Город снов

…Средь каменных лесов, домов, оков бороться! За каждое мгновенье призрачного счастья до неба достучаться!

      Даню разбудила жара. Проснувшись, он обнаружил, что лежит закутанный в одеяла и полотенца. Тонкая футболка, в которую он был одет, пропиталась потом. Даня капризно замахал руками и попытался выпутаться. Всё ещё заспанные, несмотря на долгий сон, глаза уставились в тёмный потолок. Даня проверил время на телефоне: почти полдень. Долго же он спал.       Конечности отозвались неприятной болью, когда Даня приподнялся на локтях, а потом совсем сел в кровати. В темноте он узнал спящего Бегемота, свернувшегося в тёмный пушистый комочек. Кот будто почувствовал пробуждение своего нового любимого человека и как по сигналу приоткрыл светящиеся золотом глаза, лениво потягиваясь. Данька каждый раз не упускал возможности коснуться ладонью мягкой чёрной шерстки на кошачьей макушке.       В квартире было непривычно тихо, когда Даня выбрался из своей комнаты. Свет в коридоре потушен, как и на кухне, а в воздухе чувствовался запах малинового варенья и чего-то жареного. Кое-как переставляя ноги, Даня, стараясь не споткнуться о вальяжно вышагивающего рядом Бегемота, прошёл на кухню босыми ногами. В глаза бросился белый клочок бумаги с ровным, не лишённым изящества почерком.       «Ушёл в магазин, скоро вернусь. Я приготовил блинчики с малиновым вареньем, они на столе. Помню, как в прошлый раз тебе понравилось готовить их вместе. Надеюсь, понравятся и сейчас :) Саша»       Какое-то время Данька тупо пялился на записку, перечитывая её текст снова и снова. Он проморгался несколько раз, для верности ущипнул себя за руку и расплылся в блаженной улыбке. Будто получившая письмо молодая невеста, Даня прижал записку к груди и с удовольствием посмотрел на свежеприготовленные блинчики. Внутри трепетало приятное тепло.       Удовольствие от такого приятно начинающегося дня нарушилось резким звонком телефона из комнаты. И Даня, и Бегемот подпрыгнули от неожиданности. Кот вопросительно уставился на Даню, а тот сунул записку в карман домашних штанов, быстро развернулся и почти бегом вернулся в комнату. На дисплее смартфона светилось белыми буквами имя контакта «Мама». Данька нахмурился, но всё же успел ответить на звонок. — Очень неожиданно, мам… — хрипловатым голосом ляпнул Данька вместе приветствия. — Что-то случилось дома? — И тебе доброе утро, — раздалось на другом конце телефона после тяжелого вздоха. Данька тут же исправился и поздоровался. — Почему обязательно что-то должно случиться дома, чтобы тебе позвонить?       В голосе матери слышалось недовольство, и Даня закатил глаза, присаживаясь на кровать и протирая глаза. — Потому что в последний раз ты звонила в тот момент, когда бабушка схватила непонятный вирус, и я слушал, как она охала? — Даня слов явно не жалел.       На той стороне повисла небольшая пауза. Даня уже было собирался нарушить неприятную тишину, как ему прилетел очередной вопрос-новость. — Звонил твой друг, он сказал, что потерял тебя, — просто сказала мама, а Даня мысленно хлопнул себя рукой по лбу. — Ты съехал с квартиры?       Соврать так, как получилось раньше с Майей, не вышло бы, и он решил сказать всю правду, как есть. — Да, мам, я нашел другую, которая больше, чище и ближе к академии. — Где ты нашел столько денег? — не успел он закончить мысль, как мама задала ему вопрос, едва дослушав. Дане показалось, что она заранее готовила этот вопрос и звонила именно поэтому. — Я работаю, — огрызнулся он. — А еще я тут живу не один, так что все в порядке. А что за друг? — Даня пресек попытку матери узнать, с кем он на самом деле жил. Вряд ли он смог бы ответить на этот вопрос. — Андрей, конечно.       Даня всё же хлопнул себя по лбу ладонью. Больше всего он ненавидел, когда лезли в его личные отношения с другими людьми, особенно те, с которыми он и не думал делиться этим «личным». — Ма, сколько раз тебе нужно повторить, что никакой он мне не друг? — раздражённо проговорил Даня. — Но он так переживал за тебя, — она точно издевается. Данька стиснул зубы и постарался взять себя в руки. — Он переживал за то, что у него не хватает денег, чтобы заплатить аренду, — Даня старался говорить как можно спокойнее. — А до меня ему нет никакого дела.       