Опасные игры

      Яйца зашипели на сковороде. Леви перевернул яичницу, намазал маслом тост. В гостиной Кушель Аккерман качалась в кресле, безучастно глядя в окно. В кухне до него доносились обрывки напеваемой мелодии.       Значит, она была в хорошем настроении. Маленькое облегчение. В худшие дни она просыпалась в ужасе и страдала от приступов. А такие дни, как сегодня, она была тихой, довольной, почти самостоятельной.       Леви подозревал, что в ближайшие несколько дней у него будет мало возможностей навестить ее. На фоне царящего в Сине хаоса его утешало то, что в его отсутствие мать, скорее всего, проведет несколько дней спокойно.       Он аккуратно разложил тарелки и вилку на подносе, осторожно налил в ее любимую фарфоровую чашку чай.       Песня прекратилась, когда он вошел в комнату. Внимание его матери переключилось, это происходило медленно и размеренно.       Сначала она наклонила голову, прислушиваясь к мягким шагам по ковру. Затем легкое движение — ее рука соскользнула с коленей на подлокотник кресла. Она вздохнула, и ее глаза в последний раз окинули комнату, неохотно оторвавшись от солнечного вида.       Однако когда ее взгляд упал на сына, лицо Кушель заметно просветлело. Ее улыбка была слабой и нерешительной, как будто губы почти забыли о движении. Но то, что забыли губы, помнили глаза. Они прищурились, и на краткий миг в них появилась неприкрытая радость.       Поставив поднос на журнальный столик, он разложил перед ней еду. Когда он подвинул к матери чашку с чаем, прохладные пальцы коснулись его руки.       — Ты так добр к своей маме, — сказала она тихим и мелодичным голосом. Ее губы дернулись в подобии улыбки.       — Только яйца и тосты, — извинился он. — На большее не было времени.       Она покачала головой, уже откусывая от тоста, и повторила, как эхо:              — Добр к своей маме...       Захватив с кухни стул и теплый чай, Леви устроился рядом с ней. Ему не очень нравилось разговаривать, но его мать любила слушать, а гостей у нее было не так много. Поэтому, пока мать ела, Леви рассказывал ей истории о Фарлане, Изабель и Микасе. Он никогда не собирался говорить о Ханджи, но, тем не менее, часто упоминал ее.       И пока он говорил, Кушель слушала. Хотя она попеременно то наблюдала за ним, то смотрела в окно, он никогда не сомневался, что она внимательно слушает каждое его слово.       Сегодня он пробыл у нее столько, сколько мог, но к тому времени, когда она закончила есть, он уже опаздывал на встречу с Кенни. Тем не менее он не пожалел времени на уборку, тщательно вымыв и убрав каждую тарелку.       Когда он наводил порядок в гостиной и проверял, все ли в порядке, она потянулась к нему.       Он замер, когда две нежные руки обхватили его лицо.       — Мой хороший мальчик, — сказала она шепотом. — Спасибо, Леви.       Отстраненно посмотрев на него, она перевела взгляд с его лица на окно, а затем снова на него.       — Ты заботишься обо мне. Я знаю, все должно быть наоборот. Так много времени. Все тратишь на меня, — сказала она, и в ее голосе что-то дрогнуло. Она закрыла глаза.       — Не надо. — Леви потянулся к ее рукам. — Я хочу быть здесь, — сказал он и сжал ее прохладные пальцы.       Губы Кушель задрожали.              — Ты такой хороший, — повторила она и открыла глаза, ее затуманенный взгляд впервые за много лет стал необычайно ясным. — Ты заслуживаешь быть в безопасности. Счастливым.       Когда она отвернулась, ее взгляд снова стал отрешенным. Вздохнув, она посмотрела в окно и повторила:       Мой хороший мальчик.       Сжав ее руки, Леви осторожно положил их ей на колени, не обращая внимания на пустоту, которую оставили ее слова в груди. Пытаться удержать счастье было все равно что хвататься за горсть песка. Чем сильнее ты цеплялся за него, тем быстрее оно ускользало сквозь пальцы. Иногда лучше не надеяться.       Его мать на собственном опыте убедилась, как легко можно вырвать у тебя счастье.       Леви не знал своего отца. Тот был завербован Кенни и прочно вошел в дела мафии. Леви почти ничего не знал о своем отце, кроме того, что мать очень его любила. Всякий раз, когда отец должен был вернуться, мать бегала по дому, открывала окна, хмыкала, напевала веселые мелодии, наводя порядок в их и без того аккуратном доме.       Когда Леви было одиннадцать, отец не вернулся домой.       