Больная братская любовь.

У Геньи все было... Как обычно. И даже тот факт, что его старший брат – его же учитель по математике, не сильно менял его жизнь. Он старался исправно учить не только нужные конкретно ему, предметы, но и все остальные, включая математику. Санеми к этому предмету не просто горел, больше ПОЛЫХАЛ, особенно, если вдруг Шинадзугава оказывался с самым высоким баллом в классе, но не с самым высоким в школе. Но иногда, когда Санеми был в хорошем расположении духа, когда он не был зол на учеников, или на самого Генью, когда дома никого не было, кроме них... Стрелку иногда казалось, что его брат становится чуть более мягким с ним. Чуть более лояльным. Помимо всего этого, он также порой восхищался Санеми. Его фигурой, складом ума... Хотя, ладно, кого он обманывает. Под этим "складом ума" его интересовало совсем другое... Генья никогда не показывал свою не слишком братскую симпатию к Санеми. И никому никогда не говорил, что он чувствует. Так что приходилось просто молча изредка смотреть вместе фильмы и довольствоваться этим. Как, к примеру, сейчас. День выдался тяжёлым, но не слишком напряжённым. Генья, склонив голову набок, почти кладя её на подушку, смотрел в экран, стараясь случайно ногами не задеть Санеми, сидящего рядом. Хотя так хотелось демонстративно закинуть на него ноги. Санеми тем временем вальяжно раскинулся на диване, смотря в экран телевизора. Его взгляд был как всегда с ноткой сумасшествия и холода, но сейчас он выглядел менее раздражённым, чем обычно. Незаметно взгляд старшего перевёлся на лежащую фигуру рядом с ним, внимательно разглядывая её, осматривая с ног до головы. Внимание беловолосого было направлено на согнутые ноги младшего, которые пытались его никак не задеть. А Санеми на это лишь раздраженно цокнул языком, с привычной для обоих язвительностью и недовольством. Внезапно, сильные, большие, крепкие руки старшего, на которых остро и выразительно выпирали вены, подхватили ноги младшего и потянули на себя, заставляя конечности вытянуться. Санеми удобно устроил ноги Геньи на своих бёдрах, как бы невзначай. Глаза Санеми снова были направлены на экран. Под фасадом безразличия и дерзости он продолжал смотреть в него. Тем не менее, его руки остались на ногах Геньи, хотя в этом ведь не было особой необходимости. Но, Санеми часто позволял себе разные вольности, неважно где и когда, он часто делает, что ему заблагорассудится. Генья от неожиданного прикосновения удивлённо привстал на локтях, неловко хлопая глазами. Взглянув на совершенно спокойное лицо Санеми, он лег обратно, обнимая руками подушку. Теплая, почти горячая рука Шинадзугавы так и лежала на его бедре. Ладно, будто бы они никогда так в детстве не лежали. Он снова расслабился, но это заставило его улыбнуться. — Спасибо, — как-то на автомате у него вырвалось, и он потянулся рукой за данго и охаги, что лежали прямо перед ними на небольшом кофейном столике. Старший бросил секундный и раздраженный взгляд на недоуменного младшего, но не более того. Руки Санеми почти неосознанно поглаживали мускулистые бёдра Геньи, а потом начали их массировать, будто это был какой-то антистресс. Они часто сидели и смотрели телевизор под конец дня, без особого смысла. Даже когда шёл какой-то банальный и дешёвый фильм, неважно. Смотреть вот так телевизор, сидя вместе на диване, вошло уже в привычку, это была их, своего рода, маленькая традиция. Но в отличие от других таких обыденных дней, Санеми зачастую лишний раз не прикасался к Генье, как сейчас. Само собой старший ничего не сказал на благодарность младшего. Ну, это было вполне в его духе. Увидев, что чёрноволосый тянется за едой, тот его окликнул: — "Только не разводи срач на диване.", – строгим голосом сказал он. В присутствии Санеми атмосфера всегда становилась тяжёлой, более напряжённой, будто бы старший подавляет своего собеседника лишь своим существом, вызывая после себя невыносимое чувство тревожности. Но Генья привык без этой тяжести.. неважно: во взгляде, в поведении, в разговорах.. Младший уже не чувствовал себя как дома. А что Санеми вряд-ли когда нибудь признает, так это тот факт того, что он и вовсе мало заинтересован в просмотре телевизора. На самом деле, только так он может проводить время с Геньей и найти оправдание этому, не вызвав при этом подозрение к своей персоне. Генья поджал губы, снова неловко улыбаясь. Он обычно не любил, когда его кто-то лишний раз трогает, но Санеми пусть и трогал, но не излишне. Да и если принять во внимание тот факт, что он ему нравится... Он лишь протянул ему