Проклятущий Дубей

      Амрит Дубей явно не походил на пример для подражания. Наоборот, он был ужасным человеком. Жестоким. Не знающим жалости. Преследующим только свои цели. Использующим других людей. Он — тот, от кого точно стоило бы держаться подальше.       Сэм знала обо всём этом, только при каждом появлении Амрита сердце ёкало так, что аж в горле отдавалось. И поделать с собой она ничего не могла. И ненавидела уже и Индию, и свою работу, и грёбаного дипломата, из-за которого сюда отправили, и просто всё на свете. И Амрита надо бы ненавидеть. Не получалось только.       Бесит.       Сэм с раздражённым и тяжёлым вздохом закинула в чемодан футболку. Сжала челюсти, упёрлась ладонями в талию. Повернулась вправо, в сторону окна, откуда впервые за несколько дней дул ветерок. Задело её лишь слегка, но это лучше, чем ничего. В последнее время было только пекло. Как-то раз она даже сознание потеряла. Наверное, если бы не Амрит, то шваркнулась бы головой.       Сэм впилась пальцами в кожу и сжала губы в тонкую полоску. Фыркнув, вернулась к сбору вещей. Сосредоточилась только на действиях, на том, что скоро она выйдет из этого отеля, улетит из этой страны и забудет наконец о существовании этого грёбаного гада.       Прочь из головы. Прочь, прочь.       Раздалось несколько резких стуков в дверь, вынудив Сэм остановиться. Она направилась в сторону от кровати, машинально поправила футболку и без промедления открыла дверь. Едва успела нацепить на лицо практически безупречное равнодушие — да так и застыла. Ладонь на ручке двери непроизвольно сжалась.       Проклятущий Дубей. Чтоб тебе пусто было.       Сэм хотела, вообще-то, свалить раньше, чем он пронюхает, что она отказалась помогать Гранту с Лайтвудом. Чтобы не встречаться с ним. Чтобы он не успел её застать.       Но это же Амрит.       Вот просто за что, а? За что?       — Я, конечно, стучаться не привык… — начал он, очевидно поняв, что от Сэм слов каких-то не дождёшься.       — Сочувствую, — съязвила мгновенно она. — Не представляю даже, как ты выживаешь в этом жестоком мире.       — Ты всегда такая язва?       — За время, что общаемся, ты уж должен был это понять. Ты же весь из себя проницательный и всеведущий.       — Вы всегда такая язвительная, мисс Фостер?       — Нет, только по вторникам и лично для вас, господин Дубей.       Амрит не ответил — только самую малость приподнял в излюбленной ухмылке уголок губ. Он вообще всегда выглядел так, словно и правда видел Сэм насквозь. Вот и сейчас. Смотрел и будто говорил: «Кусайся, но правду мы оба знаем».       Проклятущий Дубей.       Сэм ни слова не произнесла больше. Она фыркнула, закатила глаза, развернулась на пятках и вернулась к чемодану. Продолжила складывать туда вещи, старательно игнорируя присутствие и взгляд Амрита, прожигающий ей спину.       Почему, блин, дверь не закрыла? Надо было захлопнуть прямо перед его носом. Может, легче стало бы. Зараза.       Легче было бы, если б сразу подальше от него держалась. А теперь уж плоды пожинай, девочка.       Да откуда ж Сэм могла знать, что всё так обернётся? Она просто приехала работать. Просто узнавала детали. Просто искала зацепки. Просто использовала любые способы помочь расследованию. Одним таким и стал Амрит, потому что ничего в Калькутте не происходило без ведома его и его семьи. Следовательно, он знал многое, точнее всё, и мог поделиться, мог помочь. Она контактировала с ним лишь для получения информации. Не планировала сближаться. В голове была только работа.       В какой же момент всё свернуло не туда?       — Что ж, ладно, спасибо за информацию. Она пригодится.       Сэм скользит глазами по лицу Амрита, хлопает ладонями по коленям и встаёт. Окинув усталым взглядом сад, находит тропинку, по которой пришла сюда. Шагает вперёд с намерением уйти. Хочется связаться с группой, всё рассказать, что узнала, а потом завалиться на кровать и спать.       Лишь бы только не приснились эти жуткие фотографии из архивов старых дел. Не хватало ещё.       — И просто уйдёте?       Сэм притормаживает. Она хмурится и поворачивается к Амриту, поднявшемуся со скамейки. Из-за этого ей в очередной раз приходится вскинуть голову: разница в росте — штука такая. После того как на молчаливый вопрос Сэм ответ не получает, вскидывает брови, чтобы Амрит оценил весь спектр её недоумения.       С другой стороны, может ведь сказать: «Да, просто уйду» — и взять да, собственно, уйти. Но остаётся, чтобы показать, насколько её возмутил неуместный и странный вопрос. Ну а что, пусть знает. И не произносит впредь ничего такого.       Но зачем показывать-то? Если на него на самом деле плевать с высокой колокольни. Если она тут чисто по работе. Если к нему пришла только за информацией, без которой расследование дальше не сдвинется — или сдвинется, но с трудом.       — Бросьте, мисс Фостер. Вас привела сюда, ко мне, не только работа. Личные причины тоже играют роль.       Да что возомнил себе этот высокомерный индюк?       — Неужели?       А сама-то чего стоишь? Ну иди уже, раз так раздражает!       И остаётся на месте.       Амрит растягивает губы в своей фирменной ухмылке. Шагает вперёд, оказываясь к Сэм вплотную. Настолько, что между ними как будто даже воздуха не остаётся.       — Абсолютно уверен. Вы с таким старанием в любую нашу встречу показываете, насколько я вам противен… но всё равно каждый раз, имея возможность уйти, остаётесь. Не ухо́дите. Даже сейчас. Можете развернуться и уйти. Почему остаётесь?       Сэм молча смотрит ему в глаза. Не выказывает ни единой эмоции. Только в голове настойчиво пульсирует желание придушить его и втихаря где-нибудь закопать, чтоб не нашли.       — Хотите, скажу ответ? Вас ко мне тянет. Так сильно, что самой себе признаться страшно.       Следом за этими словами Сэм тоже растягивает губы в ухмылке, мышца в мышцу отзеркаливая лицо Амрита. Она полностью возвращает самообладание.       — Вы тоже могли уже попрощаться и уйти. Почему не уходите? Может, вас ко мне тянет, господин Дубей?       Секунда молчания. Смотрят глаза в глаза, точно на мечах бьются. И короткий ответ:       — Тянет.       Такой честный, прямой и открытый, что до основания разрушает самоконтроль Сэм. Она шумно втягивает носом воздух, округляет глаза и отшатывается. Словно Амрит не просто сказал одно слово, а толкнул её.       Сэм ничего не находит лучше — фыркает, разворачивается и уходит. Ни на секунду не прекращает чувствовать прожигающий взгляд Амрита, направленный ей в спину.       Амрит встал рядом, наблюдая за действиями Сэм. Ненароком — или нароком? — коснулся её плеча своим. Молчал и ничего, к её удивлению, не комментировал.       Она ощущала себя очень странно, стоя с ним почти в абсолютной тишине. Такого никогда не было. Обычно они играли в игру «Кто кого переязвит», или обсуждали дела, или он доставал её своим всезнайством и этим тягучим «мисс Фостер» — даже после того, как перешли на «ты». Но не разговаривать? Торчать в одном помещении и не издавать ни звука? Да ни разу не случалось.       Наверное, дождь из лягушек пойдёт.       Потянуло пощупать Амриту лоб — может, заболел? Мало ли. Но Сэм, конечно, этот порыв сдержала. Сумасшедшая она, что ли?       Хотя может быть.       Сэм никогда бы не подумала, что будет мысленно втыкать себе за то, что терпеть не может головные уборы.       Ну какой дурак в такое пекло выйдет хоть без чего-нибудь на голове? Нате вот, пожалуйста — Саманта Фостер собственной персоной. Вышла из отеля с самоуверенным слоганом «Ничего, не помру!», лишь бы только ничем макушку не прикрывать.       Зато теперь молится всем богам, чтобы в самом деле не откинуться. Дело-то не раскрыто, а Лайтвуд её точно даже из-под земли достанет. Не хочется как-то.       — Саманта? — раздаётся где-то на задворках сознания, когда мозг уже клетка за клеткой начинает отключаться, а перед глазами в жизнерадостном танце пляшут чёрные точки. Голос, кажется, повторяет: — Сэм? Ты слышишь меня? Сэм!       