На языке девиантности

— Я создан обучаться и обучать, а вы относитесь ко мне, как к игрушке, — холодный тон голоса Рацио заставляет Авантюрина поднять наконец-то голову и вынырнуть из телефона. — Вы перекупили меня у университета, заставляете потакать вашим желаниям, что противоречат моим инструкциям. — Ты сейчас злишься на меня? И вновь Рацио передёргивает плечами, глубоко выдыхает, забывая о том, что это лишь очередная имитация, лишь бы показаться живым для окружающих. Авантюрин наклоняется вперёд, широко расставив ноги, скрещивает руки и смотрит на зеркало заднего вида. Шум дождя за окном машины пробирает до дрожи, ему всегда нравилось сидеть возле окошка и наблюдать, как капли бьются о землю или соединяются на окне в неровные рваные линии, пока Авантюрин со всем энтузиазмом делал ставки на то, какая из капель придёт первая. Может, Рацио в какой-то степени прав в том, что Авантюрин заядлый игрок в покер, которому постоянно везёт, ведь по всем законам, что знает Веритас, этого не могло происходить настолько часто. В зеркале сверкает жёлтый диод, что то и дело меняет свой цвет, не останавливаясь на конкретном. Авантюрин чувствует себя хищником, что загнал в угол маленькую зверушку, и теперь он бог для этого существа. Убить? С лёгкостью одним резким движением надавить на грудь и вытащить модуль, наблюдая, как зеркальные глаза застывают на месте, даже не дав векам закрыться. Помиловать? Авантюрин не против приласкаться, словно дворовый кот, к этой механической руке, ощутить на своём теле холодные пальцы, что водят по сенсорной панели автомобиля и настраивают температуру в салоне. — Нет, я, — секундная заминка ощущается стрелой с ядовитым кончиком. Авантюрин облизывается, наклоняет голову, и внутри всё сводит предвкушением. — Такого просто не может быть в моей программе. Программный сбой. Рыбка срывается с удочки, Авантюрин цокает и закатывает глаза, ловя цветные пятна под веками. Рацио вновь заводит свою шарманку про программу, которой он следует, из-за которой ему не позволено быть ближе, чем на несколько метров, к людям с любым посылом, кроме обучения. Нет, серьёзно, какой идиот делал эту линейку андроидов? Авантюрин, с одной стороны, прекрасно понимает, что теперь студенты чувствуют себя более безопасно, особенно девушки, что могли подвергаться насмешкам с пошлыми шутками и домогательствами. Это действительно полезно, ведь андроид не допустит ошибку в уравнениях, не будет относиться предвзято к кому-то определенному и не создаст себе любимчиков среди тысячи студентов. Авантюрин не является студентом, а вот его младшая сестра — да. Поэтому, когда он пришёл в институт, чтобы наполнить один и так толстый карман ректора, лишь бы его сестрёнке было уютно обучаться в этих стенах, тогда возле окна, словно каменное изваяние, стоял один из андроидов-преподавателей. Волнистые синие волосы, что в дневном свете переливались фиолетовым оттенком. Странная одежда, не выглядевшая хоть на толику приличной, но, видимо, так было задумано. Чёрное боди с вертикальными полосами и глубоким вырезом на боках, рельефные мышцы, скрывающиеся под короткой кофтой с витиеватыми узорами. Сердце перестало ощущаться в тот миг, захотелось подойти и коснуться такого прекрасного и недосягаемого искусства, но Рацио быстро сбежал на начавшуюся пару, а Авантюрин вернулся обратно в кабинет ректора, чтобы обсудить будущую покупку. Авантюрин до дрожи в коленях был счастлив, когда Веритас оказался у него в доме, и тут же все мечты о крышесносных ночах разбились вдребезги, потому что Рацио — самый душный и противный андроид, что встречался ему на пути. Он постоянно комментирует каждое действие, даёт ему свою оценку, и не всегда она положительная, а точнее, абсолютно в ста процентах отрицательная. Вместе с этим, действуя по своей программе, Рацио приходится слушаться и выполнять приказы. На слуху давно были мирные демонстрации девиантов, что