Ну здравствуй, Годрикова впадина

      По большому счету ничего совсем уж интересного Годрикова впадина из себя не представляла. Небольшое поселение волшебников, которые предпочитают деревенскую идиллию бурной городской жизни. Море зелени, небольшие уединенные коттеджи, обязательная церковь у кладбища. Само кладбище, древнее, как магия, тоже утопает в зелени. Тишь, гладь да Божья благодать.

***

      Тем не менее, посмотреть во впадине нашлось на что. Первым местом посещения на пути экскурсии стал дом Батильды Бэгшот. Известнейший историк Магической Англии, автор учебника по этой самой истории, и просто, по воспоминаниям современников, очень хороший человек. Теперь её скромный домик стал мемориальным музеем. Туда в первую очередь и направился восьмой курс с розовой Долорес во главе колонны. Мадам Хуч осталась стеречь метлы и, по возможности, фестралов. На все предложения Дамблдора о противоугонных заклинаниях она ответила отрицательно, мотивируя свой отказ просто: «Лучше сидеть в тишине, чем ходить в компании Долорес». Снейп от души позавидовал коллеге, но ему деваться было некуда.       Коттедж Бэгшот находился немного в стороне от основного посёлка. Как объяснила Грейнджер, это было потому, что Батильда любила в тишине поразмышлять о ходе истории и о личностях, влиявших на этот самый ход. Создавалось впечатление, что экскурсоводом была именно Гермиона, так как розовая мадам просто шла впереди, не подавая признаков жизни. Но, судя по её нахмуренным бровям и ехидной ухмылке, сдаваться она не собиралась. Как только толпа учеников добралась до коттеджа Бэгшот, Амбридж протиснулась вперёд, к калитке и медовым голоском начала: — Ну, что же, мои милые детки, пожалуй начнём. Не толпитесь и не нервничайте, вы все услышите мой великолепный и идеологически правильный, одобренный Министерством рассказ о великом историке и неразумной тетушке. — Их что, две было? — недоуменно пробормотал вусмерть перепуганный присутствием Амбридж Невилл. Герой, зарубивший змею Волан-де-Морта, практически впал в истерику от одного присутствия розовой жабы. — Нет, ну она же сказала — об историке и тетушке, — торопливо оправдывался он. — Мужчина-историк влюбился в тетушку, чью кстати? И причём тут Бэгшот вообще? — Мистер Долгопупс, вы что курили? — взвился Снейп. — Я же предупреждал — никаких запрещенных веществ в присутствии представителя Министерства. Теперь ещё и Обливиэйтить придётся. Если жабы, конечно, реагируют на Обливиэйт.       Долорес переждала приступ паники в исполнении Долгопупса и так же слащаво продолжила: — Что курит мистер Долгопупс, мы сейчас выяснять не станем, Аврорат попозже разберётся. Для особо одарённых поясню, что Батильда Бэгшот прославилась не только как историк, но и как тётушка самого Гриндевальда. Если уж быть совсем точными, то двоюродная бабушка, конечно. Именно к ней он приехал в гости на лето и тем самым запустил цепь трагических событий, отразившихся на всей английской истории в целом. Попрошу следовать за мной, — с этими словами Амбридж открыла калитку и направилась ко входной двери в коттедж. Ученики потянулись следом. — Северус, дорогой, — проворковал Дамблдор. — ты не мог бы как-нибудь пристроить мой портрет себе на голову, а то мне с твоей хилой груди ну ничегошеньки не видно.       Снейп, с видом полной покорности судьбе, пробормотал: «Вингардиум Левиоса», портрет послушно взмыл вверх и поплыл, как указатель, над головами участников экскурсии.

