Ты такой идиот.

Все прошло по плану, они правильно просчитали реакцию мудреца на его слова. Он не поверил ему, что одновременно было и хорошо и весьма досадно, учитывая, как старался Аль-Хайтам для достижения столь высокого звания. Стража медленно подступает, угрожающе размахивая остроконечными копьями. Дальше идет самая интригующая и тяжелая часть. Путешественник коротко кивнул, поймав быстрый взгляд Аль-Хайтама. Никто не сомневался в его способностях, пускай из группы ни один человек не знал что именно ученый должен сделать по плану. Это оставалось загадкой для всех. В голове он стал отсчитывать секунды. Вот мудрец встал прямо напротив... И пять. Четыре. Три... Незаметно прикоснувшись к холодной поверхности капсулы знаний Архонта, Хайтам нарочито пошатнулся от резкой боли. Терминал Акаши залился пронзительным писком, и кровь ударила в голову. Дыхание моментально сбилось, и сердце гулом начало бить по перепонкам. Хайтам поморщился, концентрируясь на плане действий, сквозь неприятные ощущения. – Азар... – Через боль прошипел Хайтам, поднимая глаза. Терминал начал выдавать надписи "Ошибка", застилая взгляд красной пеленой. Ученый, с ненавистью стиснув зубы, медленно двинулся вперед, угрожающе раскачиваясь. Использованная капсула выпала на землю, слегка треснув, тем самым привлекая внимание всех смотрящих. Отвлекающий манёвр сработал, как будильник на швейцарских часах. Сейчас он словно актёр на сцене, каждый шаг был обдуман до мелочей, каждое движение доведено до идеала. Конечно, он до конца не мог знать, как поведет себя капсула. И она приносит немалые страдания, однако это можно было перетерпеть. Все, кто испытывал судьбу и использовал запретную вещь, становились безумцами, однако может ли стать сумасшедший еще более безумным? Хайтам часто делал акцент, говоря, что его нельзя грести под одну гребенку со всеми, ведь он отличается. Однако ноги все равно предательски дрожали, а эмоции заволакивали мысли. – Так похищенная капсула Архонтов была у тебя. С каждым мгновением он словно все больше терял контроль и столь привычное самообладание. Металлический привкус перманентно осел во рту, от чего ученый скривился. – Предатель. Ты предатель. – Срываясь на крик, прохрипел Аль-Хайтам, сжимая кулаки до побеления близь костяшек. Сложно сказать, было ли это очень хорошо отыгранной сценой, или ученый действительно вышел из равновесия. Гулкий смех безумца отразился от стен, на которых вырисовывались калейдоскопы причудливых узоров и отблесков. – В отчаянии даже рациональные ученые уповают на божественные силы. А разве ты отличаешься чем-то от меня, Аль-Хайтам? – Разочарованно произнес мудрец, вышагивая по мраморному полу. Да как он смеет сравнивать себя и меня? Какими же нужно быть самовлюбленными идиотами, чтобы верить, что можно создать бога. Это как верить, что можно заставить хилличурла летать, причем не со скалы вниз, а вверх, прямиком в Селестию. Абсурд. Тем временем мудрец продолжал: – Вот только, к несчастью для тебя, боги не станут делиться с тобой своей божественной силой. Это было последней каплей. Со злобой прорычав столь омерзительное ему имя, Хайтам рванул вперёд, игнорируя острую боль в теле. Замахнувшись для удара, он словно позабыл их план и метил прямо в мудреца. Единственное, чего он желал – так это содрать эту самодовольную ухмылку с каждого. И он был так близок к этому, но он один из стражников успел оттолкнуть мудреца. Аль-Хайтам с силой влетел в стенд, на котором стояли капсулы. Удар отрезвил сознание, и секретарь быстро подменил капсулы. Зарычав от боли и огорчения, учёный решил возобновить попытку порвать мудреца в клочья и метнулся на Азара. К сожалению, его попытка не увенчалась успехом, и увесистые орудья преградили ему дорогу. По затылку пришелся оглушающий удар, и ноги подкосились. В изнеможении рухнув на землю, Хайтам тихо заскулил. Закрыв глаза для правдоподобности и обмякнув, он дал страже тащить себя. * * * – Держите его крепче! – Сам держи, какого Архонта он такой тяжелый... Сквозь шум в голове донеслись отрывки фраз стражей, которые тащили его тело. Видимо, он умудрился отключиться. Вот-вот они подойдут к месту, где должна ждать знак Нилу. Он отлично