Мать же проигнорировала его объяснения, настойчиво продолжая гнуть свою линию. — Он просил, чтобы ты ему перезвонил, а то до тебя совершенно не дозвониться, — продолжала она. — Это потому, что я его заблокировал, — Даня поспешил продолжить. — Мам, сделай одолжение, если он позвонит тебе еще раз, скажи, что обратишься в полицию, потому что это называется преследованием.       В свою просьбу Данька будто вложил всю решимость, которая у него была. Андрея хотелось «скинуть» как можно скорее. И зачем он, Даня, вообще дал противному соседу номера своих родителей? — Ты так и не сказал, приедешь ли на праздник, — тихо произнесла мать после очередной паузы. Её интонация поселила в Даньке неизменное чувство вины. Продолжать этот разговор было никак нельзя. — Скорее всего, я не приеду, — осторожно проговорил Даня. — Но обещаю, что загляну на длинных каникулах, — заверил он. — Прости, мне нужно бежать.       На другом конце телефона послышался тяжёлый вздох. — Вечно куда-то опаздывает… — словно сама себе проговорила мать и отключила звонок.       Даня устало упал на кровать спиной. Неужели все Боги решили скинуть ему разом все-все испытания, связанные с близкими людьми? Неужели у Дани совсем не было проблем помимо противного соседа с его внезапной гомофобией? Даня вдруг подумал о том, что Андрей мог бы сболтнуть лишнего по поводу его предпочтений, но он быстро отбросил эту мысль. Если Андрею так нужно было данькино возвращение в квартиру, последнее, что он будет делать — это трубить о данькиной ориентации маме. Хотя, это было бы очень в его стиле.       В замочной скважине послышался звук поворачиваемого ключа. Данька встрепенулся и подскочил на кровати. Кончики пальцев закололо, а сам парнишка прислушался к посторонним звукам. В животе так некстати заурчало от голода, и Даня пожалел, что не находился сейчас на кухне — может быть, внезапность помогла бы ему не испугаться предстоящего разговора. А разговор точно должен был состояться.       Мысленно посчитав до десяти, Даня кое-как выровнял дыхание и робко открыл дверь, выходя в прихожую.       Саша стоял на пороге квартиры и отряхивал пальто от недавно выпавшего снега. Он повернулся к Даньке, стоило тому показаться в дверях комнаты. — Привет, — тихо проговорил Данька, потупив взгляд в пол.       Ладони непроизвольно сжались, а Даня закусил губу, словно вот-вот собирался заплакать. Он уставился на всё ещё перевязанную полотенцем руку. На махровой ткани виднелись коричневатые пятна крови. В груди засело тугое чувство вины и стыда вперемешку с разочарованием от самого себя. — Привет, — голос Саши оказался бодрее, чем Даня предполагал. — Ты очень напугал меня вчера. Как ты себя чувствуешь?       Саша скинул уличные ботинки и шагнул ближе к Дане. Данька же машинально попятился назад, врезаясь лопатками в дверной косяк. — Мне намного лучше, — всё таким же тихим голосом произнёс он. — Это очень хорошо, — Саша одарил Даню своей фирменной лучезарной улыбкой. — Ты уже попробовал блинчики? Я оставил тебе записку. — А… — выдохнул Даня. Руки предательски задрожали. — Не успел, я только проснулся.       О разговоре с матерью он решил умолчать, считая его неважным. — Тогда идём на кухню и позавтракаем вместе, — Саша говорил как ни в чём не бывало: как будто не было вчерашнего вечера, не было Данькиной перевязанной руки. Даня даже тряхнул головой для убедительности — а не мерещилось ли ему. Он коснулся повязки — она оказалась реальной. Значит, не померещилось.       От сашиного спокойствия становилось не по себе. Даня проследил взглядом за широкой спиной, исчезнувшей за поворотом коридора, и проследовал на кухню.       Саша спрашивал Даню, сколько он будет блинчиков, варенья, послушно разложил всё это на тарелке и поставил перед данькиным носом на стол. Он пожелал Дане приятного аппетита, уселся напротив и принялся за еду. Даня совсем ничего не понимал. Он честно попытался поесть, но после пары кусочков, которые он кое-как запихнул в рот, стал вяло ковырять вилкой в тарелке. Блинчики, однако, вышли очень вкусными. — Прости меня, — вдруг сказал Даня и съёжился.       Сашина рука, с куском блинчика на вилке и с аппетитно стекающим с него малиновым вареньем, застыла в воздухе. Даня не решался поднять взгляд и всё ещё смотрел в свою тарелку. Саша отложил приборы в сторону. — Всё в порядке, — коротко ответил он и попытался улыбнуться. Его серые глаза смотрели прямо на Даньку, не моргая. Даня робко поднял глаза, встречаясь взглядом с Сашей. — Я действительно хочу извиниться перед тобой, — честно сказал Даня, глядя в сашины глаза. — И я очень прошу тебя… Скажи, не делал ли я вчера чего-нибудь странного? — Смотря что для тебя странно, — произнёс Саша с лёгкой тенью улыбки, но совсем не радостно.       