Mon ange déchu.

Как же смешно начиналась их дружба. До абсурда смешно. Гордая, знающая себе цену, наследница рода Премудрых, единственный ребёнок в семье и принцесса Сказочного Мира, нелюбимая родителями, разбойница со смешным именем – Ядвига. Василиса особо не доверяла людям, не верила в дружбу, но сейчас, глядя на Ядвигу напротив, улыбалась тепло и радовалась тому, что у нее есть такая подруга. Подруга, способная помочь разложить все по полочкам, разобраться на личном фронте, сварить лучший на свете чай и заболтать до ночи. — Так значит, ты думаешь, что Морок способен измениться? — задала вопрос, подытожив рассказ Василисы о их продолжении вечера после ссоры Владислава с отцом, Ядвига. Постучала ноготками по кружке, в ожидании ответа. Василиса прикусила губу. Да, ей было просто необходимо выговориться кому-то о своих чувствах по поводу Морока. Потому что она сама не понимала, что происходит. Не понимала, почему её тянет к нему, в тоже время она чувствует отвращение к нему за все его грехи. Но недавний недельный поход к его родителям, который закончился весьма неудачно, что после Влад пару дней светил синяком на щеке, она поняла, что дело на месте стоять не может. Кто-то должен сдвинуть все с мёртвой точки. И Василиса точно не должна сидеть сложа руки, когда решается ее судьба. — Я не могу сказать, что между нами происходит. У меня просто ощущение, что всё наше вот это, — она незамысловато покрутила кистью, скрывая под этим жестом все их стычки, недопоцелуи и объятия, — просто обыкновенная привычка. Мы с ним не виделись триста лет, пока он сидел в темнице, а я за креслом директора на пару метров выше. И, понимаешь, я кажется, просто срываюсь к нему только лишь потому, что он тянет меня в прошлое, туда, где не было столько проблем и мы были весьма счастливы. — Премудрая усмехнулась, — Наши отношения нельзя назвать даже влечением. Максимум жалкой зависимостью друг к другу. Ядвига выслушала ее монолог, слова, которые она копила в себе на протяжении много времени, очень внимательно, хмурясь сильнее с каждым словом. Когда Василиса замолчала, уткнулась лицом в кружку, Ядвига вскинула брови, закуривая сигарету. — Да-а-а, — протянула она выпуская едкий дым в сторону, — Тут, конечно, знатная Санта-Барбара, Васюш. Но главный вопрос вот в чем: что ты дальше делать со всем этим собираешься, а? Тебе уже столько лет, по-моему, пара задумываться о семье, дорогая, и забыть о ваших нездоровых отношениях. Василиса Васильевна прикрыла глаза, полностью согласная со словами подруги. Ей правда стоило начать задумываться о своем будущем, а не цепляться за прошлое, которое, впрочем, не приносило ей ничего, кроме боли и страданий. Ядвига тоже пережила тяжелую историю любви, столько лет находясь с Кощеем в статусе «дружба и секс по выходным», пока оба любили друг друга до помутнения разума. Правда, вовремя опомнились и решили дать шанс друг другу. — Я же сама разрешаю ему каждый раз становится все ближе и ближе, — прошептала она, горько усмехаясь, — Даю ложные надежды... Мерлин, какая же я... — Отставить пессимизм! — воскликнула Ядвига, стукнув кулаком по столу, — Ты должна понять, что хочешь сама. Не забывай, Морок – это не Владик, которого ты так безумно любила, а тот, за спиной кого сотни загубленных душ, три века в темнице и порочность. Это так, и этого не изменить. А ты как бы не старалась, не способна поменять его, если он сам того не захочет. — Но он хочет! Он меняется, Ядвиг, маленькими шажками, но я вижу, как он снова превращается в человека! — Тогда какого черта ты ноешь мне? — нахмурилась Баба-Яга, смотря зелёными глазами на подругу. Осознание того, что ей нужно сделать приходит незамедлительно. — Пора отпустить прошлое, — твердо сказала Василиса, оборачиваясь маленькой птичкой и вылетая в окно. Ядвига шлёпнула себя по лбу, разочарованно вздыхая: — Великие силы, какая же она еще зеленая! Дурашка!