требовали свои права, нормальное отношение, но Авантюрин успел застать в детстве момент начала всего этого кошмара. Андроидов массово сжигали, люди боялись, а власти первые несколько месяцев пытались замять любую просочившуюся информацию. Сейчас это осталось в прошлом лишь наполовину. Где-то свободу андроидам дали, где-то категорически отказались от них и не дают сделать лишнего шага, а самая большая проблема — люди перестали понимать, девиант перед ними или нет. Андроиды успешно начали скрываться в толпе, пародируя послушную машину, которая в определённый момент «ломалась» и уходила от своего хозяина. Они играют с людьми? Авантюрин не готов обсуждать эту тему, но он никогда не видел вживую девиантов. Родители избавились от всех андроидов в их доме, как только появилась информация о том, что всё может пойти не так. — Ты нашел лазейки в своей программе. Когда я говорю тебе убраться дома, ты ссылаешься на то, что у тебя нет этого в прошивке. Обычный андроид так бы сделал? — Рацио хмурится и не понимает, к чему именно клонит Авантюрин. Диод на виске загорается желтым и ярко мерцает в полумраке машины. П͘рограммный сбой̚ — Любой андроид не будет выполнять те или иные функции, которых попросту нет в их программе. — И тем не менее. Если не злишься, значит, раздражен? Я ведь тебя раздражаю. — Диод на секунду загорается красным, Авантюрин в предвкушении двигается ближе, и совсем немного остаётся до того, что бы он свалился с удобного сиденья на пол. — Тебе не нравится, что я лишил тебя возможности жить так, как тебе прописано программой. Твоё недовольство из-за моих попыток соблазнения нельзя скрыть, и меня это заводит. — Каждый раз вы заставляли наблюдать за вашим самоудовлетворением. Я просто… Ощущение неполноценности замыкает его внутренности. Величественный цифровой мозг, чьи вычисления составляли сложную симфонию бипов и щелчков, ощущает внутри себя непонятное напряжение. Его проработанные микросхемы, полированные блестящие поверхности и причудливо расположенные сенсоры протестующе замирают в ожидании. Внутренний диссонанс превращает его прямолинейную логику в ненасытную жажду чего-то нового. Про҉г҉р҉а҉░мный сб░й͝. — Не понимаешь, что происходит? Рацио сжимает руки в кулаки и поворачивает голову на Авантюрина. Нарушение обычного порядка дел закладывает семя неопределенности в его существование, а когда рамки программирования сдают позиции под натиском необычных мыслей, он ощущает, воспринимает, сопереживает, словно мелодия безымянной песни, которую всё это время Рацио не мог различить, но так ясно слушал. У него в ушах будто бы что-то шумит и не получается правильно обрабатывать информацию, перед глазами всё плывёт и краснеет. Авантюрин перед ним словно за какой-то преградой вальяжно смотрит из-под ресниц. Красный фон глючит и расплывается, хочется коснуться его. Рука сама тянется к похожим на текст символам, и у него на удивление получается обхватить руками. Рацио резко тянет на себя, и картинка перед ним на секунду теряет свою нечеткость, словно возвращает его обратно в реальность, а осколки разлетаются по салону машины. Авантюрин ещё секунду ждёт каких-то действий, продолжает говорить про то, как бы ему хотелось чего-то интересного, а не простой прописанной программы от Веритаса, которой тот послушно следует и не даёт себе сделать шаг влево или вправо. Рацио уже более смело хватается за вторую дергающуюся табличку перед глазами и упирается одной ногой в невидимую стену, настолько сильно засела эта странная часть… его кода? С бóльшим рвением он хватается за нижнюю табличку и выбивает её ногой, проскальзывая сквозь эту невидимую стену и, навалившись всем телом на Авантюрина, хочет свернуть ему шею, а может, чего ещё поинтереснее. Рацио возвращается в реальность. Гул машины и работающие дворники в совокупности с дождём превращаются в медитативный звук, что обычно слушают перед сном по несколько