New Year's afterparty

Время близилось к полуночи. В тающих на стеклах машины снежинках бликовали новогодние гирлянды, неоновые вывески магазинов, пестрящие всеми оттенками красного и зеленого, и фары встречных автомобилей. Феликс смотрел на всё это завороженно, изредка оборачиваясь на сидящего за рулем Хёнджина, и неизменно ловил на себе его не менее восхищённый взгляд. Это немного смущало. Точнее, смущало сильно. Просто... за два года обучения в университете между ними всегда была пропасть в виде толп визжащих хёнджиновых поклонниц и страниц очередного новенького романа, в котором сам Феликс утопал на перерывах между парами. Их взгляды пересекались только лишь через отражения в стеклянных поверхностях и то, на какие-то несчастные доли секунд. Слишком жалкие, чтобы приметить Феликса. Слишком ничтожные, чтобы запомнить его. Но благодаря обязательным совместным занятиям в бассейне, Феликс успевал украдкой рассмотреть чужой профиль, широкую спину, развернутую грудную клетку... Он делал это тайком, стараясь не привлекать всеобщего внимания и в том числе — хёнджинова. Скользил вороватым взглядом по крепким бёдрам так же быстро, как стекали крупные капли по гладкой коже. И был на все сто процентов уверен, что Хёнджин его никогда не заметит. Или, так всегда казалось. Ведь за неприступностью старшего невозможно было разглядеть что-либо ещё. Его равнодушие во взгляде всегда отталкивало, за что среди младшекурсников он получил прозвище «принц». Чертовски-горячий снаружи, но обжигающе-ледяной внутри. И всё же... несмотря на все препятствующие обстоятельства, сейчас они с Хёнджином сидели в одной машине и мчались по автостраде через весь город, чтобы потом преодолеть расстояние в несколько метров до подъезда, взбежать по пяти каменным ступенькам, сделать несколько торопливых шагов до лифта и, слушая лёгкий скрежет механизма, подняться на одиннадцатый этаж, на котором жил Хёнджин в крошечной двухкомнатной квартирке, сплошь заставленной мольбертами и незаконченными картинами вдоль обшарпанных стен. — Не знал.. что ты.. ах-х.. рисуешь, — сбивчиво признался Феликс, в перерывах между короткими, торопливыми поцелуями. Хёнджин теснил его спиной к спальне, успешно сорвав с него тяжелую мантию от маскарадного костюма ещё в прихожей, и, плотно обхватив щёки ладонями, с упоением исследовал медовую кожу, словно присыпанную карамельной крошкой — такую ассоциацию в нём вызывали бесчисленные веснушки на чужом лице. — Поверь, ты многого обо мне не знаешь, — ухмыльнулся он, заглядывая в затянутые мутной поволокой глаза. Феликсовы зрачки пьяно растеклись по радужке; в них отчетливо можно было разглядеть собственные крошечные отражения. — И что же нового ты о себе можешь мне рассказать? — бантиковые губы тронула ответная усмешка. Самодовольная, немного ехидная. Распаляющая и без того раскаленные докрасна угли где-то между хёнджиновых рёбер. — С твоего позволения, я лучше покажу, — тихо произнес Хван. И впечатал Феликса в одну из стен, с тихим утробным рычанием запуская руку в его пышную белокурую прическу. Он мечтал сделать это ещё на вечеринке каким-то получасом ранее. Желал вплести пальцы в пепельные пряди, плотно намотать густую косу на кулак и оттянуть вниз с лёгкой болью, заставив младшего распахнуть его невозможный, раскрасневшийся кукольный рот в звучном самозабвенном стоне. — Д-да-а... — вдруг сорвалось хрипло с этих самых губ, стоило Хёнджину крепко сжать волосы у затылка. Насмешливая маска на веснушчатом лице треснула, сменившись чистым неприкрытым удовольствием. — Оу-у, кто-то у нас любит по-жёстче? — не удержался старший от укола, целуя под острой челюстью и слегка потягивая за косу, открывая себе как можно больше