Данька закусил губу. — Если ты можешь, прошу тебя, расскажи мне правду, — почти шёпотом попросил Даня. — Правду… — он отвернулся на мгновение и бросил взгляд на окно, за которым размеренно падали белые снежинки. — Твой друг вчера привёл тебя домой. Ты был очень пьян, и у тебя была порезана рука, — Саша кивнул в сторону данькиной перевязанной руки. — И если честно, я очень испугался за тебя.       Данька машинально схватился за стул, пытаясь удержаться. — Я отвёл тебя в ванную… Не знал, что твой друг не выносит вида крови, — заметил Саша. — Я отвёл тебя в ванную и помог промыть рану. Ты немного успокоился под тёплой водой, и я смог отнести тебя в постель.       Данька похолодел. Саша… раздевал его, вероятно, даже мыл, а потом нёс на руках… Абсолютно голого? — А Рома?.. — Данька похолодел и даже не заметил, как произнёс чужое имя. — Ты не говорил мне, что встречаешься, — мягко заметил Саша, улыбаясь. Даня чувствовал, что пол под ним будто стал проваливаться. — Не встречаюсь! — Данька осёкся. Голос прозвучал слишком громко. — Мы… Мы просто… Просто мы с ним… один раз… ну…       Слова так и застряли в данькином горле. Больше всего он боялся показаться лжецом именно перед Сашей, и вот, он таким и оказался, несмотря на все свои внутренние предостережения. — Всё нормально. Ты ведь можешь встречаться с кем хочешь, — спокойно ответил Саша. — Просто я был удивлён, так как ты мне ничего не рассказывал… — Мы расстались, — буркнул Данька. Весь разговор становился таким паршивым, что хотелось вырвать его с корнем, как неудачную страницу, и переписать заново. Только в жизни так не получается. — Я знаю, — кивнул Саша. — Рома сказал мне.       Данька снова напрягся, деревенея. — А что ещё он тебе сказал? — просипел он. — Сказал, что испугался за тебя, — Саша снова улыбнулся. — Потом мы распрощались, и я отвёз его домой. Знаешь, он довольно взрослый парень для своего возраста, — сашина улыбка выглядела немного виноватой.       От этих слов Даня даже подался вперёд, а на сердце тут же отлегло. Задавать слишком много вопросов оказалось бы ещё подозрительнее, поэтому он вовремя прикусил язык. Значит, Рома ничего не сказал. Стало немного легче, но освободившееся пространство в груди заполнило тягучее, как смола, чувство вины. — Я ужасно виноват перед вами, — выпалил Даня, а Саша удивлённо посмотрел на него. — И перед тобой. Особенно перед тобой. И мне ужасно стыдно, — затараторил Даня, снова повесив голову. — Если ты захочешь выгнать меня прямо сейчас, я всё пойму, и я готов даже сейчас пойти и собрать вещи… От меня одни проблемы, и это позо…       Сашина рука накрыла Данину. Через кожу будто пропустили разряды электрического тока, сердце забилось слишком быстро, а испуганный Даня уставился в холодные серые глаза напротив. — Я ни разу не захотел выгнать тебя, — сашина рука сильнее сжала данькины пальцы. — И ещё ни разу у меня не возникло такой мысли. Ты слишком строг к себе.       Даня сидел, ни жив ни мёртв, гипнотизировал чужую руку на своей и беззвучно шевелил губами. — Но… Рома хороший, а я… — Каждый человек совершает ошибки. Очень часто мы разочаровываем наших близких и даже тех, кто к нам особенно добр. Но знаешь, что отличает твоих людей от чужих? — Саша испытующе посмотрел в данины глаза, а тот лишь слегка качнул головой. — Твои люди всегда останутся рядом, даже если ты совершишь ещё много ошибок. Последнее, что они сделают — отвернутся от тебя.       Даня крепко зажмурился. Меньше всего хотелось заплакать прямо перед Сашей. Миниатюрная рука Даньки под большой сашиной ладонью сжалась. — И мне показалось, что этот парень, Рома, не держал на тебя зла, — добавил Саша уже более смягчившимся голосом. — А ты?.. — А что я? — А ты злишься на меня? За то, что я сделал…       Сашин мягкий смех поставил Даню в полнейшее замешательство. — Удивительно, — смеялся Саша. — Ты думаешь о том, расстроил ли ты других, когда был в таком состоянии, почти замёрз, поранил руку… Дань, это твои чувства, твои эмоции, и ты никогда не должен извиняться за них… Я даже не думал злиться на тебя.       Даня хотел вскочить со стула, подбежать к Саше и обнять его за шею. И сколько усилий стоило ему, чтобы сдержаться. Вместо этого он позволил себе широко улыбнуться, показать Саше свои очаровательные ямочки на щеках и повернуть свою ладонь вверх, чтобы Саша смог переплести их пальцы.       