернять свой халат частично гидрогенизированным растительным маслом и желтым пищевым красителем, облизнул кончики пальцев, претендуя на изящество. А если при виде этого элегантного очищения пальцев у его демонического компаньона расширились зрачки и задрожали губы — что ж, Азирафель был слишком эфирным созданием, чтобы предвидеть подобные превратные реакции. Они добрались к двери, ведущей в номера. — Иди первым, я подзадержусь, — сказал Кроули. — Нет-нет, после тебя. Я подожду минуточку. — Я первый предложил, иди, ангел. — Право же, Кроули, мне совсем не сложно. — Слушай, проще ведь объяснить, если демон следует за ангелом, правда? — Кроули слегка наморщил нос. — Ну почему же? Я мог бы осуществлять ангельскую разведывательную деятельность. — Ангел, давай уже, пока никто не проснулся. — Ой, да, ты прав. Он проскользнул в дверь, снова обогнул символы на полу, слушая отдаленные шаги Кроули, прошептал в темноту короткое прощание и вернулся в номер, где Сандальфон тихо похрапывал почти в такт с приглушенным звуком телевизора у демонов. Заснул Азирафель в половине пятого. Ему снились змеи.

***

Разбудил его рассвет, а еще Гавриил, стоящий посреди номера. — У меня отличные новости! — провозгласил Архангел. Ангел может оставить должность вестника, но вестнические замашки не покинут его уже никогда. На краткий ошеломительный миг Азирафелю показалось, что Гавриил сейчас сообщит ему о его, Азирафеля, беременности. — Обычно у них нельзя зарезервировать завтрак, но я заполучил большой стол внизу на 6:15, — гулко зарокотал Гавриил со стороны изножья кровати. Азирафель повернулся к часам на тумбочке, и те сияющими оранжевыми цифрами сообщили ему, что сейчас 6:00. — А другие Архангелы давно встали? — спросил с укоризной Сандальфон, протирая глаза. — О, мы с Михаил заглянули в фитнес-центр полтора часа назад. У них там превосходные степперы-лестницы. Пойдем на завтрак! — Не подскажешь — Ад уж на ногах? — спросил Азирафель. — В этом коридоре я их не видел, — пожал плечами Гавриил. — Может, Зло никогда не спит, но демоны проваляются до полудня — те еще лентяи. Азирафель ужасно завидовал демонам, пока одевался и чистил зубы, продолжал завидовать, спускаясь на лифте на семь этажей вниз, и, возможно, кипел бы от зависти весь завтрак. Но, как выяснилось, когда ангелы прибыли на первый этаж в атриум, Ад был уж на ногах и огромные толпы демонов тянулись за кексами, угощались апельсиновым соком и неуклюже разливали тесто во вращающиеся вафельницы. Схватив пластиковую тарелку, Азирафель пробрался к выпечке, стараясь не рассмеяться при виде Уриил и Михаил, которые пытались урвать свою долю хлопьев, пристроившись за кучкой переругивающихся демонов. В зале для завтрака было шумно: с хлопаньем выпрыгивали тосты, гудела соковыжималка, шипело тесто для вафель. У двери что-то сонно зашуршало, и краем глаза Азирафель заметил Кроули. Тот выглядел не столько живым, сколько поднятым из мертвых при помощи огромной чашки кофе. Когда все ангелы собрались за длинным зарезервированным столом, Гавриил сложил руки в молитве: — Благодатный супервайзер, позволь вознести хвалу за вафли насущные. Благослови свой хор ангелов, чтобы могли мы продвигать дело праведности. — Он помолчал. — Также дай мне знать, если требуются изменения в расписании на десять утра. Пытаясь разрезать самодельную вафлю, Азирафель с грустью размышлял, что она удалась бы гораздо лучше, будь она кем-угодно-еще-дельной. — Кому-нибудь снились интересные сны? — спросила Уриил, реанимируя разговор, будто оживляя ударом тока этически сомнительного монстра. Пересказ снов — унылая тема для разговора, но для ангелов, которые спят всего раз в триста лет, она гораздо терпимее. — О, да — мне приснилось, будто я вострубил в трубу, — сказал Гавриил, помешивая хлопья. — Правда, сон вскоре после этого закончился. — А мне было видение Господне, — провозгласил Итуриэль, пытаясь намазать тост с нижней стороны. Азирафелю показалось, что Михаил поморщилась, но с ней никогда нельзя было утверждать точно. — Ну, продолжай, — ободрил Гавриил. — Что же Она тебе показала? Итуриэль оглядел стол, сверкая под всеобщим вниманием, как бриллиант на новом помолвочном кольце. — Снилось мне, будто я пробудился посреди ночи, в час демонов, — начал Итуриэль. Сандальфон тихонько ахнул. — Шум стоял у меня в ушах, и пусто было во чреве, и покинул я номер. В конце коридора узрел я Свет. Всевышняя послала мне другого ангела, и дал он мне небесный нектар, и я возродился. — Вау, это великолепно! — воскликнул Гавриил. — Видите, о чем я говорю: чудеса Господни никогда не покидают нас, даже когда мы обитаем в этих смертных телах. — Погоди-ка. — Азирафель опустил на стол чашку сносного «английского завтрака». — Итуриэль, ты просто рассказываешь, как проснулся посреди ночи и я помог тебе купить содовую. Невыносимо прекрасное лицо Итуриэля выразило жалость. — Это было видение Господне, — надменно повторил он. — Азирафель, а тебе что-нибудь интересное снилось? — спросила Уриил, листая телефон. Азирафель спал всего полтора часа, и его язык начал рассказывать о сне без предварительной консультации с мозгом. — Кстати говоря, да. Мне виделось, будто я борюсь с нечестивым змием, который жаждал сорвать с меня зубами галстук-бабочку. Уриил оторвалась от твиттера. — Ничего себе. Звучит жутковато. — Мм? Нет, на самом деле это было чрезвычайно приятно… — Здесь мозг Азирафеля наконец-то поспел за его словами. — …побеждать Зло! Об этом ведь все наши небесные устремления — чтобы кончить… чтобы покончить со Злом, — договорил он неловко. Он очень старательно не смотрел в сторону стола Кроули, где разгорался какой-то оживленный спор. — Да, звучит превосходно, — согласился Гавриил, похоже, не заметивший смущения Азирафеля. — Дальше встречаемся в вестибюле в семь для официального открытия нашего корпоратива. Наденьте что-нибудь удобное. В семь ангелы были усажены в комнате, залитой теплым мягким светом и заполненной спортивными матами. На полу сидела гибкая девушка в брюках для йоги с принтом из галактик. — Добро пожаловать на рассветную йогу. Меня зовут Анафема Девайс, и моя задача — помочь вам сосредоточиться на своей космической энергетике и раскрыть ваш истинный потенциал. А также напомнить вам, что перед началом занятия обувь следует снять и оставить у стены. Послышался шелест: ангелы добросовестно развязывали шнурки и расстегивали пряжки. Азирафель, который всегда огорчался, если приходилось сидеть на чем-то недостаточно мягком, и считал, что находиться в обществе без обуви — немного неприлично, с подспудным страхом плюхнулся на коврик в заднем ряду. Когда остальные ангелы заняли свои места, он удрученно обнаружил, что у Гавриила такие же штаны с надписью «АНГЕЛ», как у Михаил. Анафема подождала, пока ученики разуются и сядут, и продолжила: — Замечательно. Мы начнем с простой медитации. Сейчас прошу вас всех закрыть глаза, дышать животом и представить себе, как вы сжимаетесь в маленькую искорку света. «Знаем, проходили. Скучнее занятия не придумаешь», — подумал Азирафель. Он тут же устыдился и постарался напомнить себе, что испытания, посылаемые Всевышней своим слугам, разнообразны и среди них рано или поздно должно было оказаться занятие йогой. Анафема положила одну ладонь на другую и продолжила размеренно вещать: — Представьте себе, что эта искорка — единственное, что существует в мире. Вы плывете в чем-то — не в пространстве и не во времени, потому что пространство и время для вас — лишь отвлеченные понятия. «Ну хорошо, представлю, так и быть», — мысленно буркнул Азирафель. Он закрыл глаза и немедленно почувствовал, что его клонит в сон, затягивает под мягкое одеяло забытья. Засыпая, Азирафель пытался представлять себе то, о чем говорит Анафема, и подпитывал воображение, черпая из своего обширного опыта существования вне пространства и времени.

