Доживём до понедельника

Женя хохочет в голос, сидя рядом с рубкой, актёры расслабленно двигаются, кидаясь друг в друга шутками, даже Захарьин вылез из своего укрытия в фойе и стоит в дверях — улыбается. Юля сидит на диване сзади и смачно хрустит безешкой — у нее есть время отдохнуть. Прогон прошел быстро, почти без остановок. Позов, кажется, доволен. Вот уже час как они с Серёжей пишут свет второго акта. Серёжа старается. Старается делать свою работу максимально быстро. И украдкой кидает взгляды в зрительный зал. Зал небольшой, поэтому даже в полутьме Серёжа может разглядеть седьмой ряд и силуэт Позова, сидящего на кресле, вернее его плечи и затылок прикрытый короткой черной шапочкой. Он казался маленьким даже в этом маленьком зале. Но невероятным образом заполнял его с лихвой. Всё дышало с ним в унисон, каждый не спускал с него глаз, каждый стерёг его движения, каждый хотел его внимания, каждый надеялся услышать его похвалу или хотя бы пару слов от него… Он подносит микрофон к лицу. — Серёж, готов? А Серёжа словно в кино попал. И этот фильм сейчас именно про него. Он — главный герой и всё, что сейчас происходит, это для него и ради него. Кровь зудит в жилах, а сердце разгоняет кислород вперемежку с адреналином с бешеной скоростью, и Серёжа еле сидит в кресле. Он клацает по клавишам, тихо бубня себе под нос что-то вроде: «Так и что нам осталось сделать?.. Ага, каааапируем цвет сюда, иии… апдейт. Ну вооот…» — Готов! — кричит он в зал, не в силах усидеть на месте, и игнорируя микрофон, который Юля пытается вложить ему в руку. — Хорошо, — голос Позова понижается, становясь теплым, почти бархатным. Вместе с этим голосом затихает всё вокруг. Даже кофемашина в буфете перестает жужжать. Каждый словно застывает в своём последнем действии. Но Серёже кажется, будто в полной темноте, кто-то направил два ярких четких белых прожектора на Позова и на него — Серёжу. И весь мир сейчас смотрит этот спектакль. — Смотри: дальше было бы здОрово сзади сделать пожестче… Серёжа крутит приборы, играя с шириной и четкостью луча, накидывает гобо, снова крутит. Ему кажется, что выходит невнятно, он меняет приборы, повторяя по кругу алгоритм действий, нервничает… — Ну, что, Серёж? Всё как-то плоско, может даже не настолько в реальности, но он думает, что Позову не понравится. Серёжа берёт у Юли микрофон. — Подскажите мне Вы. — Что подсказать? — Ну, как бы Вы хотели? как Вам нравится? Что для Вас пожёстче? Серёжа выпаливает эту фразу на одном вдохе и замолкает. На секунду повисает тишина. Он видит как Позов оборачивается и тихо, немного насмешливо произносит: — Давай об этом наедине поговорим. А сейчас пока о работе. Серёжа чувствует как сгорает от стыда. Рядом хихикает Юля, а из зала долетают задушенные смешки. А Серёжа пытается быстро-быстро оправдаться. — Я просто имею в виду, сделать может треугольный луч, может, четкий круглый, может… Позов перебивает: — Вот сейчас хорошо. Серёжа выдыхает. — Хорошо… — Можем двигаться дальше? — Да. А это самое «дальше» проносится одним мгновением. Они дописывают свет второго акта. Последнего акта. Серёжа уже почти не задает вопросов, интуитивно чувствуя, что понравится режиссёру. И это для Серёжи так хорошо. И так мало. Где-то внутри у него еле вибрирует фраза Позова «наедине поговорим». Серёжа понимает, что это шутка, этакий одномоментный вброс, но как же сладко оказывается там… в глубине души проигрывать её и проигрывать. И лелеять новую, мать её, надежду, что всё-таки есть шанс, что этот разговор однажды состоится. Эта надежда разъедает его. И он сейчас не мужик среднего возраста потрёпанный жизнью, он двадцатилетняя девчонка восторженно кружащаяся от внимания интересного парня и задающаяся закономерным вопросом… «Привет, Олесь)) Э… а можешь на одного человечка раскинуть? Плиз» Олеся — его коллега с ещё одной работы. Коллега и можно сказать подруга, увлекающаяся эзотерикой, которая словно ждала его сообщения. «Конечно!))) Какой вопрос?» «Ну, типа, что этот человек думает обо мне…» " Поняла. Дай мне минут пять.» Кажется, Серёжа даже не успевает поднять глаза от экрана… «ЗВЕЗДА! Серёжа, это ЗВЕЗДА!!!»