После обеда Даня вернулся в комнату, полный решимости доделать все свои эскизы в полноценные иллюстрации к книге. Поборов свой жуткий стыд, он написал Роме в чат, и тот довольно быстро ответил, что все почти в порядке, а скоро будет еще лучше. Настроение немного приподнялось. Даня высыпал тюбики с маслом на пол, уселся в позу лотоса и выдохнул над любимой работой, которую хотел закончить в первую очередь.       Слушая музыку в новых, теперь уже беспроводных наушниках, Данька не замечал, как летело время. Он отвлекся только перевязать и промыть руку, когда запачкал полотенце маслом, а затем снова погрузился в картину, продолжая наносить штрих за штрихом. Даня рассчитывал, что картина станет отличным дополнением к костюмированному проекту, а так же принесет ему лишние баллы и, возможно, автомат в зачете.       Увлекшись, он совсем не заметил подошедшего сзади Сашу, который с любопытством разглядывал собственный образ на данькином рисунке. На белом фоне очень контрастно выглядел мужчина в черной коже, коротком расстегнутом жакете, накинутом на голую грудь. Руки, пояс, ноги были скованы цепями, а томный взгляд и приоткрытые пухлые губы заставляли желать этого мужчину точно так же, как он желает вас именно с этого рисунка.       Саша смущенно улыбнулся, послушал, как Даня мяукает знакомую мелодию, после чего вышел, тихо прикрыв за собой дверь. Стучащее в груди сердце и мелко трясущиеся руки, сжимающие телефон, он проигнорировать не смог, кивнул себе и прикрыл глаза. — Са-аш! — донеслось из-за двери, и сердце Саши провалилось в пятки.       Не успел он выждать время для приличия, как дверь открылась рывком, а за ней показался лохматый Данька с одним наушником в ухе. Они оба застыли, недоуменно глядя друг другу в глаза, и оба одновременно почесали затылок. — Мимо проходил, — неуверенно оправдался Саша, на что Даня смущенно кашлянул. — У меня завтра сдача последнего проекта. Ты не мог бы меня выручить и побыть моделью всего несколько минут, чтобы преподаватель оценил костюм?       Саша мельком заглянул Дане за спину, но не увидел рисунка. На полу лежали только разбросанные тюбики с краской. — Это костюм, который…       Даня покраснел и быстро прервал Сашу, перекрестив руки и крепко зажмурившись. — Умоляю, не надо, — пробормотал он. — Да, это тот самый костюм. Майя сделала штаны… — Даня показал на телефон, где был открыт чат с подругой. — Потерпишь, если будет сильно жать? Возможно, она не угадала с размером…       Непонимающе похлопав глазами, Саша посмотрел вниз на собственные ноги, постарался осмотреть себя сзади, а затем снова перевел взгляд на Даню. — Считаешь, что мне нужно еще похудеть?.. — Длина, Саш… — совсем красный Даня прикрыл ладонями лицо. — Возможно, она не угадала с длиной.       Саша примирительно поднял руки вверх и послушно шагнул к Даньке в комнату.

***

      Данька стоял возле кабинета и нервно поглядывал на часы, сжимая в руке папку с эскизами. После длительных уговоров Саша согласился пойти с Даней на сдачу проекта в качестве модели. За всё время подготовки Данька успел десять раз пожалеть и столько же раз порадоваться, что его моделью будет именно Саша. Даня досрочно закончил свой проект и собирался сдавать его раньше январских каникул, поэтому в академии многие студенты отсутствовали, разъехавшись по домам на праздники.       «Модель» появилась с небольшим опозданием. Саша шёл по пустому коридору широким шагом. Прямая осанка, развёрнутые широкие плечи, стильно подвязанный на шее припорошенный снегом шарф. Даня невольно засмотрелся и почти выронил папку с эскизами. Каким-то волшебным образом Саша мог выглядеть блестяще даже в старом, не до конца отремонтированном коридоре академии.       Данька кое-как подобрал челюсть и утянул Сашу в аудиторию, где принялся помогать ему надеть костюм. То ли он сильно волновался из-за результата и придирчивого профессора по дизайну костюмов (который по иронии судьбы лицом напоминал Ив Сен-Лорана и обладал не менее критичным взглядом на всё, что его окружало), то ли от того, что трогать Сашу сейчас было намного проще.       