До Начала

Говорят, на пятый день Господь произвела на свет тварей морских и птиц небесных, а на шестой таким же образом заселила разнообразными существами и сушу. Это описывает этап производства, но не учитывает фазу разработки и дизайна. До того, как мир был должным образом создан, еще когда все было погружено в метафизическую дымку и сопровождалось музыкой арф, — настолько давно, что арфы еще не считались банальностью, — большой отдел ангелов набрасывал эскизы существ, которые должны были населить запланированную Землю. Времечко было веселое. Ангелы, проявившие довольно скромную заинтересованность в кварках, тяжелых элементах и концепции пространства-времени, радостно заволновались от перспективы создавать всякую занятную живность, чтобы поместить в свежесозданный мир. Естественно, все творения подвергались контролю качества, и Архангелы должны были утверждать каждый вид после краткой презентации от автора соответствующей разработки. — Следующий, — вызвал Гавриил из пространства, недавно окрещенного переговорным залом. Азирафель выпорхнул вперед. Он только недавно получил физическое тело в рамках тридцатидневного пробного периода, чтобы лучше понимать нужды телесных существ, и все еще не освоился с полетом на настоящих крыльях. Его перья трепетали от возбуждения и новой эмоции, которую он позднее классифицировал как «мандраж». — Наземное, морское или летающее? — спросил Гавриил. — Морское. Хотя дышит воздухом. Небольшая вариация стандартного дизайна рыбы, — Азирафель возбужденно пошевелил новообретенными пальцами. — Хвала Всевышней! — обрадовался Гавриил. — Я боялся, ты принесешь очередного жука. Не знаю, что нашло на парней из команды насекомых, но они штампуют жуков без остановки. — О нет, совсем не как жук… Не то чтобы я был против жуков — милые блестящие малютки... — укорил себя Азирафель. — Но я не об этом. Я это о чем… о дельфинах, вот о чем. — Так, посмотрим технические характеристики. Азирафель передал Гавриилу свиток. Формально, письменность еще не была изобретена, так же как и бумага, — но, пока не запустили линейное время, для таких вещей было достаточно лазеек. Гавриил просматривал свиток, кивая время от времени. — Высокий интеллект — хорошо, надо уравновесить всех этих жуков… Живет группами — окей… издает мелодичные звуки — вот это истинное ангельское вдохновение, превосходно… Спаривается не только для размножения, но и для удовольствия… — Гавриил замолчал и посмотрел на Азирафеля. — Кто-то ведь должен, — кротко пояснил Азирафель. — Посмотри, он умеет пускать пузыри колечками! Гавриил пожал плечами и продолжил читать. Нормы морали еще не были железно закреплены — отчасти потому, что планы на железо были пока на стадии финального утверждения. — Способен выпрыгивать из воды, втягивает воздух через раструб на макушке. Смотри также: «Киты», — закончил он. — Выглядит отлично, Азирафель, сейчас же передадим его в производство. — О, замечательно! — воскликнул Азирафель. — Эй, сделай одолжение! Если встретишь кого-нибудь из насекомой команды, передай, чтобы отдохнули немного, лады? Азирафель кивнул и почувствовал в сердце счастье и чуточку гордости. — Следующий! В комнату мимо Азирафеля пролетел ангел с гривой рыжих локонов. У Кроули тогда было другое имя и довольно привлекательные карие глаза. Азирафель видел его пару раз до этого и находил странным; он завис за дверью, наблюдая за происходящим с безупречно чистой совестью существа, для которого понятие «подслушивание» еще не существует. — Наземное, морское, летающее? — спросил Гавриил. — Наземное, — ответил Кроули, передавая свиток. — Хотя, если пойдет хорошо, можно добавить морскую версию. Расширение бренда, можно сказать. — Мне нравится такой дух предприимчивости! — воскликнул Гавриил. Потом взглянул на свиток и слегка нахмурился: — Хм, не слишком ли похоже на червя? Червей у нас уже множество. — Это змея! Глянцевая поверхность, хорошая гибкость позвоночника, поставляется в различных вариантах окраски, включая двухцветных и полосатых. — Это просто линия, хоть и живая, — продолжал сомневаться Гавриил. — Это минимализм. Я подумал, хорошо бы немного понизить среднее число ног, а то насекомая команда прямо-таки в ударе. — А что оно делает? — спросил Гавриил. Кроули, насколько Азирафель мог судить, опешил. — Что делает? Ну, в основном лежит на солнце. Иногда в тени. Не любит есть при свидетелях. — У нас уже многовато проектов из разряда «лежит и ничего не делает». Но хорошо, примем к рассмотрению. Можешь идти. Покидая зал совещаний, Кроули выглядел несколько опечаленным, и Азирафель хотел заговорить с ним, но услышал в стороне всхлип и упустил Кроули. — Азирафель, они ругали мой проект… сказали, что она выглядит будто наполовину растаяла! — к нему бросился Итуриэль, у него из глаз текла вода. (Какая странная телесная функция! Азирафель решил, что постарается ее избегать.) — Сказали, что ее и рыбой едва можно считать, больше похоже на каплю. — Но ведь ты действительно назвал ее рыбой-каплей, дорогой, — мягко сказал Азирафель. — У меня были сжатые сроки! — всхлипнул Итуриэль. — А я так старался! — Понимаю. — И после недолгого колебания Азирафель заключил Итуриэля в первые, возможно, объятия во Вселенной. — А мне она кажется по-своему милой. — Это была его первая ложь, скромное начало многовековой привычки. Кроули, услышав разговор, повернул назад и теперь завороженно глядел на них. Азирафель отстранился, утешил Итуриэля, что тот в любом случае проделал достойную работу с ряской, и два ангела разошлись. Итуриэль выглядел теперь гораздо бодрее. Азирафель повернулся к Кроули. — Салют! — поприветствовал Кроули. — Славно было с твоей стороны сказать, что его рыба получилась не кривая. — Что ж, сроки были действительно жесткие, а он ужасно волновался… — начал Азирафель, перехватывая одну ладонь другой. — Но, конечно, мы должны выкладываться полностью при любых обстоятельствах. — Или мы можем изменить обстоятельства, — заметил Кроули. — Было бы неплохо иметь не такие строгие дедлайны, тогда у нас появилось бы больше свободного времени. Азирафель воззрился на Кроули так, будто тот назвал его рыбой-каплей. — Такое нельзя говорить! — воскликнул он. — Во всяком случае вслух. Да и для чего тебе свободное время? Что бы ты делал, когда ничего не делаешь? — Понятия не имею, — признался Кроули. — Последние дни туманности запускал одну за одной, не успел придумать. Азирафель улыбнулся, обезоруженный искренностью. — Что ж, тогда дай мне знать, когда разберешься. — Он повернулся, чтобы уйти. — Я освобождаюсь в пять, — окликнул его Кроули, догнав за пару взмахов крыльями. — Как и все мы? — Азирафель удивился и немного испугался. — Ну… там… Может, когда ты закончишь делать дела, то захочешь… ну, не делать дела?.. Со мной. Грудь Азирафеля странно стеснило, и что-то начало мешать внутри. Он начал подумывать, нельзя ли отменить тридцатидневный пробный период. — Пожалуй, не хочу, — сказал он. — Это была его вторая, и значительно бóльшая ложь. — То есть, я имел в виду… Понимаешь, на работе завал. — А. Окей. — Кроули отшагнул назад. Но потом просветлел и наклонил голову вбок, закачались пружинки кудрей. — Тогда в другой раз спрошу. Те дни мало кто помнил после того, как был создан мир и завершена проверка качества. Насколько Азирафель мог судить в дальнейшие годы, дельфинов вполне могли сделать рыбами.

