Во всех вариантах вселенных

«Что я здесь забыла?» Это, пожалуй, был единственный разумный вопрос, которым задавалась Дана с первой же минуты приземления в Кронере. Неразумных и абсурдных было куда больше. И, несмотря на всю кажущуюся простоту этого вопроса, она не могла дать внятный ответ даже на него. У неё были заслуженные выходные. Время, которое можно было провести приятно и с пользой встретиться с мамой или подругами. Правда, в последний раз, когда она с ними созванивалась, Дану упрекали, что «дела из подвала» заняли всю её жизнь и отбили память. Она не могла дать себе внятный и однозначный ответ почему продолжает откликаться на все безумные просьбы напарника и снова едет с ним непонятно куда. Можно было оправдать это тем, что она чувствовала за собой вину, что не могла помочь ему и оправдать «секретные материалы». Что на том слушание её показания выставили его не в лучшем свете и стали причиной того, что Малдер лишился работы всей его жизни. Ну или по крайней мере законного права заниматься ею. Но где-то глубоко внутри, под красивой оберткой вины и долга, была спрятана другая причина. Та, в которой она не смела признаваться себе и уж точно не сказала бы ему. Она безумно скучала по их расследованиям. По чувству, что новое дело снова бросает ей вызов и испытывает на прочность знания и веру в науку. По их бесконечным жарким спорам, когда Малдер с восхитительным упрямством доказывал свои безумные теории. По его горящему, вдохновленному взгляду, за которым она шла черт знает куда… И каждый раз оказываясь в этом моменте Скалли снова задавалась возмутительно простым и совершенно невыносимым вопросом — «что я здесь забыла?». Вот как сейчас, когда с восторгом ребенка, которому купили «киндер-сюрприз», Малдер связал факты биографии метеоролога и погодные явления, увереный, что нашел разгадку. Во взгляде напарницы читалось «только не начинай…», когда она поднялась со стула, расстегивая пиджак. Иногда уйти от разговора было самым адекватным решением. — Я в ванную. — Давай. Только оставь и мне воды в бойлере немного! — донеслось ей вслед. Она что-то промычала в ответ, закрываясь и устало потирая лицо. Вся эта поездка походила на какой-то театр абсурда. Святая вера жителей в «Короля дождя», убежденный в своей правоте Малдер и весь этот провинциальный городок словно из прошлого десятилетия. Дане казалось, что она очутилась в дешевом фильме для любителей мистики. Раздевшись, она забралась в душ, аккуратно выкручивая регулятор и делая воду прохладнее — отчасти потому, что Малдер попросил, отчасти — потому что ей хотелось освежить голову. Грохот раздался так резко и оглушающе, что Дана даже подпрыгнула. Ещё один громогласный раскат ударил по ушам, стекла задрожали. За маленьким окошком ярким всполохом разрезала небо ветвистая как оленьи рога молния. Свет моргнул и погас. — Господи, сколько можно, — вздохнула Скалли, выкрикивая сквозь разбушевавшуюся грозу. — Малдер! В комоде должны быть свечи, принеси парочку в ванную. Прошло несколько секунд прежде, чем Дана услышала ответ из-за двери. — Нашел!.. Ты запирала дверь в ванную? — Нет. — Ладно. Дверь открылась, впуская сквозняк в без того влажную и не особо теплую ванную комнату. — Плохие новости, Скалли, — проговорил Малдер совсем рядом, чиркая спичкой. Из-за тонкой занавески показался теплый огонек, — состоят в том, что при такой погоде без кондиционера мы к чертовой матери замерзнем. — Можно попросить дополнительные одеяла, — отозвалась напарница. — Я сомневаюсь, что мы единственные такие нуждающиеся во всем забитом из-за встречи выпускников мотеле, Скалли. Она услышала как он задул спичку и поставил вторую свечу. — Что-нибудь ещё? Спинку потереть? — Лучше убедись, что комната не превратилась в душевую. — Мм, — протянул напарник. И вдруг фыркнул. — Я тут вспомнил кое-что… Дана тяжело вздохнула. — Да? — Как семь лет назад в подобную же ненастную ночь ты прибежала ко мне в комнату, испугавшись комариных укусов на спине. — Малдер, я ценю твою внезапную