пространства для ласк. — И это мне говорит тот, у кого очевидный кинк на длинные волосы и кроссдрессинг, — не остался в долгу Феликс. Он позволял метить свою шею алыми узорами и жадно терзать ключицы зубами, пока сам в свою очередь исследовал крепкую спину под мешковатой серой толстовкой. — Просто ты в образе Эльзы — нечто, — выдохнул ему на ухо Хёнджин, стекая руками сперва до талии, а после до обтянутых голубой тканью бёдер. — Кстати, как сильно ты дорожишь этим платьем? — поинтересовался также шёпотом, обжигая ладонями через тонкий слой одежды. — Смотря, что ты хочешь сделать. Повисла недолгая пауза. Хёнджин с оттяжкой прикусил нижнюю губу, давая время Феликсу самому догадаться о его желании, а тот лишь пару раз прохлопал длинными подкрашенными ресницами, заставляя внутренности старшего прийти в движение от его невероятной андрогинной красоты. Пожалуй, подобных ему Хёнджин не встречал ни разу в жизни. Таких, кому шло абсолютно всё. Кто выглядел богично как в женской, так и в мужской одежде. От которых воздух натурально заканчивался в лёгких и оставалось только не дышать, в надежде задержать внутри оставшиеся крупицы живительного кислорода с нотками сладковатого парфюма, неизменно тянущегося за владельцем тонким шлейфом. Простояв в безмолвии, наполненном тяжёлым дыханием ещё пару минут, во взгляде Феликса заискрили первые проблески понимания. Уголки рта разъехались в разные стороны, обнажая широкую улыбку. И, дёрнув Хвана за кофту как можно ближе к себе, он чётко на выдохе проговорил: — Ты купишь мне новое. У Хёнджина от властности тона по позвоночнику прокатилась горячая волна мурашек. Прежде ещё никому не удавалось заставить его дрогнуть, внутренне подчиниться словам. Но этот парень... Ох, этот невероятный парень, в облегающем платье, с длинными нарощенными волосами, выглядящий как сама невинность, но в полутьме квартиры — способный посостязаться с самим искусителем. А Хёнджин всего лишь человек. Смертный и грешный, чтобы противиться такой сногсшибательной дуальности. Он слишком слаб, чересчур возбужден, и... безнадежно влюблён в Феликса. Поэтому, мазнув носом по зардевшейся щеке, он тихо произнёс над ухом, мягко задевая зубами хрящики: — Как скажете, ваше величество. После чего, глядя Феликсу прямо в глаза, опустил руки до разреза на правом бедре, сжал голубую ткань в кулаках и с характерным треском лопающихся ниток рванул её в разные стороны. Коленки у Феликса от этого действия затряслись и подкосились. Он беспомощно рухнул в объятия старшего, тут же подхватившего его на руки и понесшего в комнату. Через несколько мгновений, Феликс оказался сидящим на широком рабочем столе. Подол платья больше не стеснял его движений, и он крепко обхватывал поясницу Хёнджина двумя ногами. Чужой возбужденный член приятно упирался в не менее затвердевший собственный и создавал лёгкое трение при каждом их жадном поцелуе, раздразнивая до белых искр под сжатыми веками. — Скажи, Ликси, тебе же понравилось, когда на тебе рвут одежду? — обдавая кожу шеи горячим дыханием, поинтересовался Хёнджин низким голосом, натягивая порванную ткань у выступающих подвздошных косточек. Так он удерживал Феликса на месте, чтобы самому медленно двигать бёдрами вверх-вниз, вызывая неосознанные всхлипы, пропитывающие комнату грядущей страстью. — Д-да. П-понравилось... — Хочешь ещё? — на острой ключице загорелся несильный укус, заставляя гибкое тело податливо изогнуться навстречу новым прикосновениям. Феликс согласно заскулил, жмурясь до фиолетовых кругов перед внутренним взором. Он медленно терял связь с реальностью, растворялся в жгучих ощущениях, разливающихся по всему телу. По венам кровь не просто бежала — бурлила. Горячила, плавила