Цветок жизни

      Для Снежной этот праздник и вправду был значимым — единственный общий выходной для всех.       С приезда Крукабены прошло некоторое время, но что более важно — оставалось всего пару часов до ледяного очага. Для Дотторе и многих приезжих этот праздник не особо что-то значил, ровным счётом как и другие. Просто возможность сменить календарный год. Но ещё четыреста лет назад Коломбина своей особой аурой вытаскивала его из рабочей зоны, чтобы расслабиться на какое-то мгновение, а потом это стало традицией. Наверное, он провёл в этой стране слишком много времени, оттого и перенял некоторые повадки жителей, поэтому мысленно подводил итоги года, создавая порядок в кабинете. С рабочей точки зрения год был весьма обычным, но под конец появилось стоящее дело, которое блеснет в следующем году, но не факт, что принесёт результат конкретно в нём. А вот в личной жизни изменений произошло очень много.       Дотторе услышал приближающийся звук шагов, ведь по ту сторону кабинета было пусто и тихо, поэтому не отвлёкся, когда Регратор открыл дверь.       — Док, ты пойдёшь? — поинтересовался он.       — Да-да, дай только собраться, — ответил Доктор, постучав бумагами с расчётами о стол, чтобы выровнять их. — Не могу же я бросить всё.       — У тебя там просто человек сидит.       — Что? — удивленно переспросил Дотторе, подняв голову.       Предвестник на пару секунд застыл, обдумывая услышанное, но потом стремительно двинулся с места, обходя стол и Регратора. Он ожидал, что увидит чистую пустую лабораторию, и оно отчасти так и было, если бы не один единственный парень, сидевший к нему спиной.       — Ты чего тут делаешь? — спросил его Доктор.       — Работаю, уже как семь месяцев, — довольно спокойно ответил он.       — У меня все отпрашивались пораньше сегодня уйти.       — Я не отпрашивался.       — Я думал, ты будешь в их числе, — признался Дотторе, не обращая внимания, что Панталоне подошел сзади. — В Снежной и так работают с девизом: «Подари, Царица, один выходной в месяце», этот праздник — единственное время отдыха для всех. У тебя ни семьи, ни друзей, что ли?       — У меня их нет.       — У меня есть друзья, — твердо и резко отрезал Доктор. — И семья с недавних пор. Я понимаю, мы тут все без моральных стержней, но имей совесть — иди домой.       — Ладно, — ответил парень, закрывая записи. — Уберу только это.       Он указал на подставку, полностью заполненную восемью пробирками с жидкостями мятного цвета, но также принялся убирать всё с рабочего стола.       — И над этим вы столько времени работали? — спросил Регратор позади.       — Это только одна из начальных стадий, но наиболее удовлетворительный результат, — начал Доктора. — Работы над этим было много, но её ещё больше…       Предвестник замолчал, так как увидел, что парень перед ним чуть не споткнулся. При вставании с места он задел ножку стула, но устоял на ногах. И на самого парня Дотторе было глубоко плевать, просто у него в тот момент в руках были те самые пробирки.       — Извините, — прошептал парень весьма напуганно.       — Я меньше чем за секунду испытал весь спектр эмоций, — проговорил Дотторе. — Я успел: разозлиться, впасть в торг, начать отрицать, простить, принять и быть готовым начать всё заново.       Сам выдохнув от накопившегося, Предвестник прошёл вперёд к застывшему парню и медленно забрал у него результаты долгой работы из рук.       — Иди домой спать, я тебя молю! — всё же крикнул он под конец.       Повышенный тон подействовал моментально, и через секунду этого несчастного и след простыл. Сделав ещё один глубокий вздох, чтобы успокоиться, Дотторе произнёс:       — За такой косяк следующая операция была бы на нём.       — Ладно, мы тебя ждём, — проговорил Регратор, направившись к выходу.       — Клерви не приходила ещё? — спросил напоследок Доктор.       — Нет, её ещё не было. Ты ей хотя бы сказал? — почувствовав сквозь маску Дотторе угрызение и слабый гнев, Панталоне всё понял. — Ладно, извини-извини.       Впервые в жизни Доктору стало очень интересно, какого мнения о нём другие, если задают подобные вопросы. Закончил он все дела через десять минут и, забрав с собой всë необходимое в виде двух маленьких коробочек, что помещались в карманы, и двух подушек, Предвестник повернул ключ в скважине в последний раз в этом году и направился в столовую.       В этот день всегда один стол был завален едой в ожидании нескольких гостей. Коломбина не только Доктора своей аурой смогла вытащить сюда в канун ледяного очага, это также стало традицией для Панталоне и Капитана. Каждый год четыре Предвестника собирались здесь вместе и отмечали прошедший год. И все четверо вновь были здесь, в их числе и первый номер — Капитано.       — Док! Вылез из берлоги! — задорно произнёс он, протягивая руку для пожатия.       — Привет, Кэп, — сказал Доктор, ответив на жест. — Ты, как всегда, на праздник отрываешься?       — В двойном размере.       — Больше никто не придёт? — подала голос Коломбина.       — Пора бы тебе привыкнуть: сколько бы раз ты ни звала Пульчинеллу, он на этом празднике отсыпается, — ответил ей Панталоне, после чего тяжело вздохнул. — И я иногда тоже хочу просто лечь спать.       — Если ты перестанешь приходить, то можно вообще больше не встречаться! — сразу крикнула ему Субретка.       — Но нас ведь сегодня больше будет? — поинтересовался Капитан, повернув голову к Доктору.       — Да.       Отодвинув один стул, Предвестник ловко вогрузил на него две подушки, прикидывая высоту. По идее, должно хватать, но, если что, можно донести. Положив ладонь на спинку сидения, он произнёс:       — Пойду за ребёнком…       — А я здесь.       Не то чтобы Клерви его сильно напугала, но удивила таким тихим появлением. За расслабленным разговором не услышали шаги? Она спокойно стояла рядом, заострив свой любопытный взгляд на Капитане.       — Ты не видела коробку на кровати? — спросил её Дотторе сразу, как увидел, предотвращая парад вопросов. — Или не открывала?       — Я не заходила в комнату, — ответила Клерви, посмотрев на Доктора.       — Тогда беги, — Предвестнику пришлось её подогнать за плечо, когда девочка вновь с любопытством уставилась на Капитана. — Давай-давай, беги.       Ещё пару раз оглянувшись, девочка всё же выбежала из столовой и топот её ног удалился в коридоре.       — Нетерпеливая? — спросил Капитан.       — Это её первый праздник в Снежной, — ответил Регратор. — Наверняка в предвкушении.       — Пока её нет, покажу вам то, что принёс.       С этими словами первый номер одну за другой поставил на стол две двухлитровые стеклянные бутылки мутной белой жидкости. И, зная этого Предвестника много лет, не нужно было лишний раз спрашивать, чтобы понять, что это самогон.       — Проставляюсь в двойном размере, — сказал Капитан следом.       — Твоего производства? — спросил Доктор, взяв одну бутылку, начав рассматривать жидкость.       — Обижаешь. Мне бы было стыдно принести другое.       — Две бутылки на троих? — вскинул брови Панталоне.       — Четверых, — поправил Капитан, повернув к нему немного голову. — Или ты опять не будешь мой самогон пить? Ты меня не уважаешь?       — Уважаю, просто я слаб перед алкоголем, — признался Регратор. — Я боюсь, что после твоего самогона проснусь следующим днём на другом конце страны, привязанный к козе.       — Ты сейчас описал моё пробуждение после первой студвесны. Только я проснулся в пустыне, привязанный к яку, — Дотторе в нервной радости от таких воспоминаний тихо усмехнулся, поставив бутылку к другой. — Сбоку. Солдатиком.       — Тебе повезло, что он не завалился на тот бок, — с немного ошеломленным тоном произнес Регратор.       — Угадаешь, от чего я проснулся? — спросил в ответ Доктор.       — Ужас! А как ты выжил?       — Ты не представляешь, что может сделать с человеком адреналин и умение договариваться.       — Договариваться? — не понял Капитан, убирая самогон. — С кем? С яком?       — Нет, там пустынники проходили, на моё благо, — объяснил Дотторе. — Они сначала подумали, что это новый свадебный обычай. А я ещё без денег и в форме Академии…       — Так вот почему ты так быстро учебку на дипломатию прошёл, — припомнила Коломбина. — Ты уже вел переговоры.       — Да, в экстремальных условиях, — согласился Предвестник. — Три дня до общежития добирался. Так и не понял, почему к этому пришло.       В коридоре опять послышался тихий топот, и Клерви вновь показалась у них на глазах. Приятное белое платьишко с рюшками до колен ей было впору, подчеркивая глаза и волосы. Также у него был контрастный с белым алый подол и небольшие буффы на рукавах.       — О-ой! — протянула Коломбина, сложив руки. — Клерви, ты такая милая!       — Я только завязать не могу, — сказала девочка, подойдя ближе, немного поднимая такую же алую ленту пришитого пояса по бокам.       — Это я! Я! Я сделаю это! — Субретка мигом обогнула стол и Дотторе, который уже протягивал к девочке руку. Она развернула Клерви, обернув пояс вокруг, начиная завязывать его сзади. — Потом пойдёшь со мной, я кое-что тебе тоже отдам.       — Неудивительно, — проговорил Регратор, смотря на Доктора. — Глядя на твои сапоги, можно понять, что у тебя есть чувство прекрасного.       — Это была одна из моих побочных целей в Снежной — хорошие сапоги на заказ, — ответил Предвестник. — Сапожник очень обогатился.       Коломбина закончила завязывание пояса и подтолкнула девочку пойти с ней, пока Клерви пару раз всё же оглядывалась с любопытством назад.       — Это платье с того же ателье, что делает форму для её школы, — продолжил Дотторе. — Заодно заказал для неё комплект.       — А какую школу выбрал? — спросил Капитан.       — Седьмую.       — О, необычно. И что тебя привлекло? — продолжил расспрос уже Региатор. — Средние баллы экзаменов? Преподавательский состав?       — То, что она ближе всего к Заполярному.       Дворец и так стоял поодаль от города, так что Дотторе не хотелось нагружать себя и Клерви лишний раз. Девочка как раз вернулась с Коломбиной, а на голове у неё красовалась красно-белая треугольная шапочка с помпоном. Один из атрибутов ледяного очага.       — По тону подходит, — подметил Регратор.       — Мы не кооперировались, — ответил на это Дотторе, заметив, что девочка вновь уставилась на незнакомого для себя человека. — Клерви, это Капитан, первый Предвестник.       Капитано медленно опустился перед ней после этих слов, так же аккуратно снимая маску. Клерви на пару секунд застыла в изумлении и страхе, увидев перед собой изрядно пострадавшее лицо, где ожогами отпечатались языки пламени. Но это было не все: хищные глаза Предвестника были устремлены в нее, и этот взор дополняли заостренные зубы и уши. Он не был человеком, что поразило Клерви. Но Капитан, протягивая девочке руку для рукопожатия, наконец-то поприветствовал ее:       — Здравствуй.       — А имя как? — всё же спросила она.       — Капитано. — Клерви, нахмурив брови, посмотрела неуверенно на Доктора, который сразу ответил ей: — Да, с ним всё вот так.       — Зато запомнить легче.       С этими словами она обхватила его ладонь двумя руками, потряся вверх и вниз. Вызвав у Предвестника улыбку и тихий смешок, девочка с более уверенным взглядом начала смотреть на него.       — Всё ждал момента, чтобы познакомиться с тобой, — произнёс Капитан. — Привыкла уже к погоде в Снежной?       — Немного, — ответила Клерви, не сразу замечая, что собеседник посмотрел за её спину и начал подниматься. — Жаль только, что лишь во дворце можно поносить платья. Я их очень люблю.       Чуть позже и сама девочка расслышала глухой стук каблуков позади. Клерви неуверенно оглянулась, так же видя перед собой ещё одного незнакомца, но все Предвестники в одно мгновение узнали Пьеро.       — Всех с наступающим, — проговорил он, оставшись в их кругу. — Я здесь за тем, чтобы спросить: кто завтра, как штык, с утра прямо выйдет на работу?       Панталоне стал одним-единственным, кто, пожав плечами, немного поднял руку. Пьеро проницательно перевёл взгляд с него на Коломбину и Дотторе, явно ожидая какого-то ответа.       — Я могла бы, но Капитан меня на дачу пригласил кушать шашлыки, — сообщила Субретка. — Тут, сам понимаешь, устоять невозможно.       — В смысле?.. — перевёл Регратор взгляд на Капитана, опустив руку.       — У меня три дня выходных, — сказал тот.       — В смысле, ты только её позвал? — уточнил он вопрос.       — Не только её, я и Дока звал, — раскрытие темы явно не приносило Панталоне удовольствия, — но он в этом году отказался.       — В этом году?       — Работа новая в горле сидит, — решил объяснить Дотторе, чтобы просто увести ситуацию в другую сторону. — Да я и так уйду числа шестого на полдня или на весь.       — Зачем? — поинтересовался Пьеро.       — Клерви к школе подготовить, — кивнул он в её сторону.       