***

— Мы давно закончили намасте, вам пора приходить в себя. — Над Азирафелем стояла Анафема и трясла его за плечо. — Кажется, я изобрел дельфинов, — одурело произнес Азирафель. — Медитация может вызвать широкое разнообразие мыслей и чувств, и все они достойны внимания, — сказала Анафема. — Но мне еще надо подготовить зал к экстремальному йогалатесу, хорошо? — Азирафель, — это подошла Михаил. — Ты был невероятно сфокусирован, могло показаться, что ты без сознания. — Было непонятно, комплимент это или укор. — Да-да, — сказал Азирафель. — Стараюсь по мере возможности. — Пойдем, тебе нужно переодеться перед следующим заседанием. Покидая студию йоги, Азирафель взглянул на Анафему. Она слегка помахала ему и еще легче улыбнулась, но он мог поклясться, что галактики на ее брюках начали двигаться и вращаться.

Кроули

Дрянной отельный кофе, размышлял Кроули, похож на адские котлы. В малых дозах — что-то теплое и даже привычное, но доберись до дна — и тебе уже не уснуть. — Кроули, ты на эту кружку уже десять минут пялишься! Живее давай, нам нужно держаться расписания! — заорали Вельзевул. — Ну может демон посидеть и полюбоваться видами? — огрызнулся Кроули. — Я раньше не бывал во Флориде. На самом деле Кроули однажды уже бывал во Флориде, чтобы посетить врача — а именно герпетолога, — насчет неприглядной и очень унизительной кожной болезни. Небесные создания не должны подхватывать болезни — будь то бактериологические, вирусные или иммунные, — но если беспокоиться об этом слишком сильно, можно заразиться чем угодно. Азирафель как-то слег со скарлатиной просто потому, что ему было интересно, способен ли он ею заболеть, а в одно из нечастых посещений Гавриила у того случился такой тяжелый туберкулез, что потребовалось божественное вмешательство, далеко выходящее за рамки стандартной эфирной медицинской страховки. Всё это к тому, что в 1998 году Кроули сильно переживал из-за красного пятнышка на локте, и скоро оно вышло из-под контроля и превратилось в сыпь по всему телу, а кожу не получалось сбросить. Визиты в первоклассные клиники Лондона под множеством вымышленных имен ничего не дали, и ему пришлось предположить, что его недуг — змеиного происхождения. Доктор Р. П. Тайлер до сих пор помнит, как к нему в кабинет в развлекательном парке «Мир рептилий» пришел дерганый человек, полностью закутанный в черное худи, черный шарф и перчатки не по погоде, и попросил о личной встрече, утверждая, что до смерти беспокоится из-за ужасной кожной болезни, поразившей его ручного краснобрюхого аспида. Змею он не предъявил, но симптомы описал точно и подробно. — КРОУЛИ! Поднимай свой чешуйчатый зад! Живо! — Ладно, иду уже. Придержи адских скакунов. Многие литры чернил были истрачены в рассуждениях об актуальной повестке Сатаны, и большинство схоластов сходятся на нескольких темах: реки крови, власть порока и раздора, вечные муки, образ козла и так далее. Но даже века демонологических исследований не смогли предсказать вопрос номер один в адской повестке дня этого выездного корпоратива. БРЕНД-МЕНЕДЖМЕНТ. КАК ПРОДАТЬ АД НОВОМУ КЛИЕНТУ Встреча в 7:45 в зале «Кипарис». Участникам предоставляются чай и кофе. К тому времени, как Кроули добрался до зала «Кипарис», тот был битком набит демонами, а подступы к чаю и кофе захватили Хастур и Лигур. Когда дело касалось коллег, Кроули придерживался принципа «выбирай битвы с умом», поэтому решил, что ореховый бленд не стоит конфронтации с герцогами Ада раньше восьми утра. — Конечно, вы все знаете, зачем мы здесь, — говорили Вельзевул, расхаживая вдоль большой маркерной доски. У них в руках была миска с бейглами и кетчупом, которую они захватили из зала для завтрака, несмотря на надпись «Просим гостей вернуть всю посуду». — Мы здесь, чтобы создать новый слоган Ада. — А со старым что не так? — спросил Лигур, загораживая собой чайные пакетики. — Для нашего развивающегося имиджа текущий слоган слишком отдает четырнадцатым веком, — сказала Дагон с гроссбухом в руках. — Темный совет обсуждал ребрендинг последние двести лет, и было решено, что это прекрасная тема для предстоящего выездного семинара. — А не было случайно идеи обновить с четырнадцатого века еще и канализацию? — спросил Эрик. Дагон фыркнула: — С этим — в службу эксплуатации. Хастур прорычал под нос, что он сделал бы со службой эксплуатации. К запросам на ремонт это отношения не имело. — Продолжим. Как всем известно, неофициальный слоган «Оставь надежду, всяк сюда входящий» был выбран после того, как кто-то повесил его на дверь туалета на третьем этаже. Я надеюсь, что сегодня мы сформируем список идей, которые будут звучать так же угрожающе, но найдут отклик в современной обреченной душе. — Как насчет «Всяк, кто сюда входит, оставь надежду»? — предложил Хастур. Дагон вздохнула: — В идеале, что-нибудь отличающееся. — Можно «Всяк, кто надеется, оставь это дело перед входом», — сказал Лигур. — Мы пытаемся отойти от «всяк», — проскрежетала Дагон сквозь острые зубы. — Да просто сократите до главного: «Идиот, ты облажался», — подсказал Кроули. — Отличная цитата, Кроули. Кто это сказал? — спросила Дагон. — Я. Себе. Примерно раз в час. — Мы это не возьмем, — вмешались Вельзевул. Демоны удивленно встрепенулись. — Слушайте, мы не можем использовать «облажался» — тогда нельзя будет напечатать слоган на памятных стаканчиках. — Сатана упаси, — прошептал Кроули. — Давайте вернемся немного назад и подумаем, какие чувства мы хотим вызвать этими словами, — сказали Вельзевул. — Когда люди думают об Аде, что должно приходить им в голову? Кто-то поднял руку. — Да, вот ты. — Э… Мефистофель, из отдела закупок. Мысли о безысходности и… разрушении? — Запиши, — бросили Вельзевул. Дагон старательно заскрипела маркером. Поднялась еще одна рука. — Асмодей, Отдел мук. Я согласен насчет безысходности, но при этом она должна быть стильной. — …стильной, — пробормотала Дагон в сторону доски. Кроули оживился: — Ага, согласен. Какой смысл быть демоном, если ты не стильный? — Смысл — служить Властелину Тьмы, — угрожающе взмахнул пластиковой ложечкой Хастур. Лигур разорвал пакетик с сахарозаменителем так, будто мечтал повторить это действие с чем-то еще. — Парни, я пошутил, неужели не ясно? — начал оправдываться Кроули. — Хотя так и есть, мы ведь пытаемся… какую ты формулировку вычитала, Дагон? — спросили Вельзевул. — Привлечь новые сегменты рынка, сохраняя при этом цельность бренда. — Остановитесь на чем-нибудь простом, — предложил Кроули. — Как насчет «Секс, наркотики, серный котел»? Звучит симпатично, хотя насчет второй части есть сомнения: Внизу можно найти только низкокачественную дрянь. — Не подходит, — сказал Мефистофель, поднимая взгляд от телефона. — Согласно поисковой системе «Гугл», такое название уже есть у тату-салона в Глазго, клуба на Кингс-Кросс и эмо-группы в Коннектикуте. — Ой, блин, точно, значит, я спер название у этого клуба. Акустика приличная, но напитки дерьмовые. — Кроули начал расхаживать туда-сюда. — А как насчет слогана «Оставь надежду всякий, кто сюда входит»? — спросил Хастур. — Здесь нету «всяк». Вельзевул потерли виски. — Слушайте, я могу весь день этим заниматься! — заявил Кроули. — Хотите веселый? «Девять кругов — без дураков». Честный и оптимистичный? «Хуже не будет». Дерзкий и жутковатый? «Там, где кошмары станут явью». Просто жуткий? «Мы тебя ждали». Провокационный? «Всё интересное — внизу». Порнографический? «Наша сила — в наших…» — Кроули! Да заткнешься ты на пару гребаных секунд?! — заорала Дагон. — Нашел! — воскликнул Хастур. — «Любой, кто сюда входит, пусть оставит надежду». Пойдет? Они так долго перебрасывались вариантами слогана и обсуждали прогнозируемые тренды обреченности душ на ближайшее десятилетие, что так и не добрались до обсуждения официального логотипа — ключевой части дизайна памятных стаканчиков. — Так, мы уже на пятнадцать минут в перерыв залезли, встречаемся снова после обеда, — объявили Вельзевул. Когда зал «Кипарис» опустел, Кроули посмотрел на Эрика, который сидел, угрюмо уставившись в телефон, и спросил: — Что у тебя там стряслось? Эрик был погружен в созерцание крохотного экрана; когда он поднял голову, выглядело так, будто он только что оттаял от одного из давних ледниковых периодов. — А? Не, ничего, все нормально. — Эрик, не томи. С тебя должок за все те статьи на Buzzfeed — «Вы не поверите, но эта ручная змея может…» Эрик вздохнул и захлопнул чехол телефона. — Ладно. Анжали встречается с другим. — Та покойница, с которой ты скайпился? — Кроули, никто уже не пользуется скайпом, но да. Вернулась к бывшему. Он недавно умер и — вот ведь ей свезло! — тоже попал в Ад навечно. Кроули крайне осторожно поднял руку и еще осторожнее похлопал Эрика по плечу. У него никогда не получалось утешать — выходило как-то снисходительно. И как Азирафель это делает — будто это самая естественная вещь в мире? — Уф, хреново. Кто он? — Какой-то говнюк из восьмого круга, — пожал плечами Эрик. Кроули присвистнул и поморщился: — Да уж, этим, из восьмого, дорогу лучше не переходить. — Ага, знаю, — кивнул Эрик. Кроули иногда делал вещи, которые не назовешь разумными, но зато они приносили моральное удовлетворение. Он поддавался на множество искушений. Вот почему он превышал скорость, пугал до полусмерти любителей поболтать в кинотеатре и смотрел с Азирафелем каждую экранизацию «Опасных связей», будучи только условно трезвым. Вот и сейчас он предпочел облегчить душу, забыв об осторожности. — Знаешь, у меня сейчас тоже такая фигня, с безответными чувствами, — сказал он с идеально выверенной небрежностью. Эрик поднял голову. — Что, правда? Буквально половина Ада уверены, что у тебя серьезные отношения с удавом. — У половины Ада мозгов на всех меньше, чем у бананового слизня. — Эй, быть умным — еще не самое главное! Ну хорошо, ты, наверное, не встречаешься с настоящей змеей... — Много этических вопросов возникает, — пробормотал Кроули. — Не говоря уже о логистических проблемах. — ...и кто он? Кроули сдвинул очки, чтобы Эрик почувствовал его подозрительный взгляд. — Откуда ты знаешь, что это «он»? Эрик рассмеялся: — Да брось, Кроули, я тебя две тысячи лет знаю. Удивлялся еще, что ты до сих пор не сделал каминг-аут, — у тебя же начальство небинарное и вообще. — Ну ладно, ладно, это «он», — вздохнул Кроули. — Не знаю, не хотел, чтобы это было связано с Адом, понимаешь? Люди и так друг друга за квирность демонизируют сплошь и рядом, еще не хватало, чтобы всякие демоны подтверждали их когнитивные искажения. — Последние два слова он произнес со снобским прононсом. — Ага, понял, о чем ты, — задумчиво сказал Эрик. — Я и сам только процентов на семьдесят натурал… — Не так уж и много… — ...но мужики в Аду всегда такая дрянь, Сатана упаси! — Это уж точно, — проговорил Кроули вполголоса. — Думаю, если искать кого поприличнее, остаются Небеса. Наверху ведь есть ангелы-геи, как думаешь? У Кроули внезапно случился приступ сильнейшего кашля. — Ты в порядке? — сочувственное выражение Эрика проглядывало даже сквозь густую подводку глаз. — Ангелы? Да нет среди них никаких… Нет, ну правда? На небесах все правильные до одури, никакого разнообразия, у них у всех очень твердые… э… моральные принципы. — Он начал двигать рукой вверх-вниз, чтобы показать несгибаемость вышеозначенных принципов, но прекратил, когда понял, что показывает что-то совсем другое. — Ну, пусть нам встретится рыба получше в этом самом море, о котором так часто говорят, — сказал Эрик чуть веселее.

