Ничего личного

Хорошо. А что ещё Сергей может ответить? У них по договору обговорены оплачиваемые выходные для гона и течки. Тем более — у него самого начинается течка. Он принимает душ и уползает в свою комнату, где только простая кровать из Икеи, запас воды на два дня и гора вещей Волче. *** Марго прекрасно знает, когда у Сергея Разумовского те самые выходные. И чтобы всё понять, ей достаточно было один раз увидеть как они смотрят друг на друга. А точнее — пытаются не смотреть. А ещё Марго омега, и не нужно быть самой умной на свете чтобы почувствовать, что у Олега близко гон. Сергей наверняка не почувствовал, потому что дальше своего компьютера ничего не замечал уже давно. План зреет просто на ходу. Это большой риск, но если выгорит, то Марго скажут спасибо двое. Она находит телефон Олега в Слаке, и пишет ему сообщение. Олег, Сергею срочно нужна твоя помощь. Это не терпит. Я уже не в офисе. Марго Остаётся только надеяться, что она правда успеет свалить до того, как альфа ввалится на последний этаж. *** Он спокойно вздыхает и ложится спать. И только на самом краю сна приходит гадкая мысль, что у Сергея вообще-то тоже течка. Но он, видимо, нашёл способ справляться с ней с кем-то другим. На следующий день его обливает ушатом сообщение от, кажется, секретарши Сергея? Его личной помощницы? Да какая уж теперь разница. Олег рычит в такси. Рычит в лифте. Рычит, когда оказывается на верхнем этаже, где есть только запах Сергея, но нет его самого. Волков мечется, точно раненный зверь в клетке, пока не находит камин с потайной кнопкой. Как будто тут Бэтмен живет, честное слово. Хотя… богатый сирота… явно очень умная Марго, которая обставит даже Альфреда, и… На этом мысли у Олега и обрываются. Потому что в нос бьет сладкий запах, от которого сводит зубы и тяжелеет в паху. Это феромоны Серёжи, Серого. И это течка. Настолько сладкая, как он даже не смел мечтать. Это Серый в ворохе его собственной одежды, свивший себе из неё гнездо. Это пиздец. *** Сергей пылает внутри и снаружи. Теперь, когда Олег снова в зоне его досягаемости, течка вновь становится невыносимой. Кажется, у него жар. Кажется, сознание ускользает. Он сбивается со счета сколько раз за сутки он принимал душ. Между ног мокро просто без остановки. А когда открывается дверь, и в ней показывается тёмный силуэт Олега, Серёжа только сильнее сводит бёдра, и цепляется за одежду на кровати. Это бредовый сон? Он спит? Но во сне не бывает запахов. Потому что Серёжу парализует такой сильной волной феромонов альфы. Его альфы. Его истинной пары. Что Серёжи хватает лишь на то, чтобы умоляюще прошептать: — Олежа… И молит он явно не о том, чтобы тот исчез. *** Всё остальное становится обрывками реальности, набором картинок и ощущений. Вот он делает шаг в комнату, а вот он уже стоит на коленях рядом с Сергеем. Вот он запускает руку между чужих ног, собирая желанную, сладкую влагу, а вот он уже стаскивает с себя белье. Это гон превращает его мысли в кашу, но даже от осознания этого не становится легче. Зато они оба знают что всё исправит. — Сейчас-сейчас, — хрипло шепчет Олег, вытаскивая из белья уже налитый кровью член, и поворачивает Сергея на живот, прижимается к нему со спины. — Сейчас всё будет… *** Сергею кажется, что он умирает от нестерпимого жара внутри. Но здесь Олег, и он ему поможет. Конечно он ему поможет. Это ведь его альфа. Альфа оказывается рядом в мгновение ока и поворачивает его. Прикосновение между бёдер отзывается нестерпимой истомой где-то внутри. Он потерял весь разум, бьется мысль на границе сознания. Но и она растворяется в первобытном возбуждении. Большое и сильное тело Олега за его спиной, и всё, что он может, это прижиматься теснее. Пульсация внутри делает ему больно. Олег должен в него войти. И когда это происходит, Серёжа издаёт стон, больше похожий на птичий крик. *** Это влажно, это жарко, это тесно. Это в тысячу раз лучше