Молчи

      Он просыпается от невыносимой головной боли и желания умереть. К первому он хоть мог привести какое-никакое предположение, но насчёт второго не знал ничего. Как и не знал, почему всё тело его в больших гематомах, что просто лежать было больно. И где он, в конце концов? Не помнит ничего. Что произошло?       Он глаза раскрывает, чувствуя лёгкое, невесомое поглаживание по своей голове, из-за чего с необъяснимым страхом отшатывается назад и стонет болезненно.       — Юрочка, ты проснулся? — нежно воркует голос над ухом.       Кто это? Что он тут делает? И кто такой «Юрочка»?       Он молчит, пытается притвориться спящим, но его аккуратно тормошат за плечо и склоняются над лицом.       — Юрочка, милый, я же видел, ты проснулся. Не притворяйся.       «Юрочка» — его имя? При чём здесь «милый»?       Он напрягается, когда чужая рука ложится ему на грудь, а дыхание чувствуется на щеке.       Что происходит? Где он?..       Он пытается вспомнить хоть что-то, но ничего на ум не приходит. Вообще ничего. Абсолютная пустота. Словно и не жил всё это время. Даже не помнит своего имени, что уж говорить о жизни?..       «Юрочка» голову на звук поворачивает, брови хмурит и отодвигается дальше.       — Ты как? Поспал? Что-нибудь болит? Ты вчера так сильно упал с лестницы, что так напугал меня, ужас просто. Конечно, болит. Головой так ударился, что боюсь, что-нибудь повредил себе. Что ты на меня так смотришь, Юрочка? — ворковал над ним неизвестный мужчина.       Двухцветные волосы, зачёсанные назад с некоторыми выбившимися прядями, что падают на лицо, явно мешаясь, первыми попались на глаза.       Он удивлённо моргает, всё смотря на сплит. Настоящий или нет?..       Он руку протягивает, останавливаясь на пару секунд, ожидая какого-то сопротивления со стороны неизвестного, но тот лишь улыбается, склоняясь ближе, касается волос, трёт между подушечками пальцами, после смотрит на них. Ничего.       Медные глаза с тёмными мешками под ними, что так нежно смотрят на него, наводили лютый ужас, который он пытался подавить и не показывать.       Кто ты?       Он молчит.       — Юрочка, ну скажи хоть что-то. Чего молчишь? Боишься, что ли? — смеётся мужчина, а он сильнее вздрагивает.

Мужчина смеётся, почти безумно, на грани истерики. Смотрит на него ошалело, сжимает в дрожащей руке пистолет, направленный на него. И думает, думает, думает. Глаза его искрят, блестят злобно, как-то безвыходно, словно нельзя это изменить.

Он сильнее в стену вжимается и выставляет в беззащитном жесте руку вперёд, дрожа безумно, кричит.

— Костя, прости, прости, прости! Я больше не буду, обещаю!

— Ты всегда это говоришь, но каждый раз нарушаешь собственное обещание. Я не хочу тебя снова терять. Прости, милый.

Выстрел.

