Во всех вариантах вселенных

Он подарил ей храбрость верить. Такую непостижимую для агента Доггетта и такую спасительную — для неё. Ум ученой остался также верен науке, законам и всему, что можно доказать. Она не перестала оценивать всё происходящее, опираясь на факты. Она не отказалась от критического мышления. Но она обрела то, что дало ей силы пережить всё, что случилось в последние месяцы. Пережить его исчезновение, смерть и возвращение. А ещё он подарил ей чудо. И Скалли видела, какой восторг и одновременно замешательство вызывает её положение у восставшего из мертвых Малдера. Он слишком много пропустил, его не было слишком долго. У неё было время привыкнуть к мысли о беременности, осознать с медленно растущим животом, что в ней развивается новая жизнь. И хотя как врач она прекрасно знала всю биологическую сторону процесса, оказаться его частью было совсем иное. Малдер снова шутил, напоминая ей о тех временах, когда она ещё не перешла последней границы в их отношениях. Когда за несерьезными фразочками, шутливыми подкатами он скрывал свои намеренья. Сейчас подкаты сменила совершенно очаровательная мальчишеская ревность… и, как ужасно бы это ни звучало, это было ей даже приятно. Немного странно и неловко, потому что они так и не поговорили нормально обо всем этом. Но когда он робко коснулся её живота в больнице, она почувствовала себя впервые за много месяцев совершенно и безоговорочно счастливой. Потому что в этом моменте для неё сошлось всё то, чего она так отчаянно желала. Но для напарника всё ещё было слишком много нового. И Дана отчаянно не хотела на него давить и обязывать к чему-то. Она боялась, боялась, что, пропустив весь этот её путь, он может чувствовать себя чужим для неё и для этого чудесного малыша. Они болтали во время ужина ещё о чем-то совершенно отвлеченном, а когда закончили, Малдер сам отнес грязную посуду в мойку. — Ну… я тогда, наверное, пойду?.. — несколько неуверенно протянул он, вернувшись к дивану. — Могу вынести мусор по дороге, если ты соберешь. Его неуверенность была почти обидной. Неужели после всего, он мог по-настоящему сомневаться в своей значимости в её жизни? Неужели мог подумать, что его похищение и смерть могли изменить её отношение к нему и ценность того, что было между ними? — Мусор никуда не убежит, — отозвалась Дана. — И ты, надеюсь, тоже. — То есть… я могу остаться? — А ты хочешь? — Её голос был тихим, а ладонь в этот момент мягко поглаживала живот. — Ну я не знаю, в последнее время вокруг тебя вьется слишком много обезумевших фанатов. Вдруг моя едва вылупившаяся из гроба персона станет перебором… — практически себе под нос пробормотал Малдер, старательно отводя взгляд на всё, что угодно в комнате, кроме привалившейся к спинке дивана Скалли. — Малдер. Теперь он услышал знакомые осуждающие нотки, а потом едва различимое кряхтенье, потому что Скалли поднялась со своего уютного местечка, подходя к нему. Её ладони перехватили его нервно подергивающие пальцами руки, мягко сжимая. Она хотела бы подойти к нему ближе, взять лицо в ладони, разгладить тревожные морщинки у него на лбу… но выдающееся обстоятельство немного мешало. — Ты уже часть этого. Ты подарил мне это чудо. Но я не буду заставлять тебя быть частью всего этого, если ты не готов. — Я готов, — тут же отозвался Малдер. — В смысле… я хочу этого. Быть. Участвовать. Ну, ты знаешь… вовлекаться в процесс. — Хорошо. — Она улыбнулась ему, чуть крепче сжимая ладони. — Тогда ты точно можешь остаться. Мне дать тебе полотенце? — Давай. Скалли кивнула, утиной походкой неторопливо направляясь в спальню. Свежие, душистые полотенца, от которых шел аромат цветочного кондиционера, были как назло на верхней полке. Их убрала туда мама, когда приезжала помочь ей с домашними делами. Маргарет тогда пользовалась стулом, но взбираться на него сейчас Дане показалось не лучшей идеей. — Тебе придется достать их самому, — повысив голос, сообщила она. — О! — донеслось до Скалли из гостиной. — Тогда продолжай говорить. Я иду на голос! — Пересказать тебе прогнозы гороскопов, которые я насмотрелась пока лежала в больнице? — усмехнулась она, присаживаясь на кровати. — Кажется, Весам предсказывали «удивительное путешествие». — Мне кажется, они немного подзапоздали с этим, — с непередаваемым сарказмом проговорил Малдер, входя в комнату и без труда снимая с полки полотенце. — Где-то на полгода. Голос его был шутливым, но вот выражение лица… Когда Малдер повернулся к Дане, она увидела его весьма озабоченным. — Скалли… ты не знаешь, почему с тех пор, как я вернулся, буквально каждый пытается ткнуть меня носом в то, что я зря воскрес из мертвых? Она тяжело вздохнула. — Это не так. Твое