изнутри. Заставляла желать гораздо большего, чем происходило в данный момент. — Тогда произнеси это вслух, — потребовал старший, откровенно издеваясь. Его губы, казалось, ласкали везде и сразу, распаляя; затягивали сознание плотной пьянящей дымкой. — Блять, да! Я хочу! — Хочешь что, Феликс? — продолжал дразниться Хван, то увеличивая, то уменьшая давление на феликсов член. — Да бля-ять, — фальцетом прохныкал Ликс, нетерпеливо царапая короткими ногтями лакированную поверхность стола. Умолять о подобном казалось ему постыдным, пиздецки смущающим и неправильным. Да и игры с чувствительностью выглядели самой беспощадной пыткой для человека, который вот-вот готов был рассыпаться на атомы. Но то, с какой легкостью Хёнджин порвал на нём платье, и каким сексуальным оказался треск рвущейся ткани... Это и правда ужасно заводило. Поэтому собравшись с силами, мыслями, духом, Феликс посмотрел прямо в глаза Хёнджина и сказал, — Я хочу, чтобы ты сорвал с меня это чёртово платье и оттрахал до дрожащих ног! — Будет исполнено, моя королева, — целомудренный поцелуй остался тлеть на кончике носа, и тут же в противовес ему летящая блестящая ткань громко разорвалась прямо на животе у Феликса. Феликс затрепетал всем телом. Откинул голову назад, щекоча выбившимися из прически волосками открытую спину, крупно задрожал и... гортанно, несдержанно застонал. На светлых боксёрах спереди стремительно расползалось мокрое вязкое пятно. — Господи, малыш... — Хёнджин, пораженный этой картиной до глубины души, впился в истерзанные зубами розовые губы и мягко втянул в рот полную верхнюю, нежно посасывая и зализывая свежие трещинки. Вид младшего, кончающего от рвущейся на нём одежды, определенно отпечатался на подкорке отныне и вовек. Снимая Феликса со стола и роняя на вечно не заправленную постель, он продолжил целовать и ласкать его, пока ещё потерянного в пространстве от пережитого оргазма. Упираясь на локоть левой руки, он оглаживал обнаженное бедро, по прежнему закинутой ему на поясницу ноги. Бархатистая кожа от мягких чувственных прикосновений покрывалась мурашками, и Хёнджину это безумно нравилось. Скользя от колена до ягодицы, он прощупывал рельефные, слегка напряженные мышцы, наслаждался жаром трепещущего тела. Феликс пьянил его одним своим существованием, а от их случившейся непосредственной близости ему напрочь срывало крышу. — Хэй, детка, — позвал он, отрываясь от сладких губ с тихим влажным звуком. Тонкая ниточка слюны на пару мгновений не отпускала его, пока не лопнула от жадного вдоха Феликса. — Ты в порядке? — Вроде... — заплетающимся языком отозвался тот. Взгляд до конца не прояснился и топил в темноте зрачков. — Надеюсь, я тебя... не разочаровал? — Ч-что..? — Хёнджин от неожиданности подавился вопросом, приподнимаясь выше на руке. Феликс невольно сжался, испуганно отвернувшись в сторону. — Почему ты должен был меня разочаровать? — Ну, — принялся объясняться Ликс, заметно смутившись; скулы подёрнулись алой краской. — Сомневаюсь, что твои прежние любовники кончали так быстро... И думаю, что ты к такому не привык. Сердце дрогнуло от этих слов. И внутренности словно затопило воском. — Глупый, — было сказано с нежной улыбкой. — Ты даже не представляешь, как прекрасен в этот момент, — и, склоняясь к зардевшемуся уху, Хёнджин продолжил, — я буду молиться, чтобы такой ты снился мне каждую ночь... Открытый, несдержанный. Отчаянно жаждущий моих прикосновений. Желающий, чтобы его трахнули в этом порванном платье и трахали до тех пор, пока ноги не подкосятся от пережитых оргазмов... — Замолчи, — шёпотом попросил Феликс, ужасно смущаясь. Собственные слова, произнесенные несколькими минутами ранее, вгоняли в краску и клокотали в груди