Азирафель

Выходя с сессии «Лучшие практики межведомственной коммуникации» («Если не можете сказать ничего хорошего, все равно скажите что-нибудь хорошее!»), Азирафель почувствовал жужжание в пиджаке. Он уже начал волноваться, что сейчас его развоплотит пчела-убийца, но вспомнил, что спрятал во внутренний карман мобильный телефон, подаренный Кроули. Азирафель не собирался носить его с собой — какая-то его часть настаивала выбросить его в море, хоть он в целом и не одобрял загрязнение природы, — но оставлять телефон в номере было еще страшнее, чем носить с собой, так что он засунул его в пиджак и забыл. Нырнув на лестницу, он поспешно вытащил телефон и попытался открыть сообщение. Включив и выключив голосовое управление, увеличив громкость до максимума, уменьшив до нуля, и еще сделав несколько размытых фото своего большого пальца, он наконец смог увидеть текст.

ангел поздравляю с первой открытой смс

бар кокомо в 2 кварталах 8 вечера?

Азирафель не хотел посылать ответное сообщение, но по расписанию был плотно занят до семи вечера и не радовался перспективе связываться с Кроули путем туманных сообщений на ресепшене, смазанных надписей на салфетках и других запасных планов. Так что он набрал ответное послание, осторожно нажимая букву за буквой.

Мне доставит большое удовольствие твоя компания в вышеупомянутое время в назначенном месте.

Меньше удовольствия мне доставляет этот необычный прибор, слишком склонный к вибрации.

Возможно, благоразумно будет удалить это сообщение.

Азирафель твердо нажал кнопку отправки и поднял голову. На него ошеломленно смотрел Гавриил. — Азирафель, ты посылаешь текстовые сообщения? С помощью мобильного? Невнятные объяснения Азирафеля были прерваны самым агрессивным объятием в его жизни — а это кое о чем говорит. Гавриил хлопнул его по спине, и на ум пришла фраза «удар тупым тяжелым коллегой». — Э… да, завел себе мобильный. Точнее, мне его подарили, — сказал он, не успев остановиться. — Ну надо же! Не думал, что дождусь увидеть, как ты идешь в ногу со временем! — воскликнул Гавриил восхищенно. Если Азирафель и хотел съязвить, что со стороны ангела, который до сих пор не имеет понятия, кто такой Платон, довольно неуместно упрекать других в отставании от человечества, то вовремя прикусил язык, и Гавриил ничего не заметил. — Решил, что когда-нибудь все-таки надо, — пробормотал Азирафель. Гавриил снова сокрушительно похлопал его по плечу. — Скажи тому, кто подарил тебе мобильник, что он совершил богоугодное дело. Азирафель немного отстранился и сдержался, чтобы не сказать Гавриилу, что профессия того, кто подарил ему телефон, на самом деле заключается в том, чтобы НЕ угождать Богу при любой возможности. — Ну, мне пора, — пискнул он, и Архангел продолжил подниматься по лестнице. — А, и пришли мне свой номер: добавлю тебя в список рабочих контактов, — бросил Гавриил через плечо. — Божечки, мне тебе столько отличных вдохновляющих цитат прислать надо! Азирафель всерьез вернулся к идее вышвырнуть телефон в море.