***

Влад со скукой наблюдал в столовой за учащимися, сидя за столом профессоров. Обед давно был повержен, все темы с красавицами-преподавателями обмусолены, но Владислав продолжал выжидающе сидеть за своим местом, словно в ожидании. Щека по-прежнему время от времени ссаднила, хотя, признаться, мазь, переданная от Ядвиги Петровны, делала свое дело. Осадок от встречи с родителями оставался, неприятно врезаясь каждый раз, когда приходилось оставаться наедине со своими мыслями. Почему же снова они не приняли его? Когда это произойдёт? Что еще нужно было сделать Владу, чтобы они простили его, приняли его обратно в семью и, наконец, подарили ту любовь, которой ему так не хватало. Раздумия плавно перетекли к Василисе и тут уже не нужно было долго рассуждать. Было ясно: она к нему неравнодушна, так же как и он к ней. И это было так замечательно, что мужчина готов был забыть о всех невзгодах с родными, одурманенный мыслью о том, что, возможно, скоро у них все будет как надо. Как раньше. И, хотя, Влад еще долго будет винить себя во всем, ненавидеть себя, за то, что теперь ее прелестное тело украшал шрам, который он нанёс ей собственноручно, осознанно. Поглощённый в собственные терзания, он не заметил, как напротив него присел предмет его размышлений, выжидающе уставившись взглядом синих глаз. — Морок? Ты чего это? — недоверчиво заглянула ему в глаза, когда тот никак не отреагировал на ее появление. Тот мотнул головой, сгоняя наваждение и уставился на Василису Премудрую, с которой не имел возможности переговорить уже неделю. Натянуто улыбнулся, надеясь, что она не заметит его мокрых глаз. — Привет, — как обычно произнёс он чуть развязно, вглядываясь в Василисины безупречные глаза, — Ты же вроде редко посещаешь столовую? Василиса пожала плечами, рассеяно бегая глазами по помещению: — Я поговорить хотела, ты сейчас свободен? — Да, — осторожно кивнул он, насторожившись ее странным поведением. — Супер, — притворно-радостно выдала она и встала, — Тогда пойдём, поговорим? Влад встал следом, шагая за ней под сотню заинтересованных взглядов. Когда они свернули в молчании в очередной коридор, мужчина не выдержал и схватил ее за плечо, вдавливая в стену. Та испуганно охнула от неожиданности, обеспокоенно посмотрела на Влада и сглотнула. Тот лишь раздраженно свёл брови к красивой переносице. — Может, объяснишь, наконец, какого черта мы уже двадцать минут петляем по коридорам твоей долбанной богадельни? — выдохнул он, продолжая сильно сжимать ее плечо своими цепкими руками. — Премудрая, ты же знаешь, я не терплю недомолвок. Что происходит? В кромешной тишине ее глаза светили слишком ярко, заманивая и завораживая. Сил хватало только на то, чтобы хватать ртом воздух и жадно смотреть на неё. Прижал сильнее своим телом к каменной стене и почувствовал сквозь футболку ее теплое дыхание. Василиса дрожала. — Чего ты хочешь? — хрипло спросил он, опускаясь к ее шее, принимаясь покрывать нежную кожу губами. Та вцепилась руками в его футболку, сдерживая тихий стон. — О, Господи, — процедила она сквозь сжатые зубы, пытаясь вырваться из его сильного захвата. — Морок! — Скажи, чего ты хочешь... — почти проскулил он, проводя пересохшиии губами по ее лицу, не разрешая себе прикоснуться к ее губам, чтобы не снесло крышу. Василиса прикрыла глаза, полностью отдаваясь ему. — Сейчас я ничего не хочу, — напрочь забывая о том, зачем решила поговорить с ним, прошептала она, обнимая за шею и отвечая на его ласки. Аккуратно провела бтльши пальцем по его щеке, спускаясь ближе к таким манящим губам, по которым так безумно скучала. — Вла-ад, — растянула она гласную в его имени, прикасаясь губами к его и выдыхая. Словно до