участившимся биением сердца. Он пытался отвернуться от старшего, пытался не слушать его пленительные речи, но тот нашептывал их ему, кажется, прямиком в черепную коробку. Высекал на подкорке порочными фантазиями, которые и ему теперь будут являться во снах. — Посмотри на меня, — Хёнджин осторожно повернул чужое лицо за подбородок к себе и несколько секунд старался перехватить блуждающий влажный взгляд. — Помнишь, что я сказал на вечеринке? Про нас с тобой? Помнишь? Феликс торопливо облизал сохнущие губы и дрогнул, как ему почувствовалось, душой. Он бы даже на грани смерти не забыл те слова. — Ты сказал... — он немного помедлил, стараясь справиться с дрожью в голосе, — пока смерть не разлучит нас. — Вот именно, — кивнул Хёнджин, замирая над младшим в сущих сантиметрах. Его горячий шёпот касался щёк и лба, оставаясь на них едва заметной испариной. — И я не врал. Я хочу быть с тобой. Сегодня. Завтра. Всегда. — Но ты ведь даже не знаешь меня и... — было начал Феликс, но длинный, узловатый палец на губах заставил его замолчать. — Не знаю, — согласился Хёнджин с улыбкой, вдруг слабо вильнув бёдрами. Его каменный стояк проехался по всё ещё не опавшему феликсовому члену, вынуждая того с приглушённым стоном дёрнуться от стимуляции. — Но, по-моему, у нас прекрасный повод это исправить. Как никак, сегодня первая ночь в новом году, — он снова сделал движение тазом, на мгновение тесно соприкасая их бёдра. — И я счастлив, что проведу её с тобой. Ты моё новогоднее желание, Феликс, — сладко выдохнул он, щурясь до двух полумесяцев. — И под бой курантов, я снова загадаю тебя. — Ты просто сумасшедший, — теряясь в захлёстывающих его тёплых чувствах, пробормотал Феликс, и первым потянулся за поцелуем. Он голодно впился в соблазнительные пухлые губы, одновременно с этим надавливая пятками на поясницу и прижимая накаченное тело ближе к себе. Хёнджин слабо застонал от неожиданного напора и не сразу сумел перехватить инициативу. Лишь спустя минуту он вторгся языком в чужой рот и стал активнее двигать бёдрами. — Позволишь мне сегодня вести? — поинтересовался он, ласково зарываясь в растрепанные пепельно-белые пряди. — Да, но если ты прямо сейчас избавишься от своих мешковатых тряпок, — срываясь на хриплый бас, отозвался Феликс. — В одних только блестящих боксёрах ты был куда более решительным. И сексуальным. — Я просто старался соответствовать его величеству, — усмехнулся Хван, уже спешно вытряхивая себя из кофты и штанов и оставаясь как раз в том самом блестящем белье, которое упомянул младший. — Перевернись-ка, милый. И не дожидаясь, пока Феликс исполнит его просьбу, самостоятельно перевернул того на живот, вздёргивая за бёдра вверх. — Боже.. ну какой же ты гуттаперчевый... — Хёнджин не смог скрыть удовлетворенного урчания, стаскивая по худым ногам более не нужные боксеры. Красивый изгиб в пояснице и рваный подола платья, раскиданный по постели, отзывались горячей пульсацией в паху. — Мой нежный мальчик, — он несильно шлёпнул по ягодице, оставляя на ней светло-розовый след от ладони. Феликс глухо застонал в одеяло. Тяжесть хёнджиновой руки возымела возбуждающий эффект, и член красноречиво дёрнулся, что, конечно же, не осталось незамеченным. — Не торопись, малыш, — Хёнджин устроился между разведенных чуть в сторону ног, вооружившись смазкой и презервативами. — Сперва я подготовлю тебя к своему королевскому размерчику. И, выдавив на аккуратное колечко сжатых мышц как можно больше вкусовой смазки, принялся медленно и методично разрабатывать тугие стенки прохода. Сперва он кружил одним только указательным, плавно ныряя внутрь и осыпая светлую кожу невесомыми поцелуями. Потом добавил второй палец и начал поступательно двигать ими, иногда