Книги для (исключительно!) библиотечного чтения

Чжунли однажды допустил одну слишком крупную ошибку. Конечно, так он говорил не совсем серьезно — больше шутил. Но в каждой шутке.. Дело в том, что в свои восемнадцать молодой и наивный Чжунли решил, что подписаться на распределение после университета будет отличной идеей. И бесплатное обучение, и работа сразу после — милое дело. Только Чжунли не учёл, что над входом в его университет красовалась гордая надпись: «педагогический», а распределение — жесткая сволочь. Да, именно так хорошо образованный, умный и очень уж столичный парень оказался в ста восьмидесяти пяти километрах от своего дорогого города в такой небольшой гимназии, что даже страшно представить. — Вы у нас, милый мой, будущий Историк с большой буквы,— преподавательница литературы заматывается в шаль и двигается поближе к батарее, чтобы ноги не так морозило. — Очень гордимся, что такой кадр у нас тут работает. Молодой, ещё и с таким послужным списком. Тоскливо Вам, наверное, у нас тут. Разумеется, мадам Лиза, а именно так звали преподавательницу, говорила о количестве докладов, исследовательских работ и рефератов, которые Чжунли выпускал просто пачками за время своего обучения. Конференции, студенческие научные общества, открытые лекции — им было посещено максимальное количество мероприятий в качестве выступающего (а если не выходило пробиться, то в качестве слушателя). И дело даже не в попытке выбить хорошие оценки, а в личной заинтересованности. Может, Чжунли иногда был немного молчаливым парнем, но всё же очень увлеченным и энергичным. А ещё работоспособным, иначе бы его мозг от перегрева сдал ещё между вторым и третьим курсами, когда он с дуру решил пройти курс «история архитектуры». В народе называют такое «моча в голову ударила», но Чжунли предпочитает считать, что он расширял свой кругозор. Зато теперь разбирается неплохо. Да, такой вот заслуженный студент и в сельской, прости господи, гимназии. — Ну, знаете, не жалуюсь, — да и кому жаловаться? Стенке в съёмной квартире? Она не отвечает. Собственно, как и стопки тетрадей с бесконечными контрольными, наполненными историческим абсурдом (если не сказать, что хоррором). Потому что только ученик пятого класса мог бы написать о том, что среди животных, привезенных в Новый свет, были динозавры и вера в Христа. И ведь не щелкает ничего в голове. — Жаль только, что ближайший хороший книжный с нужной мне литературой, далеко не в пешей доступности. А машиной всё не обзаведусь. — Так Вы говорите, милый, мы Вас с мужем моим подкинем: в город-то почти каждые выходные ездим, — добрая мадам Лиза женщина, и Чжунли согласно кивает, уже прикидывая, как он сэкономит, если перестанет колесить на электричке туда-сюда два раза в месяц. — А пока, может, в библиотеку сходите. У нас там в подполье столько всего валяется, на самом-то деле. Знаете, ещё лет двадцать назад отдавали нам много, да и сами закупали. Может, и найдете что-то. — Библиотеке? — если честно, последний раз Чжунли заглядывал в неё в первый день работы. Потом только детей иногда провожал до дверей. Он даже и не знал, что там есть что-то, кроме потрепанных учебников, исписанных мудрыми посланиями школьников прошлого. — Загляну сегодня тогда. А сейчас побегу, а то у меня восьмой класс разнесут класс, если больно долго одни сидеть будут. — И не говорите! И не говорите, — тянет мадам Лиза и кладёт пачку тетрадей на стол. — Снова эти ужасы читать. Чжунли охотно верит, что ужасы. Но сейчас его ждёт восьмой класс. А их ждет самостоятельная работа. Так что подхватывает свой дипломат, подаренный ему коллегами на окончание первого года работы, и шагает по узкому, выкрашенному зелено-желтоватой краской коридору в сторону двадцать третьего кабинета. А в двадцать третьем кабинете подозрительная тишина. Даже слишком