Школа

Даня соврал бы, если бы сказал, что его не напрягают комментарии малолеток под реакциями Школы; что ему безразличен тот ажиотаж, что придумывают в ходе записи Руслан и Юлик, дабы увеличить охваты. Тем не менее, он смирился. Ну да, его парень на миллионную аудиторию шутит гейские шутки, почти залезает целиком на Юлика и мило смущается от ответных шуток. Но он всегда рядом. Это девятая по счету реакция на Школу. Они с Русланом пришли на час раньше съемки, с флешом и двумя пачками чипсов. «Посидеть, посмеяться, говном облить кого» — так называл подобные посиделки Кузьма. — Вы планируете записывать реакты на все шестьдесят девять серий? — Между строк спрашивает Кашин. Юлик, который закинул руку на Руслана, отвечает, слегка смеясь. — Бля, давай ты с нами без камер посмотришь это. Тогда поймешь почему серии так редко выходят, и почему мы, точно, не будем снимать эту поебень так долго. Руслан активно машет головой в знак согласия. Когда разговор начинает переползать в тривиальный фристайл от Руслана и пассивного подпевания Дани, Юлик прерывает идиллию, настраивая камеру.

***

Даня всегда сидит слева от диванчика, на котором ведётся запись, играя в змейку или слушая треки очередных недореперов, в голове выделяя пунктик показать это Руслану. Иногда он вставляет свои пять копеек, не отрываясь от телефона и улыбаясь, слыша ржач Руслана и Юлика. Сороковая минута его посиделок на кресле только начинается, как он слышит девичий голос: «Ну давайте я вам минет сделаю». Он поворачивает голову, видя два шокированных лица, а после и сам замирает. Сериал же «Школой» называется? Или Германика настолько хуй забила, что захотела и педофилию добавить? Да, до этого тут уже была попытка изнасилования, взятки, кражи и травля за принадлежность, но уж точно не растление эмо-девятиклассницы. Из раздумий его выводит спокойный голос: — А что такое минет? — Невинно спрашивает Руслан, все еще с открытым от шока ртом. Кашин не любит портить ребятам съемки. Он понимает, что из-за тиков Руслана Егору и так приходится сидеть перед монитором больше нужного, но тут сдержаться было невозможно. Он резко начинает ржать в голосину, параллельно ударяя себя по бедру, пытаясь хоть как-то успокоиться от всей ситуации. Сквозь смех он слышит обреченный голос Юлика: — Сука, теперь и это вырезать, — вообще, Даня бы извинился за создания неудобств, если бы сам Юлик не сидел с красным от смеха лицом. И только Тушенцов продолжал играть невинность, говоря: — Бля, ребят, это у вас между собой приколы какие-то? Может посвятите? — И, поворачивая взгляд на Даню, понимая, что это все равно вырежут, смотрит ему в глаза, спрашивая: — Что такое этот ваш минет? Кашин сейчас умрет от этого непроницательного лица. Он отворачивается, пытается отдышаться, но как только открывает рот чтобы ответить, громкий смех заполняет небольшую комнату. — Он тебе дома расскажет, — говорит Юлик, улыбаясь. Пару секунд проходят в молчании, прерывающимся только нервным сопением Кашина. Он добавляет: — И покажет. Теперь и Руслан не может удержать маску непроницательной невинности, тоже начиная истерично смеяться. В подобные моменты Даня перестает напрягаться по поводу неадекватных шипперов.

***

Они лежат на диване в квартире Тушенцова. Это обычный день: у них не запланированы съемки, запись трека или любая другая активность, кроме валяния на удобном большом диванчике. Обычный выходной вторник. Даня читает статью о вреде молока, отвлекаясь на падающий на ковер телефон и голос Руслана. — Сука как меня заебали эти спермотоксикозники в комментах. Эти ебанаты чуть ли не описывают в какой позе, как и где я трахаюсь с Юликом. Кашин, до этого поместив свою ладонь на чужом бедре, начинает поглаживать гладкий участок кожи, пытаясь то ли успокоить, то ли просто показать свое присутствие. — Дети, — только хмыкает Даня, щипля участок кожи чуть выше колена. Он ни за что не расскажет парню, что сам читает эти комментарии, не зная какие эмоции испытывает: едкую ревность или стыд от этих гениев. — Когда-нибудь они узнают, что твое сердце схавал красавчик из Казани и отъебутся. — Ты перепутал. Пидорас из Казани, — Руслан слышит обиженное «Эй» и получает щипок больнее предыдущего. Он слегка бьет по рыжей макушке, шипя от легкой боли, но тем не менее продолжает: — Просто эта хуйня бесит. Мне тридцать через несколько лет, а эти идиоты пишут, что я буду смущаться от поцелуя Юлика в щеку. Или что я буду хорошей мамочкой наших детей; или что у меня какие-то там невъебенные глаза, от которых Юлик кончает в штаны, как только ловит мой взгляд, или… Руслана резко переворачивают на спину. Серые глаза пристально смотрят в удивленные карие, подмечая, что от этого взгляда правда сложно не обкончаться. Даня, оказываясь сверху, решает, что заткнуть парня в такой ленивой обстановке можно только одним способом. Он целует его. Сначала в лоб, быстро переходя на щеки, подбородок, края губ, нос. Даже в веко успевает, когда Руслан закрывает глаза. — Это сейчас, — он не договаривает, потому что его целуют в губы. Чуть отворачиваясь, Руслан продолжает: — Это сейчас был акт ревности или у меня ебло медом обмазано? Даня захотел съязвить в ответ, но, смотря на лицо Тушенцова и замечая слабый румянец, заливается смехом. Руслан раздраженно цокает, сдвигая брови к переносице, ожидая конца мини истерики. — Ну хоть правду пишут, — слегка отдышавшись, говорит Кашин. — Ты реально смущаешься от поцелуя в щеку. Только не Юлика. Даня летит с дивана на ковер, смеясь уже в семь раз громче.