Даня расправлял складки на новом костюме, прицеплял пластмассовые, выкрашенные под металлик цепи к запястьям и возился с поясом, на который было убито больше всего времени. Очень некстати от пояса отскочил искусственный камень и покатился в проход между столами. Даня всплеснул руками, схватился за голову и закрыл ладонями лицо. Саша кое-как заверил его, что несчастный камешек всё равно не был виден, и его можно будет закрыть складками жилетки. К концу приготовлений данькины нервы были почти убиты. Как только он закрепил последний ремешок на сашиной груди, в дверь вошёл профессор, который будто давал Даньке время подготовиться.       Всё происходило как в тумане: Даня бережно передал профессору папку с эскизами, справляясь с дрожью в руках. Саша покорно стоял рядом, делая самый равнодушный вид, как и положено модели: его задачей было просто представить костюм и сделать это как можно выгоднее для Дани.       «Ив Сен-Лоран» долго рассматривал эскиз, бегая глазами от рисунка к Саше и обратно, то широко раскрывал глаза, то наоборот щурился. Данька начал теребить ткань своих старых джинс, ожидая ответа. Терпение тоже давало сбой. Профессор же снял очки, поднялся со стула и, обойдя Сашу вокруг, рассматривая его в который раз — от его взгляда Данька похолодел, а Сашу, похоже, это забавляло, — захлопал в ладоши.       Очнулся Даня уже тогда, когда стоял на выходе из аудитории и сжимал в руках потёртую зачётку с оценкой «отлично». Он механически обводил подпись пальцем, ожидая, пока Саша переоденется в своё пальто. — Как ты? — широкая ладонь опустилась на угловатое плечо.       Даня улыбнулся. — Лучше не бывает… — довольно проговорил он. — Весь труд семестра окупился. — Я в тебе не сомневался, — Саша подарил Дане любимую им тёплую улыбку, которая могла согреть маленького парнишку даже в мороз. Дане показалось, что его даже обняли. В груди стало невероятно легко.       Саша терпеливо выждал, пока Даня забирал свои вещи из гардероба. Как только тот уже собрался на выход, Саша остановил его, всё-таки уговорив одеться теплее. — Там очень холодно, а ты снова не носишь шарф, — с деланной строгостью проговорил Саша, но в конце выдал себя, улыбнувшись. Сдерживать улыбку при Дане он не пытался с самой первой их встречи. — Опять ты начинаешь, — пробубнил Данька, небрежно завязывая шарф вокруг шеи и дуя губы. — Так лучше?       Даня замотался шарфом так, что под ним скрылось все лицо, лишь в щелке торчал кончик носа. Саша мягко рассмеялся и, оказавшись рядом, принялся расправлять шарф на данькиной шее. Когда Саша стоял вот так близко, настолько близко, что Данька улавливал мускусный пьянящий аромат его парфюма, ему хотелось нарочно носить вещи неправильно, чтобы Саша снова оказывался рядом, так близко, что до него можно было дотронуться.       Даня запрокинул голову, позволяя пальцам Саши немного задеть его шею. — Болеть в праздники — плохая идея, — деловито заметил Саша, заканчивая с данькиным шарфом. — Однажды я свалился с гриппом прямо накануне Нового года. Это был самый скучный праздник за всю мою жизнь. — Со мной это тоже пару раз случалось, — честно признался Данька, опустив голову. — Было совсем не круто. — Тогда я буду самым большим предателем в мире, если позволю тебе заболеть, особенно сейчас, — Саша снова постарался изобразить мину серьёзности.       Данька рассмеялся. — А разве у нас какие-то особенные планы на Новый год? — он всего лишь хотел пошутить, неловко пофлиртовать, но вопрос вышел слишком прямым, и Данька успел пожалеть о нём.       Саша же взглянул на Даню, окидывая его многозначительным взглядом. Уголки его губ немного приподнялись, и данькины щёки заалели. — Посмотрим, — неопределённо ответил Саша. — Ты готов?       Данька, всё ещё не понимающий сашиного ответа, кивнул. Они оба направились к выходу из академии, не обращая внимания на взгляды оставшихся в гардеробе студентов. Данька чувствовал чужие взгляды на себе, будто эти люди стояли вплотную к нему и требовали ответа, но прикладывал всевозможные усилия, чтобы игнорировать эти взгляды.       На улице он почувствовал себя ощутимо легче: расправил плечи и приподнял голову вверх, из-за чего шарф закрыл ему рот. Шёл приятный мягкий снег. — Тебе понравился наш небольшой показ? — Данька решил как-то начать разговор. — Это было восхитительно, необычно, и… довольно возбуждающе, — честно признался Саша.       Данькино сердце ёкнуло. — В-возбуждающе? — Да, особенно те камни на талии, — Саша показал на себе. — Из-за этого подсвечивалась кожа, а благодаря отбрасываемым теням менялся ракурс и сам взгляд на фигуру. Знаешь, это пробуждает фантазию. Немного обнаженное тело всегда будоражит больше, чем полностью открытое.       