Песня смерти

      С разговора Кёсем и Кеманкеша прошло уже больше двух месяцев. За это время экспедиционная группа посетила ещё несколько городов, стоящих на берегу Чёрного моря. Каждый раз Кёсем и Хаджи всеми силами пытались скрыть необычные показания местных жителей и записи из архивов, которые могли бы натолкнуть учёных на мысли о нечистой силе, но это не всегда удавалось. Несколько историй о странных движениях в Проклятых водах, внезапно появляющемся тумане и чарующих песнях всё же дошли до рук группы, но почти никто не верил в это, считая лишь местными легендами и страшилками. Что ж, им же лучше. Проживут дольше. Кёсем понимала, что, если учёные поверят, ей придется избавиться от них, как от прямых свидетелей существования чего-то ненормального. Собственно, ради этого она и согласилась участвовать в этой экспедиции, чтобы в случае чего иметь возможность спасти свой народ от разоблачения, пока об этом не узнало слишком много людей. Они не должны ничего знать, иначе от сирен ничего не останется. Люди слишком жестоки.       Когда вся необходимая информация была собрана, корабль отправился в центр Проклятых вод, чтобы изучать уже морские глубины. Работа на борту кипела, ежедневно в лаборатории проводились многочисленные исследования, проводился анализ воды и дна, но это не давало никаких особенных результатов. Проклятые воды ничем не отличались от остальных частей Чёрного моря. Несколько раз толщу воды исследовали на подводных лодках, но это также ни к чему не привело. Единственное, что смущало учёных, так это отсутствие рифов, на которые все скидывали частые кораблекрушения в этой области. Во всех официальных отчётах причиной затопления указывались скалы и рифы, и если скалы действительно находились у берегов и хоть немного стыковались с этой версией, то рифов тут и в помине не было. Тогда как корабли тонули вдали от берега, буквально на ровном месте? Учёные и профессора активно пытались докопаться до истины, а Кёсем лишь молилась, чтобы сирены не покидали подводную пещеру без сильной надобности и не подплывали близко к кораблю. Если кто-то заметит подозрительную активность под водой… Кто знает к чему это приведёт.       С Ахмедом Кёсем за это время ни разу не пересеклась, чему была очень рада. А вот Кеманкеш один раз навестил его в больничном крыле, когда тот только пришел в себя, и ясно дал понять, что, если Ахмед хоть словом обмолвиться об истинной причине ушибов, то очень сильно пожалеет. По официальной версии мужчина неудачно упал с лестницы. Некоторых это немного насторожило, они не понимали, как так можно было упасть, чтобы получить такие травмы и ушибы. А остальные просто пожали плечами и приняли как данность, не желая отвлекаться от экспериментов и исследований.       А вот в отношениях Кёсем и Кеманкеша всё кардинально поменялось. После того дня Кеманкеш старался всё своё свободное время проводить рядом с женщиной. Про себя он говорил, что просто беспокоится за неё и хочет проследить, чтобы произошедшее не обернулось серьезными последствиями. Но все же понимал, что просто обманывает сам себя и дело тут не только в беспокойстве. Далеко не в нём. Находиться рядом с ней стало для него необходимостью, без которой он уже не представлял своей жизни. Её небесные глаза и искренняя улыбка, которую Кёсем изредка дарила ему, всюду сопровождали его. Её лёгкий цветочный аромат заставлял его тело покрываться мурашками всякий раз, когда она проходила мимо. В один день, когда они вновь сидели в ее каюте, пили чай и разговаривали обо всём на свете, Кеманкеш осознал, что влюбился в эту непокорную женщину окончательно и бесповоротно. Каждая новая встреча с ней была как глоток воздуха и дарила улыбку.       