Миссия «Ультимы»

На мостике пусто. Экипаж ещё не проснулся, только Антон спешит заступить на дежурство. Спешит, потому что любит ранние вахты, когда не происходит ровным счётом ничего: за стеклом — бескрайний космос, а под боком — переливающийся неоном пульт космического корабля и мягкое кресло помощника. Лейтенант садится и прислушивается к тишине, которая поначалу его тревожила, но теперь он привык и к ней. В паре световых лет коллапсирует солнце, говорят датчики, а это значит, что стоит сменить курс. Шастун лениво смахивает сообщение и одной рукой вводит новую команду, параллельно отпивая горячий кофе. — Как дела? — раздаётся позади знакомый голос, и Антон разворачивается в кресле, чтобы обнаружить ещё сонного Арсения. — Капитан, вы что-то рано встали, — замечает лейтенант. — Всё спокойно. Попов потягивается и зевает, прикрывая рот ладонью. Ему до сих пор сложно адаптироваться к новому режиму сна. — Не могу отделаться от привычки вскакивать раньше всех, — криво улыбается Арсений, приваливаясь к косяку. — Да и ты с таким грохотом собираешься, что, кажется, умудрился разбудить жителей соседней планеты. — Неправда! Никто, кроме вас, не жаловался на меня. Я даже заглушки на обувь поставил, — притворно дуется Шастун, но подрагивающие уголки губ выдают его приподнятое настроение. — Заглушки, может, и поставил, но всё равно продолжаешь все углы собирать и материться, — беззлобно отвечает Попов и падает в своё любимое кресло капитана. Антон усмехается и украдкой любуется коммандером. У Арсения притягательная мимика и аристократичные черты лица. Можно бесконечно смотреть на его глаза, улыбку, лучи морщин в уголках глаз и не уставать от простой человеческой красоты. Наверное, такие рассуждения должны насторожить Шастуна, но он давно сдался. За его недолгое пребывание в открытом космосе, когда в любую минуту он может умереть, влюбиться в своего начальника уже не кажется страшной участью. Они замолкают, и оба наблюдают за проносящимися мимо метеорами, жалобно скребущими щиты их корабля. — Антон… Лейтенант поворачивается, но Попов таким же расслабленным взглядом глядит в экран. — Что? — спрашивает он. — Антон! — снова раздаётся голос. Шастун в недоумении мотает головой и пытается понять, кто его зовёт. Вдруг перед глазами всё начинает кружиться: Арсений исчезает, мостик сменяется темнотой. Он промаргивает это наваждение и видит перед собой исписанную мелом доску, длинный письменный стол и недовольного профессора. — Шастун, вам настолько наскучила моя пара? — возмущается преподаватель. — Если вам неинтересен математический анализ, я вас не держу, можете идти. — Простите, Владимир Сильвестрович. Я просто мало спал сегодня, — врёт Шастун и поджимает губы. Профессор качает головой. — Что ж такого вы, молодёжь, по ночам делаете, что спите мало?! Студенты заходятся глухим смехом, а Шастун покрывается румянцем стыда. Надо же было уснуть прямо во время пары матанализа! Что с ним вообще такое, он ведь достаточно рано лёг и даже выспаться успел… — Пс-с, — окликает его Кузнецова, — ты чего уснул-то ни с того ни с сего? Антон лишь пожимает плечами, делая паузу, пока преподаватель не вернётся к своей лекции. — Мне приснился странный сон, — шепчет он подруге. — Какой? — интересуется Ира, переписывая новый пример с доски. — Будто я был помощником капитана космического корабля и путешествовал по космосу, — усмехается он. — Ого! Прикольно. А мне только этот грёбаный универ снится и мармеладные усы. Шастун кусает щёку, чтобы не рассмеяться вслух, и очень пытается вернуться в русло учёбы, но постоянно сбивается из-за Иры, которая случайными касаниями вызывает в Антоне бурлящее чувство влюбленности. Сон быстро отодвигается на второй план.