***

Коктейль-бар «Кокомо» был не самым сомнительным заведением из тех, где бывал Азирафель, но зато, похоже, самым безвкусным. Освещение — синее с примесью кислотно-желтого и розового — создавало впечатление целлофанового кораллового рифа. На стене висел постер с полногрудой русалкой, на которой из одежды были только стикини-звездочки; рядом — литография, на ней осьминог, держащий несколько бокалов мартини, чокался с дружелюбным моржом. По интерьеру была рассована минимум дюжина игрушечных попугаев, четыре из которых издавали механические звуки (один из них — членораздельные). Когда Азирафель разместился рядом с Кроули у барной стойки, презрительная морщинка у него на переносице была заметна даже в полумраке. — Я мог бы предугадать, что твоя первая смс будет неотличима от тисненой визитки, — поприветствовал его Кроули, не сдвинувшись с места. — «В вышеупомянутое время в означенном месте» — то еще выраженьице. — Вежливость всегда в моде, — сказал Азирафель, чинно складывая руки. — Ой, вот только мне не заливай про политику компании. — Но так и есть. Если бы ты хоть иногда пытался проявить вежливость, может, ты бы так не стремился всегда быть модным. Это отдает… — он бросил на Кроули взгляд, который планировался как презрительный, но чем больше задерживался на демоне, тем одобрительнее становился, — …сверхкомпенсацией. Кроули поднял одну бровь над очками. — Разве так надо разговаривать с исчадием Ада? — Пожалуй, нет, — Азирафель подавил улыбку. — Начинать общение следует с защитных заклинаний. Кроули расхохотался в свой высокий пестро украшенный бокал. — И что ты такое пьешь? — поинтересовался Азирафель. Кроули посмотрел на коктейль на просвет. — Навскидку, две стопки рома, трагически утонувшие в банке толченых ананасов. — Какая нелепая забегаловка. — Неодобрение Азирафеля было несколько приглушено его живым интересом к ламинированному меню. — К твоему сведению, это изысканное заведение, — возразил Кроули. — Я тут еле прохожу по дресс-коду. — Он выцепил из огромного бокала один из зонтиков и засунул в нагрудный карман как бутоньерку. К ним подошла барменша с искусным макияжем — веки выглядели как два заката — и разливочным шлангом в руке. — Что-нибудь желаете? Сегодня спеццена на «Улетный ураган». — Пожалуй, возьму клубничную «Маргариту», — сказал Азирафель, возвращая меню в держатель. Барменша удалилась добывать подходящий бокал. — Пытаешься оградиться соляным кругом от моих демонических козней? — поинтересовался Кроули. — Ох, Кроули, я не хотел… я забыл! Сейчас закажу что-нибудь другое, — начал извиняться Азирафель. Кроули помотал головой: — Ангел, не надо, это просто глупая легенда, в ней не больше правды, чем в том, что все ангелы хорошо поют. При мысли о неисчислимых исполнениях My Favorite Things Азирафеля передернуло. Во время этих репетиций он чувствовал, будто его целиком замариновали в каплях на розах и котятах с усами. — Спасибо, дорогая, держите счет открытым, — сказал он барменше, принесшей «Маргариту» — розовую, запотевшую и с солью по кромке. — Кроули, ты уверен, что она тебе не навредит? — Хочешь, докажу? Кроули схватил бокал, опустошил его в три всхлюпа и слизнул соль длинным раздвоенным языком. — Кроули! — Азирафель заскрежетал зубами! — Так нельзя! — Твоя правда, было грубо не заказать тебе сначала еще выпивку. Можно повторить клубничную «Маргариту»? — позвал он барменшу. — Я не о том. Я о том, что ты не можешь такое проделывать языком при людях, — шепот Азирафеля почти перешел в шипение. — Это неприлично! Кроули оперся подбородком на руку и наклонился ближе. — Что, правда? — И оккультно, — добавил Азирафель. — И это, конечно, важнее. — Я ведь могу и кое-что поинтереснее языком делать. — Кроули помешал свой напиток шпажкой от ананаса. — Помнишь ту двойную петлю… — Ваша клубничная «Маргарита», пожалуйста. — Барменша поставила бокал перед Азирафелем, глядя на него с легкой тревогой. — Э… Так вот, дорогой, когда ты узнал, что про соляной круг — неправда? — А, на втором глотке, когда понял, что не развоплотился и не вернулся в Ад. Азирафель фыркнул от смеха. — Похоже, даже после шести тысяч лет… — он поискал подходящую формулировку, — …довольно близкого знакомства мы чего-то не знаем друг о друге. — Расскажи что-нибудь такое о себе, — предложил Кроули. Азирафель в задумчивости сделал глоток. — После того как мы с тобой поспорили, правда ли, что все псы попадают в рай, я искал эфирную собачью площадку, чтобы проверить. Но не дойдя до нее, случайно выпустил старого побитого жизнью кота, и он как-то пробрался мимо охраны обратно на Землю. — Только не говори, что… Азирафель кивнул: — Мистер Лапкинс Восьмой, которому я оставляю сухой корм у черного хода магазина, — на самом деле тот же кот, что все предыдущие мистеры Лапкинсы, ведь он мертв уже полтора века. Корм, на самом деле, это просто дань традиции. — У тебя вместо сердца мягкая ириска, ангел, — в голосе Кроули зазвучало что-то вроде гордости. — Как демон, я обязан испытывать омерзение. — Конечно, дорогой, — улыбнулся Азирафель. — А как насчет тебя? Чего я не знаю? — Это тело не мое изначальное. Я однажды развоплотился. Азирафель ахнул так, будто Кроули сознался в убийстве, а не в смерти. — Что же такое случилось?! Кроули ущипнул себя за переносицу и поморщился. — Согласно моему личному делу, я был сброшен с воздушного шара неизвестным ангелом мщения. — Кто это сделал? — в голосе Азирафеля вспыхнула ярость. — Ну, я решил, что такая история интереснее, чем «я по пьяни решил прыгнуть с высоты и не рассчитал, когда раскрыть крылья». С тех пор был поаккуратнее, оставляю рискованные удовольствия на вашу, ангельскую долю. — Теперь понятно, почему ты так медленно ездишь, — невозмутимо заметил Азирафель. — Эй, быть угрозой обществу — буквально моя должностная обязанность! — Ты что-нибудь… м-м-м… изменил? Когда получил новое тело? Кроули некоторое время смотрел на Азирафеля, затем слизнул с костяшек пальцев стекшую с бокала каплю. — А тебе так хочется знать? — Ты ведешь себя нелепо, — сказал Азирафель, но его взгляд непроизвольно начал смещаться с лица Кроули вдоль ряда расстегнутых пуговиц его рубашки. Бар «Кокомо», казалось, подернулся дымкой, а галдеж механических попугаев смешивался с фоновой музыкой и позвякиванием бокалов. — А расскажи мне еще кое-что, — медленно попросил Азирафель. — Хочу узнать, как ты искушаешь людей. Кроули наклонился к нему и прошептал: — Искуш-ш-шениями интересуемся, значит? Азирафель полузакрыл глаза и кивнул. — Ну что ж-ш-ш, первый шаг мы уже сделали: угостили искушаемого выпивкой. — Кроули взглянул на почти пустой бокал Азирафеля. — Давай-ка еще по одной. — А дальше? — спросил Азирафель, принимая новую «Маргариту». — Дальше ты даешь ему… ну, знаешь, немного раскрыться, — неторопливо произнес Кроули, оглядывая плотно сжатые колени Азирафеля и раздвигая свои ноги немного пошире. Он развернул барный табурет, и его колени оказались по обе стороны от Азирафелевых, но не касались их. — Ага, раскрыться, — повторил Азирафель. У него слегка кружилась голова, и казалось, что он просто наблюдает, как кто-то другой касается коленями внутренней части бедер Кроули. — Потом немного наклоняешься к нему, может, кладешь руку на плечо. — Кроули теперь был так близко, что Азирафель видел желтое свечение за темными очками. «Какие у Кроули красивые глаза, — подумал он. — Как топаз, или жаркий огонь, или янтарный виски». «Прекрати, — оборвала здравомыслящая часть его мозга, та, которая занималась налоговыми декларациями и сочинением благодарственных писем. — У Кроули глаза как желчь, или сера, или дешевые обои». — А потом? — спросил Азирафель, ища ответа в темных стеклах очков. — А потом я обычно говорю: «Да уж, приятель, действительно, это другие виноваты во всех твоих бедах», — сказал Кроули, выпрямляясь. — Что? — Азирафель моргнул. — Да брось, Азирафель, демонические искушения не про секс, они скучные, как Небеса. Всего делов — слушать, как люди ноют, и уверять их, вопреки здравому смыслу, что они правы. — Естественно. — У Азирафеля вдруг обнаружилось очень срочное дело: покрутить кольцо на мизинце. — Глупо было бы думать, что демоны только и делают, что соблазняют людей. — Формально это запрещено корпоративным кодексом. Официальное обоснование — что это слишком легко, но лично мне кажется, это чтобы сохранить лицо. Большинство демонов, думается мне, неспособны соблазнить даже нимфоманку с кинком на монстров. Азирафель фыркнул от смеха с таким рвением, что вздрогнули все три зонтика в коктейле Кроули. — Не думаю, что наши когда-нибудь пытались такое делать, — сказал он, когда вновь обрел дар речи. — Шутишь, что ли? Это же ваши раздают религиозный экстаз — и еще имеют наглость заявлять, что они не кучка извращенцев, как мы. Азирафель строго поправил клубничину, украшающую бокал. — Во-первых, уже много веков это не считается «передовым методом», а во-вторых, религиозный экстаз совсем не то, что… — Азирафель жестом изобразил фонтан некой жидкости. — Ой, да ты прекрасно знаешь, о чем я. — Да ну? Я видел, как люди изображают святую Терезу, и у нее всегда такое лицо примерно… Кроули скорчил такую гримасу, что румянец Азирафеля стал в тон коктейлю «Космополитен», потом «Морскому бризу» и наконец остановился где-то в районе «Кровавой Мэри». — Ну хорошо, возможно, и бывали побочные эффекты в виде приятных ощущений, — признал Азирафель. — Но делать такое лицо было вовсе не обязательно. — Конечно, прошлого не вернешь и все прочее, но мне до сих пор обидно, что меня выперли с Небес прямо перед тем, как там изобрели такое. Азирафель выудил кусочек ананаса из бокала Кроули и медленно прожевал его, улыбаясь все шире. Потом выразительно сглотнул. — Ничего страшного, мальчик мой. Знаешь, я всегда считал, что некоторые вещи лучше делать старым добрым способом. Кроули воззрился на Азирафеля, беззвучно открывая и закрывая рот, будто застенчивая рыба. — Ну что, дорогой, еще по бокальчику?..