руки. Это вообще ни с чем не сравнимо. Его омега. Его истинная пара. Просто его. Олег рычит прямо над ухом Серого и с хлюпающим звуком входит сразу на всю длину. Потому что сдерживать себя нет никаких сил. Надо ещё, надо больше, надо всё и сразу. И именно поэтому Олег почти тут же поддаётся назад и толкается снова, входя до упора. На меньшее он просто не согласен. *** Это всё слишком для Серёжи. Слишком. Это всё… Но для омеги это всё — самая правильная и естественная вещь на свете. Омега не понимает почему нужно было столько тянуть. Почему они не сделали этого раньше. Член Олега такой большой, что Серёжа дрожит от смеси возбуждения и боли. Хриплый рык над ухом заставляет всё тело в мгновение покрыться мурашками. Он покорно раздвигает трясущиеся ноги шире. Это вообще ни на что не похоже. Серёжа умирает от этого ощущения всепоглощающей принадлежности своему альфе. Ему и больно, и хорошо. Смазка течёт из него липкими ручьями уже без какой-либо остановки. *** Будь это только Олег, то всё обязательно было бы по-другому. Но здесь правит гон, здесь правит альфа. И альфа берет то, что считает своим по праву. Кого считает своим. Поэтому есть только секундная задержка, и вот он уже втрахивает омегу в гнездо из одежды, а хлюпающие звуки заполняют собой всю комнату. Но и этого мало. Мало просто быть внутри, заполнять собой, покрывать телом. И именно поэтому альфа выпускает клыки и впивается ими в загривок, удерживая омегу на месте и продолжая вколачиваться в жаркое нутро, которое с такой охотой его принимает. *** Ему хочется ещё. И альфа даёт ему ещё. И ещё, и ещё. Внутри всё горит, от входа до какой-то тайной точки глубоко внутри его живота. Удовольствие хватает его за горло, и омега стонет так громко, как никогда в жизни до этого. Внутри него огромный пульсирующий член, от которого ещё чуть-чуть и порвёт надвое. Но этого не случится. Альфа не причинит ему вреда. Его альфа… Омега кричит, потому что шею пронзает острой болью. Что-то меняется, но что именно омега не понимает. Остатки самообладания покинули голову несколько минут или часов назад. Феромоны такие густые, что ими забивается нос, и рот. Гортань и трахея, до самых лёгких. Инстинкт подсказывает ему, что всё хорошо. Что всё правильно. Альфа сделал что должно. Но где-то внутри, в той крошечной каморке, куда собственное тело вытеснило сознание Сергея Разумовского, бьется крошечная мысль, что произошло что-то непоправимое. Но омега стонет громче, впуская альфу так глубоко, как только может. *** Это не боль ради боли, даже сейчас он это понимает. Или принимает на веру. Альфа зализывает собственный укус, собирает языком солоноватые капли крови и утыкается лицом в волосы на затылке, только ускоряясь, только двигаясь всё быстрее. Потому что он и так ждал, терпел, сдерживался слишком долго. Хватит. Эти времена теперь остались позади. Потому что теперь они с омегой наконец-то стали единым целым. Наконец-то он покрывает свою пару как следует. Как это должно быть. *** Сила и власть. То, что он чувствует, пока альфа вылизывает его шею и вколачивает его в постель. А ещё всеобъемлющая, животная страсть. Омега не знал этого раньше, даже не подозревал что его ждёт. И не остался разочарован. Его альфа такой сильный. И он наконец берет своё. Омега сдаётся, подчиняется, складывает оружие и уничтожает любые помыслы о сопротивлении на корню. Феромоны пропитывают его кожу, заставляя течь так, как никогда раньше, даже в самую сложную течку. *** Наверное, если бы он просто дрочил себе, то уже давно бы кончил. Но тут происходит нечто особенное. Правильное. И всё тело, весь организм это чувствует. Альфа хочет выпить омегу до последней капли, потому что и себя отдаст полностью, не пытаясь сдержаться. Он двигается всё быстрее, толчки становятся рваными, резкими. Альфа думает про свежую метку, но ещё про узел, про семя, про потомство. Всё то, что ему так сильно нужно. *** Они