Крёстный отец

Большой порт, раскинувшийся на тридцать с лишним километров побережья, шумел и гудел трубами пароходов и теплоходов, возгласами экипажей с кораблей, криками детей, вкушающих всю грандиозность происходящего, и гулом машин, въезжающих и выезжающих с причала на борт. Арсений не был портовой мафией, но часто ошивался около воды, как и сегодня. Погрузка важных вещей требовала чуткого надзора его синих глаз в обязательном порядке, ибо без него могло твориться что угодно: не каждый отвечал за свои действия, и иногда приходилось действовать радикально, чтобы пресечь попытки что-то скоммуниздить или в порыве любопытства испортить. Грузили оружие, алкоголь, наркотики, людей, неугодных кому-то, или просто ненужных даже самим себе. В общем, «чистили город от падали» – так говорил сам Арсений. Да, иногда вывозили даже трупы. В заливе они терялись, становясь пищей для мелких рыбёшек. Однажды и у Арсения был такой шанс. — Сергеич! Начальник, дорогой, — с акцентом, свойственным кавказцам, заговорил мужчина с бородой и хвостиком, собранном на затылке над выбритыми висками, и широко раскинул руки, подходя к Попову ближе. — Сколько лет, сколько лет! Скучал, а? Ну скажи, скуча-ал, — мужичок, на вид типичный хач, толкнул Арсения в плечо, будто они старые закадычные друзья. Попов молчал, глядя сверху вниз в хитрые карие глаза. — Двести лет тебя не видел, слушай, — звуки из его рта вылетали значительно мягче, чем есть на самом деле. Например «у» он то и дело заменял на «ю», а к «л» регулярно прирастал «ь». — Кончай ломать комедию, — выдохнул Арсений, стряхнув с кончика сигареты пепел на доски под ногами. Хач цокнул языком и закатил глаза. — Не смешной ты, Арсений. — уже совершенно на русский манер отмахнулся мужчина и присел на какой-то ящик, ещё не успевший оказаться в кузове мотающейся туда-обратно газели. — Ну, какие дела? — Стандартные, — Попов не горел желанием разговаривать. — Ты, вроде, мальчишку к себе взял? — Взял. — Благородно, благородно, — мужчина покачал головой, поправляя на плечах жилет. — Майкин отпрыск? — Около того, — Арсений отвечал односложно, не на секунду не отрывая взгляда от погрузки очередной бочки чего-то на корабль. — Ну, спроси откуда знаю. — Откуда знаешь? — выдохнул равнодушно Арсений, потушив сигарету о рядом стоящий столбик. — Связи! — довольно выкрикнул обладатель хвоста, воткнув палец вкручиваюшим движением в небо, опять заменив «в» на «у». — А ещё ночью её увезли на скорой. Помрёт не сегодня – завтра. Попов сыграл желваками и облизнул губы. Ему было трудно принимать очевидное: Майя действительно умрёт очень скоро. — Похоронами займёшься, — бросил Арс, увидев, что багажное отделение танкера заполнено и трап убран, убрал руки в карманы и направился к выходу из порта. Хача кто-то окликнул сзади, и он, беззвучно согласившись с Поповым, пошёл на голос.

* * *

Третий час, учебный день окончен и осталось только как-то дойти до дома, не простудившись под моросящим, противно-холодным питерским дождём. Антон вышел за школьные ворота в компании неизвестной темноволосой девушки значительно ниже его, увлечённо слушая, что она ему говорит. Арсений ждал, пока он обернётся, разглядывая фасон плаща на подруге подопечного. Не обернулся. Попов просигналил, увидел, как вздрогнуло длинное тело и просто дождался, когда Шастун, наконец, усядется, распрощавшись с девушкой, зашагавшей домой теперь в одиночку. — Ты собираешься и личную жизнь мне испортить? — рыкнул Антон, нахмурив брови. — На заднее пересядь, — Арсений отказывался вступать с ним в конфликт. — Чё? С чего бы? Попов взглянул в зелёные глаза холодно, из-под приопущенных век и вздёрнул бровь. — Уверен, что хочешь продолжить? — Уже нет, — Антон показательно цокнул языком, открыл дверь и вышел, плюхнулся на третье пассажирское и насупился, прижав к груди рюкзак, — Бесишь. — Взаимно, — нажав на газ, Арсений свернул с парковки и выехал на трассу, — Матери позвони сегодня. Завтра уезжает, не до тебя будет, — он прищуром глянул в зеркало заднего вида, чтобы увидеть Шастуна и его реакцию. Мальчишка угукнул и снова уставился в окно, подперев рукой голову.