Гавриил

В безлюдном буфете при «Эмпиреях» устроили деловую встречу ангел и демон. — Ты нестильно вовремя — как обычно, — поприветствовали Вельзевул Гавриила. Гавриил вместился между диваном и столиком с легкостью существа, для которого физическое пространство — лишь условность. — Лорд Вельзевул, я едва узнал вас без фирменного роя мух, — сказал он, смахивая со стола салфеткой микроскопические крошки. — Езтез-з-зтвенно, это моя свита. — Глаза Вельзевул ничего не выражали, и Гавриил негромко хохотнул — на случай, если это была шутка. — Что-нибудь желаете? — послышался голос из-за стойки. Возле ящика с газировкой робко стоял Ньют. Гавриил встал. — Вы что-нибудь будете? Выяснилось, что Вельзевул хотят кусок пиццы с шариком мороженого сверху, и Гавриил отказался это заказывать, а Ньют почти отказался готовить, так что прошло несколько минут, пока управленцы Небес и Ада снова вернулись за столик — Гавриил с витаминизированной водой, а Вельзевул с шариком пеканового мороженого поверх жирного ломтика пиццы с пепперони. К счастью, у Гавриила почти любая людская пища вызывала одинаковое отвращение, так что во время разговора он смог держаться относительно невозмутимо. — Итак, ты повыж-ж-жаешь своего основного з-з-земного агента. — Да. Азирафель образцово защищал Землю от твоих сотрудников, а мы, на Небесах, умеем отдавать должное тяжелому труду и вовлеченности. — И? Это не вз-з-зё. Гавриил потягивал свой флуоресцентный напиток. — Эфирное руководство решило, что культура компании будет поддерживаться более эффективно, если агенты не будут надолго оставаться сами по себе. — Ты считаешь, он з-з-злишком очеловечивается, — из голоса Вельзевул исчезли издевательские нотки. — Это не вина Азирафеля, — быстро уточнил Гавриил. — Бедняга с пятнадцатого века не смог выбраться ни на один тимбилдинг. — Он сокрушенно покачал головой, не в силах представить себе более горькую участь. — Что ж-ж-ж, Темный Совет тож-ж-же решил отозвать нашего з-з-земного агента. — Вельзевул зачерпнули столовую ложку мороженого, прихватив два кружка пепперони. — Так что ваш нетренированный ангел не окаж-ж-жется против нашего опытного агента. — Могу тебя уверить, тот, кто заменит Азирафеля, очень опытный, — мрачно улыбнулся, Гавриил. — Мы думали, вы гордитесь имидж-ж-жем наивных простаков, — съязвили Вельзевул. — Мы еще не выбрали з-з-замену Кроули, но будет неслож-ж-жно найти демона, который лучше справляется с административными обяз-з-занностями. Отчет о расходах из Кроули клещами не вытащишь. — Земля, скажу тебе, как-то странно влияет на профессионализм. Я пытался намекнуть Азирафелю, чтобы взял сюда одежду поприличнее — он не догадывается, что я готовлю его к церемонии повышения, — а он посмотрел на меня так, будто я материализовал свою тысячу глаз. — Фасеточные глаз-з-за гораздо эффективнее, — заметили Вельзевул. — И он до сих пор не знает. — Гавриил допил витаминизированную воду и кинул пустую бутылку в урну со сверхъестественной точностью. — Он будет просто в восторге. Ну то есть кто же не хочет попасть на Небеса? — Не знаю, будет ли Кроули в восторге, но мне плевать. — Вельзевул надкусили пропитанную мороженым корочку пиццы. Смарт-часы Гавриила металлическим писком изобразили григорианский хорал. Благочестия в нем было мало — походило это, скорее, на звук победы в 999-м уровне допотопной компьютерной игры. — Смотри-ка, уже десять вечера, пора спать! — воскликнул Архангел, смахивая уведомление. — У нас с утра пробежка. Вы, демоны, может, и бодрствуете до четырех утра, а мне нужно содержать тело в рабочем состоянии. Вельзевул украдкой оглянулись. — Если расскаж-ж-жешь другим демонам, я тебе кишки выпущу и буду потрошить, пока даже твоя эфирная сущность не станет молить о пощаде, — но я не люблю бодрз-з-зтвовать до четырех утра, — сказали Вельзевул. — Может, лягу пораньше и заценю сериал, который посоветовал Лигур. Похож-ж-же, он для умных. — Вот это новость! — воскликнул Гавриил. — Демон, соблюдающий режим дня. Я такое воистину одобряю. — Мы не шутили насчет кишок. — А я не шутил насчет одобрения, — сказал Гавриил, и его холодный взгляд чуточку потеплел. — Встретимся в воскресенье. — Если это неизбеж-ж-жно, — ответили Вельзевул. Они встали и выбросили тарелку с остатками пиццы и растаявшим мороженым в мусорный бак с надписью НЕ ДЛЯ ПИЩЕВЫХ ОТХОДОВ.