подозрительная. Видимо, там падает Пизанская башня или из стульев, или из школьников. А целых стульев у них меньше, чем детей, так что и не определишь, что страшнее. Однако, реальность прозаичнее, чем все самые страшные фантазии: в классе попросту пусто. Сбежали что ли? Да нет, вон валяются несколько рюкзаков, а пиджаки болтаются на спинках. Может, сослали на медосмотр или ещё куда. Некоторых, правда, Чжунли бы сослал в места не столь отдаленные. Ну да ладно. Часы оттикали семь минут от начала урока, когда на этаже послышался топот, который Чжунли, разумеется, идентифицировал совершенно верно. Топал восьмой класс, ввалившийся в класс консервированной килькой, покидающей свою банку дружным комом. — Уважаемые, я что-то понять не могу, — раздраженно тянет Чжунли, когда толпа варваров рассаживается по своим местам, все ещё продолжая шептаться. — А расписание только я из нас всех вижу? Его для меня в коридоре вешают? Или вы у меня пока часы не освоили? — Простите, мы в библиотеке были, — выпаливает парень с первой парты и тут же замолкает, не желая болтать слишком много, когда их ругают. — Всем классом литературу читали? — верится с огромным трудом, если честно. — Порывы к просвещению я одобряю, но не вместо моих уроков. — Да нет, там просто Венти показывал на большой перемене короткометражку, которую они снимали в университете, — снова ответ короткий и существенный. Но явно пробуждающий тихий шепот обсуждений. Чжунли бы и рад возразить. Да только он, если честно, не знает, кто такой Венти. Так что только строго оглядывает класс и подходит к своему рабочему столу. — Ну, на десять минут у вас уже меньше, — из дипломата показываются злостные листочки. — Убираем всё с парты, телефоны мне в руки лично. Пишем самостоятельную.

***

Самостоятельные под конец урока он отбивал по меньшей мере с боем. Ещё и под стенания несчастных детей, хнычущих о том, как они не успели дописать. За урок и не успели? Это по букве что ли выводили? Стенания переходят в подкрикивания и бубнёж перемены, сливающиеся в один балаган, который тут же заполняет коридор, когда Чжунли закрывает кабинет. Уже собирается шагать в учительскую, чтобы сразу заняться этими папирусами, что он бережно собрал в папочку. Но эта внезапно возникшая сегодня библиотека снова всплывает в голове. И Чжунли уверено направляется к дверям, слишком для него загадочным. — Добрый день, — здоровается, когда перешагивает порог. Тяжелая металлическая дверь за его спиной хлопает. И весь остальной мир словно бы отсекает очень острым ножом. Пахнет кофе и книжками. Собственно, другого ожидать и не приходится. Ответа никакого не следует, и Чжунли даже думает, что зашёл не в самое удачное время. Как из-за угла, где виднелись дальние стеллажи, показывается сначала просто фигура, а потом и целый человек. — Ой, здравствуйте! Не услышал Вас, прошу прощения, — посмеивается стоящий перед ним парень. Честное слово, увидь его Чжунли в коридоре, наругал бы за прогулы: так молодо выглядел библиотекарь. — Не знакомы с Вами, мне кажется. Я Венти, только закончил искусствоведческий, и вот пока нашел работу. — Интересный выбор, если честно, — жмет Чжунли протянутую ему руку и старается улыбнуться очень дружелюбно. — Я Чжунли, учитель истории. — Вы про мой выбор специальности или про место работы? — Венти хихикает задорно и, заметив открытый ящик картотеки, задвигает его ногой. — Специальность прекрасная, тут я не сомневаюсь, — всё же не историку что-то говорить. Гуманитарий гуманитарию брат, в конце-то концов. — Просто пойти работать в школьную библиотеку… почему именно сюда? — Всё очень просто: хочется отдохнуть и понять, чего мне хочется, — щелкает кнопкой на чайнике и подходит к своему секретному шкафчику. — Чай хотите? Или можно на ты? — Да, от чая не отказываюсь, — двигает старенький стул с потрепанной мягкой