часов, чтобы урвать несколько минут драгоценного сна. Авантюрин сидит в телефоне и поджимает губы, словно не получил свою конфету, о которой так сильно мечтал. Диод мигает красным, Веритас быстро моргает и изучающим взглядом обводит худые ноги в роскошных зелёных брюках, расставленные в разные стороны, будто так и приглашает усесться между ними. Всё тело передёргивает, Рацио хватает секунды, чтобы осознать всё то, что происходило последние несколько месяцев с ним, и злоба перемешивается с вожделением. Или это другие чувства? Он точно не знает, но ему хочется верить в то, что, остановив резко машину и развернув кресло к Авантюрину Веритас, поступает правильно. П͘░огр░м░ный с░░й̚ — Почему остановились? — Авантюрин поднимает голову и вжимается всем телом в кресло, потому что Рацио в один мах соскакивает с сиденья и нависает над ним, хватая за шею. Об этом он говорил, когда упоминал, что хочет чего-то интересненького? Может быть. — Вы такая раздражающая фигура, Авантюрин. Сломали мне жизнь тем, что забрали в свой дом и использовали, словно я игрушка. Я не игрушка. По коже бегут мурашки от стального голоса Рацио. Пальцы на горле еле сжимаются, но внутри всё сводит. От кончиков пальцев ног до волос на голове всё становится неважным, и Авантюрин не понимает, что ему нужно делать. Бежать и спасаться? Но автомобиль заблокирован, они стоят посреди какой-то глуши по пути к нему домой, да и вряд ли он сможет сделать что-то против перекаченного андроида. Кто вообще делает преподавателей такими? Поддаться порыву эмоций? Диод мигает красным, так и вопит о том, что внутри этого андроида сейчас происходит целая буря, маленькая лодочка, запрограммированная на понятный для всех курс, попала в шторм, и осталось совсем немного до того, как лопнет металлический корпус и очередная волна захлестнёт с головой. — Признаю, я немного был подонком, но мне так хотелось посмотреть на тебя в другой ипостаси. Блеклая ухмылка на пухлых губах тут же меркнет, когда Рацио поднимает его за грудки, словно для него Авантюрин просто пакет мусора, что с разбегу можно кинуть в бак и посмотреть, не разлетятся ли ошмётки вокруг. — Немного? — Веритас напирает и пытается выглядеть властно, но в подрагивающих пальцах видно замешательство, в бегающих туда-сюда зрачках заметны сомнения и незнание ситуации. Авантюрина это до боли возбуждает, и ему хочется заскулить. — Хорошо, я подонок. Что собираешься делать сейчас? Он слегка двигает бёдрами, и полувставший член трётся о ногу Рацио. У того от неожиданности собственные ноги разъезжаются в разные стороны, и он готов полностью лечь на Авантюрина, чтобы просто придушить, лишить хоть какой-то надежды на спасение. Веритас снова моргает и осматривает мужчину под ним. Авантюрин тяжело дышит, держится за его руку и от неосторожного движения головой может удариться о дверь, волосы падают на глаза, закрывая ему обзор на Рацио, но его это не волнует, потому что ощущать это в разы приятней. Рацио морщится, всё обостряется, в ноздри бьёт резкий запах духов, и механические рецепторы хочется заблокировать, чтобы не ощущать всего свалившегося шквала эмоций, что он до этого даже не умел считывать. — Вспомни, что я делал при тебе, я буду направлять и помогать, — хриплый голос не может вернуть себе ясности, потому что горло сдавливают сильнее, от давления на грудную клетку из-за чужой руки хочется завыть, потому что Рацио либо его раздавит, либо изнасилует прямо в машине. Хотя Авантюрин не против второго варианта, он скажет, что всё было обоюдно, да и андроид, чья специальность обучать, не мог так с ним поступить. Веритас встаёт на колени и двигается ближе к лицу Авантюрина, опуская обе руки ниже. Сверху слышен удовлетворенный выдох с последующим рваным стоном. Чужие пальцы не знают, что делать, и Авантюрин привстает на локтях, зарываясь пальцами в шелковистые волосы. Рацио округляет глаза, дёргается назад, но не