У всех своё место.

Они стали проводить время вместе. Жалко мало. Для обоих. Могли только цепляться по-детски руками под партой, да сплетаться ногами. В туалете обниматься, когда курили. Максим мог теперь действительно грустно морщиться, когда Трущев зависал у доски на химии и безысходно чесал затылок, марая волосы мелом. Ничего, Макс потом отряхнет. Затем тыкал в учебник, пока на Сережу орала учительница, показывая нужный абзац. И мог злиться, и винить себя, что не успел вовремя подпихнуть свою тетрадь с решенной задачей. Они могли прятаться за забором школы во дворе. Только там по-настоящему честно говорить друг с другом. Анисимов рассказывал о музыке, как мечтает стать музыкантом. Трущев светился и говорил, что у него всё получится. Парень застегивал куртку Максима, распахнутую на морозе, чуть ли не капюшон толстовки надевал. В бровь клевал, прощаясь. И вдруг Сережа пропал. Его не было в школе третий день. Максим призраком шнырял по кабинетам, сменяя уроки. Плохая компания будто и не замечала пропажи. А может знали где его носит. Только Анисимов подойти да спросить не мог. Много раз прокручивая у себя в голове эту сцену, он даже сформулировать ничего не сумел. Ни кто Сережа ему, ни зачем он его ищет. С Максимовской-то прозрачно, еле натянутой связью с ребятами. На четвертый день, Анисимов, отчаявшись, плелся в школу и уже переходил последнюю дорогу. На горизонте знакомое темное пятнышко возникло и сразу захватило внимание парня. Вдоль тратура продвигался Трущев в привычной одежде, да впервые в шапке на макушке и в капюшоне толстовки, на носу висели солнечные очки, в пасмурную погоду, когда на небе ни лучика света. Будто Сережа замерз сильно, он прятал ладони в карманах, оглядываясь через напряженную спину. Дыхание сперло и Максим рванул. Трущев уже опирался о стену школьного забора, ожидая, когда к нему подбежит Максим. Словно Анисимова только и ждал. Ведь он сильно опаздывал, около них не было ни одного ученика. Приближаясь, лицо Сережи наполнялось интересностями. Разбитая губа кровоточила и Трущев пальцем вытер выступившую росинку. Скула алела на фоне белого снега. Анисимов остановился около него, не веря глазам. Сережа растянул улыбку на всё лицо. - Соскучился? – успел спросить Трущев, прежде чем Максим стиснул его в крепких объятиях. – Полегче. – прокряхтел парень, хлопая того по широкой спине. Одноклассник отпрянул, складывая ладони на лице Сережи. Он одним четким движением снял его солнечные очки, открывая свежий фингал. Трущев нахмурился и попытался смущенно отвернуться. - Всё нормально, Мась. Бывает. – спокойно говорил Сережа. Анисимов уже дотянулся до края лба, где волосами закрывалась открытая рана. Кожа содрана, будто палкой какой ударили. Трущев словил его за запястья, отпуская вниз. - Ты целовать меня будешь, нет? – улыбался он. Максим уткнулся в теплые губы, выдавая всю боль от отсутствия партнера. Они пропустили первые уроки, нежившись в объятиях друг друга, лежали на подоконнике туалета. Трущев растекся на груди Анисимова, который обнимал его двумя руками сразу. Сережа изредка ежился, стараясь еще больше втереться в тело парня. Он вдыхал запах порошка и яблочных сигарет (Трущев уже давно поржал над этим, шутя, что такие курят только педики). Своими руками гладил обнимавшие запястья, водил по костяшкам, наслаждаясь теплотой кожи. На перемене, когда они вышли из туалета, завуч увидела Сережу, который сам заметил её уже после, на подходе. Женщина увела его в свой кабинет на «серьезный» разговор. А Анисимов остался стоять одиноко в коридоре. Снова. Отсидевши последний урок в полном расстройстве, Максим не дождался Трущева. Пройдясь по всем этажам школы, он не нашел ни следочка Сережи и, насупившись, поплелся на выход. *** Первое, что понимает Трущев