обивкой, чтобы удобнее усесться рядом с новым знакомым. И как он не замечал его раньше? — И на ты можно. Оказалось, очень приятно поболтать с человеком твоего возраста на работе. Венти был яркий и очень энергичный. Что ни день, то разбор старых завалов, уборка или инвентаризация. Кажется, своей жизненной целью он поставил привести эту библиотеку в порядок. Даже, вон, починил шкаф. А так и не скажешь, что молотком и шурупоовертом орудует так ловко. — Знаешь, я думал, что смогу тут немного побыть один, наедине с собой, а в итоге снова притянул много людей, — кряхтит Венти, перетаскивая стопку книг из одного угла в другой. — Видимо, такой я человек. — Чтобы не привлекать всех вокруг, можно бы было попробовать не устраивать у себя в библиотеке киноклуб по вторникам, чаепития — по четвергам и английский разговорный час — по пятницам, — усмехается Чжунли, разгребая сваленные кучей книги. К трудотерапии Венти привлек его едва ли не на второй день знакомства. А сейчас, когда они уже стали, вроде как, друзьями, то вообще границ не знал, прося то тумбочку сколотить, то полы помыть. — Ну, как тут удержаться, если детям нравится? — Чжунли прекрасно знает, как устоять, но ничего не говорит. Пусть развлекается, ей-богу. — Ого, тут и такое есть, — крутит в руках одну из книг, внимательно вчитываясь в оглавление. — Я в интернете только отксерокопированные версии видел. — А ты думал? — хмыкает Венти так гордо, будто это он лично купил эту книгу для библиотеки. — Даже страницы не порваны, — поднимается на ноги, всё ещё листая книгу. — Слушай, я возьму почитать? — Почитай, конечно, — кивает с самой доброй улыбкой, которую Чжунли только видел. У Венти, правда, все улыбки были добрые и искренние, пусть и совсем не голивудские. — Потом поставь вон на ту полку. Чжунли кивает и поднимается наконец-то с пола. Полистать неплохой сборник статей кажется привлекательным занятием на вечер. Как раз самостоятельные проверит и расслабится. После таких-то ужасов точно нужен, так сказать, релакс. Но, вопреки всем ожиданиям Чжунли, едва он спустя пару часов мирной болтовни и легкого чтения пытается покинуть библиотеку, Венти небывало грозно преграждает ему путь. — А вернуть? — и Чжунли даже чувствует себя вором. Вот только он решительно не понимает, что такого мог стащить. Видимо, это читается на его лице, так что Венти уточняет. — Книгу верни. — Чего? — за пару секунд недоумение рассеивается, и Чжунли вновь способен выражать свои мысли внятно. — Я хочу её домой взять просто. Можешь карточку мне оформить, если что. — Ещё я старые издания в твердой обложке буду раздавать! — возмущен просто до предела. И даже руки в боки упер. — Не положено. — Так я же учитель, — Чжунли хлопает глазами и даже вытаскивает книгу, чтобы, видимо, продемонстрировать, как гармонично она смотрится в его ладонях. — И? — одна бровь изгибается. — Не положено, я же сказал. И неоспоримым приговором палача Венти вырывает из рук несчастного Чжунли книгу. Безумие, если говорить об этом, не приходит сразу. Ровно как и готовность совершить преступление. Собственно говоря, так оно и случилось. Чжунли медленно, самыми маленькими из возможных шажков, двигался к своему Рубикону. Потому что его внеурочная жизнь обратилась в череду отказов, где он унижался всё больше, а Венти рыкал всё строже. Раз пятнадцать, да, не меньше точно, Чжунли услышал в свой адрес «нельзя!». И закатная книга оставалась на полке запретным плодом. Конечно, он читал её во время своих окон или после уроков… но этого было мало. Он же так и до конца года не осилит! Ну что за издевательство! Да, Венти был прекрасным человеком, очень интересным, очень приятным. В конце концов, очень милым. Даже слишком милым, но не суть. Боккаччо завещал не противиться своей природе. А природа Чжунли очень хотела почитать эту книгу у себя дома! Вот