В его власти

      Серость, сырость, облезшие стены и беспросветная тьма. Хуже уже не будет. Вики перестала считать дни, проведенные в этой темнице, которая однажды точно станет ее могилой. Ее не собирались отпускать. Никто никогда не вступится, не попросит этого тирана пощадить ее. Казалось, никто не помнит о ней, никому не жаль. Никто не слышал ее отчаянных криков. Ее взгляд так давно не видел света, что, наверное, ослепла бы, проникни в помещение хоть один луч солнца.       Вики сидела, оперевшись спиной о холодную каменную стену, рассматривая наполненную едой миску, стоящую у нее в ногах. Мерзкая жижа и высохший кусок хлеба вызывали рвотный рефлекс каждый раз, когда стражник приносил это. Почувствовав непреодолимую злость, она толкнула миску ногой и та с грохотом отлетела в другой конец камеры. Не прошло и минуты, как послышалось скрежетание ключа в замочной скважине. Дверь распахнулась. Стражник медленно обвел взглядом помещение, и, обнаружив разбросанную еду, пришел в ярость.       Хлесткая пощечина. Вики стойко выдержала удар, не издав ни звука. Сдув прядь волос с лица, она посмотрела на демона исподлобья.       — Я больше не буду это есть, хоть убей меня — не буду! Схватив ее за подбородок, он до боли сжал его и приблизился к ее лицу. Вики скривилась от отвращения, едва сдерживаясь, чтобы не плюнуть в него.       — Будешь, — прошипел он, — а иначе насильно затолкаю, ты меня знаешь. Он грубо отшвырнул ее от себя и Вики, ударившись о стену, опустила голову, пряча намокшие глаза. Изо дня в день приходилось терпеть подобные унижения. Каждый чертов день над ней издевались, держали как пса на цепи.       Это все Мальбонте, который на деле оказался еще хуже, чем о нем говорили. Захвативший власть метис не пощадил ее, и это было неудивительно, ведь Вики отказалась подчиниться, отказалась принять новые реалии. В последний раз она видела его сразу после того, как Шепфа был повержен. Собственными руками схватил ее и передал своим войнам, велев запереть в темнице. С тех пор ей не предъявляли никаких ультиматумов. Вики будто совсем не имела значения, Мальбонте не пытался поговорить с ней, более не уговаривал быть на его стороне.       Победитель. Ему не было дела до судьбы непризнанной, как и до того, хотела она помогать ему или нет. Насильно открыла врата и была выброшена как мусор без возможности вернуться в новый мир.       Но однажды что-то случилось. То, чего она никак не могла ожидать — Мальбонте явился к ней. Зайдя в камеру, он какое-то время стоял в дверях, в упор глядя на потрепанную заточением, некогда цветущую Вики. Она сидела на коленях, пряча взгляд. Не потому, что боялась, а потому, что было противно лицезреть его. Пара широких шагов и он оказался прямо перед ней. Опустился на корточки и властно произнес:       — Посмотри на меня. Но Вики словно не слышала его, продолжая смотреть в пол. Тогда Мальбонте повторил громче:       — Посмотри на меня! Вики вздрогнула и медленно подняла взгляд, посмотрев ему в глаза. Ее плечи подрагивали, глаза, уже полные слез, пронзили ненавистью и отвращением.       — Я ведь предупреждал тебя, — произнес он, — и что же, нравится тебе такая жизнь? Вики хотелось вцепиться в него, выцарапать глаза, крепко сжать пальцами горло и давить, пока он не перестанет дышать, но она осознавала, что это ничего не даст. Он не позволит. Сделает так больно, что ей придется молить о смерти. Не было больше смысла в борьбе, но и терять уже было особо нечего. Лицо Вики перекосила гримаса ненависти.       — Пошел к черту! Мальбонте усмехнулся, качая головой.       — Совсем не изменилась, такая же гордая. — он плавно поддел указательным пальцем ее подбородок, пытаясь удержать на себе убегающий взгляд. — Хочешь выйти отсюда? Вики разозлил его вопрос. Какой ему смысл ее отпускать? Чем она может быть для него полезна? Если чем и может, то точно не станет добровольно помогать. Быть на его стороне — хуже смерти. Лучше умрет, чем пойдет на контакт с тираном, что, вероятно, убил всех, кто был ей дорог. Так или иначе, она не знала о судьбе своих друзей, но чувствовала — они мертвы. Все до единого. Каждый из них презирал его не меньше, чем Вики. Никто из них не вобрал его силу, а значит, не был нужен Мальбонте живым.       — Зачем мне выходить? Кто меня там ждет?       — Никто. — честно ответил Мальбонте. — Но ты могла бы начать новую жизнь. Кто знает, возможно, она будет лучше, чем предыдущая? Для Вики это звучало чудовищно. Так, словно он издевался над ней. Чаша терпения переполнилась и вся накопленная ярость выплеснулась наружу. Вики резко схватила его за шею, взвыв, как раненный зверь. Мальбонте не ожидал этого и ей даже удалось повалить его, навалившись сверху. Пальцы из последних сил сжались на его горле, впиваясь ногтями в кожу, но Мальбонте с легкостью высвободился, перекатился и она оказалась под ним. Теперь его пальцы сжимали ее горло, но не в полную силу. Так, чтобы она могла дышать. Вики схватилась за его пальцы и сжала их что есть силы.       — Покончи со мной! Убей! Задуши! — взмолилась она. — Что я тебе сделала? В чем провинилась, что мучаешь меня так? Я была до последнего с Шепфа потому, что не знаю, что ты вообще такое. Лучше со знакомым злом мириться, чем…       — Молчи. — перебил ее Мальбонте. — Мне нет до тебя дела, как и до твоих мучений. Он резко отпустил ее и поднялся с пола, возвысившись над ней.       — Тогда зачем ты пришел, если нет дела? Зачем предлагал выйти отсюда?       — Ты занимаешь камеру, — ответил Мальбонте, — у нас, знаешь ли, нехватка мест для содержания преступников.       — Врешь! — прошипела Вики. — Знаю, что врешь. Дело в моей силе, так ведь? Что тебе от меня нужно? Мальбонте ухмыльнулся и снова присел, чтобы их лица поравнялись.       — В моей силе. Он вдруг коснулся кончиками пальцев ее ноги, на котором виднелся багровый след от кандалов, которых с нее не снимали долгое время. Вики дернулась, оттолкнув его, и попятилась назад, насколько позволяла цепь.       — Все могло бы быть иначе. — сказал Мальбонте. — Ты предпочла быть моей пленницей, а не союзницей. Тебе навязали, что я чудовище, и ты отталкивалась от этого, даже не выслушав меня.       — Разве это не так?       — Не так.       — Ты наказал меня как инакомыслящую, запер здесь, бросил умирать. Твои стражники издевались надо мной, избивали. За что? Что я сделала? И после этого ты говоришь, что не чудовище. А кто же ты? Даже если ты освободишь меня прямо сейчас — как раньше уже не будет. Мне не стать прежней, не забыть боли, что я испытала здесь. А может, в тебе проснулась совесть? Тогда вели казнить меня — это лучшее, что ты можешь сделать.       Мальбонте медленно поднялся, не сводя с нее взгляда. Пускай она утратила свою былую яркость, но гордость и непоколебимость все еще оставались с ней. Даже жизнь в этой маленькой камере на протяжении года не заставила ее пересмотреть свои взгляды. Вики не готова была делать для Мальботе ничего, даже чтобы спастись, не хотела даже слушать. Ненависть была так сильна, что казалось, ничего не сможет этого изменить.       — Я не хотел причинять тебе боли. — ответил Мальбонте. — Ты не оставила мне выбора.       — Выбор есть всегда! — Сказала Вики, утирая предательски полившиеся слезы. — Просто ты не видел другого, не хотел видеть. Ты искалечил столько судеб, забрал жизни ни в чем неповинных бессмертных! И ради чего? Ради власти? Пускай ты занял его место, но тебя никогда не будут уважать, как его. Тебя всегда будут презирать, будут помнить, сколько из-за тебя крови пролилось. Будь ты проклят, Мальбонте!       Мальбонте резко рванул к выходу, не желая больше слушать ее проклятий. Давила на самые больные места, кусала, жалила так сильно, что и правда хотелось убить. Но он не мог — в ней была его сила, и за все время он так и нашел выхода, как забрать свое обратно. Она поплатилась бы за свои слова, будь иначе. Вытряс бы душу, уничтожил бы за то, что бередит старые раны.       