воскрешение просто не укладывается в традиционную картину мира — ни в научную, если мы говорим об общеизвестной науке, ни в религиозную. Это совершенно необъяснимо, если смотреть на мир привычным взглядом и не допускать возможности. Мир, к которому они привыкли, пошатнулся, сделал им вызов. И это пугает, когда у тебя нет ответов. — Да, но… — Он опустил взгляд на аккуратно свернутое полотенце в его руках. — Я не совсем про это. — Тогда про что? — Скалли нахмурилась. — Скорее… Малдер замолчал, поджав губы. На его лице отразились очень сложные, запутанные эмоции, у которых не всегда были очевидные названия. Он словно пытался вытащить из головы конкретные слова, облечь мысли в форму, но почему-то у него это вызывало сильные проблемы. Сказать что-то так, чтобы было понятно… донести до неё всё верно… — Помнишь тогда, после твоего похищения… у тебя ведь не возникало такого ощущения, как будто из твоей жизни вырвали огромный кусок, и ты просто отстала от неё?.. — Нет… — А вот я чувствую себя именно так. Вокруг меня — незнакомцы, которые приходят в мой кабинет и открытым текстом говорят мне, что я неправ. Что это я здесь — не более, чем незнакомец. Чужак, который не имеет права здесь находится, трогать эти папки. Да и мой кабинет теперь не мой, и человек, стоящий у руля, очень явно хочет доказать мне, что и впредь агент Фокс Малдер для него не более чем мертвец. Что ФБР пережевало меня и выплюнуло, не подавившись… — Мне агент Доггетт тоже поначалу не понравился, — снисходительно улыбнулась Дана. — Он был настроен критично, я не доверяла ему, мы со Скиннером не раскрывали всех обстоятельств твоего исчезновения и вели свое расследование. Он сильный скептик, сильнее меня когда-то. — Она вздохнула. — Но он доказал, что готов быть хорошим напарником, которому не страшно доверить спину. Малдер, если бы не он… были моменты, когда я могла умереть или потерять ребенка. — Снова вздох. — Но они с Моникой неплохо справляются. Хотя им и не достает ширины твоих взглядов и твоих знаний. В какой-то мере… твое возвращение и авторитет уязвляют Джона, потому что он понимает, что не так сведущ в «секретных материалах». — А этот… агент Доггетт… что в нём есть примечательного, кроме забавно торчащих ушей и скверного характера? Ох, снова этот скрипучий тон. — Малдер, иди уже в душ! — фыркнула Скалли, давно не ведущаяся на такие детские провокации, но неожиданно охнула, упираясь одной рукой в постель. — Или не иди. — Она положила ладонь на живот, расплываясь в улыбке. — Малыш проснулся. Малдер подлетел к ней моментально, падая на колени и кладя обе ладони на большой живот. Пальцы заскользили по темно-синему шелку. — Зашевелился? — Да, вот здесь. — Она накрыла ладонью его руку, чуть сдвигая к месту, где только что ощутимо поймала пяточку. — Воу… хах… — Малдер тепло улыбнулся. — Поразительно… Это выражение на его лице — чуть взволнованное, но почти безраздельно счастливое, — Дана редко помнила. И тем ценнее было увидеть его сейчас, рядом с ней. — Настоящее чудо, — улыбнулась она в ответ, одной рукой поглаживая мужчину по волосам. — Всегда просыпается вечером, и ещё пару часов не дает мне уснуть, даже если я лежу в кровати. — То есть, если я сейчас схожу в душ и вернусь обратно, он ещё будет пытаться пробиться в Высшую Лигу? — подозрительно сощурился Малдер. — Наверняка, — заверила его Дана. — Ладно, тогда я сейчас! Кажется, Малдер разговаривал не с самой Скалли, а с её животом, давая обещание ребенку. После чего схватил оставленное полотенце и стремглав метнулся в ванную комнату, начав раздеваться ещё до того, как за ним закрылась дверь. Спустя всего пару секунд там зашелестела вода. — А ты как нельзя вовремя, малыш, — усмехнулась Скалли, погладив свой живот. Ей были понятны тягостные мысли Малдера… но только в теории. Сложно было представить каково это пережить смерть, — не клиническую, но буквальную смерть, — похороны, а спустя три месяца вернуться к жизни, из которой его вычеркнули. Из которой он так много пропустил. И пусть она не могла полностью ответить на все его вопросы, она могла дать ему ощутить себя нужным. Дать ему почувствовать себя «на своем месте». Рядом с ней и их малышом, в этой жизни, о которой они могли лишь мечтать. Она успела сходить и погасить свет на кухне, а ещё взять себе стакан воды, чтобы поставить на тумбочку у кровати. И забраться под одеяло, укладываясь на бок, лицом к пустой половине кровати. Шелест воды прекратился. — Скалли, а я могу поставить сти… оу!.. Начавшийся было бодро за её спиной монолог быстро свернулся, когда Малдер, выйдя из ванной, увидел отвернувшуюся от ночника Дану. — Я не сплю, — отозвалась она, чуть приподнимая лицо, но даже