так он и стал преступником. Библиотека, отошедший за чайными пакетиками Венти и книга, убранная в рюкзак. Честно, Чжунли покрылся холодным потом и даже немного начал подрагивать, но потом (уже всё же не маленький) взял себя в руки, под нос бурча, что книгу он вернет так же незаметно, как взял, и все будут счастливы. Ведь ужас преступления в нанесении вреда, а Чжунли никакой вред наносить не планирует! Так что можно дышать ровно. Дышать ровно даже получилось, особенно когда стало понятно, что Венти ничего не подозревает. Хоть это кольнуло: видимо, в глазах Венти человек вроде Чжунли не способен на злостное варварство. Даже неприятно, что оказывается, способен. Ну и пусть, зато у него есть книга. Да, такое обладание оказалось ужасно приятным. Особенно когда он опустился дома в кресло с чашечкой дешевого, но хотя бы вкусного чая. Стопка тетрадей с заслуженными оценками покоилась (больше с миром, чем мирно) на столе и никак не отвлекала. Читал Чжунли с наслаждением, проглатывая каждую буковку, упиваясь каждым предложением. Ему всегда нравились собрания писем и мемуарных вырезок современников событий, но сегодня они казались особенно захватывающими. Только когда часы жалобно оповестили о том, что за окном уже второй час ночи, Чжунли отложил книгу. Снилась ему сегодня библиотека. Пустая и немного тёмная, но словно бы озаряемся свечами, которых, правда, видно не было. В библиотеке он завершал своё идеальное преступление, ставя отчего-то ярко-алую (хотя вообще-то она была тёмно-зеленой) книгу на место. И вот, когда он уже собирался покидать место своего гнусного правонарушения, кто-то схватил его за руку. Чжунли задрожал весь, прямо почувствовал, как морозец пробежался по коже. За спиной стоял Венти. Почему-то на нём была форма полицейского, а ещё какая-то очень смешная шляпа, кажется, навеянная фильмами о Диком-диком Западе. Венти достал из кармана револьвер и приставил его к голове Чжунли. — Именем закона, бросайте книгу, — Чжунли весь дрожит, и книга грохается на пол с таким звуком, будто бы сделана из цельного куска золота. Чжунли опускает взгляд. И правда… у ног лежит уже не красный сборник, а слиток. — Вы приговариваетесь к расстрелу. — Прошу, не стреляйте, я просто думал прочесть это, — Чжунли поднимает руки. И с удивлением обнаруживает, что шляпа у него на голове ничуть не отличается от шляпы Венти. На поясе чувствуется тяжесть. Точно, у него же тоже есть пистолет. — Дуэль! — На три счета! — отвечает ему Венти, взводя курок. — Раз! Два! Но что случилось на «три» Чжунли не суждено было узнать. Будильник напомнил о нужде принять душ, а солнце нагловато прыснуло лучами прямо в глаза. — И приснится же, — перед глазами стояло серьезно-насмешливое лицо Венти в тени шляпы шерифа. — Да уж, приснится, — повторил он в душе и потряс мокрой головой, словно с неё вместе с каплями воды слетят и мысли. — И почему приснилось? — вопрос осел на поднесенной ко рту вилке с куском яичницы Чжунли похлопал глазами, повертел в голове и так, и эдак картинки из его ночного кошмара, снова улыбнулся Венти в шляпе. И сунул яичницу в рот.

***

— Проверил я ваши ужасы, — садится за стол и вытаскивает из дипломата стопку тоскливых листочков, безжалостно окровавленных красными чернилами. — Все, кто списывал, получат по шапке. Особенно троица за последними партами. Трое мальчишек переглянулись, кажется, понимая друг друга без слов. — Мы не списывали! — явно оправдывается, а не выделывается. — Просто мыслим схоже. — Ага, я бы поверил в сходство ваших мыслей, но вы не подумали, что вопросы у вас в тестовой части одинаковые были, а порядок вариантов ответа разный, — Чжунли хмыкнул. И надо ведь было на таком пустяке попасться. — Так что забирайте свои позорные листы, где двое гордо отметили, что Французская революция прошла в Испании. Ну хоть бы прочитали