Мы сами всё испортили

Ты все еще спишь, а я на тебя смотрю, Мне кажется ты проснешься с чувством стыда ЩЕНКИ — Хорошие девочки

Даня пиздецки тёплый и пьяный. Хочется закрыть глаза, чтобы не поддаваться на очевидную провокацию, но вид маячащих так близко искусанных и болезненно красных губ, оказывается выжжен на внутренней стороне век. Даня слишком уверенно забирается к нему на колени, опять костлявый и тонкий, и Руслан не находит в себе сил оттолкнуть его. Не находит в себе сил абстрагироваться и просто не реагировать, потому что в голове шумит от выпивки и близости чужого тела. — Дань, — начинает он, но тот прикладывает палец к его губам и смотрит так грустно, что Руслану становится стыдно. Однако он продолжает, отстраняя чужую руку, — Завтра ты об этом пожалеешь, я же знаю. Давай, я вызову тебе такси, и мы обо всём забудем? — Нет, — он отрицательно качает головой и устраивает ладони Руслана у себя на бёдрах. Руслан хочет убрать их, потому что это неправильно, а ещё, потому что Даня пьяный и не соображает, что творит. Потому что трезвый Даня никогда бы не сел к нему на колени и не позволил бы себя касаться. И если он и чувствует сожаление по этому поводу, то игнорировать его не так уж и сложно. — Не нравится? Руслан молчит, нервно закусывая губу. Нравится. Кому может, блять, такое не понравиться? Бёдра, скрытые под тканью лёгких шорт, округлые и мягкие, идеально ложащиеся в его ладони. До ломоты в пальцах хочется их сжать, насладиться упругостью кожи, облапать, будто женские, возможно, даже укусить. И, справедливости ради, Руслан тоже пьян, но, к сожалению, не настолько, чтобы позволить себе увлечься приятной тяжестью тела на своих коленях. К сожалению. Даня тяжело вздыхает и ёрзает на нём. Он неловкий и совсем не изящный, но, сука такая, красивый. Ужасно красивый и ладный. Руслан честно не думает о том, как хорошо бы чужие длинные ноги смотрелись на его плечах. Он не думает о том, как бы выглядел Даня расхристанный на постели, как бы блестели его губы и как бы он трогательно краснел, подставляясь под поцелуи. Руслан не думает даже о том, что он творит, оставляя ладони на чужих бёдрах, когда Даня всё же отпускает его руки. — Поцелуй меня. — Дань, давай ты спать пойдёшь? — устало протестует Руслан, пытаясь поймать поплывший взгляд голубых глаз, — Ты пьяный. Сил на убеждение неожиданно оказывается ничтожно мало и он сам не понимает, зачем сопротивляется тому, чего так отчаянно хочется. — А кому не похуй? — Мне. — Окей, тогда вернусь в клуб, надеюсь, там найдётся кто-то более сговорчивый, — он делает движение, чтобы встать, но Руслан удерживает его на месте. Конечно, это манипуляция. Очень херовая и легкочитаемая манипуляция. Никуда Даня в таком состоянии не поедет, в худшем случае уснёт в такси. Но что-то неприятно ноет внутри от мысли, что он всё же мог бы уйти к кому-то другому. Руслан утыкается в чужое плечо лбом и тяжело вздыхает. Он ведь тоже пьян. Так почему это не может быть аргументом в пользу сделки с рыжеволосым дьяволом? — Руслан, пожалуйста. Мне это нужно, — Даня приближает своё лицо и теперь, при желании можно разглядеть вкрапинки в его глазах или сотни мелких веснушек, покрывающих нос и щёки. Руслан так не делает. Руслан очень слабый человек, поэтому вместо этого он целует Даню. Сначала осторожно и нежно, просто, чтобы ощутить и запомнить чужой вкус, как пытаются запомнить вкус слишком дорогого вина, которое вряд ли попробуешь ещё хоть раз в жизни. Целует, давая им обоим шанс передумать. Но потом, осмелев, он проталкивает язык в Данин рот, лижет размашисто и резко, забирая инициативу и прекрасно понимая, что завтра будет вспоминать об этом с трепетным ужасом и лёгким возбуждением. Ведь завтра утром Даня, конечно же, его не простит. Он соберёт свои вещи, разбросанные возле кровати, суетливо оденется, не поднимая на Руслана глаз, бледный и взъерошенный выскочит в подъезд, громко хлопнув дверью и забыв лежащее на тумбочке кольцо. Руслан будет много курить и, решившись написать сообщение, поймёт, что отлетел в чс. Но это будет только утром. Только утром Руслан из лучшего друга