Хроники бессмертного короля

Много дорог исходил странник, пока путь его не привел в Украденные земли. Любопытство и жажда открытий, подкрепленные слухами — чем не повод взглянуть своими глазами на то, как вершится история? Людская молва обманчива. Где приврут, где приукрасят, а о чем-то и вовсе промолчат. Причем молчали о многом — как ни старался странник узнать о новом бароне, лишь получал в ответ пересказы давних слухов. О том, что в ранее диких краях появился новый правитель, слышали все. Кто-то рассказывал, что барон дышал огнем и сжег половину столицы в гневе. Кто-то шептал, что он перевешал всех помощников Рогача при взятии крепости. Да и самого Рогача казнил публично — так, чтоб остальным неповадно было. Кто-то робко добавлял, что хоть новый правитель и суров, да справедлив — строго следит, чтоб никто не посмел потревожить границы его владений — будь то тролль, фея или нежеланный сосед. А кто-то не преминул и съязвить, что вся власть барона словно тень под сапогом Джаманди Алдори. Мол, ни больше, ни меньше — всего лишь цепной пес на службе Рестова. Словом, рассказывали всякое. Так странник и попал в столицу новоиспеченного баронства. Серый город, несмотря на выметенные дочиста и аккуратно выложенные камнем улицы, оказался совсем неприветлив. Тихий и мрачный, он будто хранил тайны своего правителя. Не было ни пестрых палаток торгашей, ни мальчишек-зазывал, к каким странник привык в других городах — лишь неприметные лавочки с неброскими вывесками, да таверна с плотно закрытыми дверями. Украшений и вовсе не было — ни статуй, ни палисадников, ни фонтанов. А посреди площади перед двором, ведущим в баронскую усадьбу, стояла виселица. — Что застыл, висюльню никогда не видал? — окликнул его стражник. Жутко стало страннику, и страшно. Он спросил, почему на улицах так пусто, и куда подевались все жители. — Сталбыть, первый раз у нас, да? — стражник снисходительно усмехнулся в ответ. — Начало Нефа ведь! Его милость просителей принимать изволит. Вот и возможность узнать о загадочном бароне! Поблагодарил он стражника, и продолжил свой путь. Зал для приемов утопал в полумраке. Очередь просителей нестройным рядом тянулась к столу, за которым восседал сам барон. Сразу бросалось в глаза его роскошное убранство — бархатные одеяния, расшитые серебром да золотом, шелковый плащ, да перстни на тонких пальцах. На подлокотнике баронского сидения свернулась кольцами большая змея. Каждый проситель, что подходил к столу, нет-нет, да и застывал, словно попадал под чары коварные. Казалось, и сам барон будто недавно выполз из змеиной шкуры — недвижимый, молчаливый, с заостренными чертами лица и немигающим взглядом красных глаз. Посмотришь на него, и не знаешь, бежать ли куда глаза глядят или падать ниц, моля о прощении. Как бы ни было страннику неприятно, поборол он страх накативший и дождался очереди. Ведь как удовлетворить любопытство свое, не спросив барона о его секретах? И барон Азелиус обратился к нему: — Я готов ответить на твой вопрос.