Станция утешения

Китай, 1944 год, леса близ провинции Юньнань

— Лейтенант Ли! — крикнул сержант Вейшенг, догоняя своего командира из последних сил, — Лейтенант Ли! Командир Ли резко остановился, из-за чего сержант врезался в его спину. — Прошу прощения, офицер! — выпалил Вейшенг, отдавая при этом честь и пытавшись отдышаться, — Позвольте внести предложение? Не услышав ответа, сержант робко продолжил: — Я знаю, что мы практически дошли до станции, но мы идем без отдыха уже второй день. Наш отряд уже буквально валится с ног, а мы как раз вышли на отличную прогалину, понимаете, о чем я? Нам бы разбить здесь лагерь и выспаться, чтобы мы добрались до цели к следующей ночи уже отдохнувшими. Быть может, дальше таких укромных мест мы не... Сержант осекся, заметив оборачивающегося к нему лейтенанта. Теперь Вейшенг смотрел прямо на своего командира, отчего пришлось опустить глаза. Он не переносил близких контактов с кем бы то ни было, да и в целом был человеком достаточно робким. По крайней мере, таким он казался снаружи. Лицо лейтенанта Ли выглядело осунувшимся, проявились морщины, которые не скрылись следами пота и пыли на лице от недельного похода. И как бы он не старался этого скрыть, было видно, что он изможден не меньше остальных членов своего отряда. — Здравое предложение, сержант. Разбивайте лагерь, я вернусь через пару часов. Двоих отправить на разведку местности в ближайших километрах. — Так точно, командир Ли! — Вейшенг отдал честь, и, выдохнув с облегчением, направился в сторону наблюдавших за ними в отдаленности товарищей по группе. Четверо молодых парней в возрасте от 18 до 25 лет стояли и наблюдали за возвращением Вейшенга. Их всех выбрали из отряда «Y» и выделили в отдельную группировку для освобождения девушек из станции утешения, находившейся неподалеку от основной цели — оккупированной провинции Лунлин. Один из ребят — Чангпу — был ему ближе остальных. Возможно, что даже ближе, чем кто-либо на свете. Вейшенг всегда старается ходить за ним хвостиком. Да и в армию он пошел, собственно, только потому, что Чангпу призвали. Не было страха, не было сомнений, просто Вейшенг не видел себя вдали от своего лучшего друга, никак не представлял свою жизнь без него, поэтому это решение в свое время далось ему легче, чем кому-либо. Чангпу смелся, похлопывая по плечу рядом стоящего товарища — Яна. Видя эту сцену, у Вейшинга подкатил ком к горлу, ведь ему так хотелось бы оказаться сейчас на месте Лея. Когда-то Вейшинг и Чангпу были действительно неразлучны, называли друг друга братьями, и даже успели пожить вместе, создав множество моментов, отпечатавшихся в памяти Вейшинга. В какой-то момент Чангпу отдалился и практически перестал общаться, не объяснив причины. Со временем общение возобновилось, но той душевной близости, что была у них раньше, Вейшенг больше не чувствовал, от чего он страдал каждую секунду своей жизни. С Яном они познакомились совсем недавно, и за очень короткий срок он стал для Чангпу близким другом. Вейшенгу Ян не нравился и даже раздражал, так как он по своей натуре был, мягко говоря, безответственным, и эта черта стала проявляться в Чангпу. Все, чем жил Ян — выпивка и девушки. Вейшенгу же приходилось притворяться Лею другом, чтобы не потерять связь с Чангпу. Об оставшихся двух напарниках Вейшенг мало что знал. Шен был самым замкнутым из их команды. Он практически ни с кем не разговаривает и держит дистанцию от остальных, но всегда готов оказать помощь. Вейшенг видел в Шене себя в юном возрасте и всячески старался его раскрепостить, но все попытки были тщетны. Вейшенгу хотелось помочь Шену также, как помог Чангпу в свое время — вдохнуть жизнь и разрушить ненужные границы. Лей, последний член команды, был загадкой для всех. О нем не было известно ровным счетом ничего, потому что он сам не хотел ничего рассказывать, и потому что он не мог ничего рассказать — лишился языка, когда