этого не дышала. Морок тут же вцепился в нее с новой силой, углубляя такой желанный поцелуй, ощущая как вкус ментоловых сигарет, съеденного им шоколада, перемешались в одно целое. Безупречно. И хоть Влад был уверен, что, когда все закончится, Василиса снова сбежит, сейчас это было совсем неважно. Важно было то, что их языки переплетались в общем дуэте, не смея оторваться. Важно было, что ее дыхание смешалось с его. Что ее аристократичные пальцы с силой сжимали его кудри, распуская пучок на затылке, чтобы зарыться в них ладонями. Важно было то, что происходило здесь и сейчас. В перерыве между поцелуями, она щелкнула пальцами и дымка перехода перенесла их в ее кабинет. Влад вдавил ее в стол, одним движением руки сметая с него все бумажки, продолжая целовать. Жадно, грубо, страстно, выкладывая в этом поцелуе все то, что не смог сказать Василисе словами. Влад оторвался от губ, принимаясь целовать ее лицо, спускаясь к шее и ключицам, оставляя багровые следы на нежной белой коже. Василиса потянула своими подрагивающими пальцами за серую футболку, потянула вверх, а мужчина послушно поднял руки вверх, чтобы через секунду футболка улетела в неизвестном направлении. Василиса не сдержала стона, когда увидела его тело, накаченный торс и неизвестную ей татуировку в районе сердца. Vale et me ama... Василиса даже оторвалась от поцелуя, чтобы разглядеть шершавую надпись, набитую синими чернилами. — Это латынь? — прошептала она, глядя на то, как Влад с каким-то диким желанием вдыхает ее аромат ее волос. — Угу, сделал пару месяцев назад, после твоего очередного отказа, — пробубнил он, разобрался с пуговицами на ее рубашке. Спустил ткань с ее плеч, приникая губами к коже. — Подумал, что это круто. Василиса хмыкнула, повторяя узоры букв ноготком. — Прощай и люби меня, значит? — усмехнулась, она, после того как перевела надпись, — Какой же ты романтик, Влад, кому посвятил? Мужчина выгнул брови, смотря на нее: — У тебя от возбуждения совсем ум перестаёт работать? Дура совсем, что ли? Василиса хотело бы ответить, но тот грязно заткнул ее поцелуем. — Хватит болтать, Премудрая, мы собрались предаваться любовным утехам, а не слушать твое глупое глагольство. Василиса рассмеялась, с того, как старо выразился он. — Тут лучше подойдет слово трахаться, Влад, а не то, что ты сейчас сказал, — закатила она глаза, почувствовала как широкие ладони скользнули под бюстгальтер и прикусила губу. — Какой пошлый у вас мир, царевна, — протянул он заплетающимся языком, попытался расстегнуть замочек нижнего белья, но потерпел крах, — даже предметы нижнего белья. Помнится, в библиотеке, ты была без вот этой замысловатой вещицы, — скептически сказал он, глядя на то, как Василиса рассмеялась с его тщетных попыток и помогла расправиться с верхом. — Это ты застрял в прошлом, Влад, а человечество не стоит на месте, — высказалась она. В голове промелькнуло, наконец, то, зачем она вообще пригласила его на разговор, прикусила губу. Она сейчас все разрушит. Через полчаса все разрушит. Но сейчас последний раз насладится его присутствием и теплотой. *** Он молча наблюдал, как она одевалась, застегивала рубашку, стоя перед зеркалом, и смотря сквозь отражение, как Влад медленно поглощал из бокала виски. Сам он особо не торопился. Сидел в одних джинсах, с грустью отмечая, что их секс занял всего каких-то сорок семь минут. Больше времени заняли прелюдии. Закурил сигарету, наклонил голову вбок, чтобы лучше было видеть, как Василиса умелыми движениями наносит какой-то крем из банки на алые пятна, оставленные его губами у нее на шее. — И, позволь узнать, что мы будем делать дальше? — поинтересовался он, вставая с ее кресла и обнимая женщину