Сгоревшие крылья

Рюджин любила творить. Ее знала вся старшая школа за те, огоньки, которые горели в ее глазах, стоило только кому-то сказать о новом конкурсе по рисованию или, например, написанию статей и сочинений. Рюджин умела всё и научилась она этому искренне. Ее уже покойная бабушка научила ее вышивать крестиком, забытый матерью отец вырезать из дерева, забытая отцом мать— писать и сочинять. Рисовать она научилась когда то давно, ее научила этому девочка со двора. Та же девочка поддержала ее начинания в вышивании и вырезке из дерева фигур, та девочка всегда слушала ее стихи. Рюджин не знает, где та девочка. Она исчезла бесследно и тихо, а когда младшая Шин спросила у матери где незнакомка, ей ответили простым «Не знаю». В тот момент глаза Рюджин опустились в пол, она грустно шмыгнула и с альбом в руках пошла в свою комнату. Со временем Рюджин забыла про девочку. У нее появились новые друзья, она стала известной в школе, с ней хотели общаться, ее любили. И Рюджин правда была рада, о ней хотели знать и хотели узнавать, но в то же время эти люди не хотели знать ее, как личность. Пожалуй, цель у всех была одна — сказать однажды «Я знаком с Шин». Но эти люди не хотели знать про то, что у Шин потихоньку начинали погасать огни. Возвращаясь домой, она все чаще стала замечать не птиц и зелёных деревьев, а окурки от сигарет и банки, лежащие прямо перед носом. Мать совсем забылась с бутылками, отец давно забыт, как будто его и не было. Рюджин была бы рада рассказать кому-то о проблемах в семье, о том, что ее белые крылья начинают опускаться и то, что перья из них начинают выщипывать. Но не говорила. Боялась, что опять уйдут, как какая-то девочка когда-то. Но однажды одна девушка кинула ветки в огонь глаз Рюджин. Ее имя Хван Йеджи. Она появилась тихо и незаметно. Это что то ударило в памяти Рюджин, но она не вспомнила что именно. Эта прекрасная девушка в идеально отглаженном, черном костюме и с идеально ровно осанкой. Она была спокойна до холода костей, тиха и мудра, как будто ей не 20, а все 105. Девушка с кошачьими глазами появилась в тот момент, когда крылья Рюджин стали совсем отваливаться, ведь корни сгнили от фальши и лжи. В тот дождливый день, когда Рюджин сидела на лавочке и тихо пускала слезы от отчаяния в собственном дворе спустилась она. Йеджи не была ангелом или бесом, была самой обычной девушкой в полюбившимся Рюджин черном пиджаке и с зонтом в руках. В тот вечер она молча подошла к Шин, перенося открытый зонт над ее совсем уже мокрым тельцем. Затем она ловко сняла с себя пиджак, накидывая его на плечи Рюджин и поправляя его одной рукой. Они находились в такой позе несколько часов. Хван стояла до тех пор, пока Рюджин не произнесла: — Ты вся мокрая.— Голос дрожал от все ещё поступавших к горлу слёз, но Рюджин держалась. — Нужно сохранить твои крылья или ты не сможешь взлететь. Мои давно окаменели. — Произнёс холодный, но спокойный тон девушки. Тогда Рюджин не поняла ее фразы. Какие крылья? Про что она? Тогда они разошлись ближе к 4-ем утра, когда дождь закончился. Рюджин ушла с пиджаком рыжеволосой девушки, Йеджи ушла с последней попыткой зажечь огонь в душе. Рюджин в то утро думала о многом. О том, почему не узнала имя странной, о том почему странная помогла ей? Но почему то Шин хотела встретиться с девушкой, с ее холодным, но по истине спокойным голосом. Когда Рюджин пришла в школу, ее вновь встретили одноклассники, желавшие пообщаться. Рюджин им отвечала так же весело, как и на прошлой неделе, так же весело, как и каждый год. Но теперь она делала это с лёгкостью, с той же искрой, как когда-то с какой-то девочкой. Всего один разговор с незнакомкой расправил белые крылья. Или может не разговор, а молчание. Хорошо, когда есть с кем помолчать, пусть это и странная девушка с улицы. -Рюджин, этот пиджак идёт тебе! Где ты купила его? Хочу себе такой же! — Шин Рюджин, я бы хотел узнать адрес магазина, где вы покупаете такие прекрасные вещи. Где вы достали этот пиджак? Многие спрашивали, где Рюджин достала черный, как смоль, пиджак. А Рюджин просто улыбалась, ведь не хотелось говорить правду. Она носила его из дня в день, веря, что встретит незнакомую девушку с рыжими волосами и вернёт его, поблагодарит, узнает имя. Но девушка не появлялась, Рюджин начинала отчаиваться. Выходя из школой она надеялась увидеть силуэт с ровной осанкой, лицо со строгим и спокойным выражением, очки в черной оправе. Она не появлялась. Но одним утром Рюджин поняла, что рыжеволосая появляется в тот момент, когда безумно сильно нужна. В школу она приехала сама. Нет, она не ворвалась в кабинет во время урока, чтобы забрать Рюджин и сбежать. Она дождалась ее и когда последний звонок прозвенел, встретила у входа. Рюджин сразу ее заметила. — Привет.— Шин улыбнулась и сняв пиджак, протянула его рыжеволосой.— Спасибо, что помогла. — Привет.— Спокойно кивнула Йеджи, беря пиджак и надевая его на себя.