разводя ножницами, внимательно прислушиваясь к дыханию Феликса. Тот загнанно пыхтел в одеяло, привыкая к новым ощущениям. Сам себя Феликс растягивал всего пару раз. И это не шло ни в какое сравнение с растяжкой от Хёнджина. Его длинные, худые пальцы проникали гораздо глубже и задевали куда больше уязвимых и чувствительных мест. У Феликса так никогда не получалось. — Ах-х, ещё, — простонал он, сильнее выгибаясь в пояснице и меняя тем самым угол проникновения и глубину. — И всё же ты нетерпеливый, — бархатным смехом констатировал Хёнджин, добавляя третий палец и новую порцию смазки, чтобы через секунду немного провернуть кисть против часовой стрелки и коснуться кончиком языка покрасневших, раскрывшихся краев горячего ануса. — Пиздец, Хёнджин ты что-... — ошарашено затараторил Феликс, но был прерван ощутимым шлепком по бедру. Кожа приятно загорелась, посылая в мозг волну удовлетворения. — А-а-ах! Язык скользнул глубже, мазнув пылающее стенки изнутри. И пальцы тоже продвинулись по проходу ниже, наконец, достигнув комочка нервов. В сочетании эти простые манипуляции возымели крышесносный результат. Ликс до хруста выгнулся в позвоночнике, а из груди его вырвался вибрирующий, низкий стон, содрогнувший застоявшийся воздух в комнате. Хёнджина аж закоротило от услышанного. Член влажно шлёпнулся о низ живота, к голове стремительно прилила кровь, впервые заставляя покраснеть щеками. — Дет-ка... — раздроблено пробормотал он, принимаясь усерднее разрабатывать сжимающиеся стеночки и ласкать края сфинктера губами. Подушечки беспрерывно катались по простате, смешивая внутри смазку с текущей от усердия загустевшей слюной и высекая из младшего звуки разной тональности. Тот выл практически фальцетом, чуть погодя срываясь на низкий, рокочущий бас. Его худые бедра дрожали, коленки нещадно разъезжались по одеялу. Потянувшись рукой к чужому члену, Хёнджин с наслаждением закатил глаза. Плотная, округлая головка была не простой влажной — неприлично мокрой: с неё уже какое-то время обильно капало предсемя. — Ты так возбужден... Феликс издал что-то нечленораздельное. Быть может, попытался огрызнуться в ответ, но Хван переспрашивать не стал. Быстро раскатав по собственному члену презерватив, он смочил его в смазке, потянулся к феликсовым волосам и медленно расплел косу. — Надеюсь, ты позволишь, — часть волос оказалась туго намотана на кулак, заставив Феликса приподняться над кроватью с красиво выгнутой спиной. — Позволяю, — хрипло разрешил он, со свистом втягивая раскалившийся воздух. Крупная головка упиралась в проход, дразняще давя на края сфинктера. — Готов? — Д-да. И Хёнджин одним слитным движением вошел до конца. На добрую минуту они застыли, привыкая к ощущениям. — Бля-ять... — беззвучно проговорил Феликс, ловя перед глазами яркие, разноцветные искры. Хёнджинов член так сильно распирал его изнутри, что ему даже боязно было шевелиться. Но до чего же чертовски приятно он ощущался в нём... — Какой же ты узкий, — восхищенно пробормотал Хван, потянув Феликса за намотанные на руку волосы. Тот с хрипом прогнулся в пояснице, на которой очаровательно проступили две ямочки. — Или кто-то слишком большой... — не удержался Ликс, со стоном прикрывая глаза. Размер у Хёнджина был и правда королевский. — Видишь, мы идеально дополняем друг друга, — засмеялся старший, делая первый пробный толчок. Стеночки податливо расступились и снова приняли его в горячий плен. Феликс в свою очередь разъехался коленями по одеялу, теряя равновесие. Придерживая свободной рукой его за талию, Хёнджин постепенно увеличивал темп. От нежного, мучительно-медленного, позволившего окончательно раскрыть напряженные мышцы, перешел к амплитудному ровному. Ему важно