Шут сразу перевёл взгляд на девочку, что тихо стояла на месте всё это время, сложив руки за спину. Однако, увидев, что на неё посмотрели, Клерви чуть присела, тихо сказав:       — Здравствуйте.       — Но, если что, я с обеда завтра думал к работе вернуться, — продолжил Дотторе.       — Да я не в плане «работай до гроба», на ваших плечах большая ответственность. Особенно на твоих, Док. Так что либо на дачу Капитана езжайте, либо здесь отсыпайтесь.       После этой фразы он вновь всех проницательно оглядел, остановившись на Клерви.       — С ребёнком сходи куда-нибудь.       Он подмигнул девочке, вызвав у неё слабую улыбку, и Клерви перестала убирать за спину руки, встав более спокойно.       — Всё, спасибо за ещё один хороший год, — развернулся Пьеро, направляясь к выходу.       — Тебе тоже хорошо провести время, — ответил ему вслед Панталоне с улыбкой на лице и, когда Шут скрылся, повернул голову к Коломбине. — Ты видела, у него была коробочка подарочная маленькая? Сто процентов, там что-то ювелирное.       — Я еще, когда сегодня заходила к нему, почувствовала запах цветов, — с такой же улыбкой рассказала она.       Они оба схватились за руки, одновременно крикнув:       — Для Царицы! А-а!       — Делать вам больше нечего, — тихо проговорил Дотторе.       — Они с Царицей любят друг друга? — поинтересовалась Клерви сразу.       — Да, но мы делаем вид, что не знаем этого, — ответила ей Коломбина, выставив вперед указательный палец.       — Почему?       — Так забавнее наблюдать за ними, — с улыбкой объяснил Регратор. — Давайте уже приступим, а то я с утра ничего не ел.       Возразить было нечего, да и большинство здесь не обедало. Такова была негласная традиция в Снежной в этот праздник: терпеть, чтобы за пару минут до полуночи обожраться. Дотторе пришлось подхватить Клерви за плечи и усадить на стул с подушками, так как залезть на такую высоту она сама явно не смогла бы.       — Нормально или выше ещё сделать? — спросил он, пододвигая ее к столу.       — Хорошо, — ответила она, показательно положив на стол руки.       Настроение у нее было приподнято явно от предвкушения праздника, хотя сам Дотторе не считал это особо радостным событием: обычное застолье. Как метко выражался Сказитель: «Пятнадцать минут до и пятнадцать минут после», но в Снежной все так радовались прошедшему году, что это нельзя было игнорировать, особенно когда рядом есть Коломбина. А может, все просто радуются общему выходному дню? В Снежной часто могли по полгода работать без них.       — Кстати, Док, а Ипсилон работает? — спросил Капитан, когда Дотторе опускался на стул рядом с Клерви.       — Он уехал день назад, — ответил за него Регратор, накладывая в блюдце салат. — На кафедре все ликуют.       — Но если тебя в целом интересует, то в данный момент — нет, — все же сказал Дотторе, так же накладывая себе еды.       — А кто сейчас в ответ едет сюда? — продолжил расспрос Капитан.       — Дзета.       — Не самый плохой вариант, — подметил он, повернув голову к Коломбине. — Давай, Голубка. По традиции самое важное перед трапезой.       — А, да! — Субретка резко встала, сложив руки в молитве. — Надеюсь, к снегопаду в следующем году не прибавятся шипы. Аминь.       — Какие шипы? — поинтересовалась Клерви.       — Не бери в голову, до этого ещё далеко, — ответил Доктор, накладывая еды уже ей.       — Гораздо важнее, что само начальство меня гонит на твою дачу, — пронзительно посмотрел Регратор в сторону Капитана.       — Он сказал о выборе между мной и чтобы здесь остаться, — напомнил Предвестник.       — Капитан, я никогда это не забуду. Это предательство на всю жизнь.       — Тебе никогда не нравилась моя дача.       — Шашлыки все перекрывают.       — А что это? — спросила Клерви.       — Лучше один раз попробовать, чем сто раз услышать, — ответил ей Капитан. — Когда у тебя день рождения?       — Двадцать четвертого июня, — отчеканила девочка.       — Далеко. Значит, свожу тебя, когда в следующий раз сюда приеду, — Предвестник в ответ на ее радость перевел взгляд на Дотторе. — Конечно, если наш Док не против.       — До твоего второго пришествия надо еще дожить, Кэп, — ответил он.       — Кэп? — не поняла Клерви рядом.       — Это еще одно сокращение, — объяснил ей Дотторе, — от «Капитан».       Клерви наверняка поражалась их внутренним отношениям, не особо ожидая увидеть нечто такое в Снежной. Хотя вряд ли она чего-то вообще ожидала, кроме своей смерти. Но даже без её участия, на таких встречах Предвестники старались не обсуждать работу — этого и в обычное время иногда было слишком много. Все же мозгу нужна разгрузка, а эти дни были как раз тем временем, когда можно было ненадолго забыться и просто насладиться моментом.       Ожидаемо, что, когда время подошло к полуночи и числа в году сменились, со стороны города послышался хлопочущий грохот, а на небе отражался свет разноцветных огней. Клерви сначала дернулась от неожиданности, но с любопытством посмотрела в сторону окна. Коломбина сразу взяла ее за руку и потащила ближе, чтобы посмотреть на праздничные огни и грохот. Для нее такое было в новинку, а потому детское восприятие олицетворяло это как нечто сказочное и фантастическое. Когда девочка ушла, Дотторе услышал тихий наигранный кашель Капитана, а потом увидел, как он едва мотнул головой в сторону Клерви, будто бы говоря: «Иди к ней».       Только вот не особо есть смысл, если уже Коломбина рядом стоит. Восторг от праздничного салюта Клерви из всех присутствующих могла бы разделить только с ней. Притворство для Доктора значение не имело. Но заметив, что девочка встала на носки, опираясь на подоконник, Предвестник все же подошел к ней. Клерви от неожиданности обернулась, когда почувствовала, что он взял ее под руки и поднял, поставив на тот же подоконник, но не отпустив тело.       — Так лучше? — довольно тихо спросил Дотторе, услышав от девочки мычание в знак согласия. — Я держу тебя, не бойся.       Клерви тут же с большим задором уставилась в окно, где через холодное стекло было видно праздничные огни. За время после приезда матери она еще один раз переболела, но так же без серьезных осложнений. Увидев, что Коломбина хитро улыбается, глядя на Доктора, он прошептал ей только одно слово:       — Не начинай.       Но с весьма задорной улыбкой Предвестница всего лишь по-дружески толкнула его в плечо, а потом так же уставилась в окно. Так они простояли минут десять, после чего Клерви в крайне приподнятом настроении вернулась на место. Она взяла один из апельсинов, увидев протянутую руку Дотторе рядом.       — Давай кое-что покажу, — сказал он.       Получив заветный фрукт, Предвестник аккуратно счистил только верхнюю его часть, затем ловким движением пальцев немного вывернул, и еще через пару секунд и движений получилось так, что нижняя часть кожуры стала своего рода чашкой с закрученной вокруг кожурой сверху, а дольки отделились друг от друга и встали в форме цветка. Он поставил эту работу рядом с Клерви.       — О! — удивилась она, легко доставая одну дольку. — Здорово!       — Док, когда научился? — удивленно спросил его Регратор.       — Жить в Сумеру и не знать, как красиво резать фрукты? — спросил Дотторе в ответ. — Да ты шутишь.       Хотя при них он эти бесполезные навыки никогда не показывал, поэтому все так удивились. Но что поделать, если культура влиятельна, и хочешь не хочешь, но уже в пять лет легко орудуешь в общей сфере жизни. Доктор сам не считал эти навыки важными, но раз Клерви понравилось, то хоть где-то пригодилось.       — Клерви, напишешь письмо про праздник? — спросила ее Коломбина.       — Когда в школу пойду, — ответила девочка, доедая апельсин. — Не хочу слишком часто писать, мама может узнать.       — Ты, пожалуй, единственный ребёнок в мире, который хочет поскорее окончания каникул, — подметил с ухмылкой Регратор, протягивая ей через стол запакованную в подарочную упаковку коробку, которую достал из-под стола. — Поэтому держи. Я в подарках всегда продуктивный, надеюсь, не обидишься.       Клерви просияла счастливой улыбкой, начиная ее разворачивать. Ей было даже неважно, что там находилось, так как в жизни ей дарили подарок всего один раз. Стянув крышку, ее взору предстали красивые серебристые туфельки.       — Как раз к школе тебе, — проговорил Панталоне.       — Спасибо! — поблагодарила она с улыбкой и очень радостным тоном.       — А, мы начали? — спросила Коломбина и тоже протянула девочке подарочную коробку из-под стола. — Держи. С днем ледяного очага, Клерви.       Этот оказался упакован намного изящнее, что было неудивительно, исходя из навыков Предвестницы. Внутри оказался набор для самого разного рукоделия.       — Спасибо! — вновь поблагодарила Клерви тем же тоном и улыбкой, едва сдерживая слезы счастья.       — От меня ты уже открыла подарок, но мама тебе кое-что тоже прислала.       С этими словами Дотторе поставил рядом с девочкой одну из двух коробок, которая была побольше другой. С еще большим любопытством Клерви открыла ее, вытащив оттуда рамку с общей фотографией всех детей из Дома Очага, а также внутри лежал блокнот. Полистав его, девочка нашла пожелание от каждого названого брата и сестры на каждой страничке со множеством рисунков и наклеек. И, конечно же, пожелание от Перри там тоже было.       — И, она сказала, это не подарок, но нужно отдать.       После этого Доктор так же поставил с ней рядом вторую коробочку, весьма маленькую, даже не запакованную, как подарок. Когда Клерви открыла ее, то сначала прочитала маленькое послание, написанное маминым почерком:       — Больше не теряй.       Под запиской лежал красиво сложенный кулон в виде колокольчика, который девочка сразу узнала, достав его за цепочку.       — О, какой красивый кулон, — сразу сказала Коломбина.       — Да, это мой, — Клерви сама расстегнула его, накинула через шею и начала застегивать следом. — Когда уезжала, его там оставила.       Она сама справилась с его надеванием, и колокольчик начал свисать с ее шеи на уровень груди. И, видимо, заметив, что Клерви перестала так радостно улыбаться, как пару секунд назад, Коломбина продолжила эту радостную церемонию:       — Ну, и еще кое-что.       Субретка с негромким стуком поставила на стол еще одну коробку, чуть-чуть подвинув к ребенку, которая уже с небольшим удивлением забрала ее. Она думала, что на подарке от мамы все закончится, как все остальные тоже так думали. Но на ленточке, что перевязывала подарок, была прикреплена небольшая записка, которую Клерви заметила только через пару секунд.       — Ты выделиться решила? — спросил Предвестницу Регратор.       — Это уже не от меня, — ответила для всех Коломбина.       — Зная этих, я за-вер-ну-ла тебе тоже один, — прочитала девочка, растянув одно слово по слогам. — С днем ледяного очага, Царица.       Клерви вновь показала на лице какое-то детское незримое любопытство и счастье, разворачивая как можно скорее еще один подарок. Даже не стянув до конца упаковку, Клерви восхитилась очень красивой кукле с не менее красивым платьем, чем у нее.       — Лучшее оставила напоследок, — с привычной мягкой улыбкой объяснила Субретка.       — Спасибо большое! — в том же тоне, что и пару минут назад, поблагодарила Клерви.       — Передам, что понравилось.       После небольшого уныния, задор и счастье к девочке вернулось и она просидела так еще около часа, пока не начала немного клевать носом. Все же так долго продержаться без сна ребенок не мог. И несмотря на то, что Клерви не очень хотела уходить, ее убедили пойти к себе с Дотторе и попробовать уснуть. Задернув штору не до конца, так как это стало тоже уже некой традицией: оставлять просвет для просмотра сияния на небе, Доктор посмотрел на девочку, которая если уже не спала, то была одной ногой в мире грез. Этот год под конец определенно принес ему откровения.       Возвращаясь назад, он даже не слушал разговор других Предвестников, но приметил на столе те самые две бутылки самогона, а также то, что Коломбина что-то говорила. Наверное, тоже подводит итоги года, раз загибала пальцы.       — Но, конечно, самое главное изменение в этом году произошло у Дока, — сразу подметил Капитан, когда тот сел на своё место. — Рассказывай, сильно изменилась жизнь с ребёнком?       — Как сказать…       — На работу влияет?       — Нет, — мотнул Дотторе головой. — Разве что я после операции стал сразу переодеваться, а не идти по коридорам.       — Ты серьёзно до этого в крови ходил? — решил уточнить Капитан.       — А ты думаешь, отчего у меня одна прядь седая? — спросил в ответ Регратор. — Он и Голубка, когда она за две недели до ледяного очага в снежинку наряжается и порхает по коридорам, — они в этом виноваты.       — Ты же больше не пугаешься, — ответила Субъекта.       — Я привык, но бедные новобранцы — нет.       — И каково это? — продолжил Капитан расспрос, смотря на Доктора. — Понимать, что есть родной ребёнок?       