Даня понимал, что смотрел на Сашу слишком долго, выжидающе и испытующе. Шум проезжающих рядом машин заглушало громкое данькино сердцебиение. Тем временем они подошли к светофору на углу набережной Фонтанки, ведущему к Пантелеймоновскому мосту.       Спрашивать, о чём именно думал Саша, Даня не решался. Он и так услышал слишком много, возможно даже того, чего ему слышать было не нужно, особенно сейчас. — На тебе он смотрелся точно круче, чем на мне, — чтобы побороть нарастающее смущение и лёгкую панику, Даня решил сменить тему. — Особенно когда я лежал в нем с голой жопой… Прости…       Саша снова рассмеялся. Данина рука находилась рядом с сашиной, и он мог чувствовать тепло чужой кожи своей. Однако полноценно коснуться чужой руки Данька не решался.       Остановившись на Пантелеймоновском мосту, Даня зацепился взглядом за подсвеченный золотым светом Инженерный замок. Ночной Петербург был похож на сказочное волшебство, и каждый раз, гуляя по ночному городу и пытаясь сделать размазанное фото для очередного эскиза, Даня ощущал себя героем этой волшебной сказки. — Просто ты красивый, поэтому тебе всё идёт, — пожал плечами Данька, всё ещё глядя на Инженерный замок. Эта простая мысль вертелась на языке, и Даньке всегда хотелось облачить ее в слова. Только в любом другом контексте это могло бы звучать слишком прямо и, наверное, даже пошло. — Ты серьёзно? — Саша подошёл ближе, вставая рядом. — Ты считаешь меня красивым?       Данька повернулся, сталкиваясь своими разноцветными глазами с ледяными серыми напротив. — С-считаю… — пролепетал он. — Разве это не так? — добавил он, запоздало понимая, что говорит глупости. — На самом деле я часто комплексую по поводу своей внешности, — просто сказал Саша. Он произнёс это так естественно и спокойно, словно говорил о погоде.       Данька хлопал глазами. — Комплексуешь?! Ты?! — Ну да. А почему ты так удивлён? — Саша улыбался, глядя в данькины глаза. — Но ведь ты же… — начал Даня. — Я ведь что? — Ты… Ты ведь всегда… — Даня мечтал прямо сейчас куда-нибудь деться, ведь разговор приобрёл очень странный поворот, и он хотел бы избежать его, всё ещё думая, что не выдал себя. — Всегда следишь за собой, ухаживаешь… И одежда ещё… Ну, ты так её подбираешь… — Ого… Вот какое я произвожу впечатление, — сашина улыбка заставляла Даньку вжиматься в перила. Он ощущал себя в ловушке. — Мне никогда не нравились мои губы. Наверное, это мой основной комплекс. — Правда? — Данька даже не заметил, как уставился на сашины губы, как разглядывал их, так некстати забыв о приличиях. — Но ведь этого не может быть! — Почему же не может? — Саша придвинулся ближе. Теперь он стоял напротив Даньки, а сам Данька был прижат спиной к перилам. — Они у тебя очень красивые, — выпалил Даня. — И я бы никогда не подумал, что можно комплексовать из-за губ… Как вообще можно комплексовать, если ты красивый?       Даня чувствовал, что его начало заносить в прямом и переносном смысле. Будучи абсолютно трезвым, он стоял на мосту, зажатый между перилами и Сашей, и неустанно повторял, будто мантру, одни и те же слова. Откуда в нём взялась эта непонятная смелость, Даня не знал: просто в какой-то момент ему надоело всё держать в себе. Данька потупил взгляд. — У тебя снежинки в волосах запутались, — вдруг тихо проговорил Саша и немного наклонился к данькиному лицу, вытягивая руку вперёд. Кончики пальцев коснулись холодных снежинок и замерли. — А ты считаешь это красивым? — словно в трансе прошептал Даня, не двигаясь, всё ещё прижимаясь к перилам поясницей и не отрывая взгляда от лица Саши. — Считаю, — так же шёпотом ответил Саша и наклонился ещё ниже. Его рука оказалась на данькиной холодной щеке, а сам Данька прикрыл глаза.       Первое мгновение поцелуй ощущался немного морозным. Губы Саши действительно оказались мягкими, пожалуй, даже мягче, чем Даня себе представлял. Он боялся открыть глаза, боялся нарушить мгновение, лишь позволял Саше бережно раскрывать свои губы поцелуем. Саша целовал его. Целовал по-настоящему, медленно и очень аккуратно, будто Данька был хрустальным.       