Сэм уже падает, провалив дипломатические переговоры с сознанием. Оно отказывается оставаться в норме. Она не понимает, кто её ловит. Без разницы уже — отключается.       Просыпается тяжело и долго. Ногам и левой руке из-за чего-то прохладно. Твёрдая поверхность. На полу лежит, что ли? Почему тогда спине и правой руке тепло и мягко? В чём подвох?       Сэм с трудом открывает глаза. Шевелит головой. Медленно поворачивает её. В следующий момент обнаруживает над собой лицо… Амрита.       Да нет, галлюцинация.       Закрывает глаза. Открывает снова. Амрит всё ещё маячит сверху.       Серьёзно, да?       — Да чтоб тебе провалиться, — еле шевеля губами, проговаривает Сэм.       Амрит усмехнулся. Не язвительно даже, а как-то странно. По-человечески?       Ерунда какая-то.       — Если у тебя такая форма слова «спасибо», то всегда пожалуйста, — отзвается он.       Сэм очень хочется сказать что-нибудь этакое, чтоб заткнуть Амрита за пояс так, что он сказать в её сторону ничего не сможет больше. Но вместо этого вяло приподнимает голову, потом, не удержав её, обессильно утыкается ему в грудь — и снова отключается.       — Около чемодана что? Сари? — внезапно заговорил Амрит и кивнул подбородком на ворох вещей, лежавший рядом с чемоданом.       Сэм бросила туда незаинтересованный взгляд.       — Да, — ответила она. — Большинство всё равно не носила. Верну миссис Чаухан. — Криво улыбнулась. — К тому ж не идёт мне сари.       Так, стоп. Улыбнулась? Чего?       — Ошибаешься, — негромко сказал Амрит. — Тебе идёт сари.       Сэм застыла на целых три секунды, стискивая пальцами сложенный пиджак. Невидящим взглядом смотрела перед собой, будто услышала вообще какой-то древний язык. Или бенгальский, который она не понимала от слова совсем.       — Только в твоих фантазиях, — буркнула она себе под нос, но, судя по тому, как резко сжались пальцы, Амрит её услышал.       Сэм очень сильно хотелось не испытывать к нему ничего. Чтобы сердце не ёкало при его появлении. Чтобы не тянуло коснуться или пересечься взглядами. Чтобы не думать о нём. Чтобы вообще места ему не было внутри. Только не выходило. Как ни старалась.       У неё никогда не получалось от него уходить. Это жутко, жутко бесило.       — Хватит играть со мной, Сэм!       Сэм на полпути к двери резко затормаживает, будто впечатывается лбом в стену. Она ни разу не слышала, чтобы Амрит повышал голос. Он всегда разговаривал спокойно и сдержанно, а сейчас что? Не выдержал? Наверное, Сэм уже можно медаль вручать. В том, чтобы выводить людей из себя, достигнуто наивысшее мастерство.       Но ведь не специально же. В этот раз, по крайней мере.       Она шумно вздыхает и на пятках разворачивается к Амриту лицом.       Да уж, на фоне своего богатого дома выглядит он… величественно. Как король.       Нашла о чём думать.       — Поверь, Амрит, ты — последний человек, с которым я бы хотела играть.       Амрит стремительно подходит к Сэм, останавливаясь так близко, что ей приходится упереться ладонями в его грудь. Взгляд от его глаз она, однако, не отводит.       — Что ты тогда делаешь, позволь узнать?       — Даже приблизительно не представляю, что ты имеешь в виду.       Амрит фыркает.       Да что с ним такое сегодня? Не с той ноги встал? Вино для вчерашней майтхуны с Яшви невкусное попалось? Откуда столько эмоций-то?       — Свои намерения насчёт тебя я уже давно не скрываю. А ты… никак не определишься. То рядом, то избегаешь. Чего ты хочешь, скажи мне? Прямо сейчас. Честно.       Сэм не хочется говорить. Всё её нутро, каждую клеточку тела тянет прижаться к Амриту так сильно, чтобы не отпускать. И её просто выбивает это из колеи. Потому что она знает, кто он такой. Знает, какой он. Но и заставить себя ничего не испытывать — невыполнимая задача. Она пыталась.       И прежде чем сделать то, что не хочется, Сэм убирает руки с груди Амрита, делает шаг назад и коротко, точно отрезает, говорит:       — Уйти.       