Это был вопрос, на который Дотторе не мог дать чёткого ответа. В этом разум человека для него был намного хуже механического, где были свои алгоритмы и правила. Там всё можно просчитать. Он описал бы осознание существования родного человека как ещё одну живую душу, к которой ты привязан. Но он не мог точно сказать, по нраву ли ему эта связь.       — Раньше для Дока это было несбыточно, — ответила за него Коломбина, наливая себе горячительный напиток. — Но я считаю, что, пусть и были заминки, с Клерви всё хорошо.       — Ты про физические данные? — решил уточнить Доктор.       — Идеала не бывает, но Клерви не захотела возвращаться, а значит, создание безопасной обстановки было более-менее сделано, — объяснила она, немного отпивая жидкость. — Даже не думай.       — Что «не думай»?       — Стать для неё другом, — ответила Субретка, повернув к нему голову. — Я для неё друг, а тебе надо быть больше, чем друг. Если ты думаешь, что на этом всё останавливается, то глубоко заблуждаешься. И учти, просто отцом можно стать, но стать папой надо постараться.       — А есть разница? — задал Доктор сразу вопрос.       — Конечно. Формально Клерви приняла, что ты её отец, — явно прочувствовав небольшое непонимание собеседника, Коломбина тут же продолжила: — Не замечал этого? Если её спросят, она скажет, кто её отец. Обстановка едва безопасная рядом с тобой, покажи, что она может тебя не бояться. Тебе не нужно отказываться от работы, просто она не должна быть её частью.       — Ты уже это говорила, — припомнил Дотторе.       — И скажу ещё сто раз. Не хочешь для неё быть объектом страха и обиды, как мать, — тогда покажи, что ты на её стороне.       Легко сказать, а вот как это сделать? Даже когда Крукабена приехала сюда, Клерви пошла за советом в другое место. Очевидно, что она опасается Дотторе не меньше, чем свою мать. Пусть она и начала привыкать ко всему происходящему вокруг неё, но вот к нему ещё не привыкла.       Наверное, чтобы отвлечь внимание от этой темы, Регратор притянул к себе обёртку от подарка Царицы, прочитав её послание.       — «Этих», — выделил он конкретное слово. — Сразу видно, что это её работа.       — Она хотела написать «этих олухов», но когда я сказала ей, что это будет читать Клерви, она переписала, — рассказала Коломбина.       — Вот это ещё больше на неё похоже, — подметил Капитан.       — Как легко поразить ребёнка, — проговорил Регратор, отпуская послание. — Если бы мне подарили что-то подобное, я бы спросил в ответ сразу: «Зачем оно мне нужно?»       — Ты ребёнком не был никогда? — вдруг спросил в ответ Дотторе, наливая напиток себе. — Не помнишь, как это бывает? «Ничего себе, пустой пчелиный улей! Мам, можно мы его домой возьмем?»       — У меня такого не было, — признался Панталоне сразу.       — Тебе разрешили забрать? — поинтересовалась следом Коломбина.       — Нет, — ответил Доктор, собираясь отпить самогона, но следующий вопрос от Капитана остановил его:       — У тебя была мать?       Дотторе остановился не из-за воспоминаний или чего-то подобного, а из-за формулировки. На пару секунд Предвестник недвижимо застыл со стаканом перед носом, смотря на Капитана пронзительным взглядом через маску.       — Кэп, что за глупый вопрос? — всё же прямо спросил Доктор.       — Просто ты о ней никогда не говорил, — объяснил тот свои слова.       — К несчастью, элеазар забрал её раньше, чем у меня сохранилось с ней больше воспоминаний, — прояснил он этот момент, наконец-то отпив самогон. — Да и никто в этом месте не спешит опередить меня.       — Зато Клерви никогда не забудет всего случившегося, — вернулась к теме Коломбина. — Не потеряй то, что уже построилось, Док.       — Не уверен даже, что это что-то построилось, — признался Дотторе, закусив следом огурцом. — Она скорее из-за тебя дала такой ответ перед матерью, чем из-за меня.       — Хочешь не хочешь, но ты входишь в круг её жизни, — ответила ему Субретка. — Не знаю, Док. Я никогда не считала тебя злым человеком. Ты аморален во многих вопросах, но общаться с людьми всё равно умеешь.       — Ну, где-то двадцать на восемьдесят, — сказал Регратор, когда понял, что Дотторе смотрит на него.       — Зависит от обстоятельств, — добавил Капитан по той же причине.       — Ладно, хорошо, это моя бесполезная способность видеть в других хорошее, — согласилась Коломбина. — Но я всё ещё считаю, что с родным человеком можно раскрыться по-другому. Потому что он стоит впереди мира.       — Не для всех, — ответил Дотторе.       Собственный научный интерес для него все еще был весьма важен и ни разу не пошатнулся с приездом Клерви сюда, просто, помимо работы, появились другие хлопоты и размышления. Но раз можно было отдохнуть, то надо было воспользоваться этим моментом. За пару дней после праздника Клерви получила еще несколько подарков, например, от Пульчинеллы и Синьоры, которая именно отправила ей его, как мать. И хоть это были своего рода единственные выходные, Дотторе все же на пару часов возвращался временами в лабораторию, поскольку за столько лет во дворце всегда привыкаешь что-то делать. Для Клерви эти дни наполнились лишь тем, что Заполярный немного опустел. Основная машина Фатуи все еще работала, просто на пару дней не так кропотливо, как раньше. Постепенно резиденция вновь начала заполняться людьми, и девочка все усерднее зачеркивала в календаре дни, но теперь ее радость в этом деле слегка отступала, однако она не объясняла почему.       В один из дней Дотторе ждал ее у выхода, прикидывая план дальнейшего похода. Сначала школа, потом нужно спуститься в город. Это отсрочка на весь день, но Дзета уже приехал, так что Доктор сможет присматривать за лабораторией вскользь. В школу Клерви принимали, просто нужно было ей все показать, заодно забрать список учебников, да и ее хотели саму увидеть. Она появилась перед глазами Дотторе, застегивая до конца куртку, и сразу спросила:       — А разве взрослые не могут без куртки выходить?       Очевидно, она подметила на нем черное пальто. У Предвестников была своя теплая накидка с символом Фатуи, но это скорее считалось формой, а не свободной одеждой. Хотя некоторые и в обычные будни использовали ее.       — Если только на пару минут выйти, — припомнил Дотторе то быстрое объяснение пару недель назад, открывая дверь, чувствуя холодный воздух. — Пойдем.       — А Коломбина просто ходит, — проговорила Клерви, выходя на улицу, прищуриваясь от белизны и солнца.       — У нее свое проклятье.       — Проклятье?       — Ну-у, — закрывая за собой проход, Дотторе закинул голову, думая над тем, как всё это проще объяснить. — Если коротко, то к холоду и жаре она менее чувствительна.       — Так это не проклятье, а благословение, — поправила девочка.       — В этой степени — возможно, — согласился Предвестник, разглядев в ней ответное непонимание. — Не нагружай этим голову. Она просто может, и всё. Пойдем.       Все равно, даже если он постарается ей все объяснить, она ничего не поймет. С проклятьями не шутят и не снимают — с ними смиряются. Направившись от дворца правее, Клерви тихо оглядывала все вокруг, пару раз оборачиваясь на уменьшающийся по мере отдаления дворец, будто пытаясь убедиться, что он не исчез с горизонта.       — Не была ни разу в этой части? — спросил прямо Дотторе.       — Нет, — мотнула Клерви головой. — А здесь кто-то водится?       — А, например? — не понял точно Предвестник.       — Ну, волки?       — В этой части Снежной — нет. Тут людская тропа.       — То есть здесь только люди ходят? — уточнила девочка.       — В основном солдаты, но если мы говорим о животном мире, то, конечно, тут есть и птицы, и грызуны, — объяснил он.       — А знаешь, что мне нравится в Снежной? — вдруг заявила Клерви. — Здесь нет жуков.       — Не любишь жуков? — спросил он в ответ.       — Тех, что жалятся, боюсь, а так нет. Мы с Перри собирали светлячков в баночку, проносили в комнаты и смотрели, как они светятся, — рассказала она со счастливой улыбкой от воспоминаний. — А потом они умирали.       — Кислорода не хватало, наверное, — предположил Дотторе.       — Не знаю, но мне нравится, что тут нет жалящих. А еще, хоть я других не боюсь, но вздрагиваю, когда они по мне ползают, — продолжила она. — Здесь холодно, поэтому их нет. Это мне здесь и нравится.       — Но в Снежной не везде холодно.       — Правда? — Кверви посмотрела на него, подняв брови за шапку с очень удивленным тоном.       — Да, — подтвердил Дотторе. — Ближе к участкам порта тепло и зелено. Ты была там, когда приехала.       Девочка остановилась, смотря под ноги не с какой-то сильной задумчивостью, а больше с тревогой: она слегка сомкнула губы, немного приподняв плечи. Должно быть, она это сделала неосознанно, просто прокручивая в голове тот момент жизни. Доктор остановился не так далеко от нее, не понимая причину такой реакции, поэтому раскрыл тот вопрос для нее:       — Когда с корабля сошли, ты там была, помнишь?       — Нет, — Клерви подняла голову с выражением неуверенности и страха на лице. — Честно говоря, я плохо помню ту поездку. Только то, что страшно было и вернуться хотелось.       — Понятно.       Должно быть, для нее тогда это было слишком сильным стрессом, поэтому сработал защитный механизм и заблокировал ей большую часть воспоминаний. Или же она в тот момент настолько сильно ушла в себя, что попросту не замечала всего происходящего вокруг. В один момент Клерви вздрогнула, подбежала и схватилась за его рукав.       — Но сейчас не хочу! — крикнула она, но потом тихо и испуганно добавила: — Не возвращай меня.       — Мы не к порту идем, — заверил Доктор, несильно помотав головой. — Пошли, немного осталось.       Отчасти он был причастен к такой ее реакции на воспоминания об этом моменте жизни, но до сегодняшнего дня он не думал об этом. О жизни Клерви в Доме Очага они ни разу не разговаривали, как и о жизни с матерью. Хотя сейчас Дотторе представлял, что на подобные вопросы Клерви непроизвольно сделает такое же лицо и, даже если все помнит, промолчит. У нее в голове могли крутиться выводы, что Доктор ее накажет или отправит назад, если Клерви упомянет свои переживания в прошлые года. Психологическое давление, чтобы не выносить сор из избы, не иначе. Но если Клерви сопровождает подобная реакция на такие вопросы, то лучше пока не задавать их.       Девочка шла дальше молча, но вновь расцвела в детском любопытстве и удивлении, когда впереди показалось здание меньше, чем Заполярный дворец, но все же достаточно большое, огражденное высоким забором с открытыми воротами.       — Это… — протянула Клерви в неуверенности, застыв на месте.       — Да, школа, пойдем, — подтолкнул ее легонько Дотторе в спину.       Долго ее уговаривать было не нужно, и девочка еще сильнее растянула улыбку, когда они вошли в теплое помещение. Дотторе сразу узнали, даже не из-за звания, а поскольку он уже приходил сюда до праздника, так что его появлению сегодня никто на вахте не удивился. И хоть отдавать верхнюю одежду в гардероб еще было не обязательно, но надо было показать Клерви эту технологию, чтобы она не потерялась в первый день. Также сразу следовало показать класс, и как раз там в прошлый раз договорились встретиться и все обсудить.       Коридоры были непривычно для школы пусты, в них хорошо слышался шум шагов. Клерви бегло просматривала на стенах портреты и рисунки, следуя за Доктором, пока он не остановился.       — Кажется, этот, — тихо проговорил он, постучав в дверь.       Не дожидаясь ответа, он открыл дверь в класс, почти сразу поздоровавшись с учительницей за столом, которая что-то заполняла. Предвестник двумя пальцами следом легонько подтолкнул в спину Клерви, которая до этого завороженно оглядывала класс, после чего так же поздоровалась. Их довольно суматошно попросили немного подождать и оставили в классе наедине друг с другом, но Клерви от такого была даже рада, подойдя ближе к партам.       Совместные! В Доме Очага у них был просто один большой стол, где дети сидели друг с другом и учились. В детской радости, расставив руки в стороны, Клерви медленно пронеслась мимо рядов туда и обратно и остановилась возле классной доски, посмотрев сверху на два портрета, но сам свой взгляд остановила только на одном.       — О! — немного удивленно воскликнула она.       — Да, это Царица, — сказал для нее Доктор.       — Мы говорили с ней! — вдруг заявила Клерви, сразу отвечая на последующий вопрос Дотторе: — Когда мама приезжала. Она ко мне подошла, и мы поговорили.       — Ты говорила с Царицей? — решил уточнить Предвестник для уверенности.       — Наверное, да, — девочка снова посмотрела на портрет, прищурив глаза. — Я не уверена.       Дворец большой, и это могло произойти рано или поздно, но Царица на пару с Коломбиной всё ещё поражали своим умением появляться там, где надо и когда надо. Клерви даже с ней обсудила свои проблемы с матерью! Многие жители Снежной наверняка и представить на свой счет такое не могли. Дверь открылась, и учительница вернулась в сопровождении ещё одной девушки, та, пока Дотторе получал список и ставил подписи, присела рядом с Клерви. У неё было с собой достаточно много собственных бумаг, которые она прижимала к груди. Школьный психолог — это для Доктора стало сразу понятно.       — Здравствуй, как тебя зовут? — просила она.       — Клерви, — немного настороженно ответила та.       — Клерви? Очень красивое имя, — продолжили с ней разговор. — Значит, ты к нам в школу поступаешь?       — Наверное, да.       — Ха-ха, ладно, не против, если мы поговорим с тобой наедине?       — Наедине? — переспросила Клерви.       — Только друг с другом, — объяснила девушка.       Девочка неуверенно взглянула на Дотторе, который ставил последнюю подпись. Простое согласие на обработку персональных данных и разрешение на поездки вне классных мероприятий. Все прочие документы давно были готовы, и Клерви формально считалась зачисленной, а это просто лишние издержки.       — Я тебя подожду в коридоре, — проговорил Дотторе.       С учителем они вышли из кабинета, и Предвестника оставили одного. Хорошо иметь близкую связь с мэром: долгой возни по оформлению гражданства и опекунства не было. С документами всё нормально, как и с поступлением, — за эту часть бюрократии Дотторе даже не переживал, в отличие от самих отношений с этим ребёнком, находящейся в соседней комнате с человеком, что научен раскрывать внутренний мир.       Была Клерви там достаточно долго, а значит, разговор, очевидно, клеился. Можно было даже позавидовать. Список учебников Предвестник уже просмотрел, и от окружающей тишины и бездействия даже прикрыл глаза, прислонив затылок к холодной стене, пока не услышал скрип двери из-за того, что Клерви вышла.       — Все? — спросил Дотторе для пущего порядка.       — Тебя попросили зайти, — с небольшим напряжением ответила Клерви, отведя взгляд.       Ее, видимо, такая передача просьбы пугала своим смыслом, ведь она только что говорила о чём-то личном, и в ответ ее просят позвать в класс человека, которому она не доверяет. В небольшой тревоге Клерви начала теребить одежду от понимания, что всё неизбежно.       — Ладно, подожди меня здесь, — сказал ей Доктор, получив согласие, пронаблюдав, как Клерви ушла немного правее, чтобы рассмотреть настенные банеры. — Далеко не уходи.       — Хорошо.       Ответ проскользнул мимо, она не повернула голову к Дотторе для него. Почему-то Предвестник вспомнил найденную самодельную карту, а потом припомнились сегодняшние слова, что уезжать Клерви не хочет. Надо же, как кардинально может поменяться мнение ребёнка, если его поставить перед двумя фактами напрямую: уехать или остаться.       Когда Дотторе прикрыл за собой дверь, то разглядел психолога напротив одной из парт с лицевой стороны.       — Прошу вас, — указала она на стул с другого конца стола, куда Предвестник опустился. — Перед разговором хотелось бы уточнить: вы выбрали эту школу, потому что она ближе всех к Заполярному дворцу?       — Да.       — Мы делаем всё в рамках программы патриотического воспитания, в этом могу вас заверить…       — Я из исследовательской части и делами пропаганды не занят, — сразу отрезал Дотторе, помотав головой. — Вы хотели поговорить о Клерви?       — Да, — выдохнув будто для того, чтобы собраться с силами, ведь она прекрасно понимала, с кем разговаривает, девушка спросила: — Скажите, как давно Клерви здесь находится?       — Полтора месяца, — сразу спокойно ответил Доктор.       — Она знала вас прежде?       — Нет, — но потом Дотторе понял, что немного переврал: — То есть знала, но не совсем так, как стоило бы знать.       Покивав головой, психолог, видимо, показала, что поняла, о чем он говорит. Девушка более открыто придвинулась к столу, положив на него руки, сложенные в замок.       — Клерви очень позитивный ребёнок, но, похоже, она пережила много травмирующего опыта, — проговорила она весьма спокойным, но немного задумчивым тоном. — Она пытается скрыть это, уходя в детскую радость, но только затем, чтобы убегать от проблем. В школе у неё наверняка появятся друзья, но я не уверена, что у неё есть точки вовне.       Дотторе не был уверен, вопрос ли это, но всё же немного качнул головой. Связь с Коломбиной — это, конечно, хорошо, но явно не то, что нужно было. Нужна была определённая фигура…       — Скажите, если не секрет, она видела вас за работой? — спросила девушка перед ним.       — Да, один раз, но не с человеком, — ответил Доктор, переведя взгляд на дверь к выходу. — Клерви знает всю подноготную моей работы. Она узнала об этом задолго до нашего знакомства. И я осознаю, что у неё насчёт меня из-за этого свои убеждения.       — Вы хотите, чтобы она была счастлива? — проницательно спросила она следом. — Из разговора с Клерви и сейчас я понимаю, что вам на неё не всё равно. Ответьте честно, вы любите её?       С последней части Доктор бросил нервный смешок, прикрыв на секунду глаза под маской.       — Боюсь, на любовь это не тянет, — честно ответил он с небольшой улыбкой. — Решение перевести её сюда пусть и было слишком поспешным, но это было…       Дотторе не договорил, так как не мог найти слова в своём запасе, чтобы описать этот момент. Само собой, им двигало желание увидеть её на хирургическом столе. И пусть он дал Клерви обещание, что не бросит её, но всё ещё считал то решение спонтанным.       — Ответственностью? — договорила за него девушка. — Вы считаете себя обязанным перед ней?       — Наверное, да, — ответил Доктор, уже развернув голову на дверь. — Родителей не выбирают, а ей с этим очень не повезло. Она сообразительная, но детской наивности не лишена. Пока не уйдёт, хотелось бы подарить ей жизнь.       «Подарить жизнь». Обычно доктора её спасают, но Дотторе привык обрывать эту нить, если так получится. И не то чтобы его мучила за это совесть, ведь результат всё ещё стоил всех этих жертв, но его поражало, что в лексиконе, когда дело касалось этого ребёнка, он говорил обратное, непривычное для себя.       — Вы думаете, что Клерви было бы лучше без вас? — снова прямо спросили его.       — Я знаю это, — утвердил Дотторе. — Но так получилось, что я теперь в ответе перед ней.       — Но сама Клерви так не считает, — этот ответ заставил развернуть голову назад. — Раз сложилась такая ситуация вокруг вас, она не скажет об этом напрямую, потому что сама не хочет признавать этого, но подсознание говорит само за себя.       Девушка двинула руками и вытащила один листок с детским рисунком. Очевидно, Клерви рисовала его пока была здесь. В нём не было ничего особенного: дом, немного заваленный горизонт, солнце в углу листа, облака (почему-то голубые) и три человека, в которых слабо можно было различить Клерви, Дотторе и Крукабену. Девочка была в центре, справа от неё как раз и находился дом и сам Доктор, только вот между ним и Клерви лежал камень. Слева же было дерево (почему-то ствол выходил вперёд листвы) и Слуга. Дотторе только по надписи «мама» рядом смог распознать её, так как, судя по всему, здесь девочка часто стирала карандаши. Дольше всех старалась сразу видно над ней.       — Это её рисунок, — произнесла девушка, указывая на объекты. — Клерви огородилась от матери достаточно сильно, но для вас она оставила возможность подобраться к себе. Конечно, это плохо, но ввиду вашей ситуации могу сказать, что она присматривается к вам.       — «Её единственная надежда»? — припомнил Доктор слова Коломбины.       — С матерью, скорее всего, что-то зависимое, не так ли? — спросили его. — У неё есть тревога рядом с ней?       — Наверное. Мы не говорили с ней об этом.       — Попробуйте узнать, — она протянула к нему рисунок ближе. — Дети в психике хрупкие. Они на самом деле всё понимают, но не могут выразить это. Если мы не говорим про любовь, то просто скажите, вы хотели бы, чтобы Клерви доверяла вам?       — Хотелось бы, — признался Доктор. — Но у нас произошли некоторые проблемы после её приезда, поэтому вопрос доверия сейчас очень сложен.       — Для начала, чтобы выйти на доверие, вам нужно усвоить два правила: во-первых, это, конечно, что вы поможете ей и будете на её стороне, несмотря ни на что. Клерви осознает, что может на вас положиться, и не надо будет её больше допрашивать. А во-вторых, она должна понимать, что вы доверяете ей не меньше. Для ребёнка это проявляется в мелочах. Например, больше, чем доверие, для Клерви сейчас важно найти друзей, так что ваша задача — не стать препятствием на этом пути.       — Я и не собирался.       — Родители часто сами не понимают, что неосознанно мешают детям. Хотят как лучше или думают, что в одном неверном движении ничего страшного нет, — объяснила она. — Скажу прямо: одно ваше имя уже делает для Клерви проблемы. Постарайтесь не уйти дальше этого.       «Не уйти дальше этого» — Дотторе бы очень хотел инструкцию по подобному пункту.       — Хорошо, спасибо, — он встал со стула, стягивая листок с рисунком.       — Если нужна будет помощь, то обращайтесь, — сказали ему напоследок. — Для Клерви всё будет в разы сложнее, но если всё сделать грамотно и аккуратно, то она приживётся здесь. Самое важное: не спешите и не требуйте с неё что-то, иначе всё станет намного хуже.       — Ладно, — Дотторе вложил рисунок в листки. — Спасибо за разговор.       Надо будет отдать ей рисунок по возвращении или прямо сейчас. Когда Дотторе вышел, то увидел Клерви, стоящую не так далеко от двери. Наверное, судя по её позе и расположению ног, она от скуки пыталась пройти ровно по линии между плитками, но, увидев Доктора, сразу переключила внимание:       — Ну что? — спросила она. — Меня же берут?       — Ха, конечно, — Дотторе даже позабавила ее небольшая паника на этом поприще. — Пойдем теперь в город.       Школа была на его окраинах, и когда Клерви снова оказалась на улице, то вновь ненадолго зажмурилась, но теперь из-за порыва холодного ветра. Она следовала за Дотторе весьма спокойно и тихо, разве что издавая звук только скрипом снега от шагов, но в один момент Клерви чуть-чуть пробежала вперед, когда показалась статуя Крио Архонта. Она с любопытством подняла голову, чтобы посмотреть на фигуру человека сверху, а затем девочка резко поклонилась по пояс.       — Пойдем-пойдем, — подтолкнул ее Дотторе за плечо. — Царице обычно в церкви молятся.       — В церкви? — переспросила Клерви, догнав Предвестника.       — Да, специальное здание для этого. Храм — другими словами, — объяснил он. — Там же и за собственные грехи каются, и свечи за упокой ставят…       — И помогает?       — Люди хотят в это верить. А для Фатуи это один из рычагов для поддержки численности армии.       — А в здании молятся, потому что холодно на улице? — продолжила девочка расспрос.       — Точно не знаю, но это как вариант можно рассматривать, — признал Доктор.       Дети в Снежной также верили, что сама Царица рисует на окнах узоры, но это, конечно же, было не так на самом деле. Дел в городе было много, для начала зашли в ателье за формой для школы, попутно посмотрев, как она сидит на Клерви. Всё оказалось хорошо, поэтому следовало приступить к прочему, вроде учебников и канцелярии… В один момент, когда Доктор, смотря в список, прикидывал, куда лучше пойти сейчас, он заметил, что среди бумаг выбивается одна. Это оказался рисунок Клерви. Он забыл отдать его ей.       Не слыша больше шагов рядом, Дотторе оглянулся, увидев, что девочка встала в двух шагах от него, с тихой отдышкой смотря под ноги, придерживаясь за левый бок.       — Клерви? — позвал он её. — Что случилось?       — В боку закололо, — ответила она, подняв голову. — Ты очень быстро ходишь.       Быстро ходит? Да, шаг ведь у него был быстрее и шире в силу привычек и роста. Значит, она именно бегала за ним всё это время? Осознавая ситуацию, Дотторе полностью развернулся к девочке, прислонив бумаги ко лбу на пару секунд. Недавно ведь разговаривал про то, как наладить отношения, и вот опять!       — Прости, пожалуйста. Я пойду медленнее.       Когда Клерви выпрямилась и медленно прошла мимо, Доктор спросил следом:       — Сильно устала?       — Н-нет, — ответила девочка, но наискось кивнула головой.       Ответ был очевидный, но сказать сразу, что устала, Клерви тоже не могла ввиду их некрепких отношений. Если она утомилась, то лучше сделать перерыв, а не мучить её.       — Пойдём сюда, — сказал ей Дотторе, когда они проходили мимо одного кафе.       Ослушаться она его явно боялась, но теперь Предвестник считал, что дело не только в нем, но и в шелковом воспитании Крукабены. Это было даже на пользу, потому что, вспоминая себя в возрасте Клерви, Дотторе автоматически прощал жителям родной деревни то, что его выгнали. Обиду давно перекрыло понимание, хотя Доктор и продолжал считать всех их недалекими. С такими воспоминаниями и генами Дотторе даже радовался, что Клерви ничем опасным для своей жизни не увлекается. По крайней мере, пока что.       — Проходи, садись, — проговорил он, кивая в сторону свободного стола в углу.       