Научи меня, Драко // Teach me, Draco

      Гермиона была подавлена. Она понятия не имела, что Малфой сделал с ней, и почему она так сильно нуждалась в его ласке. Девушка так изголодалась по прикосновениям, и он дал ей то, в чём она нуждалась, казалось, целую вечность.       Голова кружилась, пока она смотрела на пергамент в своих руках. Это письмо было написано час назад, но перечитывалось снова и снова. Грейнджер раздумывала над тем, чтобы просто послать ему свои мокрые трусики, как доказательство своего возбуждения, но знала, что это не то, что ему было нужно. Малфой хотел, чтобы она доверилась ему, отпустила себя. Ей было так трудно, когда его не было рядом, чтобы вытягивать из неё слова своим грязным ртом.       Едва переступив порог своей квартиры этим вечером, Гермиона скрылась в темной спальне, с руками между ног. Размышляя о том, каково это — по–настоящему подчиниться Малфою.       Те слова, которые он сказал ей в своем кабинете, преследовали её несколько часов. Драко хотел, чтобы она подчинилась ему, чтобы он мог заботиться о ней. Но Грейнджер не была уверена, что у них одинаковые представления о подчинении. Ей хотелось проверить...              "Малфой,       Я не могу перестать думать о твоих словах, которые ты сказал мне в пятницу: о том, как ты любишь грубость, как твои руки сомкнулись бы вокруг моего горла. Не могу перестать думать о том, каково это – почувствовать тебя внутри себя."       Грейнджер нахмурилась, глядя на свои собственные слова. Мерлин, она никогда бы не отправила это ему... правда?       "Меня заставила кончить мысль о том, как ты глубоко заполняешь меня, растягиваешь и крепко сжимаешь мои бёдра своими руками. Твои длинные пальцы покрывают мою кожу синяками, пока ты берёшь меня так, как хочешь, сзади. Я представляла, какие звуки ты начнёшь издавать, когда потеряешь контроль."       Девушка тяжело вздохнула, поскольку прекрасно знала, что следующая часть будет самой постыдной из всего, что Гермиона когда-либо писала на бумаге.       "Я представляла, как ты будешь использовать меня для собственного удовлетворения, настолько сильно возбуждаясь, что не сможешь сдерживаться. Как ты потеряешь контроль и перестанешь дразнить меня. Как будешь входить в меня, не позволяя привыкнуть к размеру твоего члена. Как боль превратится в удовольствие, а удовольствие — снова в боль. Как ты будешь настойчиво и отчаянно входить в меня, заполняя грубыми толчками, обхватив руками мою шею, чтобы убедиться, что я дышу только тогда, когда ты мне разрешишь. Я знаю, как звучат твои стоны, когда ты кончаешь, но в моих фантазиях твои стоны, когда ты разрываешься на части от наслаждения, толкают меня за грань. Так что я кончила для тебя, потому что ты разрешил мне это. Это твоя рука ласкала мой клитор, а не моя."       Грейнджер вздрогнула от воспоминаний. Все её слова были правдой. Это было расплывчато, но она надеялась, что этого будет достаточно, чтобы Малфой рассказал, что думает о ней.       Возможно, последнюю часть можно было опустить.       "Пожалуйста, расскажи мне, что бы ты хотел сделать со мной.       Г.Г."       Гермиона сдвинула бёдра друг к другу для большего трения. Место действия своей фантазии девушка не стала уточнять в письме, представив, что сцена происходит на полу его кабинета. Сегодня. Мысль о том, как она могла бы повлиять на Малфоя, заставив его потерять рассудок от возможности трахнуть её, заставила Гермиону поёрзать на месте. Да, она кончила, но тянущая боль между её ног не утихала. Никогда в жизни Грейнджер не чувствовала себя такой возбуждённой.       Может быть, она слишком отчаянно нуждалась в нем и слишком боялась, что Драко не даст ей успешно пройти его тест, посчитав, что та приложила недостаточно усилий. Откинувшись назад, девушка приподняла бедра и сняла трусики. Гриффиндорка свернула доказательство своего возбуждения в пергамент, после чего запечатала его магией. Гермиона Грейнджер не позволила бы себе облажаться. Она никогда не сдавалась.