сентиментальность, но вода в бойлере остывает без электричества и мне холодно. — Да, извини. Всё, оставляю тебя в твоей приватности. Не задерживайся! — Спасибо. — Дана вздохнула, на мгновение закрывая глаза. Это всегда было так легко для неё — доверять Малдеру настолько, что не бояться от него предосудительных поступков. С той самой, упомянутой им ночи… это ведь было первое дело и они совсем не знали друг друга. И со всеми её профессиональными деформациями из медицинского, со всем стрессом от странного дела и этих меток… она всё равно могла бы не доверять ему. Не доверять настолько, чтобы прибежать посреди ночи в халате поверх белья, обнажиться перед ним и позволить прикасаться. А потом обнимать… и лежать на его кровати, болтая пол-ночи. Совершенно необъяснимым образом она доверяла ему всегда. И невероятным путем это доверие давно перешагнуло все рамки приличия… тогда, в Антарктиде, она очнулась не в своей одежде, без белья. Именно он вытащил её бог знает откуда, одел и вынес на себе. И даже зная всё это, она всё равно чувствовала внутри волнение. Не страх, не недоверие. А другое, глубокое и очень интимное волнение, от которого отчаянно пыталась избавиться. Но его шуточки не помогали. Из ванной Дана вышла довольно быстро — в пижаме, с мокрыми кончиками волос, но немытой головой. Сейчас это было бы самоубийственно. — Вода ещё не совсем остыла, тебе хватит. — Отлично! — Малдер соскочил с её кровати и трусцой пробежал мимо в ванную, оставив комнату как была. Если Дана и рассчитывала на то, что за время её водных процедур он уберет газеты и бумаги с покрывала и разложит одолженную им хозяйкой раскладушку, то теперь видела воочию, что ничего из этого не произошло. Вздохнув, она сама принялась расчищать своё спальное место. В складках покрывала нашелся вскрытый пакет семечек — он отправился на столик к бумагам. С раскладушкой агент справилась довольно быстро, правда та как-то очень страдающе поскрипывала. Но Скалли всё равно установила её поперек комнаты, застилая отдельным комплектом. И наконец-то с наслаждением вытянула ноги в кровати под одеялом. — Воу! Резко вышедший из ванной комнаты Малдер с джинсами через плечо едва не снес прыгнувшую ему под ноги раскладушку. В тесной маленькой комнатке она занимала неожиданно столько места, что агенту пришлось перешагивать её для того, чтобы подойти к креслу и сбросить туда свои штаны. — Я так полагаю, Холману не помешает сеанс у психотерапевта, — глухо проговорил Малдер, сдвигая разболтанные жалюзи и наблюдая, как за окном беснуется погода. Дана с очень сосредоточенным лицом проследила за напарником. Её мнение относительно того, что человек не может влиять на погоду своим настроением, уже было озвучено. И Малдер как всегда им пренебрег. Пытаться сейчас доказать ему, что, вероятно, проблема в особенных геологических условиях региона или искать другие научные причины было просто бесполезно. — Потуши свечи, пожалуйста, — попросила она пока напарник не лег. Продефилировав в майке и трусах в обратную сторону, Малдер походу задул свечи, погружая комнату во мрак — только фонари с улицы светили, кладя на пол и кусок кровати световые полосы. Скалли услышала, как напарник со свистом выпустил воздух из рта, явно ощущая сырой холод ногами, и забрался на свою раскладушку под её душераздирающий скрип. Снова издал какой-то звук, словно его продрало холодной дрожью. Заворочался, устраиваясь… Резкий «ккккрррр!» и звук падающего на пол тела прозвучал в повисшей ночной тишине как приговор. — Черт! — Малдер, ты цел? — Скалли подскочила на кровати, пытаясь в полумраке рассмотреть, что случилось. Раскладушка под мужчиной проломилась пополам, её половины торчали как нос и корма идущего ко дну корабля. — Кто-то переборщил с гамбургерами на ужин. — Да, спасибо, я понял намек! — угрюмо донеслось из темноты. — Я цел, моя задница, слава богу, пролетела всего лишь фут до пола. — Требуется медицинский осмотр или ты в этом полностью уверен? Фыркнув, Дана посмотрев за окно. Ливень бушевал с такой