справился с заданием, как и ожидалось от великого и гениального Аль-Хайтама. Место, куда ему прилетело по голове неприятно саднило и ныло, но это пустяки. И вот Нилу. Вдалеке виднеется силуэт танцовщицы, нужно убрать красный цвет с терминала. Исходя из исследований, если привести себя в полное спокойствие, то терминал вернётся в привычное состояние. Прикрыв глаза, он вдохнул полной грудью, приводя мысли в порядок. Послышался тихий сигнал терминала, и мир перед глазами вернулся в привычный облик, переставая мерцать красным. Ухмыльнувшись самому себе, он повернул голову к ждущей сигнал девушке и едва заметно кивнул. Стражник мгновенно отреагировал на изменения и поныл, тормоша за плечи Хайтама: – О, очнулся. Может прекратишь издеваться над бедной стражей и начнёшь сам топать ножками? Ученый фыркнул, щуря глаза. Ещё чего. Может ему еще помочь мудрецам мир уничтожить, просто потому что его попросят? – Если я буду "топать своими ножками", то пойду делать из ваших мудрецов отбивные по-флотски. Но, думаю, это не входит в ваши планы, поэтому продолжай тащить, недоумок. – Ах ты! – прошипел страж, выкручивая руку Хайтаму. Тот недовольно цыкнул, дожидаясь, когда они достаточно отойдут от города. С грацией ирбиса, учёный выскользнул из захвата. Акаша вновь активизировалась, недовольно звеня и мерцая красным. Проигнорировав терминал, со злобным ликованием он вырубил двух стражников, которые не успели даже оружие достать. Вот недоумки... Легко сняв с них терминалы и предварительно выключив их, он потянулся, приводя в чувства затекшие конечности. Рукой прикоснувшись к наушнику, он попытался усмирить треск терминала, однако тот не поддавался. Сокрушенно покачав головой, он продолжил путь, не обращая на него внимания. * * * Они еще долгое время сидели и обсуждали их победу. Каждый из участников столь разношерстной группы внес немалый вклад. Паймон мгновенно влезла в диалог и с неприкрытым восхищением начала рассказывать про часть, которую выполнял секретарь. Все пораженно слушали о том, как ученый стащил ту самую пропавшую капсулу знаний и использовал на свой страх и риск. Даже невозмутимый генерал махаматра, Сайно, удивленно-осуждающе посмотрел на Хайтама. Тот в свою очередь слабо усмехнулся, выслушивая восхваления и можно сказать, чествование. Прозвенело стекло, бокал с изысканным сухим красным вином стукнулся с остальными. Путешественник с Паймон произнесли речь, и остальные, хихикая, поддержали, добавляя что-то от себя. Секретарь никогда не любил шумные компании, да и сами компании в принципе. Сидеть в одиночестве за прочтением какой-то интересной книги было более привлекательным занятием по всем параметрам. Однако... Сидеть с этими людьми, с которыми он успел сильно сблизиться было весьма неплохо. Окинув всех взглядом, он тихо сказал "спасибо", от чего мгновенно образовалась тишина. Он улыбнулся, едва заметно, краешками губ, искренне. – И тебе спасибо, Аль-Хайтам, без твоего гениального плана мы бы не смогли ничего сделать. Страшно представить, что бы тогда было. – Дэхья рассмеялась, отвесив что-то наподобие поклона. Все продолжили обсуждение и поедание остатков еды, а также выпивки. Один лишь путешественник надуто сидел, ведь ему никто не разрешил выпить. * * * – Вот черт. – Промычал Хайтам, массируя виски. Боль вновь начинала нарастать, как когда он активировал капсулу. Неприятный звон вновь ворвался в голову, и учёный скрючился от боли. Неизвестно, было ли это последствием выпитого алкоголя, пускай Хайтам и не любит "бухать", однако усталость и гнетущее состояние пересилило разум, и он сбился со счета выпитых бокалов. Или же это было из-за использованной капсулы? Хайтам стиснул зубы, покачиваясь из стороны в сторону. Около входа в квартиру, на полу сидел весьма знакомый силуэт. – Аль-Хайтам? – Неуверенно уточнила тень возле двери. Ученый попытался понять кто это, но мысли разбегались, как зайцы от неумелого охотника. С трудом сконцентрировавшись, он узнал в неизвестном своего соседа, Кавеха, и вспомнив, что он случайно захватил с собой две пары ключей. Тот выглядел слегка обиженно, насупившись он закутался в ворот рубашки. По всей видимости тот сидел очень давно и успел замерзнуть. – То