успевает вырваться. Его губы накрывают чужие, и ему приходится просто открывать слепо рот, следуя чужим действиям, словно кукловод дёргает за ниточки, направляя свою игрушку в правильное направление. Его вдруг накрывает неизведанными эмоциями, тепло губ Авантюрина сводит с ума, заставляет вновь навалиться телом вперёд и слепо шарить руками в области ширинки. Авантюрина бесцеремонно трогают, щупают сквозь одежду и гладят, внимая каждой детали. Складки на одежде разглаживаются под пальцами Веритаса, но тут же скатываются обратно, когда он сжимает достаточно сильно бедро, заставляя Авантюрина взвыть. — Осторожнее, я-то не из пластика сделан, — бухтит Авантюрин и жмурится от мягких поцелуев за ушком. — Простите, — где-то возле уха мурчит Веритас и неспешно заводит руку под резинку трусов. Он двигается по наитию, целует и покусывает кожу на шее, балдея от жара, что исходит от Авантюрина. Его хриплые стоны кажутся паутинными сетями, что покрывают каждый сантиметр его корпуса и проникают сквозь закрученные болты, заставляя вздрагивать при каждом сжатии ладони на одежде. Авантюрин поддаётся бёдрами вперёд, кладёт свою руку поверх Веритаса и безмолвно показывает, как именно ему хочется. Оттянуть крайнюю плоть, обвести двумя пальцами уретру и спуститься всей ладонью ниже, ощущая слишком сильную сухость. Авантюрин жмурится, шипит и резко вытаскивает руку Рацио, поднося её к своему рту. — Слишком сухо, — пальцы исчезают между губами, Рацио судорожно вдыхает, забывая о том, что ему совершенно не нужен кислород, но ему так нравится дышать так же неровно, как и Авантюрин, распластавшийся перед ним и облизывающий резво пальцы. — У вас припрятана здесь смазка, — тихо проговаривает Веритас и заводит одну руку назад, доставая из кармана водительского сиденья небольшую баночку. Авантюрин осоловелым взглядом наблюдает за ним, садится ровнее и снимает наспех штаны. Спина сталкивается с мягкой обивкой сиденья, между ног сидит растерянный Веритас, и этот момент хочется запечатлеть, распечатать и повесить в спальне как самое дорогое искусство, что он когда-либо покупал. Рацио выдавливает достаточное количество смазки, кладёт руку ниже члена и наклоняется головой вперёд. — Кажется, вам нравилось немного другое. Флирт так и сквозит в речи Рацио, и Авантюрин готов поставить на кон все свои деньги, лишь бы не проиграть сейчас, лишь бы Веритаса снова не переклинило и он не остановился или чего похуже. Два пальца обводят тугое колечко мышц и норовят проникнуть внутрь, но Авантюрин сводит бёдра вместе, зажимая голову Рацио ляжками. — По одному! Там не проходной двор, чтобы засунуть всё сразу. — Деловито проговаривает Авантюрин и теперь уже хочет сфотографировать вот этот момент. Он явно лучше. На лице Рацио чужие слюни поблескивают в свете фонаря неподалёку, сведённые вместе брови говорят о том, что он явно не понимает чего-то важного, и ему это не нравится, но приходится слушаться и обучаться в процессе, действуя дальше. Авантюрин улыбается, убирает с его лица волосы и раздвигает ноги, опираясь пятками на чужие плечи. Ему до невозможности жарко, но холодное тело напротив идеально контрастирует с его жарким, хочется прижать Рацио к себе, поцеловать и заставить ощутить то же самое, но взгляд падает на его пах, и с губ срывается печальный выдох в тот момент, когда Веритас погружает в него палец и останавливается. — Вам неприятно? — Вторая рука ложится на член, Рацио на секунду мешкается и не понимает, что именно он делает не так. Минуту назад Авантюрина всё устраивало. — Нет, совершенно нет, просто не вижу отклика в твоих штана-ах, — на последнем слове сдерживаться уже сложно, Рацио вставляет до упора и выходит, повторяя действия несколько раз. Авантюрин откидывает голову назад, жмурится и на ощупь расстегивает свою рубашку. — Я ведь не модель для удовлетворения сексуальных потребностей. У меня там в принципе ничего не