попал в плен к японцам в ходе одной из операций. Вейшинг мог описать его одной фразой — сам себе на уме, иногда излишне вспыльчив и импульсивен. В кармане его жилета всегда находился блокнот и ручка, чтобы оставалась возможность доносить важные сведения до команды, но он ограничивался лишь жестами рук и головы. — Вей, шуруй быстрее, чего как курица плетешься?! — смеясь крикнул Чангпу, активно подзывая его рукой. — Лейтенант Ли дал добро, — сказал Вейшенг, скидывая рюкзак со спины, — Красота-а-а, как же я устал. Ян, заметив ложащегося на рюкзак Вейшенга, подбежал и дернул его за ноги, чтобы голова соскользнула с рюкзака на траву. Вейшенг, явно не ожидавший такого, без сопротивления соскользнул на землю, рассекая голову о палку, торчащую под рюкзаком. — Ты что, совсем идиот?! — закричал Вейшенг, закипая от злости. Резкая боль пронзила затылок уже после того, как он вскочил на ноги, из-за чего на глаза рефлекторно подступили слезы, которые тотчас были смахнуты рукой. — Давай еще заплачь, Вей. Совсем шуток не понимаешь? Бедному мальчику не дали полежать. Нашел время, когда в любую минуту могут выскочить япошки и пристрелить тебя к чертям собачьим! — голос Яна только усилил злость, а проведя рукой по затылку и обнаружив кровь, ее градус повысился еще сильнее. Ответить Вейшенгу не дал Чангпу, заявив, что они оба ведут себя как дети малые. Пара глубоких вздохов, и Вейшенг пришел в норму. И не таких конфликтов он избегал, чтобы лишний раз не рисковать. Ведь любой конфликт, даже начавшийся из-за пустяка, может привести к глупому и бессмысленному завершению жизни. На место злости пришла легкая обида на Чангпу. Раньше он бы его защитил, или как минимум проверил и помог с раной. Сейчас же лишь колкий комментарий… В процессе размышлений Вейшенг заметил Лея, качающего головой из стороны в сторону. Понять его недовольство Вейшенг не смог: то ли увидел слезы и посчитал это признаком слабости, то ли поведение Яна вызывает негатив не только у него. — Командир приказал Лею и Яну прочесать весь периметр в пределах ближайших двух километров, остальным заняться лагерем. Вейшенг старался показать Яну своим видом явное недовольство и раздражение. Лей лишь кивнул, забрал из рюкзака пару вещей и пошел в глубь леса. — А я вот размышляю, не ответная ли это шутка… Это было бы в твоем стиле, — сказал Ян, заметив выражение лица Вейшенга, на котором прямым текстом было написано: «А ты чего встал?» — Он бы не стал так шутить, Ян, — сказал Чангпу, — пошли вместе, я как раз хотел обсудить с тобой одну тему. — А с лагерем ты помочь не хочешь? — Да что тут делать то? Палатку поставить и костер разжечь? Вы с Шеном не справитесь что ли? — Возьми фонарь, на всякий случай. Спустя пару отнекиваний Вейшенг заставил Чангпу взять с собой фонарь, после чего сел лежащее бревно, с обидой глядя на две удаляющиеся в чащу леса фигуры. — Я думаю, что стоит развести костер возле этого бревна, Шен. Неплохое место, что думаешь? Шен кивнул в ответ. — Давай я займусь костром, а ты поставишь палатки? Только перед этим осмотрю твою голову, кровь так и хлещет, подожди. — Нужно обработать и зашить, рана довольно глубокая. Достав необходимый инвентарь из рюкзака, Шен приступил к работе. — Будет больно, терпи. Вейшенг в очередной раз попытался разговорить Шена, пока тот зашивал рану, но особо ничего не вышло. Лишь в очередной раз убедился, что Шен никому не доверяет. Вейшенгу было очевидно, что прошлое не дает Шену покоя, ведь он и сам был таким же замкнутым, а на это всегда есть весомая причина. Он поставил себе цель во что бы то ни стало заглушить отголоски прошлого Шена и вернуть ему доверие если не ко всему человечеству, то к тем, кто его действительно заслуживает. Лагерь был готов спустя пару часов: палатки поставлены, костер собран и ждал своего часа. Лей вернулся, показал большим пальцем, что периметр чист, и молча залез в палатку. Ожидание