Форнакс. Вырванные страницы.

      - Попалась, Шепард.       Шепард замерла. Дьявол, ну он же крепко спал, и когда только успел проснуться и прокрасться за ней на кухню? Даже звука лифта не услышала, Гаррус Вакариан, да ты мастер разведки, иначе и не скажешь. Чертов турианец встал ровно позади, так, чтобы ее силуэт скрыл его отражение на глянцевой поверхности кухонного шкафчика. И они снова начали свой флирт, но Шепард вела его с твердым намерением больше не попадаться на дешевые провокации.       - Итак, мелкое хищение, Шепард. Я все видел.       - Инвентаризация.       - Расскажете это на административном слушании. Вам поверят, не сомневайтесь.       Сегодня его голос был скорее ироничным, чем соблазняющим. Она знала, как это исправить и вернуть разговор в интересующее ее русло. Шепард расставила ноги настолько широко, насколько позволяло узкое черное платье, и легла грудью на кухонную поверхность. Зрелище было потрясающим - аппетитная задница бывшей коммандер, безусловно, была лучшим угощением на камбузе, а вишенкой на торте были покорно сложенные за спиной руки.       - Первый раз вижу хм, спину капитана Альянса из такого ракурса. Я обескуражен. Наручники, увы, остались в каюте. Проводить вас на место обыска, задержанная? Расскажете, сколько печенья успели стрескать.       - Всегда при исполнении, офицер Вакариан?       - Вы вдохновляете меня снова вернуться на службу, моя дорогая. Плевать на заслуженный отдых и выслугу лет, сейчас моя жажда правосудия просто взывает к действиям.       Когда она повернулась, перед ней стоял Кастис, покатывающийся со смеху.       - Шепард. Ты имеешь право хранить молчание. И лучше бы тебе этим правом воспользоваться.       Шепард нарочито щурила глаза и морщила нос, не боясь переиграть - все равно не заметит. Кастис принял закрытую позу, оценивая свою выходку, а потом снова улыбнулся, но уже сдержанно.       - Играшь в опасные игры, Шепард. Однажды я чуть не отправил Гарруса за решетку за то, что он избил задержанного. И делал, как оказалось, это не раз. Никогда не провоцируй и не поворачивайся спиной к тому, кого до конца не знаешь.       - Даже интересно, у кого Гаррус такому научился? Наверное, у того, кто забыл представиться перед "задержанием"? Имя, должность. Обычно легавые делают именно так.       - Для законопослушной девочки - гордости Альянса у тебя и правда слишком характерные повадки. Может, устроим не обыск, а допрос? Для начала.       Он отправился вниз, даже не оглянувшись. Шепард снова скорчила недовольную гримасу - но теперь уже сама себе. Печенье так и осталось лежать на кухонном столе, и мысленно Шепард уже с ним распрощалась. Джокер съест и не поперхнется.       Она даже не удивилась, когда узнала, что Кастис обосновался в том же помещении, где раньше обитал Заид. Ей до сих пор казалось, что там пахнет оружейной смазкой, которой наемник чистил свои ружья - раритеты старше ее. Шепард нравилось часами сидеть у него, то слушая старые байки, то рассматривая винтовки, то просто внимая гулу двигателя. Теперь старые байки предстояло рассказывать ей.       Кастис уселся за стол и махнул головой на кресло напротив. Шепард подавила ухмылку - не хватало только направленной в глаза лампы и дыма, который с презрением фыркали ей в лицо в участке. Некоторые старые привычки действительно не искоренить, и в Кастисе чувствовался "важный легавый", именно так она бы его окрестила в свои юные годы.       - Я рано потеряла родителей - нападение работороговцев. Мне было шестнадцать. По закону совершеннолетие в восемнадцать, но в семнадцать можно записаться на службу в Альянс - год учебки, а потом уже работа. Год мне пришлось коротать в приюте.       - Приют? Никто не взял тебя на воспитание?       - Дядя и тетя отказались меня принять, у них своих семеро по лавкам. А другие усыновители... Я была уже слишком взрослой. Все хотят маленьких пупсов, а не взбалмошных подростков. Приют был не самым милым местом на свете. Я сбегала оттуда раза три - бродяжничала, воровала. Все лучше, чем зуботычины и, ну, всякое.       