Репутация? Репутация!

Море волнуется и шипит, набегая на каменистый берег, оно пенится, шуршит, злится и отступает. Сумерки сгущаются, и полумесяц на небе начинает тускло сверкать. Звезда — полярная — тоже. Погода этим летом постоянно меняет свое настроение. И вот, темные облака нагоняются свестящим ветром, закрывают единственную звезду, и Сонхун грустно вздыхает. Он сидит на пригорке, поджав под себя ноги, положив голову на колени и задумчиво считая волны. Сонхун ждет девятый вал. И он приходит — Сону присаживается рядом, вытянув ноги на пожухшей траве. Пак неловко обращает внимание на его колени, ловит себя и возвращает глаза на волны. Тишина становится угнетающей, и шум моря больше не успокаивает, нет, скорее заставляет закричать. Но они не кричат. Ким Сону убирает челку с глаз, улыбается уголками губ как-то сухо и…жалко. И Сонхуну становится ж а л к о себя, и его, и море, которое стало немым очевидцем такой печальной картины — встречи луны и солнца, затмения и всепоглощающего взрыва. В наступающей на пятки темноте Сону смотрит на Пака, на его сухие потрескавшиеся губы, на черные-ночные волосы, на уставшие глаза. Но Сонхун на него не смотрит: не может. И не хочет. — Когда ты сказал, что не вернешься, ты должен был сдержать свое слово, ты знаешь? — на секунду, только на секунду, голос Сону срывается. — Тут семья, ты знаешь, — коротко, но Сонхун иначе не умеет. Он не умеет говорить — совсем немой. Ким вздыхает, его тяжелый взгляд надолго останавливается на море. Оно, море, этого не осознает, а потому все сильнее нагоняет волну и тоску. — Когда ты оказываешься здесь летом, я вдруг остро чувствую то время. Как будто, попадая в этот старый мир, что-то — внутри меня давно запертое — освобождается. — Ким Сону поджимает губы. like break free. — Не спросишь ничего? — Сонхун сильнее обнимает свои коленки. Тепло он всегда дает себе сам. Как и будущее. Как и прошлое. — Спрашивают, когда хотят узнать ответ. А я не хочу. Сонхун печально улыбается. Сону… Сону — он всегда такой… он всегда чудесный. Чудесный, потому что чудной, чудесатый, чудовищный, потому что чудо. Потому что искренний и сладкий, как ванильное мороженое жарким днем, и трогательный, как дождь летом. Для Сонхуна это всегда было слишком. Сонхун, на самом деле, боится, потому что он — северный ветер. Его несет из стороны в сторону, и он бежит, сам себя не понимая. Пак, говоря честно, всегда понимал других гораздо лучше, чем себя, поэтому Сонхун хотел, чтобы эти другие рассказали ему, кто он такой. Но ответа не последовало. Видимо, придется искать самому. И Сону в этом ему страшно мешал. — Я часто ностальгирую. Говорят, в моем возрасте это странно. — Ким откидывается на спину, ложится на траву и вдыхает ее несуществующий аромат. — Почему? — В прошлом много светлых моментов, которых я не вижу в будущем. Как будто то время, милое и славное, укрывает меня теплым пледом в период невзгод. Скажи, жизнь когда-нибудь станет прежней? Или я навсегда тут потерялся? — Не знаю. Мы теперь взрослые — жизнь прежней не станет. — Ужасно. Сонхун пожимает плечами. Возможно. А возможно — нет. — Вспоминаешь обо мне иногда? Его голос опять звучит жалостливо, и Паку не удается соврать. — Иногда. Ностальгия — порок многих. Полярная звезда вновь показывается из-за облаков. Она указывает на Ким Сону, Сонхун послушно игнорирует, разглядывая отражение неба в воде. Полярная в море медленно тонет. И загораются миллионы других звезд.