суровая реальность

      — Ты можешь остановиться на секунду?! Я уже не могу бежать за тобой.       У Гона срывается голос, печёт ладони от бесконечного перехватывания ржавых перил в заброшке и отнимаются ноги из-за усталости.       Это похоже на вечность, которая никогда не закончится. На побег из страшной суровой реальности, потому что любое действие и событие причиняет боль. Это как ураган эмоций и сверхчувствительности. Это как Киллуа Золдик.       Никто не запирал Киллуа Золдика, но Киллуа Золдик заперся сам.       А Киллуа бежит через лестницы дома, бежит направо или налево, вверх или вниз, а потом оказывается на крыше и смотрит на суровую реальность с высоты. Его душа выглядит так же, как и эта старая и давно забытая печальная постройка. Вот что пришло ему в голову, когда он поднялся сюда.       Слёзы начинают течь по его лицу очень стремительно, а потом и вовсе переходят в рыдания, пока Гон Фрикс поднимается вслед за ним и сгибается в три погибели, потому что кое-кто заставил его пробежать километра три без остановки.       Всё начинает вращаться, ушедшее за горизонт солнце тлеет красным пятном, а в тишине слышно только громкий плач Киллуа.       У Гона перехватывает дыхание от этой картины, он подходит осторожно, чтобы не спугнуть.       — Слушай, давай просто поговорим, — Фрикс разворачивает его к себе за плечи медленно и двумя руками, пытается посмотреть в заплаканное лицо и произвести зрительный контакт с бешеным ураганом чувств.       — Ты прекрасно видел, чем всё заканчивается! Мне нигде нет места! Ни в семье, ни в школе, ни среди твоих знакомых и друзей!       У Гона появляется улыбка. Странно, но почему-то именно сейчас ему захотелось улыбаться. Он легко посмеивается.       — Что смешного?       — Прости, прости. Просто ты сейчас такой прямо чувствительный и эмоциональный, это выглядит очень умилительно.       — Да пошёл ты. Я о своих чувствах рассказываю, а ты «умилительно». У меня пиздец в душе творится.       Он раздражённо скидывает руки Фрикса со своих плеч и отворачивается.       У Киллуа Золдика мокрое лицо, ураган в душе, ранимость и обидчивость, и иногда ужасно тупой лучший друг Гон Фрикс.       У Киллуа Золдика просто ужасные, ужасные невыносимые чувства к себе, миру и к своему лучшему другу.       Раздражение нарастает, у Гона округляются глаза и хмурятся брови после, а Киллуа с красными заплаканными глазами и дрожащими плечами щеголяет по краю крыши такой же тупой старой заброшки из суровой реальности. И руки в кулаках налиты злом, обидой и тоской.       — Только не прыгай.       — Я прыгну специально из-за тебя, придурок.       Киллуа Золдик стоит спиной к Гону Фриксу и к миру, и спиной к суровой реальности. И Киллуа Золдик даже не думает поворачиваться.       Он слышит резкий шорох подошвы об камень крыши, а потом на него внезапно заваливаются и очень крепко до боли сковывают руками всё тело.       Киллуа пытается вырваться.       — Отвали от меня!       — Замолчи.       Он правда замолкает. Ему в шею утыкается голова с колючими волосами, дыхание щекочет его кожу, и вместо громких рыданий в тишине теперь только громкий звук сердца, колотящегося в груди обоих.       У Киллуа Золдика очень тупой лучший друг. Киллуа Золдик сам не блещет умом. Он думает, что два придурка нашли друг друга.       — В моей жизни для тебя всегда будет место, Киллуа Золдик.       От Гона пахнет домом, улицей и травой. Его руки тёплые и приятные. И Киллуа где-то мельком в подсознании решает, что остался бы так стоять навсегда. Даже если это и есть суровая реальность.