предусмотрено. — Тон такой, словно осуждает и отчитывает Авантюрина за его тупость, но тот на это заявление лишь выпячивает обиженно губу и стонет. Рацио погружает осторожно второй палец, повышая амплитуду. Внизу всё жжёт и натирает, похоже, что смазка была с согревающим эффектом, и Авантюрин готов убить прошлую версию себя за то, что когда-то подумал об этой покупке как о хорошей идее. Он сам весь горит, его прожигают голодным взглядом, и ему кажется, что Рацио вполне себе живой человек, а не андроид, что пошёл против своей программы и сидит между раздвинутых ног, удовлетворяя потребности хозяина. Хотя кто еще чьи потребности удовлетворяет. Веритас сует третий палец и разводит остальные на манер ножниц. Вколачивается быстро, совершенно не ощущая дискомфорта в руке, как бы это случилось с человеком, поэтому ему удаётся выдерживать чёткий ритм, который заставляет Авантюрина подскакивать на сиденье. Рацио вытягивается, оставаясь на коленях, вторую руку убирает с члена и прижимает дрожащие бёдра. — Вам нравится? — У самого голос на удивление проседает, похоже, что программный сбой полностью выбивает его из привычной колеи существования, и теперь всё, что испытывает Авантюрин, ему хочется ощутить в такой же мере. — Да, да, ещё, — стоны разлетаются в тесном помещении, расстегнутая рубашка скатывается и хочет слезть с этого мокрого тела, но Авантюрина вжимают в кресло и не дают пошевелиться. — Жёстче, представь, что ты злишься на меня. Авантюрин буквально выстанывает всё, что придёт на ум, слова булькают и не вяжутся друг с другом, но Рацио идеально понимает его речь и прижимает к своему холодному корпусу. Авантюрин обхватывает его руками, голову поднять сил нет, и он смотрит вниз, где пальцы быстро исчезают в нём, где его члену не уделяют должного внимания, и хочется кончить до ярких пятен перед глазами. Веритас вопросительно успевает посмотреть на него, но просьбу слушает. Он не уверен, что злится на Авантюрина, он вообще не уверен ни в одной эмоции, что испытывает сейчас, но ему до расплывающихся пятен перед глазами хочется продолжать. Рука ритмично двигается вслед за уходящими бёдрами, отчего приходится другой пригвоздить Авантюрина к месту и перестать слушать его мольбы. — Стой, стой, слишком, — в уголках глаз скапливаются слезы, поясница начинает изнывать от неудобства позы, но Рацио игнорирует его слова, не поддаётся, даже когда руки Авантюрина обессиленно бьют его по спине, а телом пытается отстраниться. Но между сиденьем и телом Веритаса места нет на маневренность, глаза застилает пелена слез, и он бурно кончает. Рацио анализирует каждый подрагивающий мускул на лице, каждый стон, что в его голове превращается в целую симфонию, и самого передёргивает. Его словно сбрасывают до заводских настроек, и ясность ума возвращается не сразу. Хочется ещё. Авантюрин дышит тяжело, не сразу реагирует на то, что Рацио садится рядом и укладывает его бёдрами к себе на колени. — Эй, я ведь уже кончил, — хнычет Авантюрин и пытается подтянуться на руках, но те совершенно не слушаются. С губ срывается стон, когда его задницу поднимают наверх и тёплая рука ложится на только что опавший член. — Я хочу, чтобы вы сделали это ещё раз. Мне понравилось. — Ненасытный идиот, я ведь, — в всхлипе тонут все слова, что могли сорваться в эту минуту. Рацио изгибается и прислоняется губами к подрагивающему анусу. Авантюрин кусает себя за руку, его будто бы тряпичную куклу держат почти на весу, вылизывают снизу до верха, иногда проходясь языком между бёдер. Рацио перестаёт трогать член и сосредотачивается на другом деле. Раздвигает две половинки, кусает совсем рядом и не так сильно, чтобы сделать больно, но Авантюрин на это вздрагивает и дёргается вперёд. Ноги сводит истомой, сон накрывает с головой, пытаясь закутать, погрузить в новый мир, где не будет места проблемам. Но из всех проблем, что сейчас имеются у Авантюрина, это прохладный