силой, что если бы напарник и смог дойти до администрации мотеля, то обратно он вернулся бы насквозь мокрый и заледеневший. Да и с учетом загруженности второй раскладушки могло просто не оказаться. Она сомневалась не больше минуты. Как будто оправдывая это решение перед самой собой и делая его менее провокационным. — Бери подушку с одеялом и иди сюда. Он помедлил перед тем как спросить: — Ты уверена? — Ты хочешь спать на матрасе на полу? — Нет. Здесь холодно… Голос напарника прозвучал почти плаксиво. — Тогда не задавай глупых вопросов. Скалли улеглась обратно, пододвигаясь к правому краю узкой кровати. Здесь они были почти односпальными, двое могли разместить лишь очень тесно… но попытаться стоило. — Ладно… Малдер вздохнул и наконец-то поднялся на ноги, утягивая с собой подушку и одеяло с раскладушки. Обойдя кровать по кругу, он немного подобрал складки одеяла Скалли, кинул рядом с её головой свою подушку и забрался на кровать, притираясь к ней плечом. Напарница повернулась на бок, высвобождая ему побольше места и обнимая одной рукой подушку. — В следующий раз возьмем кровать кинг-сайз, — неловко пошутил Малдер, пытаясь разобраться в складках где чье одеяло. — В следующий раз я трижды переспрошу зачем на самом деле мы едем в какую-то глушь! — Ой, да ладно тебе, Скалли, — заворчал напарник. — Неужели тебе не скучно целыми днями просиживать штаны в офисе? — Мне не скучно жить в мире, где погоду контролирует природа, а не нервный метеоролог, — отозвалась она, неуверенно поерзав на месте и копошась в коме одеяла. Его было слишком много для половины кровати и часть, не выдержав, свалилась на пол, утягивая за собой и остальное. Скалли со вздохом села на кровати, утягивая сбежавшие одело наверх. — Ну ладно… самую малость. С половины Малдера донесся какой-то насквозь искусственный смешок. Понаблюдав за мучениями Даны, он очень осторожно предложил: — Может, положим одно одеяло на другое? Я могу лечь поверх твоего, если тебе так будет комфортнее. Она раздумывала с минуту — по крайне мере самой Скалли показалось, что это было ужасно долго и она была безмерно благодарна грозе за окном, что молчание не висело напряженной тишиной. Дана доверяла своему напарнику. Проблема была не в нём, а в ней. В том, что она не могла спокойно смотреть как какая-то провинциальная красотка целует его руки или бросает взгляды, от которых становится неловко и ужасно неприятно. — Ладно. Вздохнув, она сама закинула свое одеяло поверх второго, укладываясь и нащупывая край одеяла Малдера. Повернувшись на бок, она потянула его на себя, снова пытаясь устроиться. Под всеми этими слоями стало намного теплее, даже немного жарко, хотя Малдер был прав — без электричества и из-за непогоды комната резко остыла, и предложение накрыться двумя одеялами было весьма вовремя. Но кроме этого Скалли вдруг почувствовала как то и дело касается голой ноги напарника, кожа к коже, и как ей между лопатками продолжает упираться его обтянутое футболкой плечо. Отодвигаться было глупо, да и некуда. Поэтому когда она попыталась подвернуть под стопы край одеяла и снова почувствовала его босой пяткой, Дана не стала отдергивать ногу. Она замерла, ловя себя на мысли, что не хочет отстраняться от него. Что быть так рядом, в странном уютном коконе тепла с ним — приятно. Да, где-то в глубине плескалось волнение… но без страха. Он был для неё не просто напарником или коллегой, он был для неё самым настоящим и самым лучшим другом. Она была здесь и сейчас не потому, что того требовала работа или он её заставил. Она прилетела в этот богом забытый городок, потому что хотела проводить с ним время, хотела снова видеть этот горящий взгляд. Потому что время с ним было сейчас лучшим, что происходило в её жизни. И она уже не могла представить рядом с собой никого другого. Волнение заметно усилилось, когда Дана спустя ровно пять громовых раскатов заерзала под одеялами, поворачиваясь на другой бок и глядя в лицо напарника. Он увидел её движения. Дождался, пока она снова уляжется и