с утра, когда уже зашел в школу, так то, что забыл гребаные таблетки. Тупо забыл. Конечно, Сережа сразу понял, что надо валить. Но как назло, в коридоре его снова поймал завуч и завел в кабинет. Эти сорок минут были адом. Его волнами одолевал жар. Анисимов, спрашивающий что с ним, только подбешивал. Болезненное возбуждение уже подходило к горлу, неприятно оседая в животе. За пару минут до конца урока, пот потек по спине, дыхание сперло. Он не выдержал и вышел из кабинета, буквально за пару секунд пронесся по коридору и залетел в туалет. Как назло, ближайший был с левой стороны, но он наплевал на территорию. Безуспешно попытался привести себя в порядок у раковины, холодная вода была как мертвому припарка. В ушах белый шум. Трущев вздрогнул, когда дверь туалета зашевелилась. Кто-то отчаянно хотел зайти. Парень держался за ручку, но с каждой секундой человек рвался сильнее. Он понял, что уже перемена из-за гула голосов за голыми стенами. Дофига учеников хотят позависать в тубзиках, покурить. И именно не его ребят. Будь Сережа с правой стороны, то послал бы нахуй, пробасил валить, но здесь таких прав не было. Дверь резко дернули, и она поддалась. В щель сунулся нос Анисимова. -Оу, я думал это пиздюки балуются. Че не сказал, что занято? Сережа мгновенно отлетел в другую сторону туалета. Каждый может быть угрозой. Даже Мася. - Всё нормально? – Анисимов открыл полностью вход и зашел внутрь. Он косился в сторону Трущева, не понимая его реакций. – С утра странно шкеришься. Вдруг Максим дернулся назад, зажмурив глаза. - А, ой. - Ему в нос ударил запах. – Вот как. Трущев сухо сглотнул. Сразу понял, что до Максима дошло. Его едкий аромат распространялся очень быстро. Анисимов не двигался, будто обдумывая. До чертиков пугая Сережу. - Если ты кому-нибудь скажешь, я… - потный лоб Трущева блестел, челюсть дрожала, в защитном жесте он держал руку перед собой. Страх кружил внизу живота, колени нудели, будто готовые рухнуть. - Зачем мне это кому-нибудь рассказывать? – Анисимов стоял поодаль от него, в совершенно спокойном в противовес Трущевскому состоянии. - В каком мире ты живешь? – истерил подросток. Максим смотрел на опасающегося Сережу, который до сих пор не отводил испуганных глаз, на его вытянутую руку и искривлённое паникой лицо. - В моем мире, меня могут убить, затрахать, да вообще что захотят. – Трущев загнанно дышал. – И не важно кем я был. Анисимов переминался с ноги на ногу, передумывая. Дома, в родном районе, это совершенно ничего не значило. Есть одни люди, а есть другие. Только название и всё. - Как же это так, Сереж? Одноклассник пилил его взглядом. - Ты… У тебя ничего нет на уме? - Сережа… Анисимов двинулся к Трущеву, который снова сделал шаг назад, от него, протянул к нему руки. Светлая толстовка Максима впилась в лицо одноклассника. Сережа выдохнул и обнял парня в ответ. Сначала сжимая только локтями, думая как, если что, может отпихнуть и убежать, но успокаивающие ладони на спине, замедлили его дыхание и горячие пальцы коснулись мягкой толстовки Максима. - Никогда. Дурак. Трущев загнанно дышал в шиворот парня. Тепло отдавало ему же в лицо, отчего нос покрылся влагой. - А уже всё. –прошептал Максим. – Ничего не чувствую. - Я забыл ебаные таблетки. Это…, - карие глаза наполнились стыдом и Сережа отвел взгляд, - еще не… Анисимов не понимал его эмоций. Почему такое обычное дело, то что случается с людьми каждый день на этой планете, заставляет Трущева стыдиться и краснеть? Поджимать губы, прятать глаза в его влажной толстовке. Глупая физиология и всё. - Ты в пред… - Максима оборвали на слове «течка». Трущев закрыл его рот своей рукой, морщась. - Не надо. Анисимов грустно выдохнул и притянул шальную голову обратно к груди. Цикл омег заключался в обычных днях, предтечке