не пытаясь перевернуться. — И да, ты можешь постирать вещи. — Ага. В следующий раз Малдер вернулся спустя пару минут, плотно закрыв за собой дверь в ванную, где болтала его вещи стиральная машинка. — Завтра надо будет всё отнести в прачечную… — себе под нос пробормотал он, обходя кровать и давая Скалли полюбоваться на свое тело в одних трусах. — Потерпишь меня так сегодня, ладно? — капитулирующе поднял руки он. — Я ещё привыкаю заново ко всем этим штукам типа следить за тем, чтобы на завтра осталась хотя бы одна пара чистых носков. — О нет, как я смогу вынести тебя, такого подтянутого и привлекательного, когда сама похожа на кенгуру, — шутливо фыркнула Скалли, приглашающе отбрасывая край одеяла. Малдер рассмеялся, забираясь в постель. Опершись на локоть, он наклонился и опустил на щеку Даны теплый поцелуй. — Ты прекрасна. Правда, так и есть. Она ответила ему улыбкой, одной рукой потянувшись к нижним пуговицам на пижамой рубашке. Расстегивая её наполовину, ровно так, чтобы он мог не просто почувствовать как бузит перед ночью малыш, а увидеть его пяточку, выступающую бугорком на ровной округлости. Малдер не удержался и чуть пощекотал бугорок, из-за чего тот мгновенно спрятался обратно, вызвав смешок. Но когда он снова положил ладонь на живот, забираясь кончиками пальцев под шелк, его лицо снова стало серьезным. — Прости меня, — тихо проговорил он. — Что не сказал тогда… о своем состоянии. Ты была расстроена неудачной процедурой, и я… не захотел усугублять твое состояние ещё и своими проблемами. — Малдер, я тогда… — она опустила взгляд, — меня словно ударили поддых, выбили почву из-под ног. Потому что я была уверена, что между нами не было секретов, что мне ты доверял. — Да, так и есть. Но я… — Он сглотнул и, протянув руку, убрал с лица Даны упавшую прядь волос. — Мне очень хотелось провести с тобой свои последние месяцы без этой гнетущей атмосферы. Просто побыть счастливыми. Насладиться отпущенным временем. — Кажется, у тебя проблемы с планированием, — фыркнула она, перехватывая его ладонь и чуть сжимая. Эта тяжелая часть была позади. Все эти ужасы с его исчезновением, с его смертью и воскрешением можно и нужно было оставить в архивах «секретных материалов». Потому что сейчас у них было нечто прекрасное и сокровенное. Тоже почти упущенное им. — Да уж. В какой-то степени… — Малдер вдруг сощурился, его лицо снова приобрело то странное выражение, с которым он встречал доставщика пиццы. — Так что, мне не стоит переживать по поводу этого агента Доггетта? Ты так и не ответила на мой вопрос. А он, между прочим, весьма смахивает на сталкера!.. — Боже, Малдер, прекрати нести чушь! — возмущенно округлила глаза Дана. То, что это поможет, не было никакой уверенности. Зато должны были помочь её губы, мешающие ему болтать о всяких глупостях и ревновать её к каждому встречному. Потому что, как ни льстила ей эта ревность, — исключительно по-женски, где-то в глубине души, — она всё-таки предпочитала знать, что они не сомневаются друг в друге. Целоваться, когда между вами огромный, живущий своей жизнью живот… что ж, подобного опыта у Малдера раньше никогда не было. Но он был вынужден признать, что подобное заверение его таки убедило. — Слушай, Скалли… — когда её губы покинули его, проговорил Малдер. — Боюсь показаться бестактным, но… а это нормально — хотеть глубоко беременную женщину, или я превращаюсь в извращенца?.. — В некотором смысле это даже хорошо, — старательно пряча улыбку, проговорила она тоном ученого. Примерно таким же, как обычно озвучивала результаты вскрытия, — по крайней мере такого, в котором не было ничего выдающегося и увлекательного. — Доказано, что секс не мешает беременности, если нет индивидуальных противопоказаний и рисков. А начиная с 36 недели, это даже может помочь стимулировать схватки за счет простагландинов… — Дана на мгновение замолчала. — А ещё, если женщина в положении остается сексуально привлекательной для мужчины, это отлично сказывается на её психологическом состоянии и отношениях в сложный период. — О, ну этой женщине вообще не о чем переживать, Скалли. — Спасибо. — На её губах снова была нежная улыбка. Её ладонь легла на его шею, большой пальчик подушечкой нежно погладил по скуле. — Я так скучала по тебе… Малдер улыбнулся, продолжая держать большую теплую ладонь на круглом животе Скалли. — Я здесь. Я с тобой. Дана неожиданно усмехнулась. — С нами. Неотрывно глядя в те самые зеленые глаза, которые так мечтала увидеть в малыше, когда он или она появится на свет. Они были переполнены сейчас такой нежности, такой заботы, от которых становилось невероятно спокойно и легко. И она верила, что они точно со всем справятся. Вместе.