есть, ты сидел все это время тут? – Было около четырех утра. – Я не обнаружил ключей у себя, поэтому и решил подождать твой приход. Я уж было думал идти ночевать на лавочку. Ты ведь захватил мои ключи с собой? Секретарь проигнорировал вопрос, думая, что ответ и так был ясен. Достав ключ и немного повозившись с замком, они наконец-то вошли в квартиру, которую архитектор обычно называет апартаментами. – И где ты был всё это время? – Ровным тоном спросил Аль-Хайтам. Несмотря на опьянение, понять, что секретарь выпил было практически невозможно. Его привычный парфюм хорошо гармонировал с запахом вина, походка была выверена до идеала, а эмоции всегда скрывались под плотной маской, и понять, о чем думал Аль-Хайтам на самом деле было весьма затруднительно. – Это должен был я спросить. – Складывая руки на груди, фыркнул архитектор. Ученый выгнул бровь, устанавливая зрительный контакт с Кавехом. – Да ты что? То есть это я, внезапно исчез, не сказав и слова своему соседу, именно в самый важный момент истории Сумеру? – Ха? Ты про что? – Если бы наш великий архитектор хоть иногда интересовался моими делами, то знал чуть больше и не казался слепым и глухим петухом. – Раздраженно гыркнул секретарь, на что Кавех мгновенно вспыхнул, словно спичка. Это явно не то, чего ожидал секретарь после долгого и утомляющего дня. Усталость мгновенно перетекла в злость и Хайтам негодующе скрестил руки. – Да как ты смеешь... – О, нет, слушай до конца. Пока мы рисковали своими шкурами, спасая весь Сумеру, его народ и даже Архонта, ты смылся в неизвестном направлении. Это позже я узнал от твоих собутыльников, что ты уехал в пустыню делать очередной ультраважный проект. И это еще я должен отчитываться, где я был? Кави недовольно скривился, и между ними повисла напряженная пауза. Кавех, не выдержав зрительный контакт, отвернулся. Секретарь стиснув зубы, прошел в гостиную. Ловко подобрав книгу со стола, он уж было развернулся в свою комнату, однако ему дорогу перегородил разъяренный архитектор. – А теперь слушай меня. – Закрывая телом проход, рявкнул Кави. В его багряных глазах метали молнии. С равнодушным выражением лица Хайтам уставился на соседа, до крови прикусив язык. Агрессия ни к чему не приведёт, хотя так хочется сейчас заставить архитектора заткнуться и пойти спать. – Ты и сам больно не интересуешься моей жизнью, самовлюбленный ты эгоист. Ты считаешь, что мои чертежи - это детские порисульки, какие может нарисовать каждый второй. Что я ничего не умею, что я безмозглый, что я просто нахальный ребенок, который живет за твои деньги. Я именно поэтому, из принципа, уже не говорю, куда я иду, ибо тебе безразлична моя судьба, разве не так? Если бы меня разорвали тигры ришболанд по дороге сюда, ты бы только обрадовался. Я ведь приношу тебе одни несчастья. – Рьяно размахивал руками блондин. Хайтам уж было открыл рот, дабы поставить архитектора на место. Но тот не умолкая продолжал, с каждой секундой все громче повышая голос: – Вообще не понимаю, почему бы тебе меня не выселить, если я тебе так омерзителен. – Срываясь на крик прорычал архитектор. Его глаза сверкали от подступающих слез. Развернувшись, он быстрым шагом ушел в свою комнату, громко хлопнув дверью и закрыв ее на защелку. Хайтам так и остался стоять в одиночестве, держа в одной руке книгу и удивленно смотря на дверь. Злость на соседа быстро сошла на нет, словно его окунули в ледяную воду вниз головой. Придя в себя, он тихо подошел к двери и прислушался, оттуда были слышны тихие всхлипы вперемешку с "вот же сволочь" и прочими не очень культурными выражениями, направленными, по всей видимости, в сторону секретаря. Он протянул руку, чтобы постучать и замер в миллиметрах от деревянной, гладкой поверхности. Одернув кисть, он развернулся и направился в свою комнату, ему нужно все обдумать. "На этом моменте от чистого сердца рекомендую сначала включить "Stop The World I Wanna Get Off With You", а следом "I Wanna Be Yours" от Artic Monkeys. Эти песни давали мне дикое вдохновение при написании фанфика" Завалившись на кровать, секретарь отложил книгу в сторону. Сегодня он явно не был настроен на чтение. Уныло уставившись в потолок, он в который раз проклинал себя