повернул лицо к ней, закидывая левую руку за голову. — Что?.. — тихо спросил он ровным голосом. — Ничего. — Она чуть поджала плечо, задумчиво улыбаясь. — У тебя ноги холодные. — Да, замерзли. Сейчас ни к месту всплыла старая поговорка про синдром холодных ног… наверное, стоило спросить. Но слова сейчас казались слишком сложными — нельзя было понять как правильно сложить их в предложения, чтобы Малдер всё верно понял. Наверное потому что она сама ещё не до конца понимала, что будет верно, а что нет. Поэтому женщина просто молча придвинула свои холодные стопы к его теплым ногам. Малдер невольно вздронул от этого прикосновения, но не отстранился. Даже наоборот, лег на бок и, оставив между ними складку одеяла, притянул напарницу к себе, переплетая ноги. — Практически спальный мешок… — хрипло фыркнул он. — Не прошло и года с того твоего предложения в лесу, Скалли. А, хотя постой — прошло. Она рассмеялась в ответ. — Некоторым идеям, как вину, нужна выдержка. — Ну, по крайней мере, здесь не так холодно, чтобы раздеваться, поэтому не переживай. — Я не переживаю, — отозвалась она совершенно спокойно и уверенно. — Мне хорошо с тобой. Малдер хмыкнул. — Я знаю, что ты не разделяешь моей теории и хочешь поскорее вернуться домой, но я всё-таки хочу навестить с утра Холмана и поговорить с ним. Если подобное продолжится, он действительно может стать причиной чьей-нибудь смерти. — Малдер! — Она почти простонала каким-то невыразительным звуком раздражения или мычания. — Ты правда хочешь сейчас говорить о своей безумной теории? — Мои безумные теории в большом проценте случаев оказываются верными или близкими к правде, так что… Взгляд Даны буквально кричал на него «ты серьезно?!». — Ладно, извини… — пробурчал Малдер. Молчание снова повисло в воздухе, разрываемое на части раскатами грома. — Дело не в твоей теории. — А в чём? — Я говорила не о работе, когда сказала, что мне хорошо с тобой. — Это… — Малдер даже не сразу нашелся, что ответить, — очень мило, Скалли. Мне приятно слышать, что ты считаешь меня не только сумасшедшим напарником с кучей параноидальных идей. — А ты? Ты считаешь меня только занозой в заднице, которая вечно тормозит твою работу, требуя представить нелепые научные доказательства? — на последних словах на губах Скалли была отчетливо видна улыбка. — Конечно, нет. Ты же это не серьезно? — Нет. Она тихо усмехнулась в ответ, поднимая взгляд к лицу напарника. Окно было за его спиной, и редкие просветления от молний или пробивающиеся сквозь бурю уличные фонари не давали рассмотреть зеленые глаза. Вздохнув, Скалли осторожно двинула пальцами на ногах, позволяя себе нарушить спокойствие их странных объятий. Это было так близко, что в груди невольно щемило. Прикусив губу, она осторожно скользнула рукой под складку из одеял, лежащую между ними. Ладонь мягко легла на талию напарника, и она придвинулась ближе, приобнимая его. В их объятиях ей всегда было спокойно и уютно. Даже сейчас, когда нечно совершенно иное двигало её действиями. Куда более личное. Малдер тоже шевельнулся в тишине. Его рука убрала прядь с лица Даны, упавшую ей на глаза, погладила по волосам, слегка зарываясь в них. Он поджал губы перед тем как тихо сказать: — Я на самом деле хочу поблагодарить тебя… — За что? — тихо спросила она. Тонкие пальцы как-то сами собой начали гладить его по спине. Едва ощутимо, безотчетно, естественно и просто… очень мягко и нежно. — За то, что продолжаешь идти за мной. Ты не обязана соглашаться на мои авантюры, но всё равно решаешь ехать и прикрывать меня. — Потому что уже не представлю свою жизнь без этого. Без твоих горящих глаз, без очередной загадки, без наших споров и удивительных открытий. Без тебя. — Скалли?.. Малдер чуть отодвинулся, пытаясь посмотреть в лицо напарнице. — Что ты пытаешься сказать? — А ты как думаешь? — Голубые глаза смотрели на него прямо и пронзительно. Судя по его лицу, этот вопрос поставил Малдера в тупик. Он прикусил нижнюю губу, как всякий раз, когда ему нужно было что-то серьезно