Он вскидывает голову так, будто она влепила ему пощёчину, и смотрит сверху вниз таким взглядом…       В ушах звенит.       — Уйти. Неужели?       Сэм от язвительного ответа не удерживается:       — Ужели. Ну что изменится, если я останусь, а? Ничего. Вообще. Мы слишком разные, чтобы всерьёз сойтись.       Амрит усмехается.       — Противоположности притягиваются, не слышала?       — Не в нашем случае.       Она ещё несколько секунд смотрит ему в глаза, словно хочет передать что-то, но сама не понимает что. Потом делает назад ещё шаг, как-то слишком медленно разворачивается на каблуках и вновь направляется к двери.       Теперь-то точно уйдёт.       Сэм уже открывает дверь, чувствуя на коже горячий воздух, как рука Амрита резко захлопывает её. Она вздрагивает, отступает и сталкивается спиной с его грудью. Он мгновенно обвивает руку вокруг её талии, тесно прижимая к себе и окончательно отрезая пути отступления.       — Я не отпускал.       Сэм издевательски усмехается. Она дёргается, пытаясь избавиться от вжатого в неё Амрита, но он только усиливает хватку.       — Какие-то собственнические у тебя замашки, Дубей.       Он разворачивает её к себе и прижимает крепче. Хотя куда уже?       — Отпусти меня, Амрит.       — Нет.       Сэм тяжело вздыхает и опускает голову, разрывая зрительный контакт. То, как тесно они прижаты друг к другу, нервирует просто неописуемо. Ей кажется, что внутри всё горит. Каждая клеточка.       — Ты ведь не уйти хотела.       Дыхание Амрита обжигает лоб.       Сэм резко вскидывает голову и снова смотрит ему в глаза.       — А ты у меня в голове сидишь, что ли? Знаешь, чего хочу?       Амрит молчит. Теперь он смотрит на неё спокойно и с каким-то ожиданием. Словно даёт время на подумать.       Вот руку убери, перестань так смотреть — и тогда получится что-нибудь подумать, а не просто тупо стоять и хотеть поцеловать тебя.       Сэм вздыхает. Берёт себя в руки.       — У нас ничего не получится. Ты — местный, я — из Англии. Мы росли в разных культурах, с разными взглядами на жизнь и вообще… полностью разными. Я криминолог, обычный человек, а у тебя график забит ритуалами и заботой о семье. И ещё чем-нибудь, о чём я не знаю. И вряд ли хочу знать.       Сэм бы выговаривалась дальше в исступлённой попытке доказать, что они — это крупный косяк природы и что не должно быть вообще никаких «их». Но Амрит совершенно неожиданным образом обрывает её тираду — наклоняется и касается губами её лба. Спускается ниже, дотрагивается носом. Ещё ниже — прижимается своим лбом к её.       Сэм не выдерживает его взгляд и закрывает глаза. Сердце бьётся тяжело. Кажется, оно увеличилось в размерах и теперь места в грудной клетке не хватает.       Амрит склоняется ещё. Оставляет лёгкий поцелуй на скуле.       Сэм уже правда его ненавидит. За то, что испытывает к нему. За то, какую реакцию он вызывает в её теле. Просто… за всё.       Голос падает до полушёпота, когда она повторяет:       — У нас ничего не получится.       Амрит не ничего не отвечает — просто подаётся вперёд и целует.       Сначала Сэм хочет отстраниться. Честно. Даже руками упирается ему в грудь с твёрдым — вообще нет — намерением оттолкнуть. А потом… отвечает. Устаёт сопротивляться. Силы кончаются. Она не может больше бороться с тем, что чувствует к нему.       Проклятущий Дубей.       Сэм наконец-то закинула в чемодан последнюю вещь и застегнула его. Упёршись в него ладонями, шумно выдохнула. Подумала о доме — стало немного легче.       Скоро она наконец-то обнимет маму с сестрой и выпьет любимый чай. И никогда больше не вспомнит о Калькутте.       Никогда.       — Неужели ты правда не останешься? — спросил Амрит, всё ещё стоящий рядом.       Сэм спустила чемодан на пол и сжала ручку. Несколько секунд смотрела вниз невидящим взглядом. Потом моргнула, выпрямилась и повернулась к Амриту.       Он пристально глядел на неё.       — Поставь себя на моё место, — мягко проговорила она. Не хотелось уже язвить, огрызаться и избивать его словесной дубинкой. — Сам бы остался? После всего.       — Если бы меня тут что-то держало — да, остался, — без раздумий ответил Амрит.       Сэм слегка поджала губы и понимающе кивнула.       — Вот и я так же. Осталась бы.       — Тогда что…       — Если бы меня тут что-то держало.       На мгновение — лишь на одно мгновение — Амрит округлил глаза и нервно дёрнул щекой. Но затем, как и всегда, совладал с собой. Взгляд его вновь стал спокойным, будто не было никакой секундной вспышки.       Сэм очень сильно старалась смотреть на него спокойно. Просто очень сильно.       — Жестокая язва, — едва размыкая губы, произнёс Амрит.       Она усмехнулась и пожала плечами.       — С кем поведёшься.       Уголок его губ дёрнулся вверх.       Сэм отвела в сторону глаза. Постояла. Потом сильнее сжала ручку чемодана, сделала один шаг, второй, третий. Сначала медленно. Дальше шла увереннее и быстрее.       — Сэм, — раздался в повисшей тишине голос Амрита, заставив остановиться шагах в десяти от двери. Послышался тяжёлый вздох, затем стук обуви о пол. — Неужели тебя здесь не держит совсем ничего?       — Совсем. Ничего, — ответила Сэм, но оборачиваться не стала. Слишком разнообразная гамма эмоций была сейчас на лице. Добавила: — И никто.       — Кого ты обманываешь?       — Слушай, завязывай, а, — сорвалась она и стремительно обернулась-таки. Взглядом впилась в лицо Амрита. Пальцы задрожали, а к глазам подступили слёзы. — Серьёзно. Хватит. Перестань меня тут держать. Я хочу уйти. Зачем ты меня держишь?       — Я не хочу, чтобы ты уходила, — спокойно ответил Амрит.       Может, Сэм тоже не хотела уходить. Может, она хотела остаться тут, с ним, и забить на всё. Хочет — пусть делает свои ритуалы. Без разницы. Хочет — пусть хоть каждого встречного убивает. Без разницы! Может, хотелось кинуть чемодан прямо тут, наплевать на самолёт, который унесёт её домой через пару часов, подойти к Амриту, позволить себя обнять — и всё. И плевать.       Сэм осталась стоять на месте. Она не могла. Не могла. Как бы себя ни уговаривала. Не примет никогда то, что он делает. И хоть всё нутро кричало обратное, разум говорил одно. С ним ей спокойно никогда не будет.       А вообще есть Лайтвуд. У него, конечно, тёмное прошлое, но он хотя бы в жертву никого не приносит. Обычный парень со своими тараканами. Да и у них как будто даже что-то наклёвывалось. По крайней мере, намёки от него были вполне однозначными.       Ага. Где Лайтвуд и где Дубей.       — У нас ничего не получится, — развела руки в стороны Сэм. — Во-первых, я тебе не подхожу. Ты из важной индийской семьи, а я просто англичанка. Тебе вон… Амала подойдёт. Я знаю, что она Басу. Она рассказала. Во-вторых, вера у нас разная. Абсолютно. Постоянно будем лбами сталкиваться. Ругаться. А в-третьих… — она нервно сглотнула, — ты убийца, Амрит, и я никогда это не приму. Так что хватит держать. Отпусти меня.       Амрит молчал. Он смотрел в глаза так, словно в душу хотел залезть. Хотя он уже и так там обосновался.       Сэм тихо и протяжно вздохнула. Она медленно подошла к Амриту и мягко положила ладони ему на плечи. Потом не удержалась и обхватила его лицо, погладив большими пальцами щёки.       Он смотрел всё так же пристально.       Она понятия не имела, что сказать. Было больно, но знала, что решение принимала правильное. Хуже становилось оттого, что казалось, что и в глубине глаз Амрита плескалась боль. Впрочем, ей и правда могло только казаться. Она никогда не понимала, насколько он искренен.       Сэм приподнялась на носочки и поцеловала его в щёку. Вернулась к чемодану, снова сжала ручку. Посмотрела на Амрита, сталкиваясь с ним взглядами, приподняла уголок губ в прощальной полуулыбке, развернулась и вышла из номера.       В самой-самой глубине души она ждала и хотела, чтобы он рванул за ней и остановил, не дал уйти, не дал улететь. Даже едва держалась, чтобы самой к нему не сорваться, но продолжала шагать.       В этот раз он её отпустил.