— Не за что. Я должна была помочь. — Должна? Почему? — Способных жить нужно оберегать. Опять фраза, которую Рюджин поняла позже. Возможно слишком позже. — Можно узнать твое имя? — Хван Йеджи. — Шин Рюджин. — Помню. Откуда? Рюджин не понимала, но почему то ей хотелось быть рядом с этой девушкой. Она была холодна и до ужаса спокойна, но это не было лживой улыбкой. — Можно тебя обнять? — Можно. Рюджин прижалась к груди девушки. Она обняла ее, крепко охватив талию. Чужие ладони обняли в ответ, прижимая к себе. С Йеджи Шин чувствовала себя в безопасности. В тот день они прошли по скверу, который был рядом со школой. Они шли спокойно, в тишине, переодически переговариваясь. Так хорошо Рюджин себя давно не ощущала. В тот же день Йеджи купила ей сахарную вату. Это было забавно. Девушка со строгим и ледяным лицом несла огромное облако розовой ваты Рюджин. С того дня Рюджин видела Хван каждый день после школы. Каждый день Хван дарила ей сахарную вату и мороженое, а Рюджин вновь начала рисовать и вырезать по дереву, показывая все свои творения Йеджи. Рыжеволосая поддерживала Шин и всегда хвалила, как когда-то какая-то девочка. Рюджин была счастлива, что встретила Йеджи однажды. — Ты мне нравишься. Как-то сказала Рюджин, пряча взгляд в пол. Йеджи подняв ее подбородок, оставила лёгкий поцелуй на губах, заставляя замереть. Тогда Рюджин потеряла счёт во времени, тогда Рюджин поняла, что точно влюбилась, как когда-то в какую-то девочку. — Ты мне тоже. Прозвучал тот же тихий голос. Рюджин весь день прыгала от счастья, а Йеджи была счастлива, но не прыгала. Теперь за спиной веселой и яркой Рюджин стояла черная стена в виде холодной и строгой Хван, которая была готова защитить Шин в битве до потери собственного пульса. — Джи, а что тебе нравится во мне? — Твои белые крылья, Звёздочка. Рюджин тогда была слишком юна, чтобы понимать всю горечь этих слов. Тогда она не знала, что каждая звезда когда- то гаснет, как когда-то какая-то девочка. — Звёздочка, я уезжаю завтра. На поезде. Можешь пообещать мне кое-что? — Конечно могу, Джи. — Не потеряй возможность летать. Тогда они обнялись в последний раз, тогда Йеджи улыбнулась как можно ярче. Оставив поцелуй на губах Рюджин, она отправилась на вокзал. Через час Рюджин слышит новости. Поезд сошел с рельс, выживших нет. Тогда Рюджин поняла, что потеряла нечто дорогое, как когда-то какую-то девочку. Тогда Рюджин пролила все свои слезы, смотря на то, как пожарные выносят из горящего поезда родное, как рисование, тело. Она возненавидела тот эфир, возненавидела телевизор. Она выкинула телефон со злости в окно, ведь в нем только и говорили о смерти Йеджи. Потом Рюджин подняла его, ведь обои были с Хван. Рюджин перестала рисовать на бумаге и вырезать из дерева. Она рисовала лезвием на тонких руках, она вырезала свое сердце. Рюджин забыла, как вышивать. Рюджин перестала любить школу, Рюджин перестала любить жить, как когда-то какая-то девочка. Рюджин не хотела видеть людей, кроме Хван. Она звонила на родной номер, веря, что возьмёт его Йеджи, но брал только холодный голос автоответчика. И нет, это не тот холодный голос, как у Хван. У Хван он был родным. Однажды Рюджин взяла спичку в руку. Она зажгла ее и потушила об руку, затем снова и снова. Рюджин делала так, пока пальцы не ослабли, пока пальцы не уронили одну такую на ковер. Ковер вспыхнул. Рюджин потушила, случайно наступив ногой. Рюджин хотела бы согреть. —Что ты делаешь с собой, Звёздочка? Спросил знакомый голос откуда то справа. Рюджин повернула голову в сторону кровати, на которой сидела она. Йеджи, ее любимая Хван Йеджи. — Джи… Т-ты здесь. Ты жива! — Здесь, но не надолго — Йеджи. — Послушай, Звёздочка. Мы все потеряли что то на этой безумной войне. Твоя мать, погибшая от алкоголя — отца, я, погибшая от глупой ошибки — тебя, ты, потерявшая огонь — свои белые крылья. Ты же обещала мне, помнишь? Где твои крылья, которые нравились мне? Рюджин вновь зажгла спичку, кинув ее на ковёр. Ковер вспыхнул вновь. Огонь распространялся быстро и уверенно. — И если завтра начнётся пожар, и всё здание будет в огне. Ты погибнешь без этих крыльев, которые нравились мне. Рюджин открыла шкаф, беря любимый пиджак Хван. Сняв лишнюю толстовку, она надевает на футболку пиджак. — Я итак вижу шрамы на гладкой, как бархат, спине. Мне хочется плакать от боли или забыться во сне. Где твои крылья, которые нравились мне? Рюджин молча наблюдает, как Хван садится рядом с ней. Рюджин молча наблюдает, как сгорают ее рисунки, рисовать которые научила ее когда-то какая-то девочка. Видит, как сгорают фигурки из дерева, видит, как падают тетрадки полные стихов, видит, как сгорают вышивки. Рюджин чувствует, как начинает задыхаться от газа, Рюджин начинает вставать, думая, что Хван не довольна. Рюджин начинает дергать ручку двери, но та заклинила. Рюджин падает на колени, оставляя руку на двери. Рюджин начинает плакать, задыхаясь. Она видит, как рядом с ней садится Йеджи, обнимая. — Ты забыла сохранить крылья, но мы скоро увидимся. Прости, что не смогла помочь, как пыталась когда-то. Йеджи исчезла, Рюджин окончательно свалилась на пол, содрогаясь в судорогах. Она погасла, как и должна была сделать звезда.