теперь принадлежат друг другу. До конца. Навсегда. Омега ликует, и жмётся к сильному телу за спиной. Это то, о чем он мечтал всю осознанную жизнь. Принадлежать. Быть со своим альфой единым целым. Страха нет, потому что страх присущ лишь сознательному. А сознательное им сегодня ни к чему. Омега может только высоко и умоляюще рычать, двигаясь навстречу, соприкасая их пылающие тела. *** Альфа знает, что надо ещё немного. Не ему — омеге. Знает, потому что для него это очевидно. Потому что чужое тело ощущается как своё собственное и даже лучше. Знает, потому что он был создан для этого. Заполнять собой, укрывать от остального мира. Отдавать и отдавать, чтобы потом получить в ответ нечто гораздо более ценное. Альфа просовывает руку под тело омеги, обхватывает аккуратный член, размазывая смазку по всей длине, делая свои движения более плавными. *** Возбуждение достигает пика, стоит только альфе начать ласкать его спереди. Омега разбивается на миллион осколков. Он бьется в оргазме, выплескивая всё из себя. Он даже не слышит, как всхлипывает и плачет, как соленые слёзы удовольствия текут по его лицу, как к ним липнут рыжие волосы. Он сжимает своего альфу так сильно в себе, что им наверно обоим становится больно. Только это правильно, только это необходимо. *** Альфе и хорошо, и больно, и страшно. Но больше всего он счастлив забыться в блаженной пустоте, когда кончает глубоко внутри своей омеги. Он заполняет собой, своим семенем. Он делает именно то, что должен. И это наконец-то плодотворный гон. Для него. Для них обоих. *** Горячее семя. Внутри него. Так глубоко, что страшно даже подумать. Всё правильно, шепчут инстинкты. И омега урчит, принимая в себя всё, хоть ему и тесно. Но с каждой секундой становится всё теснее. Альфа будто становится больше внутри него. И это не заканчивается. Ощущение такое странное и пугающее, что даже зачатки разума всплывают на поверхность. Сергей не узнает свой голос, когда испуганно скулит: — Что… это… такое?! *** Он сыто выдыхает, в ответ на чужое урчание только лениво вылизывает загривок и шею. Он спрятал свои когти и зубы. Он сытый зверь, потому что теперь пришло время для затишья. И узла. Но человеческая речь взывает к рассудку, отнимает покой, становится во главе угла. И с ней нельзя не считаться. — …узел. Вам никогда не рассказывали? Это… многое усложняет. Он сейчас точно лекцию не прочтёт. *** Экзистенциальный ужас затопил бы его сейчас с головой, но звериная суть оказалась сильнее. Узел. Это правильное завершение тому, что сейчас между ними произошло. Логичное завершение слияния, которое увеличивает шансы на… Шансы на… На потомство. Омега заталкивает сознательное подальше. Чтобы не мешало. И только ловит ладонь альфы, сжимая ее в знаке доверия. Внутри распирает, не давая вытечь ценному семени наружу. Ему кажется, что он впадает почти в забытьё, пока его греет тело альфы за спиной. Он не знает сколько это длится. И наконец засыпает, когда сцепка уже близка к завершению. *** Больше они не говорят, и это помогает. Это позволяет вернуться в себя постепенно, короткими шагами. Олег размеренно дышит и почти не хрипит. Только всё тело болит так, словно его пинали ногами. Только вот ничего подобного. Только вот он сцеплен со своей истинной парой. С Серёжей. Который, кажется, уснул. И это… мило? Странно? Безумно? Олег гладит худой бок и думает только о том, что это всё пиздец, а не счастье. *** Серёжа просыпается долго. Сознание приходит обрывками. Разум будто бы замутнён чем-то, словно он вчера пил. Но он точно вчера не пил. Вчера у него началась течка, и… Он дёргается, упираясь спиной в большое тёплое тело. Серёжу обдаёт ледяной волной осознания — у него была течка, а у Олега гон. И они встретились. Разумовский пытается оценить положение тела, и похоже они оказались лежащими на боку. В этот момент приходит боль. Она парализует всё тело. По нему будто асфальтовым катком