обдумать. Но, возможно, здесь и сейчас и думать было особо не о чем. Она ведь действительно ехала с ним без каких-либо вопросов. Куда угодно. Порой злилась, но всё равно — ехала… почему она каждый раз выбирала его вместо своей «нормальной жизни»?.. Он убрал её волосы за ухо, открывая лицо. Костяшками пальцев нежно провел по открывшемуся бледному виску. Было как-то всё ещё страшно, поэтому решительности хватило только на то, чтобы опустить теплый сухой поцелуй ей на лоб. Сначала Малдер почувствовал как её ладонь погладила его по талии, коснулась плеча и скользнула по шее, обнимая. Потом ощутил её дыхание на своем лице, кончик носа, коснувшийся его носа. Надо было покрыть всего дюйм, и он подался вперед, едва-едва касаясь её губ. Даже не закрывал глаза, чтобы точно видеть, что да, это его Дана Скалли, и да, она здесь, на узкой кровати в дешевом мотеле посреди какого-то захолустья, инициирует их поцелуй. Прошло почти полгода с его прошлой попытки. Они никогда об этом не говорили, словно забыв как нечто совершенно несущественное. Но здесь и сейчас за воротником не было никакой мутировавшей пчелы, которая могла всё испортить. Максимум — ещё одна корова упала бы на их головы. Но несмотря на громыхающую за окном бурю, между ними всё было спокойно. По крайней мере, пока. Она приняла его жест и больше того — ответила, забираясь пальцами в волосы над шеей. Следующим же движением своих губ давая понять, что он не ошибся. Скалли тоже было страшно. Она боялась, что это может разрушить всё то, что у них уже есть, сделать всё это сложным и невыносимым. Но смотреть как его пожирают глазами другие и просто быть рядом, словно она никто… это уже точно было невыносимо. И её губы откровенно просили настоящего поцелуя. Черт, это мог быть любой другой момент… более подходящий. Более красивый. Но здесь и сейчас… как же глупо. Вот что случается, когда затягиваешь с этим слишком надолго. Дурацкие обстоятельства, обломки раскладушки на полу — и Скалли, полетевшая с ним в деревню посреди степи без единого вопроса зачем. Малдер зажмурился, понимая, что желание поцеловать её настолько сильно, что уже зудит где-то в печёнках. И на этот раз он даже (возможно, но не точно) не получит по лицу. Нужно было быть полный кретином, чтобы упустить такой шанс. Но кровь в ушах шумела так быстро, что оставалось только ткнуться с закрытыми глазами, как десятикласснику, куда попадешь, а там уже разбираться. Он угодил в уголок губ, но Дана справилась с этим. Она чуть облизнулась, едва мазнув по нему кончиком языка, и её влажные губы обняли его нижнюю губу, мягко, но требовательно прижимаясь. Могло показаться, что от раскатов грома всё задрожало внутри этого тесного номера. В груди женщины взволнованно билось сердце, с каждым ударом будто всё глубже проваливаясь в волнующую черноту. Малдер ощутил это, когда она теснее прижалась к его груди, скользнув по бедру своей ногой. И на этом моменте у него будто чеку сорвало. Возможно, дело было в том, что у него не было настоящего секса с 1994-го. Возможно, потому что общая неудовлетворенность своей жизнью достигла каких-то невероятных высот, и тело и разум искали хоть какой-то источник дофамина. Но всё это было очень второстепенными причинами по сравнению с тем, что он целовал, лежа в одной постели, Дану Скалли — своего партнера, лучшего друга, самую недоступную… и самую желанную женщину последних лет его жизни. Ту самую, которая благосклонно, а иногда и с ответными колкостями принимала его подростковые подкаты. Которая уверенно, ничуть не ущемляя себя, смотрела ему в глаза, запрокидывая голову. Та самая, что умела считывать его мысли по одному лишь взгляду и от прикосновений которой разливалось тепло и разбредались по телу щекотливые мурашки. Он готов был быть для неё кем угодно, кем она только захочет. Он так цеплялся за неё, боясь потерять сейчас, в скучных рутинных делах, даже сильнее, чем когда им угрожала смертельная опасность: ведь он может что-то сделать там, но всухую проиграет перед её желанием «нормальнсти». И всё же… её рамки по этому вопросу, видимо, расширились достаточно, чтобы впустить и его на данную территорию. Притянув её к себе, он буквально впился в открывшийся податливый рот. Язык не торопился захватывать новые территории грубо и эгоистично, нет, но поцелуй явно нельзя было назвать ни целомудренным, ни сдержанным. Желания в нём было столько, что аж бросало в пот и жар — тем более под двумя одеялами. Столь резкая перемена в напарнике, поначалу ошеломила Дану. Её откровенные, но всё ещё острожные жесты были мягкими, а его настойчивость буквально сокрушала, обрушиваясь на неё неукротимой природной силой. Впрочем, она ведь знала каким настойчивым он может быть, когда речь шла о работе, знала с какой страстью и жаром он спорит или кидается на поиски ответов… странно было ожидать от него сдержанности в этом. Хотя первая робкая нежность, с которой он прикасался к ней до поцелуя, и говорила об обратном. В Малдере странным образом сочетались совершенно противоположные черты — рядом с ним было спокойно, уверенно и защищенно… но вместе с тем он был тем, кто в любой момент мог совершить несусветную глупость, подвергая себя невероятной угрозе. Он хохмил, шутил и дурачился по любому поводу, но мог откровенно и прямо говорить серьезные и очень важные вещи. Как тогда, полгода назад. Он был соткан из противоположностей как аляпистое лоскутное одеяло. Но каждую его черту она любила. Между ними стало жарко. Воздух накалился и казалось, что это не на улице, а внутри грохочет гром и сверкают молнии. Дана на мгновение отняла руку от его волос и шеи, чтобы откинуть одеяла до талии, впуская к прижавшимся друг к другу телам немного прохлады. Она снова обняла его, поглаживая по талии и спине, футболка задралась и ладонь безотчетно коснулась его кожи… но не остановилась, а дальше скользнула под ткань. Под её пальцами перекатывались жесткие тренированные мышцы, но сама кожа была мягкой, бархатистой на ощупь, очень нежной. Даже странной для мужчины… хотя, возможно, она просто забыла каковы они на ощупь. Или же это была особенность Малдера — опять та самая противоположность. Не прерывая поцелуя, лаская её своими припухлыми мягкими губами, он чуть подмял Скалли под себя, нависая, вжимая в матрас. Её лоб щекотала торчащая темная челка. Дана одной рукой скользнула по его скуле и виску, забралась пальцами в волосы. Вторая же ладонь гуляла под его футболкой — вдоль позвоночника, по линии напряженных лопаток, вниз к крестцу… Исследуя тело, которое она уже видела. Но никогда не позволяла себя смотреть на него так, как хотела, никогда не позволяла так прикасаться. Губы Даны на мгновение вырвались из поцелуя, жадно хватая воздух. Он слышал её гулкое поспешное дыхание, чувствовал как вздымается взволнованная грудь. Вспышка молнии подсветила голубые глаза, с нежностью любующиеся его лицом, прежде чем Скалли снова его поцеловала. Вторгаясь в его рот своим любопытным языком, обнимая за шею, скользя ногой по его бедру под тяжелым слоем из одеял. Становилось жарко — слишком жарко, если быть совсем уж откровенным. И Малдер чувствовал, как тяжелеет, пульсирует нутро, прижатое к ноге Скалли. Откровенный поцелуй напарницы совершенно не помогал. Хотелось запустить руку под её пижаму, сжать в ладони маленькую грудь, услышать её запах… Внизу всё стало совсем плохо — и слишком откровенно. Малдер резко прервал поцелуй и отодвинулся, закрывая глаза и пытаясь вдохнуть хотя бы немного прохладного воздуха. Звуки снова включились, словно кто-то нажал на unmute. Самым громким почему-то оказалась не гроза за окном, а их дыхания. Сбивчивые взволнованные вздохи вразнобой. Скалли чувствовала, что кожа буквально горит, под ней током пульсирует взволнованное напряжение. Это было забытое, прекрасное и одновременно невыносимое чувство. Ощущать так каждое прикосновение мужчины… это не бывало с каждым. Это вообще было редкостью, драгоценным даром. По ценности сравнимым лишь с тем, что у них уже было — их нерушимая дружба, их всепоглощающее