в гробовой тишине давалось Вейшенгу непросто, каждая минута длилась вечность, а переживания за Чангпу усиливались. Уже стемнело, но ни командир, ни Чангпу с Яном не вернулись. Взяв из рюкзака фонарь и предупредив остальных, Вейшенг отправился на их поиски. Приближающееся завершение осени давало о себе знать: ночи стали холодными, а экипировка не согревала должным образом. Еще и нарастающая тревога наверняка сбросила пару градусов. Вейшенг шел, тря себя ладонями о плечи, пытаясь согреться. Попытки всматриваться и вслушиваться в кромешную темноту не приносили результата, как казалось Вейшенгу, довольно долгое время. Он явно прошел больше пары километров, и здравый смысл подсказывал возвращаться, но сердце говорило идти дальше. И Вейшенг снова его послушался, пройдя еще некоторое время вглубь темноты леса. Не найдя и не услышав ничего, кроме воя ветра, он решил возвращаться обратно. Картинки в голове рисовали страшные мысли о том, что будет, если по возвращению в лагерь никого не окажется. Страшные образы не отпускали его до тех пор, пока он не увидел впереди два слабых огонька. На мгновение от сердца отлегло, и Вейшенг уже машинально поднял руку и был готов кричать, выдавая свое присутствие, но его рот грубо закрыли рукой, а тело было вдавлено животом в ствол дерева. Услышав японскую речь Вейшенг понял, что его звуки сопротивления были услышаны, а владельцы фонарей явно не его товарищи. Тело сразу обмякло и было развернуто. Вейшенг увидел лейтенанта Ли, который одной рукой поднес палец к губам, показывая соблюдать тишину, а другую держал на кобуре, готовясь дать бой. Но все обошлось, пара фраз на японском языке и огни в темноте пошли дальше. Спустя несколько минут после того, как они скрылись из виду, лейтенант убрал палец от рта. — Лейтенант Ли, что вы здесь делаете? Где вы были? Остальные тоже с вами? — Кого еще нет в лагере? — шепотом ответил командир. — Яна и Чангпу, они вместе пошли на разведку. — А Лей, Лей вернулся? Услышав положительный ответ, командир удовлетворенно покачал головой, едва показывая это, и он не обошел внимание Вейшенга. Лейтенант Ли начал осторожно двигаться в сторону лагеря, подавая знак рукой, чтобы Вейшенг шел следом. Остаток пути они прошли в тишине. На подходе к лагерю Вейшенг услышал смех Чангпу, и от сердца сразу отлегло. Хотелось выбежать и закричать на него, но приходилось сдерживаться и идти вслед за командиром. Костер уже горел, и в воздухе стоял сводящий желудок аромат жареной дичи. Вейшенг уже понял, почему его товарищи надолго пропали. Его и лейтенанта Ли первым заметил Лей, зазывая их руками к костру и одобрительными, очень громкими звуками, похожими на «угу». Лейтенант тоже понял, что это несвойственно Лею, поэтому ускорил шаг. — О, Вейшенг, наконец-то ты вернулся! — радость в голосе у Чангпу читалась с первого слова. — А я уже собирался идти тебя искать. Смотри, сколько дичи я наловил! Давай скорее садись есть, получилось очень вкусно. — Лейтенант! — заметив командира, Чангпу отдал честь, слегка икнув при этом. Эта сцена заставила Вейшенга улыбнуться, но злость никуда не ушла. Командир, втянув носом воздух, учуял запахи спиртного. Это было очевидно, судя по открытой фляге, стоящей у ног Яна, и поведению остальных. Вейшенг сразу понял, кто зачинщик происходящего. Одно только было не понятно Вейшенгу, смотрящему на Шена, клюющего носом у костра: каким образом им удалось напоить Шена, который к спиртному относится очень отрицательно? Выдохнув, Вейшенг отправился прямиком в палатку. Он представлял, что сейчас будет, и не хотел принимать в этом никакого участия. Слишком много нервных клеток полегло на поле боя сегодняшнего дня. Заползая в спальник Вейшенг подтвердил свои догадки, услышав звук выливающегося спиртного и грозные реплики командира. Уже засыпая Вейшенг услышал задворками сознания от Чангпу, ложившегося рядом, слова благодарности за фонарь.