было доставить удовольствие Феликсу, заставить его кончить с его членом внутри. Он уже предвкушал, как тот сладко сожмет его, сильно сдавив тугими стенками, и бурно изольется на его постель. Но следом возникло желание увидеть лицо младшего в момент оргазма. И оно оказалось сильнее первого. Поэтому, отпустив спутавшиеся волосы, Хван вышел, и перевернул Феликса на спину. — Ты такой красивый, — не удержался он от комплимента, любуясь румяным, покрытым испариной веснушчатым лицом, рассыпавшимися по одеялу длинными локонами и абсолютно пьяным от их близости взглядом. — Ты тоже... — громко сглатывая слюну, ответил Ликс. — Очень красивый. Хёнджин скромно улыбнулся, входя членом до упора до влажного соприкосновения тел. Голубое платье колыхнулось в такт движению. — Ах да, — Хван, возобновив фрикции, потянулся к ткани и с оглушительным треском оторвал оставшийся кусок подола, откинув за ненадобностью в сторону. — Оно тебе больше не нужно. — Не забудь, ты должен мне новое, — напомнил Феликс, вцепившись пальцами в одеяло. Его снова мелко затрясло от нахлынувшего удовольствия. — Как пожелаете, ваше величество. И больше Хёнджин не сдерживался. Он активно входил в податливое тело, упиваясь стонами и хрипами, шлепками ягодиц о ягодицы и звуком собственного имени. Феликс восхитительно выкрикивал его, изящно прогибаясь в спине и подмахивая тазом для более глубоко проникновения. Он отдавался без остатка, срывая голос и даря старшему самые яркие, незабываемые эмоции. — Хёндж-и, я... Он мелко задрожал, не договорив, рефлекторно сдавил бёдрами чужую взмыленную поясницу, чтобы прижать ближе, и за несколько секунд порционно излился на оставшийся нетронутым верх платья. Вязкие капли впитывались в ткань. Примерно так же в сознание Хёнджина въедалась картина кончающего под ним Феликса. Восхитительное зрелище. Перехватив обе его ноги и перекрестив между собой, Хван закинул их на плечо и ещё несколько минут гнался за концентрирующимся внизу живота пожаром. — Кончай, — проникновенным шёпотом зазвучал Феликс, и, с силой закусив губу, Хёнджин излился в презерватив, впиваясь подушечками пальцев в мягкую кожу до видимых покраснений. На пару минут воцарилась звенящая тишина. А потом... У Хёнджина зазвонил телефон. Недолго, но противно. В след за ним ожил и мобильник Феликса где-то в коридоре. Он звонил куда более настойчиво, вперемешку с вибрирующими уведомлениями, в то время как на улице друг за другом послышались первые хлопки праздничных хлопушек и фейерверков. — С Новым Годом, Феликс, — выходя из пылающего нутра, сипло поздравил Хёнджин, оставляя на острой коленке лёгкий поцелуй. — И тебя, — тепло улыбаясь, сорванным голосом отозвался младший. Тело отказывалось ему подчиняться, налившись упомрачительным ощущением приятной усталости. Хван тоже чувствовал себя вымотанным. Но он терпеливо помог Феликсу избавиться от остатков платья, расшнуровав корсет, и вытащил из головы трессы с остатками выживших накладных прядей. — Ты неземной... — восхищенно прошептал он, глядя на рассыпавшиеся по плечам натуральные волосы Феликса. Абсолютно без одежды, с выступающими остро ключицами и покатыми плечами, тот выглядел хрупко и нежно. По сказочному красиво. Так, что захватывало дух. — Спасибо... — смущенно ответил Феликс, потупив глаза в сторону. Прямой, открытый взгляд Хёнджина по-прежнему был для него непривычен. — Ну, так что... — придвигаясь ближе, начал Хёнджин неуверенно. — Я твой принц. Ты моя королева. И мы...? — он запнулся на фразе. — Будем вместе, пока смерть на разлучит их, — закончил за него Феликс, утопая в необъятной нежности направленных на него тёмных глаз. Он уверен, они заслужили красивую историю. И быть счастливыми вместе — тоже.