доверие. Они стали тем фундаментом, на котором строилась вся работа. И стали основанием для чего-то непостижимо большего. — Малдер… — Она тихо окликнула его, чуть приподнимаясь на локтях. Он сел на пятки, не открывая глаз. Облизнул влажные, припухлые губы. — Не так я себе всё это представлял… — пробормотал мужчина. Дана нахмурилась, наблюдая за напряженным лицом. — Что ты имеешь в виду? Он мотнул головой, опуская лицо. — Я думал… когда — если — до этого таки дойдет, мы будем дома, после приятно проведенного вечера, никак не связанного с работой. А не так, что ты по своей милости пустила своего напарника переночевать к себе в кровать из-за того, что его потолок пробила корова, а он сам сломал раскладушку. И что я в итоге даже не смогу остаться хорошим другом, который не будет упираться своей напарнице в зад вставшим членом… Скалли на мгновение поджала губы, отводя взгляд. Она выбралась из-под него, усаживаясь на колени напротив напарника. Теперь воздух холодил, когда бушевавший внутри жар успокаивался под гнетом тяжелых размышлений. — Малдер, у нас никогда не было вечера, никак не связанного с работой, — констатировала она очевидное, разводя руками. — Я надеялась последние… не знаю, два года? Но у нас не бывает таких вечеров. У нас есть только такие — с проломленными крышами, летающими коровами и поломанными раскладушками. — Дана вздохнула, — Да, обстоятельства дурацкие, я не спорю. Но я только что целовала тебя не из-за коровы или раскладушки, Малдер. А потому что я этого хотела. — Я не хочу, чтобы ты думала будто я просто воспользовался «удачным стечением обстоятельств», потому что это не так. Я слишком уважаю тебя для этого. — Удачнее не придумаешь, — скептически фыркнула Дана. Она встала на колени, приближаясь к Малдеру и мягко кладя ладони на поникшее лицо. — Я так не думаю. Но если это так важно для тебя, ты пообещай, что когда мы вернемся у нас будет тот самый мифический приятный вечер. Потому что пока я верю в его существование не больше чем в йети. Выражение лица у него действительно было несчастнее не придумаешь. — А ты хочешь такого?.. — Да, Малдер. Хочу. — Тогда это ещё одна причина для того, чтобы остановиться сегодня, — вздохнул он. — Хорошо. — Она кивнула, мягко и почти невинно коснувшись его губ. Словно сглаживая категоричность и жесткость момента. Давая ему понять, что это никак не сломало того мостика, что они навели сейчас между двумя такими близкими и одновременно бесконечно далекими берегами. Малдер взял её руки в свои, сжимая. — Скалли, я никогда в своей жизни, вообще ни разу, ничего не сделал правильного. Позволь мне это хотя бы раз — с тобой… — Кажется, ты всё-таки ударился головой, когда сломал раскладушку, — усмехнулась она, но посерьезнела. — Не говори так о себе. Он лишь мотнул подбородком. — Давай спать. Хорошо? — Хорошо, — подушечкой большого пальца она мягко погладила его губы, прежде чем отстраниться и начать укладываться на своей половине кровати. Малдер дождался, пока она уляжется. Не став больше рисковать и дав себе хоть немного возможности удержать самообладание, он всё-таки расстелил одеяло Скалли на свою половину и лег поверх него, укрываясь только своим. Но, не удержавшись, обнял Дану со спины, мягко поцеловав её в щеку. Она перехватила его руку, переплетая пальцы, и не отпустила. — Забирайся ко мне, если замерзнешь, ладно? — почти строго предупредила она. — Не замерзну, — проговорил он ей в волосы. Она вздохнула, улыбаясь упрямству напарника. Но спорить не стала. — Спокойной ночи. — И тебе. Скалли закрыла глаза, вздыхая и приобнимая подушку. Жар успокоился, сердце больше не выпрыгивало из груди и не было этого тока. Но она чувствовала тепло рядом… ощущала его уютные объятия, мягко сжимая мужскую ладонь. Он мог сколько угодно говорить, что они заслуживают нормального вечера. Но пока у них были только такие. Нелепые, неправильные, неказистые. Но абсолютно искренние и честные. От первого и до последнего взгляда или слова. И потому они были ценнее любого «нормального».