Но ей было не легче. Жгучая душевная боль стала чем-то обыденным, приросла намертво, стала частью нее. Вики знала — ей никогда не выбраться ни из этой тюрьмы, ни из того ада внутри себя. Уверенность в том, что она навечно обречена остаться здесь, в сырой затхлой темнице, не видевшей ни единого луча солнца, прочно поселилась в ее голове. Больше не было страшно, она смирилась со своей участью.       На утро снова принесли ненавистное варево, которое всегда заталкивали в нее насильно, если отказывалась есть. Лучше делать это добровольно, чтобы их грязные руки никогда больше ее не касались. Но этому не суждено было сбыться — среди стражников был тот, кого она достаточно сильно ранила, испортив бедолаге лицо острым мечом. И этот никогда не упускал возможности поиздеваться. Еда подавалась исключительно на пол толчком ноги. Если он был в плохом настроении, Вики всегда доставалось по лицу, которое он так же мечтал испортить, да права не имел сделать то, чего хотел. В тот день он принес не только еду, но и весть. Зайдя в камеру, как обычно поставил миску на пол и толкнул к ней. Вики привыкла, даже волком больше не смотрела. Но он неожиданно заговорил:       — Указом Господина ты помилована. — произнес он. — Скоро ты выйдешь отсюда, но не думай, что у тебя все будет в порядке. Я тебя из-под земли достану и заставлю страдать, так и знай, не будет тебе покоя нигде. Пропустив мимо ушей его угрозы, она качнула головой, удивившись.       — Помилована? — переспросила Вики. Стражник покраснел от злости, оскалился, сделав шаг вперед, словно хотел на нее с кулаками броситься, но замер и отступил, заведя руки за спину.       — Помилована. — злобно ответил он.       — То есть, я сейчас могу встать и уйти?       — Ишь ты! Встать и уйти… нет, не можешь. Не было приказа отпускать тебя сейчас. Будет приказ — выброшу тебя отсюда, а сейчас ешь. — Он с отвращением посмотрел на миску, скривился, развернулся и ушел, демонстративно громко хлопнув тяжелой дверью.       Вики впала в ступор. Но совсем не от счастья. Куда она пойдет? Что будет делать? Раньше ее домом была школа, но едва ли ей позволять там жить. Она все еще оставалась непризнанной, которой суждено было быть изгоем. У нее было стойкое ощущение — Мальбонте не сжалился, Мальбонте хочет мстить, хочет видеть, как она ничтожна в его мире, как влачит жалкое существование, кочуя из одного места в другое. Но позволит ли он ей это, учитывая, что она — носитель его силы? Едва ли…       Прошло еще несколько дней прежде чем за ней пришли. Это был незнакомый ей демон, представившийся начальником тюрьмы. Прямо с порога он развернул длинный сверток, вслух зачитав указ о помиловании.       — Встать! — приказал он. Вики выполнила приказ. Двое стражников вышли из-за его спины и расстегнули кандалы.       — За мной! И Вики поплелась за демоном в неизвестность.       — Зачем меня отпускают? — насторожено спросила она, едва поспевая за демоном. Но ответа не последовало.       Ей не дали ничего: ни свежей одежды, ни каких-либо напутствий. Не было никаких условий, и, казалось, никаких подвохов. Перед ней открыли двери, ведущие наружу, и, как только она неуверенно переступила порог, двери закрылись. Солнечный свет мгновенно ударил ей в лицо. Глаза, привыкшие к темноте, не были готовы к такой яркости, и Вики, закрывшись рукой, застонала от боли. Понадобилось время, чтобы постепенно прийти в себя и продолжить путь.       Она не сразу разглядела Мисселину, стоящую неподалеку. Учительница встретила ее теплой улыбкой, и Вики тут же бросилась ей в объятия.       — Ты жива! Шепфа, ты жива!       — Здравствуй, моя девочка. — ответила Мисселина, по-матерински нежно погладив ее по спине. — Уйдем скорее из этого места.       — Куда мы пойдем? В школу?       — Нет. — сжав ее руки ответила та. — Пока будешь жить со мной, в моем доме. Я подготовила тебе комнату, небольшую, но уютную. Надеюсь, тебе понравится.       — У меня совсем ничего нет, — с грустью сказала Вики, — мне нечем отплатить тебе за твою доброту. Я…       — Глупышка, — Мисселина снова обняла ее, — мне ничего не нужно. Лишь бы ты была здорова и счастлива. Идем.       Дома Мисселина сразу же отправила ее принять ванну. Вики готова была заплакать, окунувшись в чистую горячую воду. Было так тепло и приятно, что не хотелось оттуда выходить, но в гостиной ее ждала Мисселина с вкусной едой и мятным чаем, за который Вики в тюрьме готова была бы душу продать. На полке лежало простое, но свежее платье, подготовленное для нее. В нем ощущалась легкость, мягкость и долгожданная свобода.       — Как дела в школе? — спросила Вики, делая глоток горячего чая.       — Все хорошо, — ответила Мисселина, — но я больше там не работаю. Вики подалась вперед, округлив глаза от удивления.       — Как это? Он выгнал тебя? Мисселина тихо рассмеялась.       — Нет, что ты. Просто я устала, сама нашла себе замену и ушла на отдых.       — Я хочу еще кое-что спросить у тебя… — сказала Вики, — ты знаешь, где похоронены мои друзья? Мисселина качнула головой, не понимая, о ком она спрашивает.       — Мими, Дино, Люцифер и другие. — Уточнила Вики. Мисселина перестала улыбаться, погрустнела, глядя ей в глаза с болью и сочувствием. Казалось, она не знает, что ответить и перебирает варианты в своей голове, как сказать это, чтобы Вики было не так больно.       — Скажи как есть, Мисселина. Я морально готова ко всему, даже если ты скажешь мне, что они пропали без вести.       — Они не пропали, — ответила учительница, — их судьба известна. Мисселина все еще была растеряна, но видя, как Вики мучается, ожидая ответа, сказала как есть.       — Они живы.       Ее слова прозвучали как контрольный выстрел. Никто их них ни разу не навестил ее, никто не встретил, когда она, сломленная, вышла на волю. Никто ни разу не дал о себе знать. Неужели забыли о ней? Неужели так просто вычеркнули ее из своей жизни? Неужели служат тирану Мальбонте?       Чашка выпала из рук Вики, чай выплеснулся на ее колени и Мисселина тут же схватила полотенце, накрыв им ее ноги. Но Вики было все равно, она не чувствовала боли. Слезы душили, сердце колотилось, изнывая от боли.       — Почему, Мисселина? — обливаясь слезами дрожащим голосом спросила Вики. — Почему никто из них…       — Не вини их, прошу, не держи зла. — она накрыла ее руки, поглаживая. — Всякое бывает. У них свои обстоятельства, не суди. Ты начнешь новую жизнь, закончишь учебу, у тебя все получится. Если суждено, вы обязательно встретились и…       — Обстоятельства? — Вики резко вытащила руки из-под ее ладоней. — Обстоятельства?! Какие могут быть обстоятельства, чтобы предать? Я готова была сражаться до конца, готова была умереть за них! Все это время я их оплакивала, о чем ты?!       — Значит, порадуйся, что они живы и иди своей дорогой, не ныряй в пучину обиды и злости, тебе и так несладко пришлось.       Вики долго не могла успокоиться, не могла принять то, что все, кто был дорог, предали ее. Для себя она знала, что никогда бы так не поступила. Пускай им не позволяли увидеться во времена ее заточения, но что мешало встретить ее? Лишь Мисселине было до нее хоть какое-то дело. Помощь пришла оттуда, откуда Вики ее совсем не ждала. И она была благодарна своей бывшей учительнице.       — Зачем мне выходить? Кто меня там ждет?       — Никто. Но ты могла бы начать новую жизнь. Кто знает, возможно, она будет лучше, чем предыдущая? Вики снова и снова вспоминала слова Мальбонте. Никто. Тогда это стало ей подтверждением того, что все погибли, но правда оказалась страшнее.       