превратится во врага номер один, только утром между ними сломается что-то, трепетно выстраиваемое годами, что-то, о чём раньше было страшно лишний раз говорить, лишь бы не испортить по глупости. Поэтому сейчас он шумно втягивает воздух, пропитанный запахом вишнёвой электронки, и облапывает мягкие ляжки, не смея себе ни в чём отказывать. Даня тихо и довольно стонет, закрывая глаза, и Руслан чувствует, как под его пальцами пробегают мурашки. Он стягивает чужую футболку, оголяя впалый живот и разлёт ключиц. Соски твердеют под прикосновением, и он припадает ртом к одному из них, слыша сверху шумный вдох. Даня ведёт пальцами по его шее, приятно царапает короткими ногтями и его зрачки расширяются, превращая глаза в огромные блюдца. Если начать вглядываться в их пожирающую темноту, сложится впечатление, будто смотришь в бездну. Руслан в эту бездну проваливается добровольно. От желания выебать Даню так, чтобы его ноги потом дрожали и сам он никуда не смог съебаться, шелестя бесцветными губами тихие маты, становится жарко и очень-очень плохо. Потому что хочется до чёртиков. Но если утром его ещё и обвинят в изнасиловании, Руслан этого не переживёт. Поэтому он стискивает зубы и предлагает, уже зная ответ: — Хочешь я буду снизу? — Не хочу, — неожиданно отвечает Даня и отводит свой пьяный взгляд. — Не хочешь? — он удивлённо моргает и всматривается в алое от смущения лицо. Губы растягивает довольная усмешка, — Не знал, что тебе такое нравится. — Ты многое не знал. — Прям вечер открытий. — Будешь дальше пиздеть или, наконец, трахнешь меня? Второй раз просить не приходится. Перевернуть их, вжимая Даню в диван, не особо сложно. Руслан нависает сверху, опять припадает к обкусанным губам и стаскивает с себя худи. Теперь, когда они касаются друг друга оголённой кожей, всё ощущается в десятки раз ярче. Совесть перестаёт неприятно зудеть на подкорке. Становится проще. Глаза у Дани поблёскивают, когда он откуда-то вытаскивает смазку и вкладывает в ладонь Руслану. Он не спрашивает откуда она у него, потому что, когда Даня снимает трусы вместе с шортами и неловко разводит ноги, это последнее о чём можно думать. Возбуждение от такой картины неприятно давит на штаны. Руслан льёт на руку смазку и кольцом обхватывает чужой подтекающий член, чтобы сделать несколько движений. Хочется спросить у Дани был ли тот хоть раз с мужчиной, но язык предательски прилипает к нёбу, и поэтому он просто мысленно обещает себе, что будет аккуратен. Первый палец не встречает особого сопротивления, потому что Даня достаточно пьян, чтобы всё ещё быть расслабленным, и Руслан практически сразу же добавляет второй, начиная осторожно двигать ими. Даня крепко стискивает его коленочками и болезненно вцепляется в плечи. Он ужасно узкий и горячий, и у Руслана рот наполняется слюной от того насколько уязвимо-красивым он сейчас выглядит. — Блять, хочу тебя вылизать, — говорит он хрипловато и целует острую коленку. Даня возмущённо мычит и отрицательно мотает головой, когда Руслан смещается ниже с явным намерением исполнить озвученное. Он сжимается на пальцах и пятна стыдливого румянца ползут по шее. — Ну, лапа, пожалуйста. Тебе понравится. Даня заламывает брови на неожиданное обращение и бросает на него непонятный взгляд. — Не надо, — говорит он негромко, нервно закусывая губу, и Руслан думает, что ещё немного, и он умрёт либо от перевозбуждения, либо от умиления. — Ты стесняешься? Данечка, ну разреши мне, в этом ничего такого. Девочкам никогда не лизал что ли? — Это другое! — Практически одно и то же! Механизм действия так точно. Ну, пожалуйста. Даня молчит, но Руслан чувствует перемену в настроении и осторожно стекает поцелуями по бледной коже на внутренней стороне бёдер. Он убирает пальцы и прижимается к пульсирующему отверстию, чтобы на пробу толкнуться языком. Шумный вдох сверху служит немым одобрением и Руслан подтягивает Даню поближе, отодвигает пальцами ягодицу и уже уверенно скользит языком внутрь. Даня выгибается и тихонько стонет сквозь сжатые губы. Его удовольствие кажется хрупким и запретным. Слишком ярким, но при этом сдержанным. Руслана это