Доживём до понедельника

В котором Он растворился без остатка. Как будто после очень длинного промозглого дня на холоде, он наконец добрался до ванны, наполненной ароматной теплой водой. И это ощущение, когда каждое соприкосновение дарит расслабление, эту сонную тягучую негу, когда тело становится мягким и невесомым, когда в голове блаженная пустота, когда сердце наливается кровью, а веки тяжестью. Он позволял себе то, что даже в фантазиях не мог позволить: не отрываясь от пухлых гладких губ, запускал руки под плотный пиджак, ища полоску кожи между поясом брюк и нижним краем футболки, и находя её, оглаживал кончиками пальцев почти невесомо, ещё и ещё, удовлетворённо ощущая, как мурашки, пробегающие от его касаний заставляют Позова слегка выгибаться и словно бессознательно притираться телом к Серёжиному телу. И быстро-быстро, словно задыхаясь, шептать: — Серёжа, Серёжа, Серёжа… Пробегая пальцами по его щекам, плечам сначала медленно и невесомо, но ускоряясь с каждым выдохом и с каждым словом, вдавливая Серёжу во что-то твёрдое, перекрывая воздух, лишая невесомости, повышая голос, который вдруг зазвенел, раскалывая пространство: — Серёжа, Серёжа! — Александр Николаевич, я что тут? — забормотал Серёжа, делая глубокий вдох, пытаясь сфокусироваться на склонённом над ним лицом монтировщика. — Заснул, Серёжик, — грустно улыбнулся дядя Саша, — я уж разобрал всё, даже по коньячку с Ромкой успел, домой собрался, смотрю, а у вас всё свет не выключен. Дай, думаю, зайду, может случилось чего… Захожу, а ты прям в куртке лежишь-спишь. Беспокойно так — в рюкзак свой вцепился и плачешь как будто. Еле дозвался тебя. Устал небось, заездил тебя Позов за неделю… «Смешно», — безучастно подумал Серёжа и пожал руку дяде Саше. — Спасибо вам! — Всё норм? — уже из коридора крикнул дядя Саша. — Всё норм, — эхом ответил Серёжа, закрывая решетку и защелкивая замок. Детская площадка пустовала, как и прежде. И на углу не было никакой подворотни, дорога шла прямо до входа в метро. Накрапывал дождь, фонари растворялись в лужах. Серёжу пробирал озноб и, кутаясь в рукава растянутой толстовки, он больше не хотел ничего. И представлял, как через часик приедет на свою съемную хату, закажет много разной вредной пищи и сожрёт её под сериал, запивая полуторалитровой колой Не зеро. А завтра уволится к чертовой матери и больше никогда не увидит эту вонючую дым-машину. И Дмитрия Позова. Одно дело годами насиловать свой мозг, но другое дело — это подключить ко всему этому ещё и сердце. «Да ну, нахуй!» — зло прошипел Серёжа, ныряя в подземный переход. Его телефон молчал. Разрядился ещё до окончания представления. *** Сообщения уходили в никуда, но позвонить он так и не решился. Около дома была небольшая аллея, и он за эти пару часов изучил там каждое дерево. Он ещё раз написал Лизе, чтобы убедиться в том, что ошибки с адресом быть не могло. Начинался дождь, и ему пришлось встать под козырёк подъезда. В который раз поджигая сигарету.