***

Когда они ушли, Ньют за прилавком облегченно вздохнул и поклялся, что в жизни больше не прикоснется ни к пекановому мороженому, ни к пицце с пепперони.

Азирафель

Волны наползали на песок и отскакивали обратно, как кошка, которая все не может решить, с какой стороны двери хочет находиться. В сгущающемся сумраке витал слабый запах крема от загара. Сквозь влажный воздух лениво пробирались светлячки, романтично озаряя недлинный путь обратно в «Эмпиреи». Также сквозь влажный воздух лениво пробирался очень пьяный ангел, который с негодованием отмел бы любые намеки на романтику. — Вон тот, белый, с кокосовыми пальмами! — Азирафель пытался указать на нужный отель, хотя у него и закралось подозрение, что на самом деле он показывает на зеленый, с финиковыми пальмами. — Ни хрена не вижу в этих очках, только на тебя надежда, ангел. Послышался звук, будто в море прокашливается кит, и, обернувшись, Кроули и Азирафель увидели круизный лайнер, идущий в ближайший порт. — Ой, Кроули, смотри! — воскликнул Азирафель, воодушевленно жестикулируя так, будто только что увидел живым старого друга из прошлых веков. Кроули показал грубый жест, включающий один палец и взмах руки, который чуть его не опрокинул. — Вот чем бы я занимался, если бы перестал быть ангелом, — мечтательно произнес Азирафель. — Чем? — удивился Кроули и повторил жест. — Вот этим? — Да нет же, нелепец… Я бы хотел поехать в морской круиз. Работал бы фокусником на лайнере, — он изобразил пальцами то ли мерцание огоньков, то ли очень небрежную игру на пианино. — Знаешь, люди на лайнерах обожают такие штуки. — Такого вздора я от тебя еще не слышал. — Кроули взглянул на Азирафеля и снова на океан. Его голос едва пробивался сквозь усилившийся бриз. — Не знаю, чем бы я занимался, если бы не был демоном. Азирафель повернулся к нему: — Уверен, ты бы нашел что-нибудь подходящее. Многие люди процветают, только и делая, что совершая злодеяния. — М-м-м, не думаю, что особо преуспею в финансах. — Ты мог бы написать мемуары, — предложил Азирафель, тронув Кроули за локоть и поворачивая в сторону отеля. — В конце концов, ты прошел сквозь Ад. Кроули театрально застонал. — Ну кто захочет читать про такого никчемного демона? У меня даже маленьких рожек нет, чтобы всем показывать. Азирафель скорчил гримасу. — Все равно они бы тебе не подошли. — Он помолчал. — Хотя, если подумать, против хвоста я бы не возражал. — Когда ты говоришь, что не возражал бы, — начал Кроули, — это значит, что ты бы хотел… — Ой, смотри-ка, мы уже пришли! — перебил его Азирафель и, пробежав вперед, открыл дверь в кафе «Эмпиреев». Когда они прошли внутрь несколько шагов, Азирафель вдруг пискнул и оттащил их обоих за кадку с огромным растением. Из кафе выходили Гавриил и Вельзевул, погруженные в приглушенный разговор. Кроули не мог видеть их из-за темных очков. — Эскалатор идет в обе стороны! — лихорадочно прошептал Азирафель. — И что, Небеса побери, это значит? — прошипел Кроули. — Условная фраза, глупый! Небеса и Ад здесь, наше начальство здесь! — Это неправильная фраза! Помнишь, мы же договаривались! Правильная — «Кто-то нажал все кнопки в лифте». — Ну хорошо, я ее забыл, потому что счел нелепой, — в голосе Азирафеля послышался намек на приближающуюся вспышку гнева. — Они ушли? — спросил Кроули, скрючившись позади фикуса лировидного. — Не знаю! — Азирафель тоже припал к полу. — Лучше подождем. Они скрючились за кадкой, сидя спиной к фикусу, а их локти и колени были всего в сантиметре друг от друга. Сложно понять, сколько прошло времени, когда не можешь разглядеть часы в темноте, или у тебя жестокий недосып, или синдром отмены эфирных способностей. Громко заскрипели доски пола, и Азирафель ахнул. Кроули закрыл ему рот ладонью, наклонился ближе и зашипел: «Тс-с-с!» Полсекунды Азирафель яростно извивался, пытаясь освободиться от руки Кроули. Однако еще через полсекунды его зрачки расширились, а тело стало мягким и податливым. Рука Кроули задрожала и начала медленно сдвигаться в сторону… — Э… Что-нибудь заказывать будете? Перед ними стоял Ньют с флаконом антисептика в руке. — Простите, что прерываю, просто… э… у нас наверху есть отличные номера для всякого такого. — Мы ничем таким не занимаемся, — поспешно заявил Азирафель, отталкивая руку Кроули. — Э... тут больше никого? Ньют распахнул глаза и отступил назад, инстинктивно поднимая перед собой антисептик. — Кажется, да… А что? — Ничего. — Азирафель поднялся и одарил Ньюта улыбкой, бледной и сияющей, как его невидимые крылья. — Мы просто хотим заказать десерт, только и всего. — Ага, мы тут большие фанаты десертов, — подтвердил Кроули и встал пошатываясь. Азирафель проковылял к стойке, держа руки на весу, будто боялся вступить в какую-нибудь скользкую гадость. — Хорошо, — сказал Ньют, обеспокоенно возвращаясь к кассовому аппарату. — Только мы закрываемся через пять минут, так что вам придется взять навынос. И у нас закончился лавовый кекс. — Какая трагедия, — пробормотал Кроули в пространство. Ньют вытащил ламинированную карту: — Вот наше меню «Грешных искушений». Кроули закашлялся — и, похоже, не от смеха, а Азирафель схватился за сердце. — Прошу прощения? — Это местная кондитерская, — пожал плечами Ньют, — я всегда считал, что название довольно сомнительное. — А, да, ну конечно. — Азирафель просмотрел меню. — Мне крем-брюле. — На упадочную роскошь потянуло, а, ангел? — прошептал Кроули. — Ой, помолчи уже. Наверняка оно будет ужасным. Ньют вернулся из кухни с большой унылого вида вазочкой с заварным кремом, покрытым сахарной коркой. Корка была надтреснута. — Извините, надеюсь, это пойдет. — Ньют стучал по кнопкам кассового аппарата, игнорируя лицо Азирафеля, явно выражавшее, что если это и пойдет, то куда подальше. — Оно последнее. Можете оставить вазочку и ложку снаружи, на столике для грязной посуды. — Замечательно, желаю прекрасного вечера, дорогой. — Азирафель поморщился, доставая карточку, которая была буквально послана ему Небесами. Эфирная кредитка имела свойство сдерживать природную щедрость Азирафеля в той же степени, в какой доступ к адским счетам вызывал у Кроули приступы безудержного расточительства. В холле было слишком светло и открыто, в зал для завтрака вело множество коридоров, а их собственные апартаменты и подавно были вне обсуждения, так что Азирафель и Кроули пьяно продрейфовали в незапертую комнату для совещаний и включили только одну лампочку. Кроули снял очки и зацепил их за ворот рубашки. — Крем-брюле — десерт весьма примечательный, — начал Азирафель, ложечкой вырисовывая завитушку в воздухе. — Он создавался с большой