Но с тех пор, как Кёсем и Кеманкеш начали больше времени проводить вместе, ему стали сниться странные сны. Он находился на борту старого корабля, примерно семнадцатого века, вокруг Чёрное море, туман. Ему слышится дивный женский голос откуда-то издалека. Чарующее пение, затуманивающее разум, подчиняющее себе. Кеманкеш подходит к фальшборту и всматривается в тихую морскую гладь. Блеклая луна оставляет на воде белую дорожку, ведущую вдаль. Вокруг ни души, только тишина, нарушаемая лишь мелодичным пением. А потом он видит женщину. Её фигура скрыта туманом, видно лишь очертания, но чистые голубые глаза буквально светятся, их прекрасно видно даже сквозь густую дымку. Всего на мгновение его сознание погружается во тьму, а в реальность возвращает нечеловеческий женский крик, наполненный болью и страданием. Последнее, что видит Кеманкеш перед тем, как проснуться, — это голубые глаза, горящие яростной неподдельной ненавистью. Каждую ночь он видит один и тот же сон.       А что же до Кёсем… Ей было намного сложнее разобраться в собственных чувствах. После того, как Кеманкеш спас ее от Ахмеда, ненависть, душившая Кёсем почти четыре столетия, начала отступать. Его вид больше не вызывал желания убить, карие глаза перестали напоминать об ужасных событиях, а теплые руки стали будто спасательным кругом для утопающих. Рядом с ним Кёсем чувствовала себя необычайно спокойно, забывала обо всех своих тревогах и печалях и просто наслаждалась его тёплыми руками, обвивающими ее талию. Такого она не чувствовала даже с Ахмедом. Осознание сильных чувств настигло и Кёсем, но немного позже. И в отличие от Кеманкеша она не сразу смогла принять их. Эти чувства были как молния, среди ясного ночного неба. Пугающе и в то же время завораживающе прекрасно. Когда прошло чуть больше месяца с их первого разговора по душам, Кеманкеш признался ей в любви. А Кёсем не знала, что ответить на это. Ей безумно хотелось окунуться в водоворот этих чувств, но она боялась повторения истории с Ахмедом, а также реакции Кеманкеша, если он вдруг узнает, кто она такая. Что он будет делать в таком случае? Убьет ее, сдаст учёным? Или примет и не откажется от своей любви? Мысли метались из стороны в сторону, а Кеманкеш терпеливо ждал ответа. Тогда Кёсем глубоко вздохнула и решила плыть по течению. Она ответила взаимностью, и они впервые поцеловались. Их поцелуй был долгим и наполненным искренней любовью друг к другу. С того момента они официально стали парой, но знал об этом лишь Хаджи, которому Кёсем рассказывала всё об отношениях с Кеманкешем, чтобы он мог дать совет или поддержать. Остальные же были слишком увлечены своими делами, чтобы заметить чувства между капитаном и профессором.       Жизнь шла своим чередом, каждый занимался тем, что было нужно, пока в один день всё не изменилось.

***

      Кеманкеш покрывал поцелуями её лицо, пока Кёсем тихо постанывала, зарываясь пальцами в его короткие волосы. Он накрыл ее губы своими, и на миг их языки переплелись в страстном танце, но Кеманкеш оторвался от нее и стал покрывать поцелуями её шею. Кёсем откинула голову назад, предоставляя ему больше места и выгнула спину. Мужчина на ощупь стал искать пуговки на ее блузке и расстёгивать их, так как в каюте не было никакого света. Таким было желание Кёсем. Странное, по его мнению, но, если так она получит больше удовольствия, он не против. Солнце уже почти село, и последних закатных лучей было мало, чтобы разглядеть что-то, тем более в порыве страсти. Наконец, все пуговки поддались ему, и блузка тут же оказалась откинута куда-то в угол каюты. Кёсем нашла края его свитера, и ее ловкие ручки тут же пробрались под него, прикасаясь к его каменному прессу и поднимаясь выше к груди. Кеманкеш в это время одной рукой сжал ее ягодицу сквозь ткань джинс, а губами исследовал её ключицы, медленно опускаясь к черному кружевному белью, скрывающему пышную грудь. — Кёсем!       Их единение было прервано громким звуком распахивающейся двери и криком Хаджи. Кёсем уже прокляла всё на чем свет стоит и себя за то, что забыла закрыть дверь на замок. Она оттолкнула от себя Кеманкеш и села, прикрывая открытые части тела руками. — Хаджи! — рявкнула Кёсем. — Гюлер, — прорычал Кеманкеш, который и так Хаджи недолюбливала теперь и вовсе захотел прибить. — О Аллах всемогущий! — воскликнул Хаджи, как только понял, в какой момент влез, и поспешил отвернуться. — Кёсем, мне нужно тебе кое-что сказать. — Сейчас?! — снова повысила голос Кёсем, уже тоже желая придушить Хаджи. — Это очень важно, — ответил мужчина, с интересом рассматривая стену.       