the mess that we'll become

Следующий день отвратительно идеален, что означает, конечно, обычный наплыв хипстеров, считающих Barnes & Noble «опиатом для масс». У Германа не хватило бы духу сказать им, что в ближайшее время они не собираются закупать Джона Грина. На входе в магазин звонит колокольчик, и, почти интуитивно, Германн может сказать даже до того, как поднимет глаза, что это Скинни-джинсы. На нём ещё одна пара его фирменных узких обтягивающих брюк, разве что эти порваны, — «Оу, какие панковские», подумал Германн, — и снова его кожаная куртка. Сегодня его волосы уложены с гелем и свободно струятся, игнорируя гравитацию. На этот раз он в бледной нежно-голубой футболке, из-за чего Германн закатывает глаза и не позволяет себе и мысли о том, как чудесно она выглядит с его глазами цвета океана. — Первой книги было недостаточно? — спрашивает Германн. Он не может скрывать нотки сарказма, — Или моё очарование настолько сильное, что ты не смог оторваться? Скинни-джинсы смеётся, и Германн хмурится только сильнее. — Это последний вариант, на самом деле, если ты можешь в это поверить. Брови Германна взметнулись. Он кашляет, чтобы скрыть смущение. — Да, конечно. Чем я могу помочь вам сегодня, сэр? Скинни-джинсы снова смеётся и Германн на секунду восхищается маленькими морщинками вокруг его глаз за толстой оправой очков. Его улыбка словно перекрывает кислород и это чертовски расстраивает Германна, которому очень нравилось дышать, спасибо. — Боже. Ты забавный, чувак. — Я не вижу ничего забавного в предложении своей помощи клиенту. — Господи, — он опирается руками на стол чтобы быть на одном уровне с Германном, сидящем за стойкой — для чего ему не нужно слишком сильно наклоняться, заметил Германн. Он немного низкий. Это почти мило, кроме того, что это не так, потому что Германн уже решил, что этот человек Не Милый, и Германн очень решителен, — Ты правда не знаешь, кто я, верно? Германн обводит взглядом подростков в неудобных фланелевых шляпах, глядящих на них с недоверием. — Учитывая, что ты никогда не говорил мне своё имя, боюсь, я его не знаю. — Боже, это так захватывающе! — он улыбается Германну, — Я не представлялся никому долгие годы, — он протягивает руку. Германн приподнимает бровь, но неуверенно отвечает на рукопожатие, — Я Ньют! — Нет, — рассмеялся Германн. — Что? — хмурится Ньют. — Какое твоё настоящее имя? — Моё имя Ньют, чувак. Я не понимаю, в чём проблема. — Тебя окрестили в честь земноводной рептилии? — Нет, чувак, это Ньют. Сокращение от Ньютон. Как Исаак Ньютон, знаешь? — Ах. Это имеет больше смысла. — Я должен связывать всё с древними учёными, чтобы ты начал понимать? — Ньют криво ухмыляется. — Нет, просто в следующий раз попытайся сказать что-то со следом интеллекта. — Это не моя сильная сторона, но хей, для тебя, Герми, я постараюсь. У Германна скрутило живот от такого прозвища. — Я буду ждать этого дня затаив дыхание. Ньют нежно улыбается, когда Германн отворачивает свой стул обратно к компьютеру и начинает печатать бессмыслицу, притворяясь занятым. Минуту спустя он взглянул на Ньюта, скривив рот в разочаровании, — Вы нуждаетесь в дополнительной помощи, Ньютон? Ньют подпирает голову кулаком и мечтательно вздыхает. — Оу, парень, нам с тобой будет очень весело.