охаги: — Да не буду я, не буду, — зевнув, он снова положил голову, поедая аккуратно данго. Санеми повернул голову и стал задумчиво разглядывать Генью, забив на его личное пространство. — "Ага бля, знаю я твоё 'Да не буду я' " - ядовито выплюнул он, в привычном язвительном тоне. Их мама до поздна работала на работе, как бы старший не уговаривал её этого не делать, говоря что он в состоянии, чтобы обеспечить членов семьи, она наотрез отказывалась. Сейчас некоторые младшие были в школе, а те, что помладше - в садике. Следовательно, Генья и Санеми были одни дома. А их общего тирана - отца, которого зарезали в пьяной драке, никто даже не вспоминает. Да и смысл? • Вот и от него Генья и Санеми как раз-таки и получили шрамы на лице, от лезвия ножа. Кёго был жутко пьян, в пьяном угаре он вёл себя необычайно агрессивно. Генья и Санеми в попытках его обездвижить, выбив нож из его руки, получили ранения. • Руки Санеми чесались, до боли хотелось подняться выше по телу Геньи, выше бёдер, на сочные упругие ягодицы младшего. А также его кончики пальцев пульсировали, желая запустить фаланги пальцев в эти чёрные пряди волос, вдыхать родной запах, уткнуться носом в макушку, а после переместиться на шею. Санеми не помнит, сколько раз он трахал свой кулак, представляя образы младшего, утопая в омуте похотливых и грязных фантазий. Чувствовал ли он подобные чувства к другим членам семьи? - ни за что. Он чувствовал себя омерзительно, когда изливался в свой кулак, думая о Генье. Мерзко . Негуманно . Как самый старший и ответственный мужчина в семье, Санеми не мог позволять себе подобной хуйни, надо было обуздать свои грешные желания. Это было явно ненормально. Аморально. Беловолосый не мог понять своих чувств, да и как он считал, они были невзаимны. Да и..что на это скажут братья, сёстра, мать в конце концов, узнав что Санеми, - их опора, защитник, брат, сын..такой мерзкий ?? Челюсти Санеми сжалась до скрипа зубов, а его член стал твердеть. Старший опешил, он сам от себя такого не ожидал. Внезапно Санеми грубо скинул ноги Геньи со своих бёдер, пока он не почувствовал его возбуждение. — "Ты уроки сделал вообще??" , — сказал он, пытаясь восстановить самообладание, при этом и сохранить свой привычный образ, до последнего надеясь, что Генья ничего не заметил. Генья и правда поначалу ничего не почувствовал, но, скорее всего, мог догадаться, почему же Санеми вдруг так грубо и резко скинул его ноги. Потому что других причин и не было. Или он его придавил... — Сделал, сделал. Тебе принести на проверку?, — обычно Шинадзугава не шутил насчёт уроков, но после фразы, будто он ещё первоклашка, и родители проверяют каждую его выведенную буковку по обязательно тонкой линии тетради, он усмехнулся, и снова принял привычную позу эмбриона. Он вдруг слегка приподнялся, смотря на Санеми. Даже слегка улыбнулся, смотря на него. Или, может, он улыбается от момента в фильме, который они смотрят? И смотрят ли они сейчас его вообще? Генья положил палочку от данго на место, демонстративно показывая брату абсолютно чистую и подушку, и диван – место, где он только что лежал. Старший смотрел на него с ноткой раздражения, пытаясь придать себе обычный вид. — "Нет.", — психованно фыркнул он. Увидев лёгкую улыбку, и услышав тихий смешок Геньи, Санеми встрепенулся, а по его телу пробежали мурашки. Ему очень хотелось сказать что-то на подобии: 'Хули ты ржёшь??", 'Чо лыбишься??', но он промолчал. Не мог отвести взгляд от лица младшего, а также от его движений. Как он сворачивается в тесной позе, как кладёт палочку от данго на стол, Как жестами указывает на чистую постель. За всем этим беловолосый следил пристальным и привычно-сумасшедшим взглядом. Дыхание сбилось ещё сильнее, в штанах стало теснее. Глаза Санеми бегали, ища, за что же можно уцепиться, а взгляд его упал на палочки от данго, что были на столе. — "Чтоб убрал за собой потом, понял?", - строго заявил он, не дожидаясь ответа. Санеми яростно направился в ванную, захлопывая за собой дверь. Ушёл он неожиданно, ничего не сказав. Ну да, к чему ему отчитываться вообще, и перед кем-то ещё и оправдываться? Зайдя в ванную комнату, старший сразу закрыл за собой дверь, нетерпеливо засовывая ладонь по резинку штанов и нижнего белья, обхватывая рукой свой эрегированный член, с головки которого уже стекал предэкулят. Как же ему хотелось стереть эту лёгкую улыбку с лица Геньи, чтобы его сочные губки были заняты чем-то другим, чтоб член Санеми соскользнул мимо них, в глубь, пока они плотно обхватывают его плоть.

Я хочу собственного брата..

...