***

Согласившись вести дополнительные группы, Арсений будто подписал себе смертный приговор. Любое упоминание новых обязанностей вызывает головную боль, ему ведь не просто нужно вести пары, но и подбирать материал для нового предмета. О наработках коллег не идёт и речи: не принято почему-то в стенах их вуза помогать ближнему своему, даже если этот ближний благородно забрал твои группы. Потому Арсений обивает порог деканата в надежде, что ему не нужно будет писать все программы самостоятельно. — Боже мой, сколько ещё вы будете ко мне ходить с этими бумажками? Вы бы хоть красные строки поставили! — раздаётся грозный голос декана из-за двери, и Попову совсем немного становится жаль того студента, который пытается получить заветную подпись в зачётке. — Вы к Михаилу Алексеевичу? — невозмутимо интересуется секретарь, поднимая взгляд красных глаз с экрана монитора. — Я за учебными программами Валентины Львовны. — Возьмите у зама на столе, — машет она рукой в сторону соседнего пустующего рабочего места. Попов с недоверием оглядывает возвышающиеся глыбами стопки документов без каких-либо опознавательных знаков и думает, что здесь без карты с помеченной крестиком необходимой ему учебной программой он не справится. Преподаватель смотрит на часы: у него всего каких-то пятнадцать минут перемены, и лучше приступить прямо сейчас, пока стопки не пополнились новыми приказами, которые так активно печатаются секретарём. — Добрый день! — слышит Арсений за спиной знакомый голос. — Мне нужно тут пару подписей поставить. Михаил Алексеевич у себя? — У него пока занято, но давайте сюда документы, я вам все сейчас сделаю. Секретарь забирает листы бумаги, и стук её каблуков затихает за дверью декана. Арсений оборачивается к профессору с улыбкой. — И снова мы с вами встретились, Валерий Филиппович. Буду считать это знаком. — Смотря, каким знаком вы будете расценивать эту встречу: благим или не очень, — фыркает преподаватель. — Конечно, благим! Не часто я встречаю выдающихся учёных, — отвечает Арсений и на этих словах вытаскивает из стопки нужные ему программы. Что же это, если не удача? — Хотя бы вы понимаете значимость моей работы, — тоскливо вздыхает Валерий Филиппович. — Есть те, кто в этом сомневается? — удивляется Арсений, покрепче перехватывая нужные документы. Валерий Филиппович долго смотрит на него, будто решая, стоит ли доверять молодому преподавателю, и наконец шепчет: — Арсений Сергеевич, если у вас будет минутка, подойдите ко мне в 713 кабинет. Поначалу Попов хмурится, не зная, зачем столько таинственности, но Арсений вспоминает натуру Валерия Филипповича, морщины на лбу разглаживаются, и он кивает. — Обязательно подойду. Арсений уходит как раз перед тем, как секретарь возвращает необходимые бумаги Валерию Филипповичу. Ему жутко хочется узнать, о чём желает поговорить профессор, но впереди ещё две пары и три часа скучной монотонной работы.