проехали, и переломали каждую косточку в теле. Мышцы ныли так, будто у них выросли и заболели зубы. Ныло между ног, потому что… Сергей забывает об этом, потому что вспоминает кое-что другое. Превозмогая боль он заводит руку назад и дотрагивается до шеи. И находит там воспалённый укус. След от чужих зубов. Метку. Он подрывается, но его хватает лишь на то, чтобы сесть на постели. И посмотреть на того, кто сзади. И в этот момент из него начинает выливаться семя. *** Серёжа начинает двигаться, и Олег убирает руку. Олег продолжает лежать, поглядывая на Разумовского с беспокойством. Вот и всё. Сейчас всё случится. Олег тоже садится и смотрит почти с сожалением. Но что он может сделать? На самом деле? Ему просто не надо было приезжать. *** Сергей пронзительно смотрит на Олега. На альфу, единственного альфу, которому он доверял. Причём доверял сквозь года и расстояния. А теперь этот альфа сделал его своей вещью. Когда Сергей говорит, его голос звенит как сталь: — Не смей так на меня смотреть. Тебе не жаль. Он чеканит каждое слово, не давая Волкову раскрыть рта. — Ты знал, что я избегал этого всю жизнь. Я даже ни с кем не спал никогда! На адреналиновом гневе Разумовский всё же вскакивает. И будто в чудовищную насмешку над его желанием быть единственным и полноправным владельцем своего тела… По его бёдрам стекает чужая сперма. Его шатает, тело пронзает болью. Но он в такой ярости, что только она служит ему сейчас стержнем. — Убирайся. Сергей смотрит в сторону, держа спину так прямо, как только может. Укус болит и пульсирует так, что сводит лопатки. *** Олег открывает рот, чтобы сказать хоть что-то, что угодно, но Сергей прав. Ему не жаль. Они наконец-то сделали то, что должны были сделать давно. И он молча подбирает с пола свою разбросанную одежду, одевается и тихо уходит, напоследок обернувшись чтобы посмотреть на такого Разумовского ещё раз. Он столько лет мечтал об этом, но, стоило только получить, как он тут же это потерял. Только по собственной вине. *** Когда за Олегом закрывается дверь, Сергей больно падает на колени, больше не в силах держаться. Его накрывает истерика такой невиданной силы, что даже когда Волков уходил контрактником такого не было. Он плачет, и плачет, и плачет. Срывает голос, потому что воет раненным зверем. Эта дверь закрылась. Ему не оставили выбора. Его сделали своим, не спросив ни слова. Разумовский добирается до ванной по ощущениям несколько часов. Хотя в реальности проходит несколько минут. Ему очень больно и плохо, и прямо сейчас ему полагается быть рядом с его альфой, но… Черт бы побрал этого Олега Волкова. Он моется и плачет, проклиная Волкова на все лады, потому что не понимает сколько ещё спермы должно из него вытечь чтобы она закончилась. Это наводит на другую тревожную мысль, но думать ещё и ее у него просто нет ресурса. Кажется, он сходит с ума. Теперь, когда он вытирается полотенцем, он чувствует, что больше не пахнет только собой. Теперь хвоя, кожа и дождь будут вмешиваться в его собственный запах. Это даст защиту от других альф, но… Кто защитит его от самого себя? Сергей пишет Марго, чтобы она перенесла все дела с завтрашнего дня на другую неделю. И чтобы не пускала к нему Волкова. Может торчать в своём офисе, но к нему, Сергею, нельзя пока не поступит другой команды. Марго в ответ только интересуется, необходимо ли ему что-то ещё. Сергей преодолевая экзистенциальный ужас и тревогу просит тест на беременность. Ещё рано, но ему будет спокойнее, что он есть. Он должен будет узнать. *** Олег едет домой и ничего вокруг себя не видит. Перед глазами вспыхивают отдельные кадры, которые так хотелось бы смаковать, но всё отрезвляют слова Сергея. Ему не жаль. Это правда. Он не жалеет, что они наконец-то сделали это. Но Сергей, он… он никогда не простит его за это. Дни проходят в томительном ожидании. Он просто ждёт свой приговор, точно преступник под домашним арестом.