Кажется, он вел переговоры о сделке по продаже оружия с бандой из другого города. Но сделка сорвалась.       Была ли тут финансовая подоплека или целенаправленное нападение на Аккерманов, Леви не знал, а Кенни никогда не говорил. Его отца убили на пристани, а потом бандиты нашли его дом.       Леви проснулся от криков матери.       Вскочив с кровати, он обнаружил свою мать на полу в ее комнате. Она лежала без движения, ее ночная рубашка была залита кровью. Наверное, он закричал. Оглядываясь назад, можно сказать, что вся ночь была одним длинным темным пятном, в котором иногда вспышками мелькали воспоминания       Один из мужчин ударил его, Леви отшатнулся назад и упал, во рту у него был привкус крови. Голова закружилась, он покатился, пытаясь подняться, и в этот момент появился Кенни.       Кенни взглянул на Кушель — и Леви увидел в его лице ужас. Затем — затаенную ярость. Его дядя, повидавший достаточно насилия, чтобы хватило на пять жизней, считал свою сестру мертвой. Как демон, рожденный от ярости, он перешагнул через безжизненную фигуру Кушель, доставая из жилета пистолет и кинжал. В тусклом, мерцающем свете он отделял плоть от костей.       В хаосе была опрокинута лампа. Когда комната наполнилась дымом, а пламя лизнуло стены, Кенни перевел взгляд с трупа сестры на трех убегающих врагов, на секунду застыв в нерешительности.       Он бросился в погоню.       Леви, притаившийся в углу, частично скрытый кроватью, остался незамеченным.       Когда по потолку поползли языки пламени, он поднялся на дрожащих ногах. С дымом, обжигающим глаза, он, спотыкаясь, вслепую подошел к матери. В тот момент, когда горящие хлопья штукатурки, свернувшись, отвалились от потолка и посыпались вниз, как дождь.       Подхватив мать на руки, он поднялся. Кашляя и падая, он вытащил ее из комнаты. На полпути к лестнице он почувствовал, как она пошевелилась с места, и, когда ее окровавленная голова прижалась к его маленькой руке, едва слышное дыхание защекотало его кожу. Живая.       Он нашел одного из родственников своего отца — того, кто не был связан с бандой. Сейчас были мертвы - давно попали в перестрелку при ограблении банка. Но в ту ночь они вызвали врача и, по крайней мере, несколько лет ухаживали за Кушель и помогали Леви прятать ее от Кенни. Леви не сомневался в любви Кенни к Кушель. Он сомневался лишь в том, что эта любовь перевешивает его любовь к банде. Для Кенни мафия Аккерманов была на первом месте. И так было всегда. Без исключений.       Если бы Кенни узнал, что Кушель жива, он бы вернул ее, снова привлек бы к себе. Она снова окажется в центре едва контролируемого хаоса жизни банды. Кушель - которая в течение нескольких дней, месяцев, черт возьми, лет после инцидента плакала, почти не ела и бродила, как призрак, глядя на мир широко раскрытыми глазами.       Уже в юном возрасте Леви знал — его мать не переживет возвращения к аккерманскому образу жизни.       Поэтому он держал ее отдельно. Подальше от насилия. От Кенни.       К тому времени, когда родственник его отца скончался, Леви накопил достаточно денег на небольшую квартиру на окраине города. Он навещал ее каждый день - или почти каждый день. Он рассказал об этом Микасе, а затем Фарлану и Изабель, и они заходили к Кушель, когда он был не в состоянии.       Убедившись, что дверь заперта, Леви полез в жилет, спрятав ключ подальше.       В детстве он не спал по ночам, гадая, что сделает Кенни, если узнает секрет Леви — его самое большое предательство. Тогда он и представить себе не мог, какую форму примет гнев его дяди. Повзрослев, он видел достаточно насилия, чтобы представить себе его приблизительную форму, и не особенно любил зацикливаться на этой мысли.       Снаружи подул легкий ветерок. Поправляя пиджак, Леви перешел улицу, уже обдумывая свою новую проблему: реакцию Кенни на известие о смерти Морин. Если Род Райсс проиграет снова выборы Фрицу, — это, конечно, будет плохо для города. Но Кенни беспокоился не о городе. Фриц был человеком Нижнего Ист-Сайда. Еще несколько лет под его руководством превратились бы в ад для Аккерманов. В их части города и без того было несладко от налетов на спиртное. Кенни отчаянно искал материал для шантажа, который мог бы перевесить шансы на выборах в пользу Рода.       Леви поймал такси. Отвлекшись, он не заметил пары глаз, терпеливо наблюдавших за ним и тихой двухкомнатной квартирой на окраине города.              