за то, что не умеет держать язык за зубами. Он явно сильно задел Кавеха. – Почему люди такие сложные. – Удрученно пробормотал ученый, ударяя себя ладонью по лбу. Чувства других людей были для него загадкой, которую разгадать было не так уж и легко. Это не профильная математика, не астрономия или физика. Тут вещи не подчиняются определенным законам и их нельзя решить, подставив нужную формулу. Особой загадкой были для него чувства Кавеха. Этот парниша мог творить абсолютно абсурдные вещи. Начиная совмещением арбуза и шаурмы в одну непонятную субстанцию и заканчивая его танцами по утрам из-за хорошего настроения, или то, как он рвет чертежи, над которыми пыхтел все прошлые ночи из-за плохого. И нельзя сказать, что Хайтаму это все не нравилось. Конечно, он часто ворчал на Кави и поучал его. Но нельзя сказать, что он действительно считал Кави глупым. Чего уж стоит его незаурядный прикид, который приманивает к себе все взгляды прохожих. Хайтам ругался на него, но никогда не испытывал омерзения к нему. Можно сказать, даже наоборот, он часто засматривался утром за тем, как архитектор в попыхах закалывает себе прическу, держа часть заколок в зубах. Даже странная подгорелая яичница не была настолько ужасной, когда ее делал Кави. Хайтам накрыл лицо рукой. Этот парень действительно сводит его с ума. И все бы ничего, но его пугает это сладостно-приятное, тянущее чувство внизу живота, когда архитектор искренне ему улыбается. Его улыбка, словно солнце в мороз, моментально поднимает настроение и заставляет чувствовать себя не столь паршиво. А его губы. Хайтам уже в который раз засматривается на них, ловя на себе вопросительный взгляд карминовых глаз. Кави всегда закусывает губу, работая над особо тяжелым проектом. Кави делает из своих губ тонкую ниточку, когда сердится. Он чувствует себя одержимым. Хайтам не тот человек, который любит показывать свои эмоции на публику. И он боится, что это чувство не просто привязанность, а нечто большее. О, да, он боится своих чувств. Убегает от них, скрывая под равнодушием и колкими замечаниями. Но даже ему неизвестно, сколько он еще сможет скрывать это внутри себя? * * * Утро выдалось не самым приятным. Голова была тяжелой, словно на ее месте был бидон с водой. Выйдя на кухню, он ожидал увидеть знакомую фигуру, которая готовит завтрак, однако там было пусто. Нахмурившись, секретарь сам стал готовить еду. На сковороде расположились пара яиц и бекон. Добавив соли и перца, он закрыл крышку сковородки. Скептически окинув взглядом количество еды, он принял решение сделать еще и гренки. Достав залежавшийся хлеб, он быстро наколотил нужную субстанцию. В дело пошли яйца, сахар, молоко, чуть соды и соль. Чесночная смесь заняла примерно столько же времени. Налив четыре столовых ложки растительного масла, посыпав щепоткой соли и добавив чеснок, тщательно пропущенный через пресс. Он принялся за турку с кофе. Потратив не так много времени, он расположил ее возле сковороды, ставя на средний огонь. Выдохнув, он тихими шагами пошел к двери своего соседа. Как вчера он поднес руку для стука и замер. Вдруг Кавех не хочет его видеть? Отбросив плохие мысли, он негромко постучал по дереву. На удары не последовало никакой реакции, поэтому секретарь повторил действие, но уже чуть громче. И опять ничего. Шумно втянув воздух, он отошел от двери. Порция Кавеха так и осталась стоять холодная на столе, ведь он так и не вышел из комнаты. Дело близилось к полночи и учёный заметно занервничал. Кави часто пропускал приемы пищи, но сейчас он даже не отзывается на просьбы выйти. Они часто ругались, но чтобы архитектор в открытую его игнорировал... Вновь он встал напротив двери. Прислонившись лбом он упавшим, сиплым голосом начал звать архитектора, практически умоляя его выйти. – Кавех, ты не ел весь день. Ты можешь сколько угодно меня игнорировать, ненавидеть, но не порти себе здоровье. Прошу тебя, выйди. Давай поговорим. – Спустя пару минут тишины, которые по ощущениям длились вечность, и секретарь уже хотел бесцеремонно выбить дверь. Послышался шорох за дверью, и ученый облегченно вздохнул. Гулкий щелчок и она отворилась. В проеме показался растрёпанный архитектор. Его обычно расчёсанные