и течке. Когда наступало время, организм омеги давал знать, что скоро придет уже течка и посылал различные сигналы. Запах то приходил, то уходил, как и чувствительность, жар накатывал волнами, а боль была индивидуальной. У некоторых она настолько сильная, что омега в эти дни мог только лежать, словно течка в разгаре, у кого-то немного болел живот, с чем справлялись обезболивающие. Сама течка была мраком. В один момент усиливалось всё. И запах, и жар, и чувствительность. Максим не видел омегу в течку, его сестра к тому времени уже уехала. Но, по её рассказам и матери, Анисимов не хотел бы проходить через это. Его научили, объяснили, как обращаться с омегами. Он знал, что процесс в принципе индивидуален и каждому нужно разное. Поведение Трущева так противоречило его нутру, что душа неприятно скрутилась. Как здесь выживают с самого рождения? Сереже приходится скрывать свою суть. Ему страшно из-за того, кем он родился. - Тебе что-нибудь нужно? - Свалить отсюда поскорее. В голове Анисимова закралась мысль. - Давай я лучше куплю тебе таблетосы и принесу, а то ты далеко не уйдешь если тут древние порядки. - Я тут долго не просижу, Мась. – Трущев покачал головой. Максим поднял большой палец к губам, раздумывая, планируя, как сделать всё удобнее. Кивнув самому себе, он рукой вцепился в капюшон своей толстовки и снял её через голову. - Пахнув не просидишь, а с моим закоренелым запашком альфы, скажешь что.. – он скорчился, показательно выражая недовольство, - трахнул течную омежку или что там говорят. Трущев подавил мимолетную улыбку. Сережа никогда не мог представить, что услышит такие слова от Максима Анисимова, софтовой альфы, с которым он сидит за одной партой. - Ты знал, что от тебя пахнет кошками и сигаретами, как от бабки? – Сережа в открытую щерился, закусывая нижнюю губу. - Трущев, блять. – парень, играя злость, кинул в одноклассника толстовкой, целясь прямо в лицо. - Она всё равно розовая. – Сережа раскатал ткань перед носом, вглядываясь, и незаметно принюхивался. Тьма кошек, таких мягких и домашних, в перемешку с яблочным сигаретным плотным дымом, только было что-то еще. Неуловимое. Что тянуло. Анисимов громко цокнул, ставя руки в боки. - Еще цвет будет он выбирать. Посидишь с видом обычного пиздюка. Ты же не высунешься отсюда. Почему-то мне кажется, тебя всё равно никто не узнал бы, в моём то прикиде, а твои сюда не зайдут. Я быстро. - Стой. – Трущев стянул свой черный бомбер, оставаясь в черной футболке. – Там холодно. – он отвел взгляд, - она не пахнет. Максим приблизился и забрал одежду. Она приятно тепло ощущалась в руках. Анисимов повернул лицо одноклассника к себе и медленно поцеловал в щеку. - Никогда не отводи от меня взгляд, говоря о себе. Ты… - парень долго искал слово, которое бы описало Сережу, но каждое казалось неправильным, недостойным, не тем. - Иди уже. – Трущев открыто окунулся в голубые океаны напротив, счастливо расплываясь в удовольствии. - А не думаешь, что в твоей фуфайке меня прибьют к стеночке? - Наоборот побоятся подойти. *** Ощущая себя глупо гордо в Трущевском черном бомбере, Максим шагал, подняв подбородок и с особым усердием куря. В аптеке ему долго рассказывали о множестве видов препаратов, Анисимов бился лбом о стекло окошка, объясняя, что это не ему и просил дать просто лучшие, которые подойдут всем. Женщина закатывала глаза, с подозрением спрашивала кому же тогда. Осматривала его куртку, на районе «банданных» похоже все знают. Она не отдавала таблетки, не прежде чем Анисимов сунул ей пятирик, тогда женщина проверила бумажку на свету и недоверчиво отдала препарат и сдачу. Трущев разлегся на подоконнике в кабинке у окна с зажатой незажжённой сигаретой. Максим кинул упаковку с порога. - Это че такое? – Сережа вертел в руках разноцветную