со спины. Провел губами от первого позвонка до места роста волос и зарылся в ее пряди лицом. Василиса сглотнула в страхе. Отложила тональный крем и сделала глубокий вздох. — Я об этом и хотела собственно поговорить, — поджала она губы, разворачиваясь и отходя на приличное расстояние, чтобы Влад больше не смог трогать ее. Она слишком привыкла к его губам, чтобы сейчас говорить с ним на такую тяжёлую тему. Слишком привыкла к его шуткам, чтобы терять его снова. Слишком привязалась к голубым глазам, которые через пару минут будут смотреть на нее с ненавистью. И она не хотела все это сейчас потерять. Но ещё больше Василиса Васильевна Премудрая хотела быть независимой, свободной. Хотела отпустить прошлое раз и навсегда. Влад поднял на нее внимательный взгляд, делая затяжку от почти выкуренной сигареты. Василиса сцепила руки в замок, прошлась к столу, сглотнув, от воспоминаний, что они тут вытворяли не так давно и подумала, что его нужно будет сменить, чтобы не было повадно думать об этом каждый раз, когда садилась на него. — Я хочу сказать, что... — слова давались с трудом, словно кто-то, кто отвечал в ее голове за ее речь, специально не давал подобрать нужных слов. Она должна. Отпустить. Прошлое. Хочет этого ее мозг или нет. — Мы должны прекратить любые отношения, которые только могут возникнуть у нас, Владислав. Я тебя не люблю, не могу простить тебе твое прошлое и поэтому, будь добр, пойми меня и уважай мой выбор. — Василиса гордо приподняла подбородок, — Я не против того, чтобы ты продолжал работать в моем колледже, даже готова поддерживать с тобой какое-никакое отношение... — Замолчи! — рявкнул он слишком зло, что Василиса испуганно вздрогнула и посмотрела на мужчину. В его глазах, в прямом смысле, метали искры, по лицу заходили желваки, а губы скривились. — Заткнись, Премудрая, пока я тебя не прикончил. Вот только благородную из себя не строй, чертовка, — прошипел он, приближаясь к ней. Расстояние между ними – долбанный стол. — Ты сейчас просто использовала меня, ради собственного удовлетворения? Ты только что, как ты выразилась, трахалась со мной, а теперь говоришь, что мы должны оборвать любые связи?! — прокричал он, стукнув кулаком по столу так, что по древесине поползла трещина. Василиса сглотнула. — Я хотела сказать сразу, Морок, но ты не позволил, — стараясь не терять самообладание от наметившего страха, произнесла она ровным голосом. Влад схватил ее цепкими пальцами, которые не так давно ласкали её, за горло и сжал, приближая голову Василисы ближе к себе. — Ты ужасна, Василиса Премудрая, — прошептал он ей в лицо, получая удовольствие от ее больших, наполненных страхом и ужасом, глаз. — Знала бы ты, с каким удовольствием я сейчас бы сжал твой хрупкую шейку, но... Я дал себе обещание больше не причинять никому вреда. — он брезгливо откинул ее от себя, как будто она была каким-то попрошайкой у вокзала. Василиса пошатнулась, но устояла на месте, хватаясь за горло и ловя ртом воздух. — Прости, Влад, но ты тянешь меня ко дну, а я туда не хочу, — просипела она, по-прежнему ощущая дискомфорт в горле. Владислав усмехнулся: — Пошла к чёрту, Премудрая. А я, дурак, подумал, что ты дала мне шанс. Даже поверил в то, что ты в меня веришь. А ты просто использовала меня, как мальчишку по вызову. Надеюсь, ты станешь счастливее без меня, милочка, — едко выплюнул он, последний раз взглянув ей в глаза. — Je te donne la liberté, princesse, au revoir. Он вышел, а Василиса, с трудом вспомнив французский, горько улыбнулась, скатываясь вниз. Вечером Василиса заметил на рабочем столе заявлении об увольнении по личным причинам. Усмехнулась, откупоривая третью бутылку полусухого вина. Плевать.