***

— Какая сейчас пара? — спрашивает Антон, стараясь не потерять Иру в толпе студентов, счастливо сваливающих из душных аудиторий. — Хмм… вроде электроника, — неуверенно пожимает плечами Кузнецова. — Ладно, я курить. Встретимся у расписания? — получив согласный кивок от девушки, Шастун спускается к гардеробу, чтобы удовлетворить свою потребность в никотине. Он обменивается рукопожатиями со знакомыми и узнаёт, как обстоят их дела: жалобы на учёбу и работу стабильно вписываются в темы для обсуждения в курилке. Пара девчонок стреляет в него глазками, но он неловко тушит бычок о край ржавой мусорки и ретируется внутрь, в тепло. У него уже есть курс на одну девушку, и он не хочет распыляться, даже если с Ирой ничего не выйдет. Антон живёт по справедливости. Только справедливость не всегда живёт с Антоном, потому что когда он возвращается на свой родной этаж, то наблюдает следующую картину. Студент, Макс, с которым Шастун имел неудовольствие познакомиться утром, стоит слишком близко к Ире и что-то ей объясняет. Антон видит, как девушка пытается вежливо улыбаться и поддерживать беседу, но то и дело выставляет перед собой руки, чтобы парень держал дистанцию. Терпение Шастуна лопается в тот момент, когда он нагло хватает Кузнецову за талию и тянет на себя. — Эй, ты совсем охренел? — не сдерживается Антон, подлетая со скоростью коршуна к парочке. — А ну отпусти ее. — Бля, чел, не лезь. Мы сами разберёмся, — отвечает парень, ещё крепче перехватывая девушку. — Макс, пусти, мне больно, — сопротивляется Ира. — Ириш, ну ты чё, — приторно улыбается Макс. — Я ж так, несильно. — Отпусти, пожалуйста, — жалобно продолжает она, и Шастун не выдерживает. Он резко вцепляется в чужую ладонь и выкручивает ее за спину, освобождая Кузнецову из захвата. Та тут же отбегает в сторону. — Она сказала "отпусти", — шипит Антон и не замечает, как Макс замахивается на него. Удар прилетает в челюсть. От неожиданности Шастун прикусывает щеку, и рот наполняется металлическим привкусом крови. Оставлять так ситуацию он не собирается, а потому ещё сильнее выкручивает руку противника и локтем бьет по рёбрам. На завязавшуюся в коридоре драку сбегаются очевидцы. Они не пытаются разнять двух студентов, только глазеют и достают камеры телефонов, чтобы заснять зрелище и поделиться с друзьями в соцсетях. Ира хватается за голову и просит их прекратить, но распалённые гневом юноши слишком увлеклись борьбой за девушку. Шастун даже не замечает, как ему дают по переносице, гораздо приятнее осознавать, что у Макса расцветает синяк под глазом. Уже к вечеру он опухнет так, что тот не сможет видеть. — Что здесь происходит?! — кричит кто-то сверху, и Антон из-за неожиданности снова пропускает удар по лицу и закрывает голову руками. — А ну разошлись! Когда удары прекращаются, Антон убирает ладони и видит, как молодой преподаватель заставляет Макса с него слезть. Мужчина держит за руки студента, пока парень сопротивляется и желает закончить начатое. — Будь уверен, я это так не оставлю! Ещё начищу тебе морду! — кричит Макс, пока преподаватель тащит его в объятья охраны. — Расскажешь это декану перед отчислением, — фыркает мужчина, пока они не скрываются за дверьми. Студенты медленно расходятся, громко обсуждая недавние события, а Ира спешит к Шастуну. — Сильно болит? — сочувственно спрашивает она, поднося к его лицу бумажные салфетки. — Да так, пара царапин, — храбрится парень, хотя думает, что у него есть как минимум один перелом. Антон чувствует расползающуюся по телу усталость, как от пары выпитых бутылок пива, и оглядывается. На полу смазанная лужица крови, правда, не до конца ясно, чьей именно. Голова кружится, а под носом щекочет кожу стекающая кровь. Он слизывает пару капель с верхней губы и морщится. — Тебе в медпункт надо, — говорит Кузнецова, меняя уже третью салфетку. Шастун согласно кивает и пытается встать. Выходит тяжело, но он справляется. Они спускаются по лестнице вниз, Ира придерживает его за локоть, помогая, как может, и приговаривая нервно «хорошо», «ещё немного», «всё в порядке?». У Шастуна сердце сжимается — насколько все плохо с его лицом, если она так говорит? На выходе из главных дверей они пересекаются с тем самым преподавателем, который разрешил драку. Он сурово осматривает Антона, следом Кузнецову и серьёзным тоном говорит: — Подойдите в деканат, как приведёте себя в порядок. Шастун только может кивнуть и не вывалиться за порог универа. — Ир, не жди меня. Иди на пары, — просит Антон перед медпунктом. Та лишь фыркает. — Я серьёзно. Со мной всё будет нормально, не волнуйся. — Какой же ты тупой, Шастун, — вздыхает она и подталкивает друга к кабинету.