волосы скатались в кубло. Утомленно опершись на дверной косяк, он окинул секретаря отсутствующим взглядом, от которого у Аль-Хайтама пошли мурашки. Пламенные глаза не искрились привычной радостью и задорством, словно они потухли. – Я завтра съезжаю. Не буду докучать тебе своим присутствием. – Сухо бросил архитектор, отталкивая полного недоумения ученого. Кави быстро смылся за поворотом и принялся монотонно шкрести холодный и засохший завтрак. Быстро доев, он встал из-за стола, но путь преградил секретарь. – Ты завтра съезжаешь? – Упавшим голосом пробормотал он. – Да. Ты же так любишь одиночество, зачем тебе шумный сосед вроде меня? Если станет скучно, то фанатов у тебя в академии пруд пруди, не буду мешать твоей личной жизни. Может наконец-то заведешь себе вторую половинку, а то людей отталкивает тот факт, что ты живешь со мной. – Что ты несешь? – Навис над Кавехом секретарь. Его глаза встретились с опустошенными алыми Кавеха. В них читалась глухая тоска, которую тот неумело пытался спрятать за равнодушием. – У меня нет желания спорить с тобой, Аль–Хайтам. – Попытался проскочить мимо архитектор, но был плотно прижат к стенке. Угрожающе сведя брови к переносице, он прошипел "отпусти", что ученый благополучно проигнорировал, лишь крепче сжимая чужие запястья. Приняв безуспешную попытку вырваться архитектор обмяк, испытующе глядя на секретаря. Даже в таком состоянии он выглядел до ужаса красиво. Между ними были сантиметры из-за чего воздух с каждым мгновением становился все тяжелее и напряженнее, словно перед грозой. Аль-Хайтам отвел взгляд, нервно выдохнув. Что сейчас у него на уме – одним Архонтам известно. Повисла гнетущая тишина и секретарь фыркнул. – Ты такой идиот. Кавех был готов вновь начать перепалку и с жаром объяснить где Аль-Хайтам был неправ, но секретарь мгновенно накрыл чужие губы своими. Тот удивленно ахнул, поднимая брови. Не ведая, что на него нашло, он лишь крепче прижался к Кавеху. Он чувствовал, как сильно начало биться сердце прижатого к стене парня. Тот замер словно напуганная птица, готовая вот-вот вспорхнуть и улететь. Он в панике смотрит на секретаря, пытаясь понять, зачем он это делает. Это просто попытка заткнуть его? Очередная манипуляция, которыми часто пользовался Аль-Хайтам при достижении своих целей? Однако тот выглядел весьма серьёзно и рваное дыхание через нос выдавало его неподдельное волнение. Мысли Хайтама затуманились, от чего он почувствовал легкое головокружение. И, о, боже, губы Кавеха такие мягкие, такие нежные, укуси их чуть сильнее непременно выступит кровь. Раздумия о подлинности происходящего не привели ни к чему, поэтому Кави неуверенно ответил на поцелуй, прикрывая глаза и расслабляясь. Напряжение с каждой секундой спадало и томное чувство разлилось по всему телу, словно густой и приторный мед. Кави прикусил нижнюю губу секретаря, на что тот тихо замычал от удовольствия. С неохотой отстранившись Аль-Хайтам начал жадно хватать воздух ртом, уверенно глядя на Кавеха. – Как ты вообще можешь говорить такие вещи. Мне не нужен никто, это ты верно подметил. Мне нужен только один единственный заносчивый архитектор, по имени Кавех. – Тот словно сомневаясь в честности его слов, отвел взгляд. – О, боже, Кави, ты действительно лучший человек которого я встречал в своей жизни, и я не хочу тебя отпускать ни на секунду. Мне жаль, что я никогда не говорил тебе это раньше. И я пойму, если ты после этого не захочешь жить со мной и в принципе поддерживать какие-либо связи. Ты в праве... Тихий смех Кавеха перебил речь секретаря. Тот не договорив, замер с открытым ртом. – Если я идиот, то ты полный дурак. Как ты можешь думать о том, что я хочу уехать? – Освободив руки, он осторожно прикоснулся к лицу Хайтама, которое мгновенно залилось багряным румянцем. Проведя большими пальцами по скулам он завел руки к затылку, поглаживая серебристые волосы. Хайтам был готов поспорить, что его сердце вот-вот вырвется из груди и улетит прямиком на планету Эрида. Неуверенно секретарь положил руки на тонкую талию архитектора. – Я люблю тебя, Кави. Прости меня, мне правда очень-очень жаль. – Это взаимно. – Улыбнулся архитектор. – И можешь считать, что извинения приняты.