Клерви только расстегнула куртку и сняла шапку, но залезла на мягкий угловой диван, когда Дотторе протянул ей меню.       — Выбери что хочешь.       С примерно такими же глазами радости, как при заходе в школу, девочка раскрыла папку, не особо замечая, что к ним подошла официантка.       — Капучино, пожалуйста, — проговорил Дотторе.       Он положил верхнюю одежду к углу дивана и опустился напротив Клерви, которая еще некоторое время перелистывала листки. Как там говорили: доверие для ребенка в мелочах? В любом случае Дотторе не очень хорошо знал, что она любит, поэтому легче было предоставить выбор. Через пару секунд девочка все же указала на один из пунктов в меню, на что официантка посмотрела и записала в блокнот.       — И чай, — добавила Клерви.       — А, — девушка ненадолго остановилась. — Красный, зеленый, чёрный?       Спрашивали у неё, но, видимо, девочка не знала, что ответить, поэтому в небольшой панике задержала дыхание и глянула на Дотторе.       — Чёрный, не крепкий, — ответил он за неё.       Клерви тихо выдохнула и слабо дёрнула уголками губ, когда официантка ушла. Она сразу принялась снимать куртку и шарф, немного вспотев при этом, и положила их рядом, начиная немного болтать ногами и осматриваться. Затем девочка уставилась в окно, пока их заказы не принесли и рядом с Клерви не оказался кусочек шоколадного торта.       — Любишь сладкое? — сразу поинтересовался Дотторе       — Ага, — задорно кивнула девочка.       «В принципе, как и все дети», — подметил в мыслях Предвестник.       — Спасибо, — поблагодарила она его.       Клерви с мягкой улыбкой отломила кусочек торта, почти мгновенно проглотив его, а затем отпила немного чая. Однако она слегка сморщилась и едва не подавилась, так как он был несладким. Сладкий чай, сладкий торт, но что взять с ребёнка? Дотторе протянул руку в её сторону, открыв пакет с сахаром и высыпав ей в чашку.       — Я хочу извиниться перед тобой, — сказал он, размешивая ей сахар.       — За ходьбу быструю? — сразу спросила девочка.       — За всё случившееся, — ответил Доктор, начиная медленно мешать кофе. — Я вырвал тебя из привычного места, привёз сюда, разлучил с друзьями…       — Ты же не отдашь меня? — прервала его Клерви испуганным тоном.       Её глаза буквально моляще уставились на него. Уже второй раз за сегодня она проделывала такой испуг и мольбу и было понятно почему: она не могла выбросить из головы тот момент близкого предательства, когда узнала, что Дотторе хотел отдать ее в Дом Очага. Да и вряд ли сможет в ближайшие года забыть это, как, например, поездку сюда.       — Нет, — почти сразу ответил Дотторе, махнув головой. — За это тоже прости меня, я не подумал, как тяжело приходится тебе. За всё случившееся после тоже, например… — он подождал, пока она отпьет чай, сформулировав собственную речь: — Ты сказала тогда маме, что остаёшься, потому что здесь тоже семья. Почему ты так сказала?       — Не знаю, — пожала Клерви плечами. — Мне сказали, что здесь семья, и я повторила это.       Доктор понимающе один раз слегка кивнул, ненадолго бросив взгляд в окно. Большего ожидать и не следовало. Радость была, что она вообще сама решила остаться, а почему и зачем — не важно.       — Я думаю, семья ведь всё равно появится, даже если её нет сейчас. Она всё равно здесь будет, — продолжила девочка. — Например, когда в школу пойду.       Его она, похоже, в эту среду не вписывает, либо же, как говорили в школе, не может это признать вслух. Но раз у Клерви возникло такое решение, то Дотторе мог сделать для неё сейчас всего одно — это уберечь эти мысли.       — Клерви, — Доктор наклонился к ней немного ближе, — если в следующий раз мама сделает тебе любое предложение, и ты не будешь знать ответа, приди с этим ко мне.       — Ладно, обещаю.       — Нет, не ты обещаешь, а я, — перебил он её. — Тебе было страшно, да? Ответить ей?       На разговор об этом она явно не шла, но ответ был очевиден в движениях: Клерви немного сжала плечи, опустив слезливые глаза в пол. Её руки задрожали, когда девочка сжала край одежды в кулаках. Она за пару секунд после завязывания этой темы начала дышать глубже. Продолжать не было смысла, но Доктор всё же решил сказать для неё самое важное:       — Если Коломбина будет защищать тебя от меня, то я защищу тебя от Крукабены. Обещаю.       Руки Клерви перестали трястись, и она начала просто в нервах теребить пальцы, но всё ещё смотрела в пол. Может, он рано начал с ней этот диалог? Ему ведь говорили не торопить события.       — Я сказала, потому что ты там был, — более тихо, чем обычно, сказала Клерви, поднимая глаза. — Мне показалось, что если скажу при ком-то, то мама не накажет меня.       — Пока ты хочешь здесь остаться… — Дотторе сразу замолк, махнув головой, видя её слегка печальные глаза. — Нет, без «если». Пока я рядом, тебя никто не тронет. Поняла?       — Да.       Ничего она не поняла, но на большее Дотторе сейчас и не был достоин в её глазах. Предвестник только вытянул тот рисунок, сделанный ей ещё в школе, протянув через стол.       — О, спасибо, — забрала его Клерви, немного взбодрившись.       — Это же твоё, — ответил ей Доктор. — Только… можешь сказать, почему у дерева ствол впереди листвы?       — А я забываю.       — Что? — не понял Предвестник. — В каком смысле, забываю?       — Ну, ствол у дерева высокий и вокруг него листья, — начала она объяснять, подняв одну руку. — Я всегда сначала рисую ствол, думаю потом перекрыть листьями, но понимаю дальше, что не получится. И у меня все деревья такие.       Видимо, такое случалось, когда она рисовала сразу цветными. На рисунке выглядело странно, но в словах Клерви прослеживалась некая логика.       — А ты попробуй с листвы начинать, — предложил ей Дотторе, улыбнувшись от такого объяснения. — А облака почему голубые?       — Не хочу всё небо закрашивать.       — Понятно, — усмехнулся он. — Ладно, ешь, а то я тебя отвлекаю.       Чай у нее еще не остыл, однако намеренно создавать такой эффект Дотторе не хотел. Пусть лучше спокойно посидит после поднятой темы о матери, если на нее это так давит, но Клерви не выглядела больше тревожной, поэтому сама завязала разговор:       — Что такое «дейлайн»?       — Дедлайн? — с секундной задержкой переспросил Дотторе, поправив слово, от чего девочка пару раз кивнула. — Крайний срок сдачи работы.       — Что? — не поняла она.       — Например, если нужно доделать что-то до первого числа, то говорят «дедлайн до первого», и так далее, — объяснил он.       — А, как с домашкой, — сравнила Клерви, на что Доктор разок кивнул. — А что значит «нет жесткого дедлайна»?       — Тебе это насчет меня сказали? — спросил в ответ Дотторе, повернув голову к окну, ненадолго улыбнувшись. — Если проще, то я могу предоставить какие-то разработки и сказать: «Работа идет, но мне надо больше времени».       — И часто это случается?       — Раньше у меня была привычка переживать за срок сдачи, — под маской он пошевелил глазами, оглядев потолок. — Особенно когда Фатуи стали единственным шансом в моей жизни, но потом это ушло. Сейчас я вообще не обговариваю это в четких рамках.       — Так у всех?       — Нет, только у исследовательской части, — Дотторе по сдвинутым бровям девочки увидел ее непонимание. — У меня и еще одного Предвестника. Ты ее не встречала еще… Возможно. Если ты с Царицей виделась, не удивлюсь, если и с ней виделась.       — Не-е-ет, я больше ни с кем не говорила, — мотнула головой Клерви, а затем поджала плечи, взявшись за кулон на груди. — А мама не говорила, когда снова приедет?       — Возможно, раньше, но… — начал Доктор, внимательно смотря на нее. — Сказала, что точно будет на твой день рождения.       Завязав эту тему сама, Клерви почувствовала себя более уверенно, но все же сразу закрыла вопрос, не спросив ничего более. Интересно, что это за кулон, раз Крукабена даже отдельно прислала его дочери? В Снежной она ни разу о нем не обмолвилась, хотя, если он был ей так дорог, то могла бы попросить привезти. Сама боялась или еще одна манипуляция со стороны матери? Но, похоже, вопрос от Доктора ушел бы в одни ворота, да и, как говорили: «Не надо торопить события». Однако подобный вид действительно отдавался в его душе, что было удивительно для Дотторе как ученого. Стоит лишь вбить себе в голову мысль, что ребенок перед тобой — носитель твоих ДНК, и подобная поза вызывает жалость. Человеческие связи и правда вызывают интерес и непонимание, ведь Доктор только через пару минут заметил, что смотрит на уже спокойно пьющего чай ребенка, постукивая указательным пальцем правой руки о стол. Дрожь в нетерпении момента, когда эта девчонка доверится ему, или в гневе, что она тянет с этим? Этот вопрос следовало изучить. Но интересно было и другое: знает ли Клерви о том, что происходит с ее матерью сейчас?       Когда они уходили, то Дотторе сказал Клерви дергать его, если он пойдет слишком быстро по привычке. И то ли он хорошо замедлил шаг, то ли девочка не особо набиралась храбрости, но упомянула она об этом для него всего три раза за оставшийся день.       Клерви оставалось только ждать нужной даты, и постепенно в ее календаре зачеркнутые дни приближались к заветной цифре. В предвкушении она просматривала каждый день приобретенные для школы вещи, но когда всерьез задумывалась о том, что пойдет туда со дня на день, то в горле появлялся знакомый комок, а в груди все сжималось. В ней поселился страх неизведанного, понимание, что все грезы могут быть разрушены. Все же она не из Снежной и раньше жила в Доме Очага.       Когда оставалось пережить лишь одну ночь, Клерви весьма поздно бродила по пустующим коридорам дворца, пытаясь свыкнуться с мыслью, что завтра жизнь снова разделится пополам. Сначала она разделилась, когда мама привела ее в Дом Очага, потом — когда Клерви привезли сюда, и теперь уже третий раз все обрубится. Таким образом, оставалось все меньше и меньше частей ее души, разбросанной по разным уголкам мира. Девочка чувствовала слабое онемение в ногах и тяжелый груз в груди, не дающий ей право дышать легко и свободно.       Бесцельно бродя по коридорам дворца, опираясь рукой на холодные стены, Клерви услышала в темноте и тишине прекрасное пение. Оно было таким чарующим и завлекающим, что девочка сразу пошла на его зов. Мама раньше ей пела, но это была другая песня, с другими чувствами. Ноги привели девочку в пустую темную столовую, в свете луны и сияния она увидела знакомый силуэт Коломбины. Предвестница танцевала спиной к ней, и наконец-то Клерви разобрала слова: Царица твердит: «Надежда дарит счастье, А вот ее отсутствие — злостное проклятье». Но что ни говори, одно страданье. Для них клеймо — одно моё существованье! Пусть же дрогнут небеса! Вслед за зимой придет весна! Любовь, заколотая в лед, всю боль в песне унесет. Против толпы пойдем одни. Сложилась так судьба, что дарит нам одну лишь боль. И в Снежной душу запираем. Ее мы спрячем и оставим, убивая…       И все же Коломбина обернулась к девочке, сразу прекратив пение и танец. Как это обычно здесь случалось, Клерви половину не поняла из ее слов, но звучало очень красиво.       — Клерви? — спросила Предвестница, хотя прекрасно понимала, кто перед ней. — А на меня тут вдохновение снизошло. Ты чего здесь так поздно делаешь?       — Пройтись захотелось, — ответила она. — Ты красиво поешь.       — Ну а как иначе? — спросила Коломбина в ответ. — Иди назад. Тебя Док наверняка ищет.       Девочка отрицательно помахала головой, промычав в ответ, но сама не понимала, на просьбу или на утверждение. Клерви залезла рядом на один из стульев и просто присела, смотря на болтающиеся ноги. На самом деле она уже устала ходить, но это единственное, что ей оставалось.       — Боишься спать, потому что время пойдёт быстрее? — проницательно спросила Коломбина, присаживаясь напротив. — Тебе страшно?       — Немного, — ответила Клерви, опустив голову. — Я хочу поскорее пойти в школу и завести друзей, но ведь я не отсюда. И в школу раньше ходила только при Доме Очага. Что, если я никому не понравлюсь? Буду глупой?       Именно этот страх все больше и больше настигал ее по мере приближения заветной даты. Она много раз представляла самое хорошее и чудное, но в реальности боялась столкнуться с неудачей и осуждением. Коломбина протянула к ней через стол руку, взяв за ладонь с той же мягкой улыбкой, какая обычно у нее была.       — Клерви, ты очень умная и хорошая девочка, всё будет хорошо, — проговорила она успокаивающе. — Я понимаю тебя: оказаться в незнакомом мире очень волнительно. Тяжело пережить, но всё образуется и наладится.       — Коломбина, что ты чувствовала, когда приехала в Снежную? — задала ей девочка вопрос.       — Облегчение, — на секунду задержавшись, ответила она. — Здесь было моё спасение и поддержка моих идеалов. Но когда я оказалась среди людей, то поняла, насколько стала одинокой. Как будто стоишь в пустой комнате, а по стенкам, полу, потолку ползают тараканы, многоножки… — от такого сравнения Клерви неприятно сморщилась и поджала колени. — Такие у меня сейчас ассоциации о тех днях. Но всё в итоге наладилось. У тебя тоже всё будет хорошо. Если этот мир принял меня, он примет и тебя.       Её аура чудесным образом успокаивала, хоть Клерви не могла увидеть её глаз. Она ещё при первой встрече обратила на это внимание, но не захотела расспрашивать. Не до этого тогда было. Коломбина с загадкой для девочки хотела протянуть вторую руку к её лицу, но остановилась, когда Дотторе показался позади Клерви, которая обернулась, услышав знакомые шаги.       Доктору даже не пришлось долго искать, он сразу пошёл сюда, быстро рассудив, что пение привлечёт внимание ребёнка, в Заполярном все остальные уже привыкли к этому.       — Вы чего так поздно здесь сидите? — задал Дотторе сразу вопрос весьма строгим тоном. — Клерви, давай иди спать, завтра вставать рано.       Девочка перед ним даже не дёрнулась, а просто развернулась к Коломбине.       — Спасибо за разговор, — поблагодарила она.       — Беги, Воробушек, — ответила ей Предвестница.       На такое прозвище Клерви радостно ухмыльнулась и сразу медленно выбежала из столовой, повернув в нужную сторону в коридоре.       — Док, она очень переживает, — сказала Коломбина, когда девочка исчезла из вида. — Ей страшно. Она чувствует себя не в своей тарелке, — её тон стал пугающе серьёзным, едва Дотторе дёрнулся к выходу: — Я серьёзно, она очень нервничает. Побудь с ней немного.       Потрясающе выстроенное давление на разум: всегда говорить мило и непринуждённо, чтобы серьезный тон звучал угрожающе. На памяти Доктора, Коломбина никогда не повышала голоса, что бы ни происходило, а подобную обычную для человека манеру речи использовала весьма нечасто, поэтому она работала абсолютно на всех.       — Хорошо.       Пустые коридоры привлекали своим очарованием и спокойствием. Всего лишь ещё одна ночь в Заполярном дворце, но, похоже, для Клерви всё не было так просто. Она придерживала край одеяла, закинув его настолько, что голова оставалась видна лишь по глаза, смотрящие в окно на сияние. Вновь закрыв шторку не до конца, Дотторе посмотрел на никак не реагирующего ребёнка.       — Ты не против, если я ненадолго рядом прилягу? — спросил он.       — Н-нет.       Клерви в своих мыслях была за миллион миль отсюда, поэтому не рассуждала здраво над происходящим в данный момент, что позволило Доктору лечь на другую половину кровати, смотря в тёмный потолок.       — Переживаешь? — задал Дотторе вопрос, но не получил ответной реакции. — Это нормально. Сменять место очень страшно. Хочется убежать. В глушь. Не видеть больше никого. Но так нельзя.       Клерви немного покрутилась после его слов, но всё так же удрученно смотрела в окно. Как там говорила Коломбина? «Если она оказалась здесь, значит, это судьба»?       — Ха! Хороша судьба, — вновь сказал Дотторе. — Я могу многое поведать тебе, научить тебя, только это не будут уроки отца, которые нужны ребёнку. Но одному я могу тебя научить: никогда не сдаваться. Это очень важная вещь.       Клерви всё так же не шевелилась, поэтому Дотторе развернулся к ней.       — И я хочу, чтобы ты знала: если у тебя будут проблемы, ты можешь мне сказать об этом.       Он перефразировал ей слова, которые дал в обещание в кафе, но девочка так и не отреагировала. Она только дёрнула рукой за краешек одеяла, будто пряча себя в нём. Рассудив, что тема разговора снова уперлась в стену, Дотторе хотел подняться и уйти, но тут от девочки послышались тихие слова:       — Я очень боюсь.       От возможности продолжить диалог, Доктор даже ухмыльнулся, вновь опустив голову и спросив:       — Чего же именно?       Клерви довольно бодро повернулась к нему лицом, но из-за темноты Предвестник точно не мог прочитать выражение. Она сразу начала объяснять причину страха:       — В Фонтейне я смотрела на небосвод каждую ночь и мечтала оказаться в Снежной, увидеть сияние. Все время здесь я представляла, как иду в школу, как дружу с ребятами, — девочка довольно резко приподнялась, от чего одеяло спало с её плеча. — Но что, если всё будет не так?       Дотторе припоминал собственные похожие терзания, когда оказался здесь. «А что, если вновь посчитают еретиком?», «А что, если провалит испытательный срок?» — но все эти мысли были ложью, построенные глубоким страхом. От полезной шавки так просто не избавятся, и его такое отношение устраивало. Дотторе протянул руку к голове Клерви, медленно опустив её назад к подушке.       — Всё будет так, — следом он накрыл её одеялом. — А теперь давай спать, завтра тяжёлый день.       Но все же, нервничая чересчур сильно, Клерви плохо засыпала. Дотторе даже, уходя, думал позвать Коломбину, чтобы она своим пением ее успокоила, но все же девочка начала дышать более размеренно, наверняка погружаясь в сон. Завтра для нее будет определенно трудный день.       На ночь он всегда запирал дверь Клерви и очень рано утром, когда она еще не проснулась, отпирал и уходил по рабочим делам. Просто на всякий случай, ведь здесь слишком много людей и невозможно сделать абсолютно совершенную организацию, наличие дезертиров это доказывало. В такое время вставать Дотторе давно привык, а вот девочка после Дома Очага все же немного отвыкла от привитого расписания. Но раз начались школьные будни, скоро снова привыкнет. Предвестник спокойно разбудил ее в нужное время, подмечая, что спит этот ребенок не очень крепко. Клерви потребовалось некоторое время, чтобы в сонном состоянии поглотить завтрак и собраться. Когда Доктор пришел к девочке снова, набросив на себя верхнюю одежду, она как раз застегивала свою куртку.       — Все взяла? — спросил он.       — Да, — ответила Клерви, набросив на плечи рюкзак.       Постояв несколько минут, пытаясь набраться сил для рывка, девочка с силой сжала лямки. В голове крутилось много мыслей, от которых сон давно смело, хотелось убежать, но этого делать было нельзя. Она постаралась более уверенно пересечь порог комнаты.       — Так, смотри, — остановил ее Дотторе, присаживаясь на колено и доставая перед ней связку из двух ключей, один из которых вытянул вверх. — Это от твоей комнаты, когда уходишь в школу — закрывай ее. И на ночь тоже, — затем он поднял перед ее глазами второй. — Вот это — ключ от моей комнаты, на случай, если что-нибудь случится. Поняла?       — Да, — Клерви неуверенно кивнула скорее от неожиданности, чем от непонимания.       — Не потеряй, клади их всегда в одно место, — продолжил Доктор, взяв одну ее руку и положив в ладонь ключи. — У меня есть запасные, но все же старайся не бросать их.       — Ладно.       — Закрывай.       Не сразу осознавая, что он попросил сделать, девочка подошла к двери, вставила ключ и повернула его. Замок щелкнул — дверь закрыта. Клерви положила ключи в кармашек рюкзака и застегнула его следом.       На улице было еще темно, от чего снежинки на сугробах приятно мерцали в свете звезд и луны. Морозный воздух освежал, и это даже успокоило девочку на какое-то мгновение, поэтому сначала она двинулась за Доктором более резво по уже знакомой тропе. Однако чем дальше они уходили в окружении деревьев, тем больше к ней возвращался вечерний страх. Несмотря на то, что она пыталась заглотить больше воздуха, его оказывалось недостаточно, а ноги так и норовили подкоситься, завалив тело в холодный снег. Дотторе и сам немного дернулся, когда Клерви схватила его за рукав.       — Быстро иду? — спросил он.       — Нет, — тихо пробубнила она, сжав его руку еще сильнее.       В нервном состоянии девочка даже не особо смотрела, куда идет, просто держась за единственного попутчика. Надо же, пройтись за ручку — о таком можно было только мечтать, но страх Клерви перекрыл ей все убеждения насчет Дотторе. Будто она так же, как с поездкой, забыла, кто рядом с ней находится. Может быть, это было даже к лучшему? Когда рядом уже показалось здание, Доктор для того, чтобы привлечь внимание Клерви и вытащить ее из мыслей надумывания, сказал:       — Вот и она.       Слова действительно отвлекли девочку, и она, выпрямившись, посмотрела вперед. Ворота пересекали множество детей разных возрастов, а Клерви остановилась с Предвестником около ворот, отпустив его руку и сделав ободряющий вздох через нос.       — С тобой зайти? — спросил Дотторе.       — Н-нет, не надо, — мотнула она головой, будучи всё ещё немного на нервах.       — Помнишь, куда нужно идти? — спросил он следом.       — Да.       — Хорошо, — Доктор опустился на одно колено, чтобы на одном уровне посмотреть в её глаза. — Я приду за тобой, когда уроки закончатся. Или я пошлю кого-то за тобой, но только иди за тем, кто будет в форме и скажет, что конкретно я за тобой послал.       — А можно я сама назад дойду? — сразу спросила девочка. — Боюсь, если все увидят, как я ухожу с Фатуи, то будут бояться меня.       Хотелось ответить, что оттого, что они сейчас разговаривают перед школой, её и так будут опасаться, а более старшие наверняка начнут манипуляцию, но Клерви вряд ли поняла бы хоть что-то. Нужно не стать препятствием на её пути к заведению общения со сверстниками, а также показать, что он тоже ей доверяет, — это Дотторе припомнил.       — Ты точно дойдешь сама назад? — спросил он. — Не боишься?       — Не-е-ет. Вон дворец, — Клерви указала на здание. — Я помню дорогу.       Всё равно назад пойдёт днём, что немного успокаивало, но не сильно. Но всё же Заполярный — это резиденция Фатуи, поэтому никто вблизи не ошивается, да и Клерви не глупый ребёнок.       — Хорошо, — согласился он с тяжелым выдохом. — Но как только придёшь, загляни ко мне в лабораторию.       — Зачем? — спросила девочка в ответ.       — Просто загляни, чтобы я знал, что ты вернулась.       — А, хорошо.       На подобные просьбы она всё ещё с подозрением реагировала и нечасто даже появлялась на том этаже. В глазах Клерви всё ещё виднелось волнение, но она была готова в любой момент соскочить с места и побежать в нужную сторону. Дотторе припомнил дрожание в нетерпении в кафе в тот день и теперь понял, что это было, — ему действительно хотелось что-то сделать с Клерви перед тем, как отпустить. Девочка тоже стояла на месте, вместо того, чтобы убежать по делам, будто ожидая чего-то еще, кроме сухого прощания на полдня. Сначала Доктор протянул в её сторону одну руку, но, увидев, как прогнулись плечи Клерви под ней, Дотторе всё же сказал:       — Удачи.       Клерви не поняла, что именно произошло, поэтому постояла в ступоре пару секунд. Она обернулась на уходящего Доктора с чувством какой-то незавершённости, но всё же откинула эти мысли, дёрнула лямки рюкзака на плечах и побежала ко входу.       На этот раз в школе было так много детей разных возрастов, что Клерви невольно вспомнила Дом Очага, хотя здесь народу было больше. Мигом стянув с себя верхнюю одежду и переобувшись в подаренные полторы недели назад туфли, она с уверенным выражением и высоко поднятой головой направилась в класс. Детей там уже было достаточно, и учительница сразу указала ей на пустующую предпоследнюю парту первого ряда. Дети вокруг, казалось, вообще не замечали, что среди них появилась незнакомая девочка. Они разбились на группы и обсуждали что-то внутри, и постепенно к ним подходили другие дети, что входили в класс.       Только один мальчик с темным цветом волос сидел перед Клерви в одиночестве, что-то записывая в весьма толстую тетрадь, скучая держа голову, облокотившись о парту. Неужели он, как и Перри, — замкнутый одиночка? Уж с такими она находить общий язык умела. Набрав в грудь воздух для смелого рывка, она чуть-чуть привстала, наклонившись вперёд.       Но тут в класс вбежала девочка с прямыми русыми волосами, собранными в высокий хвост, и, проскальзывая между партами, она поставила с грохотом свой портфель рядом с мальчиком, который оторвался от записей и посмотрел на неё.       — Новости от взрослых! Записывай скорее! — проговорила она очень возбуждённо, а её друг сразу раскрыл другой блокнот и приготовился писать под её быструю диктовку: — Значит так, в ближайшие три месяца мы не лезем на биржу с акциями — там балуются Фатуи. И еще они сейчас копаются на рынке сбыта всякого чёрного, потому туда тоже не суëм нос. С ними лучше дружить, а то нам и так хватает этого старпера с его антиквариатом. Но! Мы будем продавливать нашу позицию на рынке бытовых потребителей и тем самым заткнем за пояс этого скупердяя из сувенирной лавки. Всё записал?       — Работаем на рынке потребителя, — проговорил мальчик, поставив точку. — Угу, я внесу это в наш план.       — Как у тебя дела? — следом спросила девочка.       — Ой, всё прекрасно! — он посмотрел на неё с довольной улыбкой. — У нас был такой продуктивный месяц, что все затраты перед праздником оправдались и мы вышли в плюс.       — Насколько подросла наша прибыль?       