Будни лорда-грибника

Пришла пора расставаться, но ты никак не могла заставить себя произнести слова прощания, а потому оттягивала горький момент до последнего. Чёрный сюртук, расшитая жилетка, атласный галстук — Тьюксбери выглядел великолепно, притягивал взгляды. На него с любопытством глазели бедняки, его с затаённым интересом изучали высокородные леди, на него косились с вежливой настороженностью, пока ещё не зная, чего ожидать от новой фигуры в палате лордов, джентльмены. Ты же, хоть и признавала, что Тьюксбери красит парадный костюм, привыкла видеть его совсем в другом образе. Когда он пришёл к твоему отцу просить о работе, то был одет куда проще. Это позже ты узнала, что имеешь дело с виконтом Тьюксбери, маркизом Бэзилуэзером — наткнулась на портрет в газете и поняла, что в цветочном магазинчике отца за прилавком стоит тот самый пропавший аристократ, наделавший столько шуму. Тебе вовсе не хотелось, чтобы вас с отцом впутали в это дело, и ты пришла к виконту с требованием раскрыть свою личность или найти себе другое место, но он… Он с таким отчаянием просил не выдавать его — ухитряясь при этом удивительным образом не терять чувство собственного достоинства, — и так умильно складывал тёмные брови, прикусывал нижнюю губу, так пронзительно смотрел, что ты не устояла и согласилась укрывать его и дальше. — Блуждаешь в своих мыслях? — нынешний Тьюксбери с ласковой улыбкой подмигнул тебе. — Думаю, как теперь искать тебе замену, — отшутилась ты, чтобы не выдать истинных чувств. — Никто так хорошо не разбирался в цветах — и никто так не очаровывал покупательниц. Он обхватил ладонями прутья ограды, подходя ближе. — Оставь эту бесполезную затею, я незаменим. Тьюксбери шутил, но для тебя, увы, сказанное было сущей правдой. За те недели, что он проработал с тобой под одной крышей, ты влюбилась в молодого виконта по уши, пав жертвой его обаяния. Никогда бы не подумала, что знатный господин может так трепетно относиться к цветам, да и вообще к природному миру: Тьюксбери не только помогал вам на рынке, но и взялся ухаживать за небольшим огородом, где вы с отцом выращивали овощи. — Вот ещё, — тем не менее ты фыркнула, не желая признавать очевидное. — Я, например, твоя ровесница, а знаю ботанику не хуже. Не думаю, что мы двое — одни такие на весь Лондон. — По крайней мере, ты — точно одна такая, — небрежно, как бы мимоходом заметил Тьюксбери, бросая на тебя лукавый взгляд из-под ресниц. — Эти приёмы оставь для посетительниц магазина, — ты подбоченилась. Пусть к щекам прилил жар, но оставалась надежда, что Тьюксбери спишет это на душную летнюю погоду. — А впрочем, тебе ведь больше не понадобится ничего продавать, совсем упустила из вида… Тебе хотелось, чтобы слова прозвучали с иронией, но вместо этого в голосе прорезалась горечь. Стыдно, ведь следовало порадоваться за Тьюксбери: его испытания остались позади, он сумел переиграть противников и вернулся в семью. Теперь его политической карьере ничего не угрожало — по крайней мере, в ближайшее время. — Отчего же? Думаешь что, став членом палаты лордов, я разом вычеркну из жизни всё остальное, к чему лежит душа? — Лорд-продавец цветов — это уж точно абсурд, — пожала плечами ты. — А я не вижу в этом никакой проблемы. — Что тут скажешь… С таким коллегой остальные политики точно поседеют. — Многие из них и так давно седые, невелика беда, — рассмеялся Тьюксбери, но затем улыбка стёрлась с его лица, а рука скользнула ниже по изгороди, накрывая твою ладонь. — Мне… мне пора идти, Т/И. Даже от лёгкого касания тебя охватил трепет. Ты судорожно вздохнула. — Удачи, — негромко проговорила ты, уже не пряча истинные чувства. Было заметно, что на самом деле Тьюкбсери изрядно волнуется перед своим первым заседанием, а значит, ему нужна поддержка. — Я знаю, что тебя ждёт ошеломительный успех, за что бы ты ни взялся. — Спасибо, Т/И. Я твой вечный должник. Если бы не твоя помощь, где бы я был сейчас? Он наклонился ближе, и его чёлка качнулась от лёгкого дуновения ветра. Ты слишком ярко помнила, каковы на ощупь его волосы — мягкие, шелковистые, послушные. Разумеется, ты бы не осмелилась просто так до них дотронуться, но прежде у тебя был предлог: вы решили обрезать их, чтобы преследователям стало сложнее узнать Тьюксбери. А теперь предлога больше не было. — Перестань, ты бы и сам прекрасно справился. — Не преуменьшай своё значение в моей судьбе, — шепнул он и вдруг припал к твоим пальцам, бережно целуя их и не отрывая при этом взгляда от тебя. Его глаза лучились нежностью, а прикосновение мягких тёплых губ вскружило голову. — Тьюксбери, — вырвалось у тебя с тихим стоном. Однако его уже торопил стоявший у парламента дядя, постукивая по карманным часам. — Я должен идти, но, умоляю, не смотри на меня так, будто мы видимся в последний раз! — Боюсь, так и есть. Теперь, когда ты вернулся к прежней жизни, там нет места для девушки незнатного происхождения. Тьюксбери покачал головой. — Моя жизнь уже не будет прежней. В ней появилась ты, и я не допущу, чтобы ты из неё исчезла. Ещё раз поцеловав твою руку, он развернулся и поспешил к зданию. Тебе оставалось смотреть вслед и отчаянно верить его словам, ведь больше всего на свете ты мечтала, чтобы они оказались правдой.