воодушевляет. Он делает несколько толчков, а потом добавляет пальцы, сразу же находя простату. Тело под ним крупно вздрагивает и Даня с шумным стоном пережимает себя за основание члена, отталкивая его ногой. — Если ты не вставишь, я кончу прямо сейчас, — говорит он севшим голосом и сводит колени, шумно дыша. — Это комплимент? — Это предупреждение, долбаёб. — Я бы посмотрел, как ты кончаешь только от моих пальцев и языка. — Я тебя сейчас ударю. — Не злись, тебе не идёт, — улыбается Руслан и уже привычно чмокает его в коленку, — Гандоны есть? — Только ты. Да похуй уже, давай так. — Не боишься залететь? — он целует его в живот, будто такая возможность действительно имеется, и Даня со смешком фыркает. — Боюсь, тогда тебе придётся на мне жениться. — Мне стоит сделать вид, что я против? — Да, хотя бы ради приличия, — он улыбается, и Руслан напоминает себе, что тот всё ещё пьян. От этого что-то неприятно тянет в груди, и неожиданно он понимает, что не сможет, если Даня будет смотреть на него этим поплывшим взглядом. Просто не выдержит. — Давай на коленочки, так удобнее будет, — говорит он делано небрежно, и Даня зачем-то слушается. Кожа на его спине белая, будто лист бумаги. Веснушек здесь практически нет, зато несколько родинок темнеют под изгибами точёных лопаток. Шейные позвонки острыми обломками пробиваются сквозь плоть. Хочется прижаться к ним сухими губами, очертить лёгкими поцелуями. Он оглаживает вздёрнутые вверх ягодицы, поражаясь покорности этой позы. Быстро избавляясь от штанов, Руслан размазывает по члену смазку и толкается внутрь одним слитным движением, ощущая, как тело под ним вздрагивает. Облегчённый стон вырывается из горла. — Ебать ты целочка, — криво усмехается он и замирает, потому что Даня сжимает его практически до боли. — Бля-я-ять, — протяжно шипит тот и упирается лбом в скрещенные руки, — Не тормози. — Ты хочешь, чтобы я тебя порвал или чё? — Я хочу, чтобы ты перестал вести себя со мной, как с тёлкой, и нормально трахнул, — Даня оборачивается через плечо, недовольно сверкая глазами, и Руслан мстительно толкается по самый корень, наблюдая, как быстро сменяются чужие эмоции. Данин рот округляется в довольном стоне, и он закусывает ладонь, мутным взглядом шаря по комнате. Сердце заполошно бьётся под рёбрами, когда Руслан берётся двумя руками за талию, с нажимом оглаживает бока, а потом начинает двигаться, набирая быстрый и хаотичный темп. — Сука, как же давно я тебя хотел. Он проходится быстрыми поцелуями по худым лопаткам, чувствуя, как ноги у Дани разъезжаются по кровати, и склоняется ещё ниже, прихватывая губами мочку уха. — Вот и почему ты такой недотрога? Всегда красивый до пизды ходишь, ножками своими сверкаешь, улыбаешься всем подряд. Знал бы, что так случится, ещё раньше бы тебя завалил, — он входит особенно глубоко, и Даня тихонько хнычет, пряча этот звук в ладонях. — Ты ведь от меня завтра убежишь. Закроешься в своём панцире и больше никогда не подпустишь, — Руслан наваливается на него, придерживая одной рукой за бёдра, и шепчет совсем тихо, прокатывает по языку горечь от этого вопроса, — Дань, вот зачем ты напился? Мы ведь всё испортили. Он ощущает, как приближается собственный оргазм и тянется, чтобы подрочить партнёру, но Даня шлёпает его по руке и практически сразу крупно вздрагивает, сжимается, как-то совсем жалко всхлипывая, и кончает, прогибаясь в спине, будто мартовская кошка. Руслан отстранённо думает, что не оставил на этом теле ни одного засоса, потому что это эгоистично и пошло, потому что это наглое заявление «ты мой», а он не строит иллюзий, он знает, что Даня его только на эту ночь. Наступит рассвет, и карета превратится в тыкву. Но подкрадывающийся оргазм и молочная девственность кожи неожиданно оказываются слишком невыносимы. Он склоняется к беззащитному плечу и вгрызается в него зубами, оставляя один единственный след, и в ту же секунду кончая в расслабленное тело. Завтра этот укус будет легко спрятать под одеждой, так что он может простить себе эту слабость. Кажется, он выпадает из реальности на несколько минут, прежде чем Даня начинает возиться