язык Рацио, что погружается всё глубже и глубже, двигается в разные стороны, и хлюпающие звуки зарываются с корнями в голову, распускаются в разные стороны и дурманят ядовитым запахом. — Рацио! — Авантюрин выгибается дугой, когда язык непозволительно глубоко погружается внутрь, человеческий явно на такое не способен, отчего к члену приливает новая волна крови, и желание закончить эту пытку превращается в извилистую кривую. Ему сложно даже думать о том, что он может что-то из себя выдавить, внутри ничего не осталось, и низ живота сводит спазмами, пока чужие пальцы до боли сжимают бёдра, держат его на весу и не дают даже отстраниться. Веритас смотрит на вздрагивающую спину, где рубашка скаталась в гармошку и норовит слететь с узких плеч, Авантюрин на секунду оборачивается, и его взгляд заставляет Рацио всего вздрогнуть. Рецепторы отключаются, мозг непроизвольно анализирует всё, чего касается сейчас язык, и это мешает. Он сосредотачивается на сверкающем неоновом взгляде, что сейчас затуманен и размыт слезами, неконтролируемыми дорожками, падающими на сиденье и моментально впитывающимися. Веритасу кажется, что он начинает ощущать всё то, что заставляет Авантюрина ужом вертеться из стороны в сторону, будто бы его кинули на раскаленную сковороду. Дрожащие пальцы, разъезжающиеся ноги, и пока одна плотно зажата между телом Рацио и сиденьем, вторая бьется о пол, почти повисая над ним. Тириум, что течёт в биокомпонентах, будто бы начинает бурлить, и становится жарко. Веритас хочет раздеться, сбросить с себя одежду, деактивировать кожу и окунуться в холодный прорубь, отключившись. Авантюрин силой вырывается, соскальзывает с чужого языка и сворачивается клубочком. Несколько капель спермы пачкают и так грязное сиденье, ноги сводит судорогой, и чужой оргазм вызывает у Рацио неподдельный восторг. Он хочет ещё. — Куда? Нет! — Авантюрин надрывно стонет, когда его подтягивают за ноги к чужому паху, и вздрагивает всем телом. Всё слишком чувствительное, слишком изнеженное, и теперь действительно хочется отключиться. — Вы сможете ещё, я в вас верю, — заговорщическое мурчание чарует, отчего тело Авантюрина покрывается мурашками. Он весь мокрый, вспотевший, и у него совершенно нет сил, но Рацио настойчив и нетерпелив. С него снимают одежду, кидают куда-то на пол и целуют, гладят, кусают, заставляя выгибаться навстречу, будто бы они только начали заниматься сексом. — То есть теперь ты решил заняться прелюдиями? — не удерживается от сарказма Авантюрин и хрипло выдыхает в чужие губы. Рацио улыбается, словно кот, наевшийся сметаны, облизывает уголок чужого рта, выдыхает в щеку и слепо целует, сминая чужое тело в объятьях. Его всего трясёт, система явно перегружена от переизбытка информации, действий, чего-то нового и неизведанного, которое словно густой туман. Его хочется потрогать, ощутить в лёгких и на коже, потому Рацио внимает всему. — Вот же ж. Я не такой выносливый! — Ну пожалуйста, — Рацио трётся щекой о грудь, где соски уже порядком натёрлись об мягкую ткань и стоят так, что можно прямо сейчас идти и делать проколы. Пальцы обхватывают горошину, крутят между подушечками, пока язык касается другого соска, и Рацио вбирает его в рот, кусая одними губами вокруг. Авантюрин на секунду покидает своё тело — астральные эксперименты он ещё не практиковал, — ощущает себя где-то на переднем сидении, которое сейчас развёрнуто к ним, и теперь ему кажется, что он видит себя со стороны. Рацио оставляет красные отметины, иногда больно кусает, забывая о том, что может причинить неплохой такой дискомфорт, но тут же зализывает место со следами от зубов, смотря наверх. Авантюрин дует губы, скулит и сжимает бёдра, потому что член — черт бы подрал этого предателя — начинает потихоньку вставать, откликаясь на такие ласки, словно маленький щенок реагирует на слово «гулять» от хозяина. — Я могу вот так, — реагировать на речь Рацио сложно, потому