кривой шов на сердце

— Приедешь на следующих выходных? — спрашивает младшая сестра и заглядывает в голубые глаза старшего брата, на что тот лишь вздыхает. — Посмотрим. — Ответил настолько банально для мужчины, что аж самому тошно стало. Чуя любит свой родной дом. Любит, но ему не нравятся эти старые обои и вечная духота, а окно не откроешь, мама мерзнет. Вечное отсутствие личного пространства или сыра в холодильнике, потому что «его ешь только ты, вот мы и не покупаем». Запах сигарет из нежилой части дома, сломанная ступенька лестницы, ведущая на веранду. Чуя вечно матерится, когда наступает на нее. Нет удлинителей или локального света, и слишком громкий телевизор, от звука которого хочется закрыть уши обеими руками. Возможно, поэтому он приезжает не чаще, чем раз в несколько месяцев. Тяжело объяснить это родным, для которых дом просто идеален, но старшие дети всегда выделяются из семьи. Скорее всего, их интересы не будут совпадать с интересами других членов семьи. Другое мнение и агрессия на попытку чужого влезть туда, куда ему совершенно не следует. Накахара подходит под все критерии. Его квартира с приглушенными зелеными обоями, разнообразием светильников, чтобы не нужно было включать этот блядский больничный свет, а самое главное – это то, что в ней тихо. Слышится только как Чуя клацает по клавиатуре. На фоне может идти сериал, громкость которого никогда не достигает пятидесяти. Может быть, ему одиноко, но когда он оказывается среди людей, в какой-нибудь шумной и большой семье его коллеги по работе, то его желание не быть одиноким уходит в минус. Лучше одному, чем так. Эта мысль не покидает его последние пять лет, как он съехал. Еще и не куда-то в соседние дома пригородного городка, а в большой, шумный город, который встретил его шумом машин, обилием цветастых вывесок и рекламы. Чуе нравится. Здесь его никто не знает, а если и встречаются знакомые, которые тоже переехали или находились в городе по каким-то другим причинам, то Накахара их радует своей вежливой улыбкой, а потом сбегает. Подальше от тех, кто меня знал. Вторая мысль, которая не покидает его после переезда. .... — Спасибо за покупку! — говорит улыбчивый продавец книжного, когда Накахара забирает очередной пакет для пополнения его домашней библиотеки. «Слушай песню ветра. пинбол 1973» от Мураками стояла на его полке настолько давно, что вокруг нее собралось немного пыли, хотя Чуя часто убирается. Руки дошли только недавно и Накахаре вроде как даже понравилось, докупил оставшиеся книги в трилогии. — Постойте, — окликает его тот же улыбчивый продавец и Чуя, уже собиравшийся уходить, оборачивается с немым вопросом. — Я вам в книги постоянно бумажки с комплиментами и моим номером подкладываю. Неужели настолько не нравлюсь? Накахара хлопает голубыми глазами, пока анализирует ситуацию и пробегается ими по имени «Осаму Дазай» на бейджике. Бумажки-то он видел, но не видел смысла на них отвечать или искать этого Дазая в социальных сетях по номеру, писать что-то. Вообще общаться с людьми довольно... у Чуи нет слов, которые могли бы это описать. У него друзей-то всего два человека, с которыми он встречается раз в недельку, а так только общается в сети, каждое утро заставляя их улыбаться с очередной картиночки «доброе утро», которую Накахара нашел на просторах интернета и никогда не признавался где. Возможно, тайно общается с бабушками в одноклассниках, но этого никто не узнает. — Я... — начинает он и невольно улыбается. — Не особо люблю знакомиться, если честно. Дело не в вас. — прозвучало как это никому ненужное «дело не в тебе, а во мне» после болезненного расставания. — Тогда давайте не будем знакомиться. Подпишемся друг на друга где-нибудь и будем взаимно ставить лайки. — Не унимается Дазай. — Я не веду соц. сети. — отвечает тут же. — Совсем? — Совсем. Дазай начинает анализировать и искать пути, как подобраться к полюбившемуся клиенту. — Настолько хотите со мной познакомиться? — Чуя даже