Даню начало немного трясти, и в какой-то момент он слегка пошатнулся, но руки Саши сразу же оказались на его талии и тут же крепко обхватили. Из трепетного и нежного поцелуй становился более горячим, и Даня шире раскрыл губы, чувствуя чужой язык во рту. Если бы Саша не держал его, Данька бы давно свалился в Фонтанку, ошарашенный, возбуждённый и, наверное, чертовски счастливый. Ноги совсем не слушались, а сердце в груди лихорадило. Он чувствовал, как по спине пробежала струйка пота.       Данька не заметил, как его руки скользнули к сашиным плечам, как он немного приподнялся на носочки из-за разницы в росте, как обнял Сашу за шею, сначала робко, а потом смелея с каждым прикосновением. Саша прихватил нижнюю губу Дани своими губами и провёл по ней языком. Оставшийся на губах тинт размазался окончательно, и у обоих на языке осел приятный вкус клубники и банана. От случайного чмокающего звука Даня вздрогнул.       Саша разорвал поцелуй, отстраняясь всего на пару миллиметров, и прижался своим лбом к данькиному. Теперь одна рука Саши лежала на талии Дани, а вторая накрывала его затылок. — Ты не пошутил? — Данька сам не знал, зачем задал этот глупейший вопрос. — Я даже об этом не думал, — ответил Саша. — И мне кажется, я хочу ещё, — прошептал он, улыбаясь той самой тёплой улыбкой, которую Даня обожал до покалывания кончиков пальцев. — Мне кажется, я тоже, — повторил Даня, прижимаясь ближе к чужому телу. — Если я поцелую тебя снова, я больше не остановлюсь, — Саша опустил руку на данькино плечо. — Тебе холодно. Нам нужно идти в машину.       Данька слабо проскулил, нехотя позволяя Саше отстраниться от себя. Он разрешил ему взять себя за руку, переплести пальцы и повести себя, едва ли что-то соображающего, в сторону парковки, где Саша оставил свою машину. Даня решил, что Пантелеймоновский мост навсегда останется его любимым местом в Петербурге.       Ноги немного заплетались, а зимние ботинки слегка тонули в снегу. Саша крепко сжимал данькину ладонь, а сам Данька чувствовал себя даже выше, чем на седьмом небе. Всё происходило как во сне, и он до сих пор не мог поверить, что это происходило именно с ним. Мельком глядя на Сашу, Даня касался холодными пальцами своих губ, чувствовал, как они всё ещё горели от недавнего, такого долгожданного поцелуя.       Дойдя до парковки, Саша открыл перед Даней дверь и помог ему забраться в тёплую машину. Даня сразу же прижал замёрзшие руки к своим губам и стал дуть на них, чтобы немного согреть. Перчатки Данька не любил, из-за чего часто страдала кожа на его руках, трескаясь от мороза. Саша тем временем забрался на водительское кресло. — Замёрз? — он потянулся к Дане. — Давай сюда.       Саша взял данькины миниатюрные ладони в свои. Сашины руки были большими, как и сам Саша, и Данька смотрел, как большие ладони накрывают его пальцы. Глядя в широко раскрытые завораживающие глаза Дани, Саша взял его ладони, поднёс их к своим губам и осторожно дунул на них. Его длинные пальцы тем временем аккуратно растирали обветрившуюся кожу на мальчишеских руках. — Я включил печку, скоро ты согреешься, — прошептал Саша в данины ладони и ненавязчиво коснулся его пальцев губами, словно случайно задел. — Мне кажется, я уже почти согрелся, — ответил шёпотом Даня, уже не скрывая свои покрасневшие щёки — то ли от мороза, то ли от присутствия Саши рядом. — А я думаю, что не совсем, — Саша придвинулся ближе к Дане, кладя руку ему на затылок. — А что же делать? — тихо проговорил Даня, глядя то на сашины губы, то в сашины глаза. — Погреть тебя ещё немного, — губы Саши снова оказались рядом с данькиными, и Даня блаженно прикрыл глаза.       Чувствовать губы Саши было безумно приятно, до головокружения. Данька подавался вперед, тянул руки к сашиной шее, зарывался пальцами в его влажные от снежинок волосы. Саша целовался жадно, несдержанно, совсем не так, как на мосту, словно с момента их последнего поцелуя прошли годы. Губы Даньки начинало немного покалывать, а сам он едва ли успевал отвечать на влажные и такие глубокие поцелуи, постоянно сбиваясь с ритма.       Данька не сразу понял, что стонет в чужие губы, когда сашина рука опустилась ему на пах и легонько сжала его через джинсы. Он шумно выдохнул, разрывая поцелуй и позволяя Саше прильнуть губами к своей шее, так же мокро и несдержанно. Он скулил, зарывался пальцами в растрепавшиеся волосы Саши, пытался тереться о чужую руку и не сойти с ума от нахлынувших ощущений.       