* * *

Антон стоит на крытом балконе, опираясь локтями на раму открытого настежь окна, ищет в списке контактов уже привычные несколько цифр, которые даже никак не названы. Он просто знает их наизусть, вот и всё. Несколько гудков в ухо и тёплое «алло, Антош». — Мам, привет, — качается на пятках туда-обратно, — Как ты? — Лучше, Тош. Ноги меньше болят, — конечно, обколотые со всех сторон лидокаином, они не могут чувствовать и боль в том числе, — Завтра утром полечу в Данию.  Если успею, то позвоню перед рейсом. А ты? Ужились с Арсением? — Ну..— Антон замялся, в раздумиях, стоит ли разочаровывать мать. — Вот, я же говорила, что он хороший. — Хороший? — сработало как маячок, — Мам, да он больной во всю голову. Он жестокий и бескомпромиссный тип. Я хочу домой. Мальчишка закапризничал, хоть и понимал — бессмысленно. Майя вздохнула, в динамике зашуршал воздух. — Может, ты просто не пытаешься с ним найти общий язык? Антон молчал. Может и так. — ..Всё равно он неадекватный. Если бы я мог сбежать, я бы сбежал. — Не думаю, что это хорошая идея, Антон. — Майя знала, что Арсений найдёт его, где бы он не спрятался. Именно поэтому она доверила ему единственное своё чадо. Арсений никогда не нарушает обещаний, и раз уж сказал, что не оставит её маленького выродка в одиночестве, то так и будет. — Постарайся, сынок. Пожалуйста, ради меня. Маркер «ради меня» казался Антону манипуляцией, но он никогда не мог противиться ей, особенно сейчас. Это правда ради неё. Чтобы она была спокойна, пока где-то в Дании её будет лечить какой-то супер-Врач Врачевич. — Ладно, мам. — вынужденно согласился Антон и прикрыл окно, — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Антош. Люблю тебя. Шастун сбросил раньше, чем мать договорила. Всегда корит себя в такие моменты. Что тебе, трудно, что ли, секунду дослушать? Вздыхает и заходит в СМСки, пишет: «и я тебя», чтобы хоть как-то умалить свою вину, которая существует только в его голове. Майя не способна сердиться на такие мелочи. — Арсе-е-ений, — вопит Антон, выходя с балкона, — Я есть хочу. Ответа нет, только какие-то тихие бормотания из-за открытой двери арсеньевской комнаты – по телефону говорит. Шастун подходит, чтобы повторить свои чаяния, но слышит из дальнего угла: «..шанс. Если их не будет завтра, я кишки твои тебе на голову намотаю, а глаза скормлю, чтобы лучше видел, как собаки сердце выгрызают». Уже зная, что пустых угроз Арсений не бросает, Антон потерял всякий аппетит и с трудом подавил рвотный рефлекс, подступивший к горлу. Зачем он только представил это..на несколько секунд Шастун прикрыл глаза, чтобы подумать о чем-то более приятном, что могло бы затушить яростно всплывающую в голове картинку, а за это неимоверно короткое время перед ним из ниоткуда вырос Попов, наклонился к округлому уху и прошептал с издёвкой: — Подслушиваешь, Шастун? Антон дрогнул и отскочил, будто бы даже вскрикнув. — А! Ты!?.. — мальчишка сделал ещё шаг назад и сглотнул, — Не трогай меня. — Ты, кажется, говорил, что голоден? — Арсений нарочито наивно наклонил голову и приподнял правую бровь, прислонившись к косяку двери плечом. — Тебе послышалось, — Антон спешно сныкался в комнате, отведённой ему. После услышанного не хотелось не только есть, но и находиться с озвучившим это человеком в одном помещении, но особо выбора не было. Кто он вообще такой, раз возомнил себя такой важной цацой? Царица египетская? Принц датский? Королева Елизавета? Мысли в голове роились и тучами оседали, опровергая одна другую. Подростковое любопытство заставило выйти из убежища и неуверенно постучать в дверь напротив. — По лбу себе постучи, — Арсений, судя по тону, был занят и совсем не настроен на беседу. — У меня есть вопрос, — с каждой секундой решимость сползала обратно к нулю. — А интернет для кого придумали? — К тебе вопрос. — Ну зайди, — интонация Попова подразумевала ещё и завершение фразы: «если жизнь не дорога». Шастун собрал себя всего в кулак и решился потянуть на себя дверь, открыл и перешагнул порог. Арсений сидел за письменным столом, постукивая по нему обратной стороной перьевой ручки. — Ты в каком веке живёшь вообще? — в непонимании широко раскрыл глаза Антон. — Вообще-то шариковые давно придумали. — В двадцать первом, — Попов прокрутил тельце ручки между пальцев, — Это всё, что ты хотел узнать? — Нет, — Антон понимал, что говорить стоит исключительно по теме, чтобы не схлопотать по лбу. Или в лоб. Пулю. Свинцовую. — Тогда у тебя есть ещё один шанс. Флешбекнуло. Мальчишка нервно сглотнул. — Ты... кем работаешь? Нет, нет, погоди. Дай соображу.. — Шастун запереминался с ноги на ногу и вздохнул, собираясь уже спросить вместо всего задуманного «можно я уйду спать и больше ничего не спрошу никогда?», —..кто т.. — Давай ты не будешь забивать этим голову, — Арсений поставил ручку в подставку около чернильницы и встал со стула, шагнул к Антону, тут же втянувшему голову в плечи, положил раскрытую ладонь на его макушку и взъерошил волосы, прилипшие ко взмокшему от волнения лбу, — Иди спать. Шастун развернулся с широко раскрытыми глазами и дал дёру, пока его головы коснулась только рука, а не холодный металл. Антон с хлопком закрыл дверь, защёлкнул шпингалет и шумно задышал. Позор. Какой же позор! Ничего не узнал, ещё и чуть не умер там со страху. По крайней мере он обнаружил, что у Попова не такие жёсткие руки, как кажется. Вполне человеческие, мягкие, тёплые ладони. Была, конечно, мысль, что эта ладонь с него скальп снимет, но, почему-то, она его только погладила.