Кёсем закатила глаза от негодования и встала, поднимая свою блузку и находу застенчивая пуговицы. Благо, с ночным зрением сирен проблем с поиском одежды в темноте не возникло. Они вышли из каюты, а взгляд Хаджи метался из стороны в сторону, не решаясь остановиться на Кёсем. — Что у тебя случилось? — недовольно спросила женщина, буравя взглядом Хаджи. — Они поймали сирену, — шепотом ответил Хаджи, чуть подвинувшись к ней, чтобы бегущие куда-то люди не услышали его. — Что?! — так же шепотом воскликнула Кёсем. Она не могла поверить, что ее самый страшный кошмар случился наяву. — Она попала в сети, ее сейчас вытаскивают на палубу, — Кёсем тут же сорвалась наверх, едва дослушав друга. Это очень плохо.       Выбежав на палубу, Кёсем увидела толпу людей, собравшихся вокруг сетей. Женщина пробиралась к центру, расталкивая всех на своём пути, судорожно пытаясь придумать что же делать. Она увидела, как несколько человек держат сети, не позволяя морской нечисти вырваться. Сирена извивалась, кричала, пыталась порвать сети, но всё без толку. В какой-то момент она затихла, и все увидели молодую девушку с бледной кожей и черными как смоль волосами, а ниже пояса был переливающийся рыбий хвост, который через мгновение превратился в человеческие ноги. Все ахнули, кто-то с ужасом, кто-то с интересом рассматривал её. Девушка повернула голову, посмотрев на толпу с ненавистью, ее зелёные глаза ярко блеснули, а после раздался пронзительный крик. По спине Кёсем пробежали мурашки от воспоминаний. Когда-то и она так кричала, призывая сирен на помощь, но они не успели. Повторения истории она не допустит. Сирена замолкла, а Кёсем начала петь. Её чарующий голос разливался по кораблю, проникал в сознания людей, подчиняя ее воле. Взгляд их стал пустым, они застыли без движения, словно статуи. Кёсем подбежала к девушке и принялась вызволять ее из сетей. — Ты сирена? — с неподдельным удивлением спросила девушка, разглядывая Кёсем. Та кивнула. — Почему ты здесь?       Кёсем жестом показала девушке продолжить петь, чтобы она могла все объяснить. Сирена подхватила ее песню, попутно пытаясь распутать сети. — Четыреста лет назад я потеряла хвост, — глубоко вздохнув, сказала Кёсем. — С тех пор я живу среди людей, а здесь нахожусь для того, чтобы защитить сирен, не позволить людям узнать о нас, — женщина, наконец, смогла освободить девушку из сетей и помогла ей встать. — Возвращайся в пещеру и скажи остальным, чтобы не высовывались. Несколько раз вас уже засекли подводные камеры, но слава Сцилле люди здесь скептики и придумали этому какое-то научное объяснение. Но что делать с тем, что они тебя видели, я не знаю. Хочешь что-то сказать? — сирена кивнула, а Кёсем продолжила петь за неё. — Я могу заставить их забыть о сегодняшнем дне с помощью песни, — брови Кёсем взметнулись наверх. — Да, за четыре столетия наша магия изменилась: стала совершенней и опасней.       Кёсем вернулась в толпу и кивнула девушке в знак готовности. Та начала свою песню. Голос ее стал более глубоким и таинственный, поглощая воспоминания людей. Сирена подошла к краю палубы, взглянула на Кёсем, улыбнувшись ей на прощание, и прыгнула за борт.       Через несколько секунд пение прекратилось, люди пришли в себя, но совершенно не понимали, что происходит и как они оказались на палубе. Кёсем же старательно делала вид, что тоже ничего не помнит и не понимает. Ещё несколько часов все спорили, пытаясь объяснить внезапную потерю памяти, но так ни к чему и не пришли. Под шумок Кёсем спустилась в свою каюту и судорожно вздохнула, надеясь, что всё обойдется.       Но в какой-то момент Ахмед вспомнил, что на корабле есть камеры, которые ведут запись круглосуточно и висят по всему судну, в том числе и на палубе…