улыбается. Такого рвения подобраться к нему еще ни у кого не было. — Хочу. Вы очень против? — Ну, если не будете лезть ко мне с разговорами все двадцать четыре часа в сутках, то может быть, я сделаю исключение для одного привлекательного шатена. — От последнего Дазай буквально сияет. Бумажки, которые Чуя постоянно на протяжении двух месяцев находил в своих новеньких книгах, были исписаны комплиментами его волосам, глазам, голосу, новой шляпе или даже парфюму. Накахаре конечно льстило такое внимание к своей персоне, но он даже не задумывался отвечать или хотя бы сказать Осаму спасибо, когда в очередной раз зайдет в книжный рядом с работой. Тем не менее они все же начали общаться. Конечно, первую ночь после того, как дал зеленый свет на разговоры с собой, Чуя выл в подушку с фразой «о боже, я подпустил к себе человека», но Осаму радовал тем, что понимал и принимал необщительность Накахары. Чуя приятно удивился, когда Дазай в своем порыве записывать миллионы голосовых в секунду, заметил, что юноша уже просто ставит реакции на сообщения, явно пытаясь поддержать диалог, спросил «ты устал? Давай напишу позже». И так постоянно. Столько внимательности, хотя иногда шатен забывался. Уходил в такие количества сообщения, что Чуя откладывал момент брать телефон в руки. При этом их общения не переходило в флирт или «передружбу». Спустя месяцы переписок и даже несколько прогулок, Чуя после них сидел в на кухне в полной тишине и смотрел в одну точку, пытаясь переварить такое количество... слов, можно было сказать, что они друзья. Может, не самые близкие, но хорошие, принимающие друг друга. .... — Чуя! Это просто кошмар! Зима и снег — это, конечно, очень мило, но меня всю засыпало, пока я шла до твоей квартирки! — Несмотря на недовольство, Йосано так лучезарно улыбалась, что Накахара сам улыбается, встречая ее в коридоре. Они договорились испечь печенье, которые «пекут» уже третий год подряд на Рождество. Каждый раз что-то шло не так. Сначала, Чуя заболел. И не просто заболел, а слёг с температурой под сорок и подозрением на пневмонию, из-за чего приехавшему к нему Акутагаве пришлось вызывать скорую, чтобы выходить рыжего перед праздником. После, Йосано улетела праздновать Рождество со своим парнем в теплые края и уже находясь в другой стране напечатала сообщение «Чуя, мы совсем забыли про печенье!». В прошлом году все было просто тоскливо. Снега почти не было, на улицах слякоть и сырость, новогоднего настроения ноль. Печенье отложили до лучших времен. И вот, спустя такое количество времени, они сидят на кухне, закрывая свой старый гештальт. На фоне даже играет какой-то рождественский фильм, у Чуи хорошее настроение, он с удовольствием сплетничает и что-то щебечет Йосано про работу и коллег, новую книгу, которую прочитал, желание завести кота или попугая, странный случай в магазине. Его голос сменяется на голос Акико, которая спрашивает наводящие вопросы и радуется, что Чуя такой разговорчивый сегодня. — Кто такой Дазай? — Вдруг спрашивает девушка и Чуя замолкает, пытаясь вспомнить, говорил ли он ей о своем новом знакомом. Или все же друге. — Мы познакомились несколько месяцев назад. — Отвечает и просчитывает в голове сколько именно. Пять месяцев или уже полгода? — Познакомились? Ты с кем-то познакомился за пределами работы? — Акико искренне за него рада, что Чуя, после такого долгого времени отречения от общества, решил быть чуточку общительнее. — Он был продавцом в моём любимом книжном. Сейчас в издательстве работает. — Пожимает плечами и вылепливает из теста ровные кружочки. — Подкладывал мне записки с комплиментами и своим номером. — О, как это мило. Так значит, вы не просто друзья? Вот тут Чуя задумывается. Кроме тех комплиментов Дазай никак не давал понять, что Накахара ему нравится. Не было каких-то ухаживаний или намеков, они вели себя как друзья все это время и никогда не рассматривали, по крайней мере, так считал Чуя, друг друга в романтическом плане.