Постель была чистой и мягкой. На такой Вики в последний раз лежала еще до того, как Мальбонте явился и сломал ей жизнь. Пахло свежестью, от которой мурашки бежали по коже — ни с чем несравнимое блаженство. Но насладиться этим в полную меру Вики не могла. Из головы не выходили мысли о друзьях, слова Мальбонте и Мисселины. Она была права — нужно бы отпустить ситуацию, не судить друзей, не делать поспешных выводов, не зная истинной причины их поступка, но не получалось. Вики и представить себе не могла, что могло бы произойти, чтобы она бросила своих друзей. Пожалуй, лишь заточение или смерть.       Интуиция кричала: предали. Возможно, ей лишь казалось, что они близки. И действительно, что могло быть общего у сына Сатаны и у простой непризнанной? Она была единственной из них, не имеющая высокого статуса. Никому из них не была равной. Так она уговаривала себя забыть, смириться, принять тот факт, что теперь она одна. Лишь она теперь хозяйка своей судьбы. Размышляя об этом, Вики и не заметила, как уснула…       А утром ее разбудила Мисселина, мягко коснувшись ее плеча. В комнате пахло бергамотом и выпечкой. Принимать подобную заботу было неудобно, Вики чувствовала себя наглой нахлебницей, но Мисселина успокоила ее, убедив, что ей приятно помочь, что и сама чувствует себя кому-то нужной, заботясь о любимой ученице.       — Сейчас я что-то скажу тебе, Вики, но ты не должна злиться и протестовать. Обещай, что сделаешь все, как я скажу. Вики немного напугали ее слова, но она заставила себя кивнуть, молчаливо давая обещание.       — Ты должна пойти к Мальбонте и…       — Что?! — вскрикнула Вики.       — Вики, ты обещала, но даже не способна выслушать. Можно я закончу? По ее глазам Вики видела, что сейчас будет еще хуже. Собрав всю волю в кулак, она выдохнула и снова кивнула.       — Ты должна пойти к Мальбонте и поклясться ему в верности. Другого выхода у тебя нет.       — Ты что, шутишь?!       — Такими вещами не шутят, мой ангел. Мальбонте правит Небесами. Он занял место Шепфа и все склонили перед ним головы. Ты не сможешь существовать здесь, враждуя с ним. Так сложились обстоятельства, этого не изменить, но ты можешь подстроиться под них. Твое место теперь рядом с ним.       — Что значит «рядом с ним», Мисселина? Что ты имеешь ввиду? Ты пугаешь меня.       — Это значит, что ты не должна быть против него. В тебе сила, что ему только принадлежит, нет смысла бежать, бунтовать и строить козни. Вы теперь связаны, просто прими это. Они молча смотрели друг на друга. Вики с осуждением, Мисселина с надеждой.       — Он ждет тебя. — добавила она.       — Теперь мне ясно, зачем это все. — разочарованно произнесла Вики.       — Ты не права. Я просто очень, очень хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Не сделаешь этого, погубишь себя.       — Он уже давно меня погубил! — закричала Вики, забившись в истерике. — Я не хотела его чертову силу! Я не звала его, не просила меня выпускать из темницы! Что же ты делаешь, Мисселина? Неужели у меня совсем никого здесь не осталось?! Мисселина заключила ее в крепкие объятия, давая выплакаться. Вики не сопротивлялась, рыдая в ее плечо.       Гордость не позволяла пойти к нему. Он был причиной всех ее бед, причиной ее печальной судьбы. Даже если бы он сам упал ей в ноги, моля о прощении, она не простила бы. Но спорить с Мисселиной, что дала ей кров и заботу, было бы неуважительно. Вики не могла наплевать на ее и сделать по-своему. Она чувствовала себя зависимой, должной, порабощенной, но решила сделать так, как просит она. Ей сложно было представить, как сама идет на поклон к этому чудовищу. Это было для Вики самым отвратительным унижением, она не была уверена в том, что сможет это сделать.       И вот, она уже стояла перед дворцом самого могущественного существа Небес и Ада. Невзрачные серые крылья почти повторяли цвет ее лица, белое льняное платье без каких-либо украшательств выдавали в ней нищенку. Но, как ни странно, к ней тут же подошли, и отнюдь не для того, чтобы выгнать.       — Виктория? — произнес ангел с доброй чистой улыбкой, указывая рукой на ступени, ведущие к входной двери. — Господин ждет Вас, прошу.