Кастис внешне никак не отреагировал, и Шепард захотелось оправдаться - странный порыв, в целом ей не свойственный.       - Я вернула долг обществу. Честно служила без малого десять лет, у меня несколько правительственных наград, и без ложной скромности скажу, что я давно возместила ущерб за печенье, которое стащила в детстве с голоду.       Надбровные пластины Кастиса поползли вверх. Он сложил руки в замок перед собой и оперся о них лбом. Шепард чудилось в его молчании не то осуждение, не то недоумение, ибо пронзительный взгляд голубых глаз был нечитаем. Женщина зло посмотрела на него, а потом отвернулась - как же не вовремя стало щипать глаза. Она же пережила эту историю, прожевала и выплюнула давным-давно. Она теперь не худенькая плачущая попрошайка, она, блять, легендарная коммандер, которая в одиночку может положить целый отряд. И Шепард решила пойти в атаку.       - Что, удивились, кого пригрели за пазухой?       Тот предпочел не услышать ее неумелого пикирования:       - Не так я себе представлял этот разговор. Тебя все еще это грызет.       Да, это грызло ее всю жизнь. Несправедливость, отомстить за которую было невозможно. Даже уничтожь она всех работорговцев на свете, родителей это не вернет и не исправит ужасов, которые с ней произошли потом. Шепард выдохнула. Кастис продолжил:       - Поэтому ты попросила меня принять ребенка? Сейчас мотив понятен. Я думал, дело в недоверии, поэтому был резок. Мне жаль, Шепард.       Его слова звучали, как насмешка.       - Чего вам жаль?       Кастис поднялся и подошел к ней сзади. Тяжесть его ладоней на плечах казалась Шепард неподъемной.       - Жаль того, что прошлого не изменить.       Следующая его фраза раздалась прямо возле уха, заставив кожу покрыться мурашками:       - Но кое о чем я не жалею. И каяться в этом не собираюсь.       Шепард окутала грозовая туча, и искры от нее доходили до самого сердца. Но как бы не кусали молнии, ни одной капли не прольется. Намек был ею понят правильно - Кастис снова вытащил наружу ту ночь, проведенную вместе, само существование которой она вырвала из души, как страницу из дневника ее жизни, и спрятала куда подальше. К сожалению, "важный легавый" слишком хорошо знал, где искать и на что давить.       - Что вы хотите этим сказать?       Он наклонился и с силой потерся носом о ее висок, и Шепард откровенно опасалась, что там останутся ссадины, которые может заметить Гаррус. Когда она попыталась отпрянуть, в лицо впились когти. Эти отметины точно придется маскировать. Кастис легко приподнял ее, уселся в кресло и притянул девушку к себе. Она попыталась улизнуть, но он усадил ее к себе на колени. Шепард все еще не могла поверить в происходящее, надеялась, что легко выкрутилась из той ситуации - ночь отчаяния и для нее, и для Кастиса. Она, полагая, что вскоре погибнет, отдала ему себя и того, кто еще не родился, а он взял - чтобы иметь цель идти дальше и, в конечном итоге, спасти их всех.       Когда вернулся обожаемый призрак, любовь всей ее жизни, для нее все изменилось. Для нее, но не для Кастиса. Сейчас она была снова напуганной маленькой девочкой, которая боялась и не знала, что делать.       - Ты все еще не поняла?       Три слова, которые он произнес потом, звучали для нее как погребальная речь. Шепард не знала, что чужое признание в любви может звучать так пугающе. Она хотела знать до конца, и демонстративно отключила переводчик. Он только мешал.       - Я хочу услышать это снова.       Это не было трелью горного ручья. Скорее, прозвучало, как падение груды камней, закрывших выход из пещеры. Сейчас она могла понять свою реакцию на его признание - она все же слышала его, сама того не осознавая, помимо переводчика - ультимативное, безапелляционное нечто, что на ее языке звучало ровно так же, как и нежное признание Гарруса.       