коробку, будто первый раз. - Я че, ебу? Аптекарша сказала нормальные. - Это же пиздец дорогая херня, - Трущев нахмурившись вычитывал что-то на таблетках, бегающие зрачки с новым словом всё удивлялись. - Нормально, мне хватило. Одноклассник в это время достал телефон и быстро протыкал нужное. - Ты ебнулся? – его карие глаза оторвались от экрана с названием таблеток, с шоком смотрели теперь на Максима, - Иди верни. - Я же сказал нормально, че ты начинаешь. Глотай их уже. Анисимов отпихнул протянутую упаковку. - Мась… - Еб твою мать, Сереж. – Максим выхватил коробку обратно, вытащил блистер и надавил, из пачки выплюнулась одна тёмно-розовая таблеточка. На сухой ладони он протянул её партнеру. По лицу Трущева было видно, что ему пришлось переступить через себя, принимая препарат. Анисимов пытался всунуть в руки оставшееся, только парень запротестовал. - Это не моё. Отдашь кому-нибудь. - Упертый ты слишком. Но всё равно люблю. *** Кто-то кулаками сжал его внутренности внизу живота. От неожиданности он качнулся, инстинктивно придерживая больное место ладонью, обращенные глаза заставили сделать вид, что ничего не произошло. Сережа кашлянул в кулак и расправил плечи. - Я же говорю… Нам надо… Да, блять!... Здесь, здесь… Серега, ну скажи. Эхом шел разговор компании, он на автомате кивал. От чувства, что сейчас же упадет от спазмов боли, по вискам потек пот. Трущев обратил взгляд за спины товарищей, рыская в толпе нечто необходимое. Пройдясь по всем, он нашел его. На последней парте, парте Сережи, развалился на спинке стула Максим, тыкая указательным пальцем в телефон. Его лицо сморщилось, будто парень читает что-то заумное. По-детски была оттопырена нижняя губа, которую он покусывал. Боль отступила. Еще одна волна настигла его на уроке. Ударила прям по живому. Трущев скорчился, съеживаясь на парте. Лоб уперся в холодное деревянное покрытие. На колено опустилась теплая ладонь. Сквозь боль, Сережа повернул голову, заглядывая в голубые Анисимовские глаза. - Трущев, иди к доске. Хватит тебе лежать на парте. – донесся до его ушей голос учителя. Географ ненавидел Сережу. Сердце Максима сжалось, когда напряженные плечи одноклассника дернулись вверх, в попытке встать. Анисимов чувствовал, как он пытался сдержать всё то, что испытывал. - Можно я лучше? Побыстрее буду, чем этот… - сквозь фальшивое мерзкое презрение громко попросил Максим. Географ позволил, слава богам. В коридоре, во время перемены, Анисимов нагнал Трущева, озираясь по сторонам. Парень подхватил одноклассника за локоть и повел за собой. Сережа недовольно одернул руку, не видя тогда Максима, но пошел за ним, опознав Анисимова. - Ебать, у тебя всегда так? – Они зашли за угол у фонтанчиков, Анисимов спрятался в тени, перед ним, маскируясь черной спиной, мялся Сережа. - Что? – Трущев крутил головой, не смотря на одноклассника. Максим указательным пальцем поймал его подбородок, поворачивая к себе. Совсем не грубым и злым движением, а нежным, любовным, медленным. - Просил же. - Обычно нет. В этот раз немного хуже. – всё равно шептал Сережа. Видимо, сильно занервничав, он достал из кармана пачку сигарет и закурил. - Знаешь что, - Максим по-свойски снял с него рюкзак, открыл и всунул ту пачку таблеток, что болталась на дне его сумки, - вот что. Трущев недовольно дернул губы на одну сторону. Вытянул обратно портфель, зло развернулся и не сказав ни слова Анисимову, ушел. *** И Сережа снова не появился в школе.

Если нам с тобой увидеться не получится, Я буду наблюдать в окно людей на улице. Буду слушать Земфиру про метро и Набокова, Заварю себе чаю с барбарисовым соком. Я буду долго мучить старую гитару, Но в голове моей звучат одни барабаны. Я люблю мандарины, ну а ты их не очень, Я позвоню тебе опять сегодня ночью. А.М.