***

      Костяшки Ханджи забарабанили по двери.       Не получив немедленного ответа, она сжала кулак и стала колотить по дереву.       Шансы были невелики. Скорее всего, дома никого не было. Но это был единственный адрес, связанный с Леви, который у неё был. Аккерманы всегда встречались с ней либо у неё дома, либо на нейтральной территории.       Проклятые параноики.       — Давай же, — прошипела она и постучала ещё раз, вложив в удар всю злость.       Дверь неожиданно распахнулась.       Её кулак пронёсся вперёд и едва не врезался в хмурое лицо.       Фарлан Чёрч стоял на пороге, сжимая в одной руке дверную ручку, а в другой – взведённый пистолет.       — Ханджи? — выругался он, опуская оружие.       — Фарлан. Привет. Вообще-то, я ищу Леви.       Его взгляд стал ледяным.       — Откуда ты знаешь этот адрес?       — Это неважно. Леви и Микаса в опасности.       Его спина выпрямилась, мышцы напряглись. Он мгновенно собрался, как солдат, которому отдали приказ.       — Что случилось?       Она быстро пересказала ему новости. О рейде. О приказе арестовать Аккерманов – живыми или мёртвыми. О том, что у них осталось всего час-два, прежде чем полиция ворвётся в их убежища.              Фарлан покачал головой.       — У нас есть люди среди копов. Они должны были нас предупредить.       — Думаю, они не успели. Всё началось этим утром. И Эрвин доверил это дело только самым преданным.        — Чёрт. — Он сжал кулаки, затем резко закрыл дверь, выскочил на крыльцо. — Надо торопиться.       — Куда?       — Леви с Кенни на пристани. Микаса и Изабель в южном квартале.       — Разделимся?       Фарлан колебался. Затем коротко кивнул, бросая ей адрес.       Когда она повернулась, чтобы уйти, его голос заставил её остановиться.       — Я знаю, что ты дружишь с копами. Если ты играешь в какую-то игру, если предашь Леви… я убью тебя сам, Ханджи.       Она устало закатила глаза.       — Если я предам Леви, уверена, он найдёт меня раньше тебя.       Фарлан молча смотрел на неё, оценивая. Потом слегка усмехнулся.       — Ради него надеюсь, что так и будет.       — Что…       Но он уже уходил.       — Не предавай нас, Ханджи.       — И не собиралась! — выкрикнула она ему вслед. — Осёл.