***

Дмитрий Темурович не может назвать себя не удачливым человеком. Он рос в замечательной любящей семье, где всегда царили гармония и счастье. Окончив школу, Позов решил пойти по стопам своего дедушки и спасать жизни. Успешно поступив в медицинский университет, мужчина познакомился с очаровательной и доброй Надеждой, которая стала для него лучом света в тёмном царстве жизни. Женился Дмитрий Темурович на втором курсе медицинского университета, поняв вдруг, что женщина, которую он решил взять в жены, для него лучшая опора и поддержка. Позов состоит в браке уже седьмой год, и он всегда считал себя человеком, которому безумно повезло в жизни… Но. Катя пришла в его жизнь на третьем месяце его работы в университете. Вроде бы ей нужно было передать Дмитрию Темуровичу какие-то документы, и она заглянула к нему во время волны призывников, ворвавшись в кабинет как раз в тот момент, когда один из студентов стоял перед медбратом со спущенными штанами. Любая уважающая себя дама покраснела и быстро бы ретировалась восвояси, но Катя, наоборот, заставила студента покраснеть как рак. А это был пятый курс! В тот злополучный ноябрь Катя влетела не только в кабинет Позова, но и в его душу. Возможно, именно в её честь назвали ураган, потому что эта девушка смогла разом разрушить всё, что Дмитрий Темурович строил на протяжение всей своей жизни. Казалось, будто она была создана для того, чтобы он беспамятно в неё влюбился, и где-то в других Вселенных они уже давно были вместе, женились и растили детей. А сейчас Позову остаётся только сокрушаться о том, что он, женатый человек, который пробыл целых шесть лет в счастливом, как ему казалось, браке, вынужден только обреченно вздыхать, глядя на её фото в соцсетях. — Здравствуйте. Можно? — скромно спрашивает какой-то студент, перед этим постучавшись. — Да, — отмахивается Позов, не глядя на вошедшего и поспешно смахивает фото магистрантки. Только заблокировав телефон, он поднимает глаза и в шоке присвистывает. — Это кто так тебя? — Да так, — устало кивает парень, — упал. Дмитрий Темурович не вчера родился, а потому последствия столкновения с полом и кулаком хорошо умеет отличать. Сам в юности был не прочь почесать руки о чьё-нибудь наглое лицо, что уж тут скрывать. — Мне-то уж не рассказывай, — отвечает Позов, сажая парня на кушетку и осматривая самую пострадавшую часть лица — нос. — Что не поделили? Парень молчит и обиженно, словно ребёнок, сверлит дырку в линолеуме. — Слушай, не ты первый — не ты последний. Мне для диагностики надо знать причины травм, — произносит Дмитрий Темурович. Конечно, он блефовал — ему просто было интересно, из-за чего нынче молодёжь ебальники друг другу чистит. — Защищал честь подруги, — неохотно отзывается студент и шипит, когда медик ощупывает нос. — Так гордиться надо! Поступил, как джентльмен. — Думаю, деканат наш не оценит, — кисло отвечает он и вздыхает. — Наверно, даже отчислят. — Вы в универе подрались? — округляет глаза медик, аккуратно смывая кровь, на что парень лишь кивает. — Ну вы и молодцы. Но ты не расстраивайся раньше времени, тебе лучше кое о чём другом подумать. — О чём? — Об этом, — Позов резко прикладывает вату