Everything echoes

      Йоонас любил сериалы. Новая серия — новый сюжет, но есть и проскальзывающая сквозь весь сезон ниточка, соединяющая все события воедино. Он удивлялся тому, как обычные люди могут сделать такое.       Но ещё больше он любил смотреть сериалы с Нико. То, как он удивляется, ругается, умиляется, плачет — вся его эмоциональность сводила Порко с ума. Ему казалось, что каждая частичка его тела готова просто взорваться от того, как мило Мойланен сводит брови к носу, от того, как во время слезливых сцен он утыкается ему в шею и уверяет, что не плачет, от того, как он радостно подскакивает на месте, когда герой побеждает злодея.       Йоонас любил Нико целиком и полностью. Он готов был сделать всё, лишь бы он был счастлив. Он и представить себе не мог, что ему так повезёт: его чувства оказали взаимными, и этот прекрасный человек, спасающий его от всего на свете лишь своим существованием, любит его ничуть не меньше.       — Есть! — Мойланен подпрыгнул и развернулся к Порко, тряся его за плечи. — А я же говорил! Я говорил!       — Ты у меня умничка, — переведя взгляд на телевизор, где уже крутились титры, парень вздохнул. «Опять всё пропустил. Но по-другому быть не может, когда он рядом».       Нико продолжал жестикулировать руками и рассказывать, что он думает о поступке главного героя. Йоонас мягко положил руки на его талию и посадил его к себе на колени.       — Я с тобой полностью согласен, — взяв лицо парня в ладони, Порко медленно и нежно покрывал его лицо влажными поцелуями.       — Ты же не смотрел концовку, да? — спросил Мойланен совсем беззлобно. Он не мог злиться на своё кудрявое чудо, особенно когда тот заставлял его краснеть кончиками ушей и начать елозить на чужих коленях.       — Не осуждай меня за это, — шепча на ухо еле слышным шепотом, Йоонас положил руки на ягодицы, обтянутые лишь тонкой тканью боксеров. — Как я могу сосредоточиться, если у меня на плече лежит моё счастье?       Совсем зардевшись, Нико опустился чуть ниже и оставил небольшой алый засос на ключице. Тихий стон и сжавшиеся ладони заставили парня издать звук, похожий на мурчание, и провести рукой по светлым кудрявым волосам. Перебирая мягкие прядки между пальцев, он медленно наклонился вперёд и чмокнул уголок пухлых губ, после впившись в них сладким поцелуем.       Мойланен плавился от нежных прикосновений к коже. Когда чужие ладони забрались под резинку трусов и дотронулись до члена, растирая предэкулят по головке большим пальцем, он издал протяжный стон. Порко провёл языком по покрасневшим губам и слегка прикусил нижнюю, чувствуя рваные вздохи.       — Твоё лицо, — оторвав от себя разомлевшего, покрасневшего и возбужденного Нико, парень заправил тёмную прядь за его ухо. — Лучше любого кино и красивее любого актёра.       Прикрытые глаза, розовые щёчки, что Йоонас так любил, разомкнутые обкусанные губы…       — Самый прекрасный, — лёгкий поцелуй за ухом снова вызвал волну мурашек по телу. Порко был готов слушать томные стоны, адресованные лишь ему, вечно.       Собственное возбуждение не имело значения. Важен был лишь Мойланен, такой смущённый, но раскрепощённый одновременно. Он нетерпеливо двигал бёдрами, ожидая каких-то действий.       — Йоон, — такой неугомонный, он умолял о продолжении. — Йоон, пожалуйста.       — Терпение, малыш, терпение.       Отодвинув воротник домашней футболки в бок, Йоонас покрывал поцелуями бледную шею, переходя на татуированные плечи.       Извивающееся на его коленях тело продолжало требовать внимания, отросшие ноготки с потресканным чёрным лаком впивались в кожу, а эрегированный член тёрся о его собственный, заставляя издать низкий гортанный хрип.       Приподняв Нико, он стащил с него боксеры и снова положил руки на ягодицы, слегка сжав их.       Устав ждать, Мойланен сам развязал шнурок на пижамных штанах парня, и с его помощью стянул их до колена вместе с бельём.       Медленно перевернувшись, Порко мягко уложил Нико спиной на подушки. Прикусив зубами нежную кожу на шее, он сплёл их пальцы вместе.       Ещё раз поцеловав такие желанные губы, Йоонас встал с кровати и подошёл к столику. Взяв в руки тюбик смазки и презерватив, он взглянул на своего парня: большие изумрудные глаза смотрели прямо в душу, в них можно было увидеть как большое возбуждение, так и огромную нежность и любовь. Одновременно такой горячий, такой милый, такой…       — Любимый, — Порко не заметил, как уже склонился над чужим лицом, а пальцы в лубриканте разрабатывали мышцы.       Ноги Нико на талии Йоонаса, руки — на плечах. Пальцы сжимаются от приятных ощущений, оставляя на коже красные полумесяцы.       Никакой боли или резкости. Как только возбуждённый до изнеможения член вошёл в такое любимое извивающееся от любого прикосновения тело, оба словно почувствовали разряд молнии.       Со слезами наслаждения в уголках глаз, Мойланен выглядел таким маленьким и беззащитным в его руках. Целовать-целовать-целовать — всё, о чём мог думать Порко сейчас.       — Самый хороший, самый красивый, самый лучший, — словно мантру, Йоонас шептал на ухо комплименты, слушая тихие всхлипы в ответ. — Ник?       Парень толкнулся внутрь чуть глубже, довольно глядя на вскрикивающего Нико под ним.       — Йоон, блять, я… — волосы размётаны по подушке, руки, крепко сжимающие чужие кудри и часто вздымающаяся грудь завораживали. — Вот так, да, пожалуйста, Йоонас, прошу.       — Ник, — Порко наклонился к его уху и одной ладонью стал медленно двигать по чужому члену. — Ты бы знал, как сильно я тебя люблю. Больше любого кино, больше воздуха, больше всего на свете.       Смог отдышаться Мойланен только когда почувствовал прикосновение влажного полотенца к собственному животу. Чмконув своего парня в нос, Йоонас прилёг рядом и стал перебирать каштановые локоны.       — Так что тебе больше всего понравилось в том фильме?       — Про фильм не скажу, но мне очень понравилось, как ты признавался мне в любви, — покраснев кончиками ушей, он сплёл их пальцы вместе и поцеловал гладкую ладонь.       — Я? Не было такого, — Порко знал, что лишь раззадорит своего любимого человека.       — Да? — Нико вновь забрался на чужие колени, громко смеясь. — А кто говорил, что любит меня больше воздуха, а?       Невесомые поцелуи покрывали лицо широко улыбающегося Йоонаса. Он был прав: его парень — лучший на свете. Он заменял ему еду и воду, он был как жизненная необходимость.       «Самый любимый».       — Как я тебя люблю? Не расслышал.       — Как минимум, так же, как я тебя. На меньшее не согласен, — сложенные на груди руки и порозовевшие щёчки были самым красивым, что парень видел в своей жизни.       — Больше, — мягкие губы последний раз прикоснулись переносицы Мойланена перед тем, как его уложили на чужое плечо. — Намного больше.