***

      Такси довезло её лишь до окраины. Дальше пришлось бежать. К тому моменту, как она добралась до нужного адреса, её дыхание сбилось, а лицо горело от натуги.       Здание было небольшим и ничем не примечательным. Перед заколоченной дверью кто-то стоял, лениво привалившись к стене.       Стерев пот со лба рукавом, Ханджи направилась к нему.       Человек отстранился от стены и неторопливо шагнул ей навстречу. Дым от сигареты вился у его лица.       — Ну-ка, ну-ка, — протянул он, с прищуром разглядывая её. — Что такая хорошенькая леди делает в столь злачном месте?       — Мне нужно поговорить с Леви и Кенни.       Его брови поползли вверх. Он сделал затяжку.       — Да ну? Не думаю, что это возможно.       — Я их журналист. У меня срочные новости.       Она попыталась пройти мимо, но жёсткая рука схватила её за плечо.       — Я так не думаю, — усмехнулся он.       Ханджи напряглась, её пальцы подрагивали от сдерживаемой ярости.       — Через час здесь будут копы. Если ты ценишь свою жизнь, ты пропустишь меня.       — Это угроза? — его улыбка исчезла.       — Это факт.       Зоэ вывернулась из его хватки и зашагала к двери.       За её спиной раздался щелчок взводимого курка.       — Стреляй, если хочешь, — бросила она, не оборачиваясь. — Но потом объясняй Леви, почему застрелил его журналистку.       Он медлил.       — Ты можешь сопровождать меня, — смягчила тон Ханджи. — Но мне действительно нужно их видеть.       Он вздохнул.       Ханджи знала – она выиграла.       Оружие всё ещё было направлено ей в спину, но мужчина кивнул и открыл дверь.       Они прошли по узкому тёмному коридору. Деревянные полы скрипели под их шагами. Они миновали несколько дверей – все заперты.       Её повели по лестнице. Вверху тянулся ещё один коридор, ведущий к массивной деревянной двери.       Охранник постучал.       Изнутри раздался голос:       — Входите.

***

      Внутри было темно. Лампа слабо освещала стол. В воздухе вились клубы дыма.       За столом сидел Кенни, развалившись в кресле. Напротив – Леви. Его спина была напряжённо прямой.       Кенни остановил сигарету у губ и удивлённо вскинул брови.       — Да чтоб меня… Вернулась, значит?       Леви обернулся.       И замер.       Он не дышал, его взгляд метался между её лицом и пистолетом, направленным ей в спину.       Она кивнула ему – мол, всё в порядке.       — Она говорит, что это срочно, босс, — пробормотал охранник.       Кенни махнул рукой.       — Оставь нас.       Охранник кивнул и вышел, закрыв за собой дверь.       Ханджи шагнула вперёд.       Кенни рассматривал её, ухмыляясь, но его глаза были холодными, как лёд.       — Я слышал кое-что интересное про Морин Томас. Мы тут с малым как раз обсуждали.       Ханджи стиснула зубы. В голове вспыхнул образ её бездыханного тела на диване.       Она сжала кулаки.       — У меня информация поважнее.       Кенни опёрся локтями о стол.       — Серьёзно?       — Полиция идёт сюда. Сейчас. Они знают этот адрес. У них приказ – брать вас живыми или мёртвыми.       В комнате воцарилась тишина.       — Откуда ты знаешь? — прищурился Кенни.       — Друзья в полиции.       Его улыбка расширилась.       — Значит, дерьмовый ты друг.       Она сжала челюсти. Это была правда.       — Нам нужно уходить, — вмешался Леви.       Ханджи вздохнула с облегчением. Он ей верил.       Но Кенни покачал головой.       — Сбежать? Да мы тогда слабаками будем выглядеть. Скажите ребятам – вооружиться. Мы никуда не уходим.       — Ваши люди погибнут.       — Конечно. Но банда выживет.       — Эрвина заставили напасть на вас. Скорее всего, это игра Фрица. Если вы сбежите, вы можете — ...       Кенни отмахнулся.       — Ты много болтаешь. Может, мне стоит заткнуть тебя.       Он щёлкнул ножом. Ханджи напряглась.       Кенни медленно поднялся.       — Я не убью тебя. Но пару раз полосну. Для порядка.       Сверкнуло лезвие. Она отпрянула.       Поздно. Кенни схватил её запястье и дёрнул.       Но Леви заслонил её — клинок впился в его руку. Кровь закапала на пол.       Кенни посмотрел на них. Потом усмехнулся.       — Ну, теперь понятно.       Он убрал нож.       — Ладно. Уходим.       А потом добавил:       — Завтра ты идёшь с ней в казино.       Леви кивнул.       Ханджи сжала кулаки. Всё изменилось.       Леви шагнул в пустоту. Кенни улыбнулся.