      Он крупно вздрагивает и испуганно смотрит в лицо того, кто в... сознании, памяти, воспоминаниях (что это было?) выстрелил в него.       — Юрочка, что случилось? Болит что-то? Что принести? Нужно обезболивающее? — и не дожидаясь ответа сбегает.       Кто этот мужчина? Что между ними произошло? Почему он выстрелил в него?       Кто он?       Юра — его имя. Он живёт вместе с Костей — лучшим другом, который сейчас является его партнёром в любовном плане — и двумя детьми: Катей и Серёжей.       Юра не задаёт вопроса: откуда у них дети.       Не спрашивает: почему у них во всём огромном доме нет ни одного окна. Почему нет зеркал? Почему ключи от выхода только у Кости?       Он молчит и смотрит. Молчит и думает. Молчит и...       — Мне на работу нужно идти, Юрочка, — произносит нежно Костя, целуя его в лоб и трепля волосы.       Он молчит и отворачивается, не желая смотреть на него.       — Скажи хоть что-нибудь. Ты меня пугаешь.       А ты — меня.       — Пока, — хрипит он, заворачиваясь с головой под одеяло и переворачиваясь набок.       Юре не нужны зеркала. Он смотрит на себя — безумно бледного, исхудавшего и напуганного до чёртиков — через отражение чайника, что свистит минуты две. Видит себя в отражениях ложек, одной из которых он помешивает чай, приготовленный похожим на себя мальчиком.       Он не говорит ничего. Молчит и пытается вспомнить хоть что-то из прошлой, да даже из вчерашней(!), жизни.       Пустота.       Юра продолжает молчать и помешивать чай, даже когда Серёжа что-то спрашивает у него.       Молчит и выливает в раковину чай, остывший, к которому не притронулся за всё время.       Молчит, выпивает предложенную сыном таблетку без задней мысли и уходит в комнату, в которой проснулся.       — Дети сказали, что ты ничего за весь день не съел. Только таблетку какую-то выпил, — шепчет ему на ухо мужчина, поглаживая по щеке.       Он пришёл с работы. Юра это слышал. Юра не пошёл его встречать. Не встал с кровати. Не повернулся, когда он остановился в дверном проёме. Не поприветствовал, увидев склонившегося его над собой.       — Не голоден, — холодно отрезает он, дёргаясь от прикосновений и пытается заснуть.       Уйди, уйди, уйди.       — Так нельзя, Юра, — грубо произносит Костя, сжимая его плечо и поворачивая резко у себе.       Он глаза округляет и прижимается к кровати, задышав чаще. Но ничего дальше не происходит, тот лишь злобно смотрит и головой качает.       — Нужно покушать. Пойдём поедим, а там, я же вижу, спросишь, что хочешь, — улыбается он, мягко целуя его в уголок губ, от которого он пытался уйти.       Ничего от тебя не хочу, отстань, прошу.       Он глаза прикрывает и губы поджимает.       — Пойдём, — шепчет мужчина. — Разве не хочешь узнать, как всё произошло?       Он молчит.       — Давай, миленький, открой ротик, съешь хоть что-нибудь, давай, — воркует Костя, пытаясь заставить его проглотить кусочек яичницы, приготовленной на скорую руку.       Он отворачивается, из-за чего ему в губы тычется глазунья, оставляя жирный след.       — Я не голоден.       Просто без всего этого ответь на вопросы.       — Давай тогда по-другому, — вздыхает мужчина, улыбнувшись спокойно. Он напрягается. — Каждый съеденный кусок яичницы — ответ на твой вопрос. Ты же за этим пришёл?       