фантазией. — Расскажи о своих фантазиях, ангел. — Кроули уже добрел до настенной доски и отклеивал от маркеров стикеры «Смываемый». — Нужно смешать сахар и яйца с горячими сливками, — объяснял Азирафель, и может, то, что Кроули не видел, с какой экзальтацией он съел первую ложечку, было к лучшему. — Конечно, добавить немного ванили. — Ясно дело. — Кроули набрал пучок перманентных фломастеров и начал наклеивать стикеры «Смываемый» на них. — Дальше есть два варианта. — Глаза Азирафеля загорелись, как жертвенные алтари. — Можно положить поверх сего творения карамельный кружок — или посыпать сахаром и обжигать, пока сахар не расплавится в карамель. — Меня всегда восхищало, на что люди готовы пойти ради удовольствия, — сказал Кроули, изо всех сил изображая небрежность тона. Потом слегка нахмурился: — У тебя вот тут крем-брюле, — ткнул он в сторону ангельского указательного пальца. Но Азирафель его не расслышал, потому что не слушал. Он вдруг воскликнул: — О, я, кажется, веду себя невежливо! Хочешь немножко? Кроули недоуменно взглянул на него, а затем, когда Азирафель протянул другую руку за ложкой, неуклюже качнулся вперед и взял в рот палец с каплей крема. Азирафель взвизгнул, будто у него из крыла бесцеремонно выдернули перо. Губы Кроули мягко и влажно сжали его палец, а язык мимолетно коснулся самого кончика. Он изумленно смотрел на губы Кроули, сомкнувшиеся вокруг костяшки пальца, а Кроули смотрел в ответ из безопасного укрытия темных очков. Азирафель попытался вытянуть палец, но ощущения были настолько соблазнительны, что отодвигаться не хотелось вовсе. Он продвинул палец немного глубже, надеясь, что этот грех простителен. Когда Кроули начал сосать всерьез, Азирафель убедил себя, что у них все равно одна ложка на двоих, а делить столовые приборы с демоном было бы крайне неподобающе. Пальцу Азирафеля было жарко и тесно, и это вызывало ощущение жара и тесноты кое-где еще, и он начал извиваться. Ощутив подушечкой особенно чувственное касание, он ахнул, а потом — когда длинный гибкий язык Кроули обернулся вокруг пальца дважды и затем трижды — начал поскуливать. Кроули отстранился и вопросительно поглядел на него желтыми глазами. Его рот был приоткрыт, и губы влажно поблескивали. — Какой отличный десерт, — хрипло произнес он. — Как ты это делаешь? — едва слышно спросил Азирафель. — Не знаю, — в голосе Кроули зазвучали нотки отчаяния. — Но… ангел, правда же… когда угодно, где тебе захочется. — Его взгляд проскользил по всему телу Азирафеля и вернулся к лицу. Продолжая смотреть ангелу в глаза, Кроули протянул руку, обмакнул палец в вазочку и извлек каплю крем-брюле с налипшими крошками карамели. Он поднес палец к лицу Азирафеля и робко предложил: — Будешь?.. Если хочешь… Азирафель еще как хотел. Формально правила поведения сотрудника Небес не запрещают ангелу обхватить палец демона губами и языком, отчего голова упомянутого демона откинется назад, а рот приоткроется в предвкушении удовольствия. Точно так же ни в одной стране мира нет закона, запрещающего гражданам превращаться в драконов и поджаривать прохожих. Пока Азирафель пытался убедить себя, что стоны, которые издает Кроули, относительно тихие, а Кроули — что это не один из его любимых повторяющихся снов, дверь со щелчком открылась. В комнату вошла Дагон в пижаме с мультяшными акулами. В руке у нее был стаканчик быстрых макарон. — Хм. Кроули? Кроули с хлюпом вытащил палец изо рта Азирафеля. — Дагон, привет, рад тебя видеть... я тут просто… — залепетал он. — Кроули, этот ангел что, укусил тебя?! — спросила Дагон и хрустнула макаронами. Они не были залиты кипятком. — Да, боюсь, что так, — вмешался Азирафель. — Я знаю, что нам нельзя конфликтовать, но между нами возникло недопонимание, оно переросло в перепалку, слово за слово — ну, и что случилось, то случилось. — Ага, было как он говорит, — промямлил Кроули, поспешно надевая очки. Дагон задрала подбородок и поглядела сначала на темные стекла Кроули, потом в огромные перепуганные глаза Азирафеля. Ее лицо исказила кривая ухмылка. — Какой же ты, Кроули, жалкий демон. Поверить не могу, что тебя уже на второй день укусил ангел. Иди спать, а то еще развоплотишься от чистой профнепригодности. — Спасибо, Дагон, — Кроули попробовал буркнуть, но для этого его голос звучал слишком облегченно. — И еще, Кроули. — Глаза Дагон жутковато светились, как положено существам, живущим без солнечного света. — Если не хочешь, чтобы князь Ада узнали, что тебе чуть не откусил руку ангел, лучше поторопись с отчетом о перерасходе средств. Кроули издал звук согласия, какой обычно извлекает приставленный к горлу нож. — И, кстати, — Дагон зачерпнула еще ложку сухих макарон и с отвращение взглянула в сторону Азирафеля, — будем надеяться, ангелы не переносят бешенство. У Кроули дернулась рука, а во взгляде, который Азирафель бросил на Дагон, было больше яда, чем когда-нибудь в укусе Кроули. Повелитель Мук удалилась. — Все, конец, — сказал Кроули, когда Дагон уже не могла их слышать. — Мне крышка, она кому-нибудь расскажет, кто-нибудь сложит два и два, мне капут, из моей шкуры сделают дорогущую сумочку — это если повезет. — Кроули… — начал Азирафель. — Я не собирался тебя в это втягивать, ангел, я не хотел, честно, мне просто нравится смотреть, какое у тебя лицо, когда я так делаю языком, ты же знаешь, я не хочу, чтобы кто-нибудь тебя обидел… — Кроули, — снова попытался вставить слово Азирафель. — Знаешь… я иногда просто хочу сбежать. Ты когда-нибудь о таком думал? Может, мы могли бы жить в океане, или в тех закоулках Чистилища, которые никогда не пылесосят, или среди гребаных звезд… Блин, мне нельзя говорить «мы», и в этом вся загвоздка… — Кроули. Азирафель шагнул вперед и обхватил ладонями лицо Кроули. — Дорогой, успокойся, пожалуйста, и не пытайся спрятаться в Чистилище. Азирафель как будто разомкнул электрический контур: Кроули прекратил бормотать, медленно поднял руку и накрыл ею руку Азирафеля. — Послушай меня, Кроули. Никто ничего не знает, просто напиши этот отчет. — Азирафель закусил губу. — И впредь будем осторожнее, ладно? Нельзя больше позволять себе эти… эти… телесные нежности. Кроули резко перестал поглаживать большим пальцем запястье Азирафеля и удрученно кивнул. — Вот и хорошо. Давай ты пойдешь первым, а я верну посуду и тоже приду минут через десять? Они отделились друг от друга. Азирафель выправил манжеты и пригладил рубашку, как будто этому предшествовало куда более пылкое взаимодействие. — Ночи, ангел. — Спокойной ночи, дорогой, все будет в порядке. Кроули протяжно вздохнул. — Надеюсь, сумочка из меня выйдет стильная.