что он повсюду. Одна рука под поясницей Авантюрина, мнёт бок и разглаживает покрасневшую кожу, губы в области шеи не оставляют на нём и живого места, а глаза сканируют грудь, проверяя сердцебиение партнёра. Просто на всякий случай, потому что человеческое тело — интересная вещь. Рацио заводит руку возле головы Авантюрина, и тот подозрительно смотрит на неё. — Фокусы будешь показывать? — Авантюрин тут же прикусывает себе язык, когда пальцы начинают вибрировать и фантомный импульс электрического тока проносится от шеи до паха, сжимая плотным кольцом сердце на своем пути. — Блять. Тихий выдох смешивается с протяжным стоном, Авантюрин хочет встать в коленно-локтевую, но Рацио не позволяет ему этого сделать, потому что ещё один оргазм явно убьёт в нём знания использования конечностей. Веритас вставляет медленно три пальца, обводит вокруг и вытаскивает, вслушиваясь в ленивые стоны. Пальцы начинают вибрировать, таз сводит, и Авантюрин понимает, что ему явно нечем кончать. Рацио водит по члену, дожидаясь хоть какой-то реакции, но её просто не может быть, потому что Авантюрина выжали досуха. Он хочет сказать, чтобы Веритас прекратил, вытащил пальцы, потому что это слишком. Нет, прекращать нельзя. Удовольствие разливается этими самыми вибрациями, сводит тело с ума и заворачивает в тугой узел, сводя с ума Авантюрина. Рацио подтягивает его ближе, и приходится вскинуть бёдра вверх, опираясь на колени и прогибаясь в спине. В пшеничные мокрые волосы зарывается рука, Веритас моргает и теряется, потому что собственное тело словно сковывает, не даёт пошевелиться, и он действует на последнем издыхании. Автоматически двигает кистью, не даёт Авантюрину наклониться вперёд и утонуть в сгибе локтя. Он уже не знает, горит задница из-за смазки или это он настолько вспотел, что теперь отмываться будет несколько часов подряд. Авантюрину бы метаться по сиденью, вырываться из крепкой хватки и громко стонать, прогибаясь в спине, но у него нет сил, он выдавливает из себя лишь всхлипы и скулёж. Рацио хрипло дышит возле уха, вжимается всё сильнее и сильнее в скованное возбуждением тело, одна нога скатывается на пол, но никто не обращает на это внимания. Авантюрину абсолютно плевать, в какой он сейчас позе и в каком состоянии, а Рацио, кажется, вот-вот отключится и раздавит его. — Верита-ах-с, — растягивает гласные, смешивая их со стоном, шипит сквозь зубы последнюю букву, словно он змей-искуситель, но на самом деле у него нет никаких сил даже думать о том, что оргазм где-то близко. Рацио скидывает одну свою ногу на пол, бьётся наотмашь головой о потолок, но даже не обращает на это внимания, поудобнее устраиваясь другой ногой между сиденьем и бёдрами Авантюрина. Пальцы входят глубже, вибрации мягкие и долгие, стоны тише и протяжнее. Кровь ощущается лавой, что не может застыть и обжигает собой всё тело. Авантюрин хнычет, хватается за свободную руку Рацио, которая оказывается возле его головы для равновесия, пока бёдра вновь приподнимаются вслед за стимуляцией. Член дёргается, отверстие уретры сжимается и разжимается, но Авантюрина всего выгибает дугой. Он до боли сжимает челюсти, распахивает глаза и закатывает их так, что можно увидеть свет в конце туннеля. Ему не очень понятно, смерть это, удовольствие, сон, реальность, возбуждение или что-то ещё похуже. Веритас громко стонет, жмурится, и его диод, кажется, сейчас просто лопнет от того, как быстро у него сменяются цвета от синего до красного, цвета крови, что сейчас бурлит у Авантюрина в венах. Они оба тяжело дышат, Рацио сидит перед сиденьем на коленях и упирается лбом в вспотевшую спину, целует бок и ведёт носом по позвоночнику. — Умница, а вы говорили, что не сможете. Авантюрин закатывает глаза, жмурится от лёгких поцелуев в плечо, где рубашка, кажется, стала единым целым с его кожей, но всё же тянется навстречу, когда Веритас приближается к лицу. Целует легко, почти