Юра хмурится, глазами бегая по полу.       Сколько это придётся мне яичницы съесть, чтобы ты ответил на все крутящиеся в моей голове вопросы?       Он отвечает:       — Да...       Юра живёт уже много лет с Костей, но что помнит — неделя. Он больше не спрашивает ничего. Не спрашивает: где находится та лестница, с которой он упал тогда. Почему ему запрещено покидать дом. Даже почему дети не ходят в школу, а обучаются дистанционно. Куда Костя уходит на весь день, возвращаясь поздно ночью, когда все спят, где он работает, почему Юра не работает.       Молчит и делает. Молчит и готовит каждый день завтрак, обед и ужин. Без вопросов.       Получает поцелуй в губы каждое утро, отдаёт ему приготовленную еду и видит сбегающего на работу Костю, что по дороге к двери улыбается по-доброму. Без выходных.       Помогает детям с домашним заданием, сам не понимая, откуда он хорошо знает физику, отчего так легко справляется с задачками по математике, точно знает где должна стоять запятая в тексте по русскому, кто написал какое-либо произведение по литературе.       Молчит и готовит обед, в то же время играя после выполненного домашнего задания с детьми. Те веселятся, наполняя потихоньку радостью и Юру.       Он с ними разговаривает. Вначале скупо, а дальше всё больше и больше.       Они обедают, моют посуду и уходят вновь играть. Играют в прятки, по желанию Катюши, играют в войнушки, по хотению Серёжи, лежат вместе на большом диване, устав от игр.       Ему помогают готовить ужин, подавая и нарезая овощи, исподтишка съедая половину нарезанного. Моют запачканную во время готовки посуду, вычищают до блеска ложечку, которую на секунду окунули в суп.       Они разговаривают, веселятся, шутят, кидаются в друг друга едой, которую ловят и тут же съедают, поглядывая, не заметил ли он.       Юра молчит и улыбается.       Они накрывают на стол, разбивая тарелку, которую хотели поставить на место Кости. Катюша испуганно ойкает и вжимает голову в плечи, Серёжа напрягается и поворачивает голову к нему, закрыв собой сестру.       Юра молчит и достаёт новую тарелку.       После еды они все вместе моют посуду, убирают со стола, оставив только приборы на одного человека — Костю.       Юра играет с детьми. Заставляет их пойти в ванную, почистить зубы, брызгает их водой, шутя, и смеётся тихо.       Перед сном читает им сказку, что они выбрали единогласно. Целует их после в лоб и желает спокойной ночи.       Он сидит на кровати и смотрит в пол. Молчит. Ждёт Костю.       Костю он снова не дожидается: работает допоздна.       Они привыкли не видеть его весь день. Дети даже рады не встречать его. Юра не знает почему. Юра не спрашивает. Молчит.       Молчит, вновь пьёт обезболивающие и натирает гематомы мазью. Он пытается не смотреть на себя. Не думать. Не вспоминать. От каждой мысли страшно. И больно. Больнее, чем от всех вместе взятых гематом на теле.       Дни проходят быстро. День за днём. Неделя за неделей. Месяц за месяцем. Может, год за годом. Он не знает, не помнит.       Дети сравнивают все проведённые в заточении дни с днём сурка. Он соглашается.       Они всё это время не выходили на улицу. Но Юра помнит, что находится там. Воспоминания появляются в голове против его воли, мягко обволакивая с ног до головы приятными отрывками в памяти.