под ним и переворачивается, сталкивая их лица. На улице уже наступает поздний вечер, и только свет от включённого телевизора подсвечивает его длинные ресницы. Руслан боится двинуться, когда чувствует, как Даня зарывается ладонью в его волосы на затылке и робко прижимается к губам. Поцелуй выходит слащавым и каким-то слишком искренним, будто бы их связывает не секс по пьяни, а что-то большее. Где-то под ложечкой тревожно сосёт от мысли, что этот поцелуй может быть прощальным. А потом Даня отворачивается и быстро засыпает, поджав под себя от холода ноги. Руслан ему завидует. Он лежит рядом ещё некоторое время, прислушиваясь к размеренному дыханию, но сна нет ни в одном глазу, так что приходится встать, поднимая скинутое ими одеяло, и выйти из комнаты в поисках пачки сигарет. Сумасшедший выдался вечер. Он закуривает возле приоткрытой форточки на кухне. Долго разглядывает фигурки редких прохожих, прижимаясь лбом к окну. Наливает себе чай, чтобы понять, что пить его нет никакого желания, и всё же возвращается в спальню. Даня спит спокойно. Разметавшиеся по подушке волосы кажутся практически чёрными в полумраке комнаты. Съехавшее с плеча одеяло открывает вид на алеющий на бледной коже укус. При взгляде на него Руслану не становится стыдно. Стыдно завтра будет Дане, проснувшемуся в кровати лучшего друга.

***

Из открытого окна неприятно тянет утренней прохладой. Шторы ленно надуваются от гуляющего по квартире сквозняка, и в комнату скользит шальной луч света. Тихо. Кажется, даже надоедливые голуби в этот раз не устраивают свои брачные игры на балконе. Руслан нехотя разлепляет глаза, заворачивается в одеяло и водит рукой по второй половине кровати. Простыни холодные. Всё ещё сонный мозг лениво обрабатывает информацию. Он садится, недовольно хмурясь от головной боли, вспыхнувшей в висках, и оглядывает комнату. Дани нет. Вещей, разбросанных по полу, тоже. Нет и телефона, оставленного на тумбочке, и бутылки пива возле кровати, которую они вчера потягивали вернувшись после бара. Ничего нет. Руслан даже на секунду допускает, что ему приснился слишком реалистичный сон и вчера на самом деле они просто набухались, а потом Даня уехал домой на такси. Но солнечный луч, пробивающийся сквозь плотные шторы, подсвечивает рыжий волос, завитком лежащий на подушке. Становится неприятно и тоскливо, комната будто сереет. Он прислушивается к тишине квартиры и с тяжёлым вдохом закрывает глаза. Провалиться бы в сон ещё на пару часиков. Однако спустя несколько минут Руслан всё же встаёт, вытаскивает из шкафа домашние треники, в которых обнаруживается пустая пачка сигарет, и шарит глазами в поисках телефона. Тот находится полностью разряженным, погреблённый под ворохом одежды, беспорядочно скинутой на стул. Он раздражённо тыкает в экран и ничего не добившись суёт его в карман. Воспоминания шумным роем гудят в раскалывающейся от лёгкого похмелья голове. Если закрыть глаза, то образы вчерашнего дня, ещё не успевшие поблекнуть и потерять свою живость, пронесутся перед внутренним взором яростным ураганом событий. Вот Даня сидит у него на коленях, вот Даня стонет, пока он его вылизывает, вот Даня выгибает спину на особо сильных толчках, а вот он сам целует Руслана и смотрит из под пушистых ресниц. И всё только Даня, Даня, Даня. Ёбанное помешательство. Мозг, как назло именно сегодня, не даёт ему даже временного забытья. Хочется курить. Невыносимо хочется курить. Но за сигаретами придётся переться в магазин, а перед этим надо сходить в душ, зарядить телефон и позвонить Дане. Если ещё не поздно. Если он ещё не оказался в чёрном списке во всех соцсетях. Неожиданно для самого себя Руслан вдруг понимает, что не жалеет. Если теперь между ними всё кончено и на память ему останется только эта ночь, то это того стоило. Даня того стоил. А Руслан нагло, по-хамски отхватил себе кусочек чужого счастья, прикоснулся к нему губами, языком, членом, а значит не может и мечтать о большем. Он ненадолго присвоил себе не принадлежащего ему человека. Человека, слишком гордого и недоступного, но почему-то позволившего себя присвоить. Дверь на кухню