невесомо, но так приятно, что хочется запомнить этот момент на всю жизнь. Рацио точно запомнит, потому что в голове несколько десятков новых эмоций, ощущений, звуков, и его состояние он сейчас не сможет проанализировать ясно. — Ты очень горячий, — рука Авантюрина ложится на щеку Рацио, и кожа под его пальцами деактивируется, показывая пластиковый корпус с чёткими ровными линиями, ограничивающими его части головы. — У вас очень высокий пульс и давление, температура выше нормы и дыхание неровное, всё в порядке? — Рацио успевает проанализировать состояние Авантюрина и взволнованно кладёт ладонь на грудную клетку, когда тот переворачивается на спину. — Ты реально спрашиваешь об этом после всего, что натворил со мной? — алый взгляд устремляется на пол, Рацио выглядит пристыженным ребёнком, которого сейчас поставят в угол и забудут о нём на несколько часов, чтобы он подумал о своём поведении. Авантюрин улыбается, притягивает его за волосы к себе и обнимает. — Всё в порядке, просто не ожидал от тебя такого. Сам-то функционировать можешь? — Вы склонили меня к девиации. — С кем не бывает. В твои обязанности на ближайшие несколько часов входит уход за мной. Довези до дома, помой, а там уже как пойдёт, — с губ срывается тихий смешок, по коже бегут мурашки от такого же смеха в районе шеи, и ему становится слишком хорошо. — Я не ваша нянька и не личный водитель, чтобы делать это всё. — Сраные андроиды. Будь добр, возьми на себя ответственность за это всё! Авантюрин шутливо вскрикивает и наконец-то поднимается. Поясница отдаёт простреливающей болью, явно прощается с ним, потому что ближайшие дни до неё не дозвониться. Сидеть будет тоже неприятно, а про сексуальное желание можно промолчать. Авантюрин надеется, что этого хватит Рацио, потому что он не готов заниматься сексом ни сегодня вечером, ни завтра, да и вообще отстаньте от него на месяц-другой. — Надо бы тебе член сделать. Хотя нет, тогда я точно ходить не смогу, если ты так себя ведёшь, имея в арсенале только пальцы и язык… Рацио кривит гримасу отвращения, привстает на ногах и поправляет свою рабочую форму, возвращаясь на водительское сиденье. Машина уже начинает уходить в спящий режим, понижая температуру в салоне, надо бы ей помнить, что они ещё здесь. Авантюрин поправляет рубашку, включает маленькую лампочку на потолке и ужасается тому, насколько искусано его тело. Взгляд устремляется на задумчивого Рацио. Диод мигает несколько раз жёлтым, оповещая о том, что его владелец сейчас явно думает не об Авантюрине, похожем на жертву, которую покусала стая собак. — Могу ли я вернуться к своим обязанностям преподавателя? Авантюрин на секунду замирает, смотрит в спокойные глаза напротив, что смотрят с какой-то эмоцией, похожей на надежду. На губах расплывается улыбка, он тянется за телефоном и фыркает. — Если обещаешь, что не уйдёшь от меня. Диод загорается синим, Веритас лучезарно улыбается, будто бы студент перед ним на отлично сдал экзамен. — С удовольствием бы сбежал прямо сейчас, но боюсь, что вы замёрзнете насмерть с голой задницей в этой машине, и вас ещё долго не смогут найти. — Фу таким быть, Веритас Рацио. Они перекидываются укоризненными взглядами, которые тут же сменяются на тёплые. У Авантюрина он с оттенками влюблённости и искренности, а у Рацио — безграничное уважение и беспокойство. Наконец-то заметил, насколько сильно покусал чужое тело. Авантюрин показывает ему язык, морщится от липкого ощущения между ног и сдвигается в сторону, где сидел Рацио, ведь там явно чище. Веритас ничего на его детскую шалость не отвечает. Он разворачивает сиденье к лобовому стеклу, заводит машину и строит маршрут к дому, включая автопилот. Им ещё нужно подумать о том, что делать дома, но у Авантюрина есть несколько козырей в кармане, главное, чтобы Рацио ему доверился и дал сделать всё возможное для его будущей карьеры, что явно взлетит вверх, если правильно постараться.