Анисимов наплевал на всё и пошел к класруку узнавать адрес. Та отпиралась, не хотела говорить, но Максим настаивал, что должен передать важные конспекты, ведь Сережа будет отставать в программе, а им экзамены сдавать, и женщина уступила. Парень шагал по гугл картам, пытался максимально много запоминать, чтоб не доставать айфон лишний раз. Он прождал у хлипкого дома, скурил две сигареты, ожидая, когда выйдет человек, чтобы пролезть в подъезд. Анисимов взлетел на нужный этаж и быстро постучал три раза, не останавливаясь на мысли. - Здравствуйте, - дверь открыла женщина в домашнем халате, что стискивала пальцами ткань на груди, - а Сережа Трущев здесь живет? В глубине квартиры стоял крик. Взрослого мужчины. Максим посчитал, что ошибся и уже подготовил извинительную фразу. - Да, а что такое? Не могли бы Вы зайти позже? – лепетала она, оглядываясь. - С кем ты там, Оль?! Какого черта двери открываешь? – в коридоре показался рослый мужик в белой майке, обтягивающей пузо, что заправлялась в треники. Он запястьем вытер нос, на котором остался след крови. Женщина при виде него отпустила дверь и сникла, будто пытаясь исчезнуть. Душенка Анисимова скукожилась. Он отступил, понимая, что находится не в том месте. - Мать не трогай только. – знакомый голос добавился к спору супружеской пары. - Что сказал, повтори?! – мужчина направился обратно внутрь квартиры, а женщина пыталась закрыть распахнутую дверь, но Максим уперся носком кроссовка в порог и шмыгнул внутрь, когда увидел появившегося Трущева, что опирался на дверную раму комнаты. Отец схватил сына за грудки, сотрясая. – Рот свой еще раз откроешь - убью. – кричал мужик. Из губ Сережи струйкой лилась кровь, а бровь, которую так часто целовал Максим, была разбита и заливала карие глаза. Только они метнулись в сторону Анисимова, на адреналине приближавшегося к ним, веки распахнулись в удивлении и страхе. Максим с силой дернул мужчину на себя, но тот даже не пошатнулся. Трущев открыл рот в попытке что-то сказать. - Ты, блять, кто? Вали из моей квартиры. – Старший Трущев только теперь обратил на парня внимание и отпустил сына. Сережа скатился по стене и больно плюхнулся на задницу. - Руки свои уберите. – кричал на мужика школьник. В квартиру одновременно ввалились парочка соседей и, увидев Трущева, оттащили отца на кухню, буквально сдерживая от новых нападок. Мать прибежала к мужу, не обращая на зажмурившегося Сережу на полу. Это сделал Максим. Он упал перед ним на колени, всматриваясь в лицо. - Ты что тут делаешь? – шипел подросток. Парень держал свой локоть, пальцами впивался в кожу, покрытую фиолетовыми синяками. - Конспекты пришел отдать. – съязвил Максим, проводя ладонями по лицу партнера, он убрал лишнюю кровь. – Что за пиздец тут у тебя? - Надо уйти. – Трущев предпринял попытку встать, но только дернулся всего на секунду вверх, не имея достаточной опоры. В следующий раз он ухватился за дрожащие руки одноклассника. С кухни продолжали орать. Мужик кричал, что убьет своего сына, о том какой он ублюдок, на фоне рыдала жена. Сережа выхватил свой рюкзак и утащил за рукав куртки Максима из квартиры. - Куда мы пойдем? – Анисимов вцепился в ладонь партнера, стоя на улице перед подъездом. - Мы? - Я тебя не оставлю. Трущев улыбнулся кровавыми губами. И Максим потянулся вытереть полившуюся струйку. Он пытался убрать жалость из своих глаз. Знал, что Сережа такое не приемлет. Только совсем не получалось. А Трущев пытался выглядеть спокойно, но напускная уверенность только выдавала его волнение. - В наше место давай. Надеюсь, там никого нет. Своим местом он назвал чей-то заброшенный подвал. Но там было довольно-таки прилично. Видно, что здесь жили. В одном помещении два дивана, стоял столик. Все в красивом беспорядке, с украшенными углами бутылками и банками. На столике выставлены кружки с недопитым кофе, рядом валялись кухонные приборы. - Вы здесь зависаете? – Максим медленно проходил по комнате, осматриваясь. - Да, часто. Если что, ищи меня здесь. - Ты знал, что твой Дима торгует у тебя на районе? – Анисимов закусил губы, всё еще сомневаясь, что делает правильно. -Пиздешь. Не может. - Я видел. Мой одноклассник в музыкалке сказал. У магаза на Северной. - Макс, Дима мой лучший друг, он хуйни делать не будет, тем более не говоря мне. – Трущев вытащил из кулуар салфетку и держал на губе, останавливая кровь. - Просто спроси у него. – бурчал Анисимов. Он понимал, что это сложно. Сережа сощурился, обдумывая. Трущев открыл одну из пошарпанных дверей. То была ванная. Прокрутив вентили из крана полилась точно не чистая вода, которой Сережа умылся.       - Почему ты не скажешь полиции? – Максим смотрел на парня, облокачиваясь на стену. - Смеешься что ли? Когда я был совсем пиздюком мать пыталась, а ей сказали херануть ему по башке сковородкой по сильнее. - То есть ты всю жизнь так? - У всех своё место, Кись.

Выстрел в воздух Я не боюсь И ты не бойся Всё это игры Слишком поздно Беги домой А я попозже Намного позже Вспышка А.М.