***

      Дом Батильды был обычным домом одинокой женщины. Красивые цветастые занавески, кружевные салфеточки на столе и много-много книг. Правда, пройти в помещение удалось не всем и очень недалеко. Первыми к Амбридж протиснулась компания ботанов во главе с Грейнджер и они замерли в изумлении. В порядке была только небольшая гостиная, а весь остальной дом представлял собой форменный развал. Амбридж в очередной раз прокашлялась и начала свой эпический рассказ с претензий: — Как вы видите, мои милые, экспозиция дома почти полностью разрушена, благодаря усилиям мистера Поттера и мисс Грейнджер. Именно они, в ту трагическую, полную страданий рождественскую ночь, при активной поддержке змеи Нагайны, практически полностью развалили дом знаменитого историка. — Эй, вы что несёте? — раздался откуда-то из глубины толпы возмущённый голос Национального Героя. — мы тут, между прочим, чуть не умерли. И я свою палочку сломал. Вы на что намекаете вообще? — Я, мистер Поттер, — слащаво пропела Амбридж, — намекаю на то, что теперь, став совершеннолетним, вы могли бы внести посильный вклад в реконструкцию данного музея. Со своего личного счета и желательно с приличным количеством нулей. Ибо согласитесь, что именно вы разрушили столь ценное для всего магического сообщества здание.       В перепалку вмешался визгливый малфоевский голос: — Хрен вам, а не лицевой счёт. Ишь ты, раскатали губенки на мои деньги. — Малфой, ты плохо слышишь? — поинтересовался Рон. — речь идёт о Гарри, ты-то здесь при чем?       Возмущённый Малфой перешёл от поросячьего визга к змеиному шипению: — Если до тебя ещё не дошло, Уизел, то сообщаю — Поттер мой, и всё, что он имеет — тоже моё. А Малфои защищают своё зубами, когтями и остальными частями тела. Вместо того, чтобы болтать, о заучке своей подумай, ей Министерство тоже предложит принять участие в благотворительности. В добровольно-принудительном порядке. — Вы не правы, мистер Малфой, — ехидно усмехнулась Амбридж, — мисс Грейнджер, с её врождённым чувством справедливости должна сама дойти до подобного решения и помочь другу. — Какая у нас интересная экскурсия получается, — саркастично процедила сквозь зубы ни в чем не убеждённая Гермиона. — даже у меня от обилия информации голова разболелась.       В образовавшуюся паузу вклинился портрет Дамблдора, который до сих пор парил над толпой: — Если дорогая Долорес не возражает, я мог бы рассказать о нашей незабвенной Батильде, — портрет мечтательно закатил глаза, и, удостоверившись, что полностью завладел вниманием аудитории, продолжил, сладко улыбаясь. — Помню как сейчас, году этак в двадцать пятом или, может, двадцать шестом, мы общались очень близко. Именно тогда я понял, что любовь — это самое сильное чувство на земле. — Они что, роман крутили? — шёпотом спросил у Гермионы Рон. — Она же старше его на сколько.       Дамблдор услышал вопрос Рона и добродушно усмехнулся в бороду: — Вам, юношам, будет полезно знать, что любовь зрелой женщины имеет свои прелести. А уж когда на горизонте появился Геллерт, этот хрупкий, нежный блондин… Тогда великая сила любви взыграла во мне ещё сильнее и…       На входе в коттедж царила блаженная тишина. Все ученики навострили уши, дожидаясь пикантных подробностей, и даже Амбридж выжидательно насторожилась. Снейп, мгновенно вспомнив всё известные ему ругательства, резким движением палочки сдернул болтливый портрет с небес на землю, и, не придумав ничего лучше, засунул себе за пазуху. Бормотание Дамболдлра ещё слышалось, но слов уже было не разобрать. Ученики разочаровано вздохнули. — Ну вот, на самом интересном месте, — выразила общее мнение Лаванда. — А я уже столько навооображала. — Развоображайте обратно, мисс Браун, — посоветовал Снейп. — И, если мы уже налюбовались на полуразрушенный дом, то давайте проследуем к следующей точке экскурсии и выслушаем очередные претензии Министерства. — Претензии Министерства вполне обоснованы, — слащаво возразила Амбридж. — Героизм нужно совершать в полном соответствии с рекомендациями Отдела Правопорядка.       Снейп нахмурился, но спорить с очередным утверждением полномочного представителя власти не стал. Он просто развернулся и вышел из единственной целой комнаты коттеджа, а ученики потянулись за ним, как утята за мамой-уткой. Кипящей от злости Амбридж не осталось ничего другого, как последовать за толпой.