Саша оторвался от данькиной шеи и снова поймал губами его припухшие губы, так похожие на небольшой бантик, который он видел на данькином корсете. Губы Дани были немного суховатыми и потрескавшимися, но невероятно податливыми: Данька старался повторять сашины движения, чтобы успевать отвечать на поцелуи. Он позволял Саше раскрывать свои губы, позволял углублять поцелуи до жжения в лёгких, сам несколько раз прикусил чужие губы и вздрогнул от своей дерзости. На сашиных губах образовались маленькие красные царапинки. Даньке сделалось немного стыдно, и он снова подался вперёд за новым поцелуем, из-за чего сашина рука сильнее сдавила пах.       Даня громко простонал, когда хватка стала особенно сильной. Он чувствовал себя на грани, на грани стыда и сорванных тормозов. Кровь стучала в висках, как после марафона. Хотелось прижаться еще ближе, стянуть объемную зимнюю куртку и позволить сделать с собой всё, что бы Саша ни пожелал. Даня снова заскулил от очередного глубокого поцелуя. Саша остановился, приложив палец к губам. — Твоя подружка? — он кивнул на окно за данькиной спиной.       Даня пытался сфокусироваться, в глазах плыло, словно он только что выпил несколько бутылок крепкого коньяка. — Ч-что? — просипел он, закусывая свои зацелованные губы. — Там твоя подружка, — повторил Саша, в этот раз с улыбкой на губах. — Саш, я гей… — прошептал Даня, сгорая от стыда и досады. — Это уже не смешно.       Неужели над ним издеваются? Особенно, после всего, что было? — Но она всё равно твоя подружка, — Саша тихо рассмеялся, и Данька наконец повернул голову.       По заснеженной дороге, увешанная костюмами, шла не кто иная как Майя. Девушке было явно непросто идти: из-за длинных чехлов она так и норовила запутаться и упасть. Падающий с неба снег, хоть и не бил по лицу, но задачу не облегчал. — Давай подбросим её до дома? — Данька уставился всё ещё помутневшими глазами на Сашу. — Ей, должно быть, очень тяжело. — Я тоже так подумал, — не переставая улыбаться, Саша погладил Даню по щеке и оставил целомудренный поцелуй у него на взмокшем лбу. — Сейчас подъеду.       Данька развалился на своём сидении, расстегнул куртку и снова закусил губы. В джинсах было невероятно тесно, и напряжение только усилилось. Пришлось прилагать титанические усилия, чтобы возбуждение спало.       Холодный воздух снова попал в машину, когда открылась задняя дверь, зашуршали чехлы для одежды, и Майя плюхнулась на сидение. Ее шапка сползла на лоб, а рюкзак завалился на пол, и Данька сразу же поспешил его поднять. — Ой, спасибо вам обоим большое, — благодарила запыхавшаяся Майя, пытаясь сдуть прядь упавших волос. — Мне далеко ехать. — А мы никуда не торопимся, — улыбнулся ей Саша и вывернул руль, выезжая с парковки. — Даже не знаю, что и сказать, — застенчиво улыбнулась она. — Ты через боль влез в мои штаны, а теперь согласился подвезти меня до дома. Надеюсь, вы оба не хотите выбросить меня где-нибудь на окраине Купчино? — Кто тебе разболтал? — зловещим голосом спросил Даня и повернулся назад, обняв кресло.       Девушка недовольно поджала губы и склонила голову набок, а потом прищурилась и приблизилась к Дане лицом к лицу. — У тебя тинт размазался по щекам, — Майя оперативно выудила из рюкзака пачку влажных салфеток, достала одну и потянулась к данькиному лицу. — Дань, обычно им красят губы, а не все лицо.       Сердце Дани замерло в груди, а в ушах пронзительно зазвенело. Он дал подруге закончить вытирать свое лицо, но на вопрос решил не отвечать. Вцепился в кожаное сиденье пальцами и стрельнул глазами в сторону Саши. Судя по губам Майи, которые все больше растягивались в улыбке, Даня решил, что она все поняла. Он снова ровно сел на сиденье и в щелку просунул правую руку назад, чтобы коснуться с Майей пальцами.       Высадив девушку у самого дома, Саша проводил ее до парадной, помогая донести длинные чехлы. В ответ она наградила его медвежьими объятиями, после чего помахала рукой Дане, сидящему в машине.       Саша вернулся в машину, с улыбкой осмотрел Даню с головы до ног и положил ему ладонь на колено, которое тут же дернулось, и весь Данька вместе с ним. — Поехали домой? — прошептал Саша, и голос его показался невероятно уютным. — Домой… — загадочно повторил Даня, пробуя слово. — Я не хочу, чтобы этот день заканчивался.       Прикрыв глаза, Саша глубоко втянул воздух носом и медленно выдохнул. Он вскользь погладил Даню по ноге, когда убирал руку, обхватил руль и тронулся с места. — Но день еще не кончился, — хмыкнул он, передернув плечом.       Даня улыбнулся следом за ним и отвернулся к окну, прижав кулаки к щекам и едва сдерживая свой визг.