оказывается открытой. И Руслан сначала даже не замечает чужой силуэт, привалившийся к стене в самом углу. Даня сидит на мягком стуле, подтянув под себя ноги и закрыв глаза. Его влажные волосы забавными пружинками спадают на лицо — видимо он успел сходить в душ. Из под съехавшей на бок футболки виднеется темнеющий укус — доказательство, что вчерашняя ночь была не бредом затуманенного алкоголем мозга. Руслан не уверен, что до сих пор не спит. Он замирает на пороге, сбитый с толку, чувствуя, как по губам скользит нервная улыбка. Внутри вдруг что-то расслабляется от вида такого домашнего Дани, задремавшего в неудобной позе, и надежда, что всё ещё не до конца потеряно расцветает в груди ядовитым цветком. На столе стоит кружка с остывшим чаем, который он заварил ещё ночью. Рядом с ним едва тёплый кофе «три в одном». Руслан подходит к Дане, лёгким касанием заправляет торчащую прядь за ухо, и, опять пойдя на поводу своих желаний, зарывается ладонью во влажные волосы, мягко сжимая их у корней. Шумный вдох пробуждения и рассеянный взгляд голубых глаз заставляют отстраниться. — Привет? — неловко говорит Даня и ломано улыбается, от чего все внутренности Руслана скручивает тугим жгутом. — Привет. Как ты? — Нормально, а ты? Он отмахивается от вопроса небрежным кивком. Неловкое молчание, которого так сильно хотелось избежать, опускается на кухню. Каждый из них, вероятно, думает о чём-то своём. Нужно сказать слишком многое, но слова, как назло, становятся вязкими и неповоротливыми, а язык прилипает к нёбу. — Наверное, мне стоит извиниться за вчерашнее, — начинает Руслан и уводит взгляд куда-то мимо, боясь увидеть осуждение или, что хуже, отвращение, — Я надеюсь, что это не будет концом для нашей дружбы. — Дружбы, — машинально поворяет за ним Даня, — Хочешь сказать это нормально для друзей? — спрашивает он и в его голосе чудится злость. — Мы оба перепили и немного оступились. Ты для меня близкий человек, поэтому терять общение с тобой из-за этого было бы очень глупо. Я понимаю, что это была ошибка, — голос Руслана звучит бесцветно, будто он произносит заготовленную и отрепетированную у зеркала речь, — Так бывает, так что я предлагаю просто забыть обо всём. Идёт? — Да пошёл ты, — говорит Даня, вскакивая на ноги. Он замирает, будто решаясь ещё что-то сказать, и между их лицами считанные сантиметры. Руслан видит как чужой взгляд всего на секунду опускается на его губы, как Даня сводит брови к переносице и что-то болезненное мелькает в выражении его лица. И в этот момент он всё понимает. Потому что Даня, даже когда убухивался в хлам, ни разу не приставал к девушкам. Потому что Даня до боли в зубах честен в своих поступках. Потому что Даня, если бы ему что-то не нравилось, сразу бы ушёл. Но вчера он остался с ним. Он лез целоваться и хотел понравиться. В голове всплывает каким нервным он был в баре, как смотрел на Руслана, когда думал, что тот не видит, как напивался, будто к чему-то готовился. Сложить два плюс два оказывается просто. Всё кричало о том, что Даня заинтересован? влюблён? И только Руслан не заострил внимание на таких очевидных вещах. Осознание бьёт по голове обухом, но наконец-то помогает собраться. Даня вылетает в коридор, громко шмыгая носом. Запихивает в карман телефон, в охапку хватает толстовку, готовый бежать и, если понадобится, драться. Руслан медлит всего секунду, прежде чем броситься за ним, схватить, развернуть, сжать за широкие плечи, заметить, как в паутине ресниц путается влага и болезненно столкнуться зубами. Даня шипит в это подобие поцелуя, будто раненый зверь, болезненно кусает его за нижнюю губу, бьёт по спине ладонью, не до конца уверенный стоит оттолкнуть или прижать ближе, а потом сдаётся, обмякая и опираясь на стену. Его мелко трясёт, и Руслан осторожно гладит Даню по щеке, делая вид, что не замечает слезинку, сорвавшуюся с грозовой синевы его глаз. Они отстраняются, кажется, спустя целую вечность. Ниточка слюны тянется между их ртами и тут же рвётся от сбитого дыхания. — И что это значит? — спрашивает Даня севшим голосом. — Я дебил. — С этим сложно поспорить. — А ещё я тебя люблю.