Он бегает по насыщенно-зелёной травке после дождя. Вдыхает свежий воздух, перемешанный с запахом множества полевых цветов.

Смеётся радостно. Щёки уже болят от улыбки, что не сходит с его лица.

Рядом стоит рыжая девочка. Тоже смеётся, пытается скрыть улыбку ладошками. Машет ему и подзывает.

Такая красивая.

      Юра не делится воспоминаниями с Костей. Боится. Но рассказывает всё детям. Те сияют от восторга и просят рассказать что-то ещё.       Юра рассказывает. Рассказывает перед сном, будто сказку. Когда играет, словно понарошку. Лёжа с ними на кровати, просто захотев.       — Я взял отпуск, Юрочка, — делится радостно Костя, обняв его со спины. — Неделька.       — Так мало?       Так долго. Так страшно. Ужасно.       — Но нам же хватит, милый, — мурлычет мужчина ему в шею, носом прижимаясь и вдыхая глубоко.       Он молчит и переворачивает блин на сковородке.       — Как вкусно пахнет.       Дети молчат. Услышав радостную новость об отпуске, они бледнеют и, быстро позавтракав, сбегают к себе в комнаты, не покидая их весь оставшийся день.       Юра молчит и напрягается.       Он убирает со стола и моет посуду в одиночестве.       Странное чувство — страх — понемногу наполняет всё его тело, заставляя дрожать.       Он входит в свою комнату.       — Костя?..       Юра пытается молчать. Сдерживает плач, чтобы не разбудить детей.       Эту ночь он спит на диване в гостиной.       Серёжа дрожит, смотрит на него с ужасом, рот прикрывает.       — Началось, — отчего-то шепчет сыночек.       Катюша носом хлюпает, всхлипывает и нежно касается пальчиками его синяков на запястьях. Только недавно исчезнувшие гематомы вновь появились.       — Папа?..       — Вы проголодались, солнышки мои?       Рядом с комнатой Кости они пытаются не ходить, а если и ходить, то на цыпочках. Пытаются не разбудить. Юра там не появляется весь день.       Дети стали совсем тихими. Не смеются, не играют, сидят в одной комнате — Серёжи — и что-то делают.       Он снова перестаёт носить свободные шорты и широкие футболки. Вновь натягивает на больное тело кофты, скрывающие его руки, и лёгкие штаны, закрывающие синяки.       — Юрочка, милый, что-то случилось? — мягко шепчет Костя на ухо со спины, оглаживая его запястья.       Случилось — ты.       — Нет. С чего ты взял?       — Ты себя так странно ведёшь.       Спасибо тебе. Тебя и дети боятся, если ты не заметил. Хотя вряд-ли, ты даже их не видишь, словно они и не живут с нами всё это время.       — Не выспался.       Он отворачивается и больше с ним не разговаривает.       Он хочет сбежать.       Отпуск Косте дают каждый месяц на неделю. Он это запомнил. Запомнил, ведь каждый отпуск с ним происходит это. Костя называет это любовью, Юра — насилием.       Он запомнил, где хранятся ключи от выхода. Запомнил каким именно ключом открывается дверь. Запомнил в какой карман Костя его кладёт каждый раз. Запомнил.       Юра обвязывает запястья, натерев их мазью, бинтами, мёртвым взглядом уставившись в стену.       Он больше не чувствует боли, но дети с ужасом смотрят на гематомы, поэтому он пытается побыстрее вылечить себя.       Он сжимает в ладонях гаечный ключ, пряча его за спиной.       — Очень вкусный завтрак, Юрочка, — благодарит мужчина упомянутого, целуя его в подставленную щёку.       — Ты говоришь это каждый раз, Костик, — напыщенно нежно мурлычет он, заставляя удивлённо замереть и повернуться к нему уже уходящего Костю.       Удар.       Тело с грохотом падает на пол. Юра резво опускается на колени и шарит в его кармане, в котором сразу же находит такой нужный ему ключ.       Пистолет.       Пистолет он находит следом в том же кармане. В голову тут же бьёт то воспоминание в самом начале его памяти. Но зачем Косте оружие? Что он им делает? Неужто собрался и вправду пристрелить его, когда Юра ему надоест?..       — Папа?.. — неожиданно появляются дети, в ужасе и со взрослой вынужденной беспомощностью в глазах смотря на него. Он быстро прячет у себя пистолет.       — Солнышки мои, — восклицает он, протягивая руки к ним, но те отодвигаются. — Ч-что случилось? С Костей всё будет хорошо, правда. Он немн-.       — Не надо сбегать, — обрывает его Серёжа, умоляюще уставившись на папу.       — Почему?..       — Папочку снова ждёт лестница, — непонятно отвечая, всхлипывает девочка, держась за одежду брата.       Юра молчит и дышит нервно.       Какая лестница? Почему она его ждёт?       — Пойдёмте со мной, умоляю вас, солнышки.       — Нет, — шепчет полминуты спустя мальчишка, глянув искоса на Костю.       — Т-тогда... спрячьтесь. Хорошо спрячьтесь, чтобы он вас не нашёл, прошу.       — Не сбегай, — в голос произнесли дети.       Юра молчит и озаряется ошарашенно по сторонам, разглядывая беспросветный лес кругом. Молчит и тогда, когда видит разбитый человеческий череп под ногами со знакомым до боли в сердце клинком, которым его учили пользоваться давно, рядом. Молчит и падает на колени, заметив ожерелье, что когда-то в детстве подарил он, с трепетом выделывая каждую бусинку и нанизывая их на ниточку.       Данис и Камалия.       Он плачет навзрыд, сгибаясь к земле, прижимаясь к ней лбом. Знакомые вещи сжимает в руках и прижимает к груди. Ровно там, где сердце находится.       За что?!       За что они, мразь?! Почему?!       — Папа!! — кричит Катюша позади, но, оглянувшись, он видит безумный медный взгляд и взлетевшую над его головой лопату.       — Юра, я тебе сколько раз говорил, не выходить?       Юра молчит и отворачивается, прижимая ладонь к пульсирующему затылку. Он сейчас не уверен, всё ли помнит, но что-то подобное он уже испытывал точно. Фантомное чувство начало преследовать его ровно на том моменте, когда он выбежал на улицу.       — Юра, я с тобой разговариваю.       — Предлагаешь посчитать сколько раз ты мне это говорил? — огрызается он. — С какого именно момента? С того, что я помню, или того — что ты? — Юра глазами стреляет на Костю и брови сильнее хмурит. Тот не выглядит удивлённым, видно, часто он совершал своеобразные попытки бега. — Зачем ты меня здесь держишь?       — Я тебя люблю.       — А я тебе когда-нибудь говорил тоже самое?..       Оба молчат.       — Зря ты так, — усмехается мёртво мужчина.       Юра просыпается с сильной головной болью и гематомами по всему телу...