Он словно освободился от последних ограничений и поймал ее в ловушку ласк, от которых лицо стало гореть все больше с каждой минутой - не только от смущения, но и от царапин когтей и твердых лицевых пластин.        Кастис ядовито прошипел что-то, и Шепард поняла, что совершенно забыла включить переводчик. Он понял и повторил - в человеческом варианте его слова также прозвучали желчно:       - От него ты этого никогда не услышишь. Он несомненно плохой турианец.       Она слышала эту характеристику и из уст Гарруса, но полагала, что это всего лишь форма речи, означающая его бунтарский дух. Дьявол, похоже, тут таилось нечто большее, а она не стала разбираться в свое время.       Шепард больше не могла выдержать. Кастис закрыл глаза в отчаянном приступе чувственности и не видел того, что своей невинной лаской почти содрал ей кожу с лица. Шепард была вынуждена его остановить. У Кастиса ушли доли секунды на то, чтобы оценить ситуацию. Он все понял правильно, но было очевидно, что его эмоциональный наплыв был все еще слишком силен, и она не рискунула убрать горячую руку, блуждающую то по линии ключиц, то по шее, то опускающуюся ниже, чтобы выписать круги по ареолам сосков. Черт дернул ее надеть это тонкое платье.       - Я все еще не понимаю, Кастис. У людей все проще.       Кажется, его успокаивала тихая нежность, с которой он исследовал ее тело, и Кастис смог совершенно спокойно ответить:       - Вот и у него, как у людей, все наполовину - долг, отношения, работа. Хотя, должен сказать, ты хорошо на него повлияла.       Ее это не смущало, скорее, наоборот, сближало с Гаррусом, который, возможно, считался среди своих ненадежным и откровенно подмочившим себе репутацию. Но Шепард твердо знала, что его поступки будут разумными, в отличие, например, от упрямства его отца, который отказывался замечать очевидное и продолжал гнуть свою линию, хоть бы на него само небо обрушилось.       - Ну, по крайней мере, он наручники в каюте не держит.       Ее реплика прозвучала иронично. Кастис не удержался от зеркальной шутки в ответ:       - Шепард, я готов сделать все, чтобы тебя порадовать. Допрос, обыск, даже задержание на трое суток для выяснения личности. Но к дамам в твоем положении такие меры по закону применять нельзя. Это тебе консультация на будущее, если решишь вернуться к своей карьере похитительницы сладостей.       - Вы видели меня в деле, Кастис. Трупы я, возможно, и не считала, но производила их вполне успешно. По-моему, меня рано списывать со счетов и переводить в разряд мелких воришек. Я играю по-крупному.       - Так ты настаиваешь на серьезных мерах пресечения?       Нарвалась сама. Шепард была готова прикусить свой язык, который бежал резвее мозга.       Они сидели в обнимку, она - у него на коленях, а он уткнулся лбом ей в плечо, поглаживая тело женщины так, будто для него не было запретных мест.       - По-моему, вы уже обыскали все, что можно.       Его рука нырнула под юбку, но застыла на полпути. Действительно, тут обыск еще не проводился. Шепард от неожиданности прихватила крайнее "перо" его гребня, а после, будто извиняясь, провела рукой вдоль щитков на затылке. Отступать было поздно, но он все же остановился и выдохнул.       Она уткнулась лбом ему в затылок и снова отключила переводчик.       - Назовите мое имя. Я хочу услышать его от вас.       Удивительно, но в каше из шипения, прищелкиваний и металлического гула она различила сдавленную гласную, похожую на "а".       - Пожалуйста, повторите.       Ее имя теперь дополнилось шумом падающих камней, от которого сжалось сердце. Кастис продолжал говорить, но его пришлось остановить:       - Секунду, я не понимаю.       - Шепард, корабль сепаратистов завтра прибудет на Тори. Я в любом случае покину Нормандию. Солана выразила желание остаться с братом.       Она знала, каким должен быть следующий вопрос, но Кастис его не задал. Его фраза прозвучала, как приговор.       - Это твоя последняя ночь здесь. Завтра мы выдвигаемся.