Мальчик сразу нагнулся и вытащил из рюкзака какие-то скреплённые бумаги, пока его подруга села на свободное место.       — Вот, — протянул он ей листы, и она начала в них смотреть. — У меня единственная проблема только с тем, что мне на каникулах надоело слушать от родителей: «Иди погуляй, поиграй, ты ещё ребенок». Я их люблю, но мне в такой обстановке очень трудно заполнять наши документы!       — Понимаю, я сама с этим сталкиваюсь, — покачала головой девочка, перевернув страницу. — Хорошо, что мой отец служит, мы знаем, куда в данный момент не надо соваться.       — Это верно.       Клерви застыла в небольшом шоке, опустившись на стул, а потом ее размышления быстро перешли от корения: «С кем я хотела заговорить?!» до успокоения: «Хорошо, что я не заговорила с ним». Можно было только благодарить судьбу, что эта активная девочка вбежала в нужный момент. В ушах очень громко прозвенел звонок, во время которого дети разбежались по местам.       — Так, всем встать, — скомандовала учительница, выйдя на середину класса перед партами, и все ученики послушались ее. — Доброе утро!       — Доброе утро! — взорвался хором класс, что Клерви не сразу подхватила.       — Садитесь, — по указанию учителя все сели на свои места рядом. — Рада видеть вас на втором полугодии весёлых и отдохнувших с новыми силами. С этого дня с нами будет учиться новая девочка. Представься, пожалуйста.       Она указала в сторону Клерви, жестом призывая снова подняться. Взгляд всего класса уставился в ее сторону, когда девочка снова встала на ноги, опираясь одной рукой о парту, так как ей казалось, что ноги ее не удержат. Они все смотрели очень пронырливыми взглядами, и Клерви показалось, что все они все про нее знают: знают, что она из Дома Очага, знают, что ее родители — два Предвестника.       — А, здравствуйте, я — Клерви, — не очень уверенно, но все же достаточно громко начала она. — Я из Фонтейна, но сейчас живу здесь.       — Здравствуй, Клерви, мы тебе очень рады, — ответила ей учитель. — Садись.       Тихо выпустив воздух, девочка опустилась на место, стараясь не смотреть на остальных в классе, раскрыв учебник на сказанной главе. Однако через пару секунд она мельком начала поднимать голову и оглядывать класс. Соседи временами что-то шептали друг другу, а иногда Клерви казалось, что на нее искоса смотрят, хотя взгляда она не могла поймать.       Казалось, что все это тянется бесконечно долго, часа полтора или два, но после такого же громкого звонка дети через несколько минут вновь разбились на группы, обсуждая что-то внутри, а девочка и мальчик впереди раскрыли какие-то таблицы и начали обсуждать что-то свое. Клерви сидела за партой, выбирая дальнейшую стратегию: как учили в Доме Очага, важная задача первого этапа — наблюдение за своим противником. Надо узнать получше окружающих ее людей, чтобы втиснуться в определенную группу и разузнать ответы на вопросы. Это должно стать первой шпионской миссией на пути Клерви, поэтому она была готова наблюдать и анализировать, как ее учили. Но разобраться в местных обычаях было сложнее, чем ей всегда казалось. Например, почему по математике две тетради?       — Э-эй! Привет!       К ней подошла небольшая группа из трех девочек, чему Клерви была рада. Это шанс наладить контакт с противником в виде социальной стены общения! Девочки обступили ее вокруг, пока она сидела на месте.       — А ты правда из Фонтейна? — спросила одна.       — Да, — немного тише своего обычного тона ответила Клерви.       — Круто! — крикнули ей в ответ. — У вас там, наверное, везде тепло и цветов много растет.       — Да, есть целые поляны. — Клерви немного дернула бровями в воспоминаниях, доставая из-под одежды кулон. — Таких, например.       — О, это колокольчик! — поняла одна, придвинувшись ближе, указывая на украшение. — Он символизирует разлуку и скорбь.       — А ты проездом в Снежную или навсегда? — спросила ее другая.       После этого вопроса девочка задумчиво хмыкнула, уставившись в окна на другой стороне класса. Навсегда? Ей одновременно этого хотелось и нет. Клерви была бы не против остаться здесь, пока не вырастет, пока не пройдет королевская битва, пока Перри не станет победителем. Все-таки она такая же воспитанница из Дома Очага и должна в него вернуться рано или поздно.       — Ну, думаю, на много лет, — ответила Клерви, пожав плечами.       — А сильно отличается школа в Фонтейне? — спросили ее следом.       — Я не ходила в обычную школу, поэтому не знаю.       — А куда ты ходила? — немного удивленно уточнили у нее.       — При дворе…       При каком именно она не решилась договаривать, во избежание лишнего удивления, предрассудков и расспросов. Всё же эту часть своего прошлого она бы хотела утаить от всех. Дети из Дома Очага отличаются, Клерви не исключение. Она просто удачливая…       «Мне… повезло?» — задала она сама себе вопрос в мыслях.       — И как тебе наша школа? — все так же спросили ее.       — Здорово! — сразу крикнула Клерви с улыбкой. — Необычно, но я всегда хотела прийти вот в такую школу, как обычная девочка, — ненадолго она глянула на парту. — Я только с тетрадками пока не понимаю.       — Смотри, по письму и матеше у нас по две тетради, — принялись ей сразу объяснять. — В одной мы пишем на уроке, потом делаем дома домашку, а затем утром отдаём учителю на проверку. Этим же утром нам выдают вторые тетради, которые мы сдавали другим утром.        — А, то есть мне надо сделать в этой домашку, — начала девочка рассуждение, приложив к нужной тетради ладонь. — Потом сдать её завтра, писать вот в этой, — она приложила руку ко второй, — сделать потом в ней домашку и принести потом отдать ее, — Клерви снова убрала руку на первую тетрадь. — И назад я получу вот эту первую.       — Да, — подтвердили ее рассуждения. — Так только с матешей и письмом. По остальным предметам у нас одна тетрадь.       — Всё, спасибо, теперь понятно.       Оказывается, всё было проще, чем Клерви изначально думала. В Фонтейне у них была одна тетрадь, которую они сдавали в конце урока, а потом в тот же день получали назад, когда уводилось время для того, чтобы сделать домашнее задание. Новая система была для нее непривычная, из-за чего, несмотря на то, что Клерви всё проговорила вслух, ей все равно казалось, что она запутается по итогу.       — Сколько ты уже в Снежной? — спросил вновь ее кто-то.       — О, не знаю точно, — Клерви сначала задумчиво покачала головой, а потом оглядела потолок. — Где-то два месяца.       — И ты раньше никогда здесь не была?       — Нет.       После ее ответа вновь прозвенел звонок, и девочки оставили Клерви, разойдясь по своим партам. Прежде ей самой приходилось проявлять инициативу в общении, поэтому обратное было для нее в новинку. «В первую очередь нужно собрать информацию и грамотно распорядиться ею» — так учили поступать на миссиях, но для того, чтобы это сделать, надо сначала построить разговор. В Доме Очага ее недолго учили искусству вести переговоры, только вот за время, проведенное в Снежной, она все забыла, но надеялась, что показала себя неплохо.       Через ещё два урока вновь прозвенел звонок на перемену, но на этот раз дети стали куда-то собираться и вставать перед дверью по парам. Решая не отрываться от коллектива, Клерви встала в ту же шеренгу, но совершенно ничего не понимала. Когда учитель вывела всех из класса и повела за собой, Клерви всё же дёрнула девочку впереди, задав вопрос:       — А куда мы идём?       — Обе-е-едать, — весьма довольным тоном растянула она.       Этот ответ успокоил Клерви. Всего лишь на обед и ничего страшного. К тому же надо изучить территорию — это тоже пункт, что приносит большой успех операции.       Перед заходом в столовую они помыли руки, и она показалась девочке очень большой. Ей привиделось, что даже больше, чем в Заполярном, но, скорее всего, это было из-за необычайно высокого потолка. Здесь было много детей других возрастов, которые рассаживались за уже накрытые столы, на одном из которых стояла табличка с номером и буквой класса. Дети рассаживались за своими столами где хотели, и Клерви тоже села перед тарелкой с едой и чаем с лимоном. Все начали есть, и девочка решила не отставать, но через две минуты, оглядывая всех вокруг, Клерви заметила, что столовую порцию едят не все. Например, у мальчика и девочки, что сидели впереди неё, были свои обеды и термосы, как и ещё у некоторых было что-то с собой.       — Почему не все это едят? — спросила она.       — Едят только те, у кого уплачено или справки какие-то есть, — ответил мальчик слева.       — А, понятно… — Клерви опустила взгляд в тарелку, но через секунду подняла неуверенные и испуганные глаза. — А меня…       — Ты не знаешь? — сразу прервала её девочка напротив, следом оглядев всех вокруг. — Ну, раз учитель ничего не говорит и порций всем хватило, то, значит, твои родители заплатили.       — Фух, — расслабленно выдохнула она, снова устремив взгляд в тарелку. — Тогда хорошо.       — Клерви, а это правда, что говорят? — та девочка очень хитро посмотрела на неё.       — Что говорят? — не поняла она.       — Что ты живёшь в Заполярном дворце?       — Да.       — Круто! — мечтательно уставилась она в потолок. — Хотела бы я хоть раз там побывать.       — Ты в Фатуи служишь? — удивлённо спросил один мальчик рядом, и Клерви уже хотела что-то ответить, но её опередили:       — Дурак! Туда только с шестнадцати принимают! — возразила другая девочка. — Я, когда вырасту, пойду служить. А твои родители в Заполярном работают?       — Мама сейчас в Фонтейне, — проговорила Клерви не совсем уверенно.       — О, она дипломат? А отец здесь?       — Да, он… — Клерви сжала края юбки, проглотив нервный комок в горле. — Он До-доктор.       — Доктор? Работает на второго Предвестника? Круто!       — Вообще-то он и… Ну…       — Я видел их вместе со вторым номером на каникулах в городе, — сказал какой-то мальчик в другом конце стола совершенно спокойно.       — Врешь! — сразу возразили ему. — Это совпадение. Я знаю, он предан своей работе больше, чем чему-либо!       — А ещё он стоял сегодня у ворот школы с ней, — добавил он так же спокойно.       — Ну, может… — однако девочка сразу пресекла оправдание, видя тревожность Клерви. — Это правда? Он твой отец?       — Да, — подтвердила она, склонив голову.       Клерви всматривалась в кулаки, сжимающие края юбки, видя, как сильно они краснеют от напряжения и на них образуется пот. Сердце бешено забилось, а вокруг стало безумно тихо. В один момент девочке показалось, что она проваливается под пол, куда-то в бездну, где её никто и никогда больше не найдет. Она больше не смотрела на других и не слышала их.       — С дороги!       Послышался знакомый громкий голос, на который Клерви подняла голову. Перед ней возникла девочка, что сидела впереди и тогда подбежала к скучающему мальчику, попутно растолкав всех находящихся рядом.       — Ты знаешь Регратора? — настойчивым и громким тоном спросила она Клерви.       — Д-да, — Клерви сама не понимала, отчего её голос дрогнул, когда она опустила голову в согласии.       — А вы с ним в хороших отношениях? — продолжила она расспрос.       — Наверное, да.       — Хм-м-м, тогда велик шанс, что он тут появится… — девочка прислонила в задумчивости руку к подбородку. — И с одной стороны, он нас легко задавит, а с другой — он главная фигура страны по финансам. Что у нас по плану с Фатуи?       — Сотрудничество намечено примерно через пять лет, — ответил ей тот мальчик, запивая еду чем-то следом.       — Ты в ближайшие пять лет планируешь переезжать или переводиться? — спросила она, пронзительно смотря на Клерви.       — Н-нет, — ответила она, мотнув головой.       — Тогда добро пожаловать в нашу школу.       Эта девочка резко схватила её руку и сильно затрясла, имитируя пожатие, а потом в свойственной ей быстрой манере ушла в сторону своего соседа, присев напротив него. Они начали сразу же что-то активно обсуждать, но Клерви не слышала, что именно.       — Не обращай внимания, эти двое просто строят из себя невесть кого, — сказал ей тот же спокойный мальчик, не отрываясь от еды, тяжело вздохнув потом: — Эх, а мне с ними ещё восемь с половиной лет учиться.       — Прости, — произнесла одна девочка рядом, виновато почесывая затылок, уводя от Клерви взгляд. — Просто это было очень неожиданно.       — Да что неожиданного?! Он что, не человек?! — как-то более возмущённо задал вопрос тот же мальчик.       — Помолчи уже!       — Тут у половины родаки служат. А у кого-то аж династия. Какая разница, какое у ее отца звание? — он с немного угрюмым лицом взял тарелку и встал с места. — Мне всё равно после школы либо снег чистить, либо служить идти.       — Мы сейчас не о тебе говорим! — крикнула ему другая девочка вдогонку. — Вот кто тут и строит из себя невесть кого, то это ты! Сам в первый день просидел два урока в чужом классе, ни о чем не подозревая! И ладно бы с одногодками, но нет — в третьем!       — Извини, Клерви, — наклонилась перед ней другая девочка. — Всё нормально. А на него внимания не обращай.       На самом деле Клерви была рада его словам, пусть и сказаны они были в какой-то утомленной от жизни манере. Это заставляло ее думать, что шпионская миссия в итоге обернется успехом, даже если теперь все действительно станут искоса смотреть на нее. С признанием своего родства она лишилась не только их настырности и любопытства к своей персоне, но смешков или сильного страха не замечала. Скорее, некую скованность, будто окружающие перестали понимать, о чем с ней можно говорить. Но проваливать миссию Клерви не хотела, поэтому, сама проявив инициативу, через краткие диалоги на переменках примерно выяснила, кто здесь художник, кто спортивный, а к кому вообще лучше не соваться. Была даже девочка, которая раскладывала какие-то особые карты и предсказывала судьбу, но мальчик впереди нее посоветовал всерьез этому не верить, потому что, как он выразился: «Мы тогда прогорели».       Клерви наивно думала, что лишь взрослые в Снежной с причудами, но, оказалось, некоторые дети от них не отстают. Уроки проходили один за другим, пока время не перевалило за два часа дня и всё не закончилось. Перед последним уроком учитель сама расписывала на доске учебные предметы из расписания на завтра и писала домашнее задание для каждого напротив, имитируя страницы дневника. После того, как дети всё переписали, последний урок проходил в обычном формате, но звонок символизировал об уходе домой. После нагруженного дня в теплом помещении, Клерви не могла точно описать, ощущался ли морозный воздух как глоток свободы или колючего покрывала. Но пока все дети поворачивали у ворот школы в разные пути, уходя в компании, Клерви в гордом одиночестве повернула на тропу к Заполярному дворцу. Дорога обратно казалась дольше, но более спокойной. Самое страшное позади, а оставшиеся полдня весьма просты и свободны. Несколько недель назад Клерви отдала бы всё, лишь бы не оказаться в главной резиденции Фатуи, а сейчас сама туда направлялась.       Уже привычные холодные стены дворца встретили ее с порога, но зато внутри было намного теплее. Немного постояв на пороге, она посмотрела на главную широкую лестницу, напоминая себе путь: наверх, пятый этаж, до конца коридора и поворот направо. Она не так часто там бывала, но теперь ей придется почти каждый день показываться в лаборатории, раз дала обещание. Однако показываться не значит заходить. Когда Клерви с щелчком опустила ручку, немного приоткрыв дверь и просунув голову, то сразу увидела Доктора, который что-то обсуждал с другим работником в этой зоне. Они отвлеклись на шум, но едва голова Клерви показалась из-за двери, Дотторе едва кивнул ей, помахав двумя пальцами в отход, а не поманив.       Не хочет, чтобы она заходила? Клерви не надо было долго уговорить. Сами двери в эту часть дворца казались ей нагнетающими кошмары, поэтому она поспешила спуститься на третий этаж, подойдя к своей комнате. Девочка сначала по привычке дернула запертую дверь и только потом вспомнила, что надо достать ключ. И если сам дворец еще слабо отдавался теплом и спокойствием, то комната все же принесла это чувство, позволив Клерви постоять пару минут в раздумьях, прокручивая все произошедшее за день, пока попросту не стало жарко в куртке и сапожках. Переодевшись, девочка присела за рабочий стол, вытащив абсолютно все учебники и тетради в одну стопку. Сначала лучше сходить и перекусить, а потом приняться за домашнее задание. Но тут в дверь постучали.       Спустя пару секунд задержки, Доктор перешагнул порог комнаты, закрыв за собой дверь. И все же, пусть и не так сильно, как в первые дни, Клерви все еще немного сжималась при нем, что Предвестник улавливал, пройдя немного вперед.       — Как прошло? — спросил он.       — Ну, думаю, нормально, — пожала девочка плечами.       — Всё хорошо? — проницательно уточнил Дотторе.       Пока он опускался на кровать, Клерви подняла голову, уставившись в потолок, прокручивая весь день. В принципе, ничего страшного не произошло. В какой-то степени она ждала худшего.       — Да! — уверенно опустила она голову, обернувшись.       — Тогда подойди сюда ненадолго.       Дотторе постучал о кровать рядом, приглашая девочку присесть, и это вызвало у Клерви не самые приятные воспоминания. Мама тоже просила ее подойти ближе, когда хотела отругать за проступок, но ведь она ничего не сделала сейчас. Или он понял, что она врет? Немного замедленно, но Клерви подчинилась, залезая рядом на кровать, сжавшись от страха перед возможным.       — Не поговорил с тобой об этом, — прошептал Доктор будто сам для себя, но Клерви все равно услышала, а потом он продолжил обычным тоном: — Дело в том, что есть вещи, которые ты можешь узнать в Заполярном дворце, о которых нельзя говорить другим.       — Нельзя? — с испугом переспросила она.       — Ты сегодня что-то говорила?       Клерви набрала в грудь воздуха, подняв руку, загибая пальцы на каждый пункт:       — Меня спросили, живу ли я здесь. Я сказала, что да. Сказала, что мама сейчас в Фонтейне. Ещё, что ты… мой отец. И ещё, что с Регратором дружу.       — Это кто спрашивал? — более настойчиво уточнил Дотторе.       — Мальчик и девочка, они впереди меня сидят, ведут какие-то таблицы и подсчёты, — не видя изменений в Предвестнике, но только из-за маски, девочка тут же спросила следом: — А нельзя было это говорить?! Они просто спросили, знаю ли я его, и я…       — Всё в порядке, — прервал ее Доктор. — Но если кто-то из взрослых начнёт тебя подробно расспрашивать о любом Предвестнике, скажи об этом мне. Хорошо?       — Ладно, — успокоилась она выдохом.       — Это всё, что ты сказала? — поинтересовался он следом.       — Да, больше ничего.       — Хорошо, — Дотторе приподнял одну руку для убеждения, что привлекло внимание девочки. — Послушай, здесь есть вещи, о которых другим говорить нельзя. Тайные операции, расположение лагерей, планы и много чего ещё.       — Но я ничего не знаю, — сразу ответила Клерви.       — Ты можешь узнать, — настоятельно сказал Доктор. — И, если узнаешь, молчи об этом.       — А о чем можно говорить? — спросила она следом.       — Как и сегодня, всё, что на поверхности: что ты здесь живёшь, кто твои родители, чем обычно здесь занимаешься, можешь говорить, что дружишь с кем-то отсюда, но если взрослый начнёт тебя расспрашивать, то говори, что ничего не знаешь, а потом скажи мне, кто это был.       — Это будет сложно, — смутилась Клерви.       — Если не уверена — не говори, — добавил Дотторе. — Если узнала что-то, можешь спросить у меня.       — Ладно, — Клерви прислонила руку ко лбу, царапая его ногтем от осознавания информации. — Постараюсь.       Сложно было понять, что можно, а что нельзя, поэтому девочка решила просто ничего не говорить никогда. Так будет легче. Дотторе вновь привлек ее внимание к разговору, положив одну руку на плечо Клерви, от чего она сначала дернулась, а у второй руки выставил один указательный палец.       — Насчёт меня: не говори о сегментах.       — Красноглазых? — уточнила девочка.       — Да, — подтвердил Дотторе. — Внутри Фатуи, конечно, большинство знают о них, но простым людям лучше не ведать об этом.       — Почему?       — Не всё всегда обычные граждане готовы понять и принять, — объяснил он, более сильнее вытянув к груди Клерви палец. — Вот: внутренние дела Фатуи — о них не говори.       — Ладно, — нахмурив брови, кивнула девочка.       — Клерви, всё хорошо?       — Да, просто ты давишь.       Понимая, что с наседанием он действительно перегнул, Доктор отпустил плечо ребенка, отстранившись назад, приподняв ладони. Тема была достаточно важная, поэтому он хотел, чтобы Клерви запомнила его слова. Когда он отпустил ее, то девочка вновь сделала спокойное лицо, немного повернув его в сторону.       — Клерви, помнишь, что я сказал тебе в первый день? — спросил ее Дотторе.       — Много чего, — ответила она, метаясь глазами в непонятках.       — Я про то, что у тебя не получится меня обмануть, — объяснил он. — У тебя всё хорошо прошло?       Клерви отвернулась от него, устремляя взгляд вниз, поджимая плечи и кладя руки между бедрами. Миссия была лишь в самом разгаре и говорить о ней не следовало, но в Доме Очага учили докладывать о ситуации по возможности, однако девочке некому было ничего докладывать, ведь она сама дала себе эту миссию. Но сокрытие принесет большее наказание, чем сказанная правда — это самый первый урок, который она усвоила в жизни.       — Да, всё хорошо, — пробубнила она под нос, чувствуя напористый взгляд Доктора. — Просто когда они поняли, кто мой отец, то посмотрели на меня так… Ну, будто я…       — Про это я и спрашивал, — оборвал ее Дотторе, подождав, пока Клерви на него посмотрит. — Всё образуется. Просто нужно время. Но если что-то не так, то можешь прийти ко мне.       Интересно, сколько еще раз ему придется это повторять, чтобы в ее голове это отложилось. С сохранением информации он и так перегнул, а в щепетильном вопросе доверия давление работало в зависимую сторону. Быть может, это тоже было неплохо в их ситуации? Доктор подумывал об этом в первые дни, но, видя, как этот ребенок замыкается, когда речь заходит об ее отношениях с матерью, не очень хотелось, чтобы по отношению к нему она так же в итоге реагировала. Да, от нее подчинения в страхе не хочется видеть.       — И еще, — продолжил Дотторе разговор, — после школы сначала заходи к себе, снимай верхнюю одежду, а уже потом иди ко мне.       — Почему?       — Не надо там появляться в верхней одежде — это очень тонкая рабочая зона, — объяснил он. — Я из-за этого переехал с первого этажа на пятый.       — Из-за этого? — Клерви более бодро развернулась к нему, подогнув одну ногу под себя. — К тебе в куртке постоянно кто-то приходил?       — Не в куртке, а со снегом на ногах, — Доктор нервно улыбнулся, недолго прошипев под конец, проводя взглядом по комнате. — Сказителю оказалось бесполезно говорить, чтобы он обтряхивал ноги у входа. Проще было переехать, чтобы снег по дороге растаял. С тобой мы условимся на этот счет?       — Да! Я поняла, — задорно кивнула девочка. — Хорошо.       — Молодец.       С последним словом он положил ладонь на ее макушку, которую через секунду хотел убрать, но Клерви перехватила ее за кисть, выставив перед собой. Через секунду она приложила собственную ладонь к его, выровняв ее к низу.       — У тебя рука больше, чем у мамы, — заявила она прежде, чем Дотторе что-то спросил, а затем девочка подняла на него задорные глаза. — Либо мои руки уменьшились. Мы часто с мамой такое сравнение делали.       — Понятно.       Когда Клерви хотела отпустить его руку, то через секунду снова схватила и притянула к себе, закрыв ею лицо, но сквозь щели пальцев были видны ее бирюзовые глаза.       — Ты чего?.. — от непонимания усмехнулся Доктор, не убирая руку.       — Твоя рука тоже не может обхватить мою голову, — заявила Клерви.       Это было правдой, его ладонь едва обхватывала ей лицо, что для Дотторе не было неожиданностью, но, видимо, для девочки это было чистое любопытство и интерес.       — Голова человека растет быстрее, чем остальное тело, — объяснил он.       — То есть все дети — головастики? — спросила Клерви следом.       — Да, по многим причинам, — Доктор все же убрал с ее лица руку, заметив на рабочем столе стопку школьных книг. — Сходи поешь сначала.       Когда он поднялся с места, девочка снова секунду посидела в ступоре. Опять оставалось это странное чувство незавершенности, будто все должно было закончиться не просто сухими словами.       — Дотто…       Но Клерви замолчала, когда Доктор обернулся на ее зов, так как сама не знала, чего от него хочет. Она мотнула головой, не замечая, что слабо почесывает пальцы друг от друга. И хоть события не нужно было торопить, но Дотторе хотел узнать ответ на один вопрос, который очень сильно касался представления этого ребенка об окружающих ее вещах.       — Клерви, ты знаешь, зачем нужна королевская битва? — спросил он немного настороженным тоном.       — Чтобы появился Король, — ответила она немного приглушенно, но сразу.       — Да, но ты знаешь, зачем он нужен?       — Он победитель, — увидев, что Доктор слегка покивал в каком-то понимании, Клерви сразу спросила: — А что не так?       — Ничего, — уже слегка мотнул он головой, развернувшись к двери. — Не думай об этом, ты всё равно больше не в Доме Очага.       С этими словами Дотторе вышел из ее комнаты, бросив один взгляд перед тем, как закрыть дверь. Значит, Слуга не рассказала подноготную королевской битвы даже родной дочери. Может быть, думала, что Клерви не доживет до финала? Она сейчас здесь, и стоит ли прерывать ее едва сформировавшееся успокоение души по отношению к этому месту такими словами? Доктор решил все же не торопиться, а что будет — лучше обсудить этот вопрос с Крукабеной с глазу на глаз, когда приедет в следующий раз.