с перекисью водорода, парень зажмуривает глаза и шумно выдыхает через стиснутые зубы. — Теперь можешь дальше думать об отчислении. — Слишком вы довольны за чужую поломанную жизнь, — язвит парень, перенимая у медика ватку. — Если у тебя не было никаких прецедентов и ты хорошо учишься, то сомневаюсь, что тебя отсюда выпрут. Тем более, цель была благой, — усмехается Позов. — Перелома, кстати, нет. Ободряющие слова Дмитрия Темуровича действительно успокаивают студента, и тот понемногу начинает таять. — Спасибо, — смущённо произносит парень. — Не за что, — отвечает медик, смывая чужую кровь с рук. — Как зовут-то тебя? — Антон. — Дима, — протягивает он руку, и парень сразу же её жмёт. — Так и что за дама, ради которой стоит устроить драку в университете? Студент долго колеблется, не зная, можно ли доверять медику, но, как говорится, сгорел сарай — гори и хата, потому он всё-таки отвечает: — Одногруппница. Позов смотрит ехидно из-под линз своих очков, Антон добавляет: — Подруга. Бровь медика стремится вверх. Парень сдаётся: — Ну нравится она мне. — И ты такими способами её добиваешься? — Она не знает про это, — ведёт плечом студент, пряча взгляд в плакатах о вреде курения. — Почему же? — Она точно мне не ровня. Ей нужен кто-то умный, состоятельный… Типа, не просто студент-раздолбай. — Это ты так решил или она? — продолжает продавливать его Дмитрий Темурович. Антон тушуется. — Я тебе так скажу: пока ты не решишь ей сам признаться в своих чувствах, не узнаешь правды. Ты молодой свободный парень, так почему бы не попытать удачу? В конце концов, любовь стоит одного неловкого разговора. Улыбку Дмитрия Темуровича портит тоска. Он тут же думает о Кате, а следом о жене. Позов вдруг начинает завидовать молодому студенту, у которого впереди вся жизнь. Пусть он не знает ничего об Антоне, ему это и не нужно: в этом возрасте все дороги открыты, ты не обременен обязательствами перед близкими людьми и делаешь то, что ты хочешь, а не то, что тебе нужно. — Я боюсь, что я всё потеряю, — рассуждает Антон. — Если бы между нами что-то промелькнуло, мы бы уже были вместе. — Разве ты предлагал уже этот вариант? — Нет, — поджимает губы парень, — но… — Тогда откуда тебе знать, что она чувствует? — перебивает его медик. — Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Студент на секунду замолкает, и Позов надеется, что тот действительно задумался над его советом. Почему-то он очень не хочет, чтобы этот пацан делал ошибки по своей неопытности и юности. Было что-то располагающее в этом парне, будто бы с Антоном, как и с Катей, они были знакомы в прошлой жизни. — Мне, наверное, нужно купить ей цветы… — думает студент, и Дмитрий Темурович улыбается. — Не заморачивайся с этим, пацан. Самый красивый поступок для неё ты уже совершил. Антон встаёт, топчется долго у выхода, то хватаясь за ручку, то её отпуская, а потом резко разворачивается к медику. — Спасибо вам… и за это, — студент пальцем указывает на свое лицо, — и за совет. — Обращайся. Когда за ним закрывается дверь, Позов крепко задумывается о своём положении. Жаль, что самому себе советы не дашь — можно только раздавать их другим, менее опытным и молодым.

***

— Уму не постижимо — подраться в стенах вуза! Да вы хоть понимаете, какие уважаемые и великие люди здесь учились! Нотации декана продолжаются уже двадцать минут, и мужчина не планирует заканчивать. Глазные яблоки Михаила Алексеевича налились кровью и грозятся вот-вот лопнуть, во время его экспрессивной речи слюна разлетается во все стороны. Декан не просто зол — он взбешён. — Людмила Вадимовна, позовите, пожалуйста, Арсения Сергеевича. Хочу услышать его версию событий. Антон сжимается до размеров атома, боясь пошевелиться. Ему страшно так, будто над ним висит не отчисление, а самая настоящая смерть. В кабинет входит молодой преподаватель, который помог завершить драку. Он пребывает не в самом лучшем настроении, однако не совсем ясно, переживает ли он из-за ситуации или же боится попасть под горячую руку их декана. — Арсений Сергеевич, скажите, пожалуйста, кто из этих пока ещё студентов начал драку, — просит Михаил Алексеевич, пытаясь подавить выплёскивающийся гнев. Преподаватель странно смотрит на Шастуна, катая на языке слова, а потом отвечает спокойным тоном: — Безусловно, Козлов. К сожалению, я не видел начало драки, но, когда я их обнаружил, Максим сидел на парне и наносил побои. — Это неправда! Это он схватил меня за руку! — вскакивает с места студент и уставляется на молодого преподавателя. — А ну молчать! — рявкает декан. — С меня довольно, Козлов! Сегодня же подпишу твои документы на отчисление. — Да пошли вы все! — плюёт Максим и выходит из кабинета, подняв в воздух средний палец и громко хлопнув дверью. — Какие же наглые студенты пошли, — комментирует уход парня декан и переводит взгляд на Шастуна. Тот сжимается ещё больше и перестаёт дышать. Он так старался сюда поступить, так волновался за каждый экзамен, чтобы его выперли из-за какого-то гондона? — Михаил Алексеевич, думаю, что главного зачинщика этой драки мы наказали. Этот парень просто оказался заложником ситуации и не стоит к нему применять такую крайнюю меру, как отчисление, — вступается вдруг за него преподаватель. Шастун машинально кивает. — Арсений Сергеевич, я рад, что вы так радеете за наших студентов, однако драка в вузе — это недопустимо! — снова начинает злиться мужчина. — Вы правы, Михаил Алексеевич, это недопустимо, — говорит Антон и сам удивляется своей смелости, — но позвольте мне хотя бы объясниться. — Слушаю, — строго произносит декан. Шастун прочищает горло, быстро переглядываясь с преподавателем, и отвечает: — Макс приставал к моей подруге. Я заметил это, сделал ему замечание, однако он отреагировал в достаточно грубой форме, — голос дрожит, но Шастун продолжает: — после чего я попытался его отодвинуть. Я не хотел, чтобы дело дошло до драки. Простите меня, пожалуйста, за этот инцидент. Мужчина долго смотрит на студента, сцепив в замок руки, и внимательно слушает каждое его слово. Антон старается не заглядывать в глаза декану, боясь разозлить того еще больше. — Вы же понимаете, что это всего лишь отговорки, — подытоживает декан рассуждения Шастуна и вздыхает, почесывая затылок. — Ладно, идите. Потом решим, что с вами делать. Антон словно сдувается и с надеждой переводит взгляд на Арсения Сергеевича. — А что насчёт… — Вам же сказали — идите, — перебивает его преподаватель. Шастун не дурак, ему два раза повторять не надо. С тихим «спасибо, до свидания» он выходит из кабинета декана, и только после того, как за ним закрывается дверь, Михаил Алексеевич позволяет себе сказать: — Как нам повезло, что ректора нет в городе! Арсений Сергеевич нервно смеётся. После непродолжительного обсуждения с деканом последствий этой истории Попов выходит из кабинета с тяжёлой головой и опустошенной душой. На часах шесть вечера, из-за этого инцидента он был вынужден пропустить все пары, и, наверное, оно даже к лучшему — меньше готовиться к следующим занятиям. И только выйдя из университета, он вспоминает, что так и не подошёл к Валерию Филипповичу. Попов оглядывается на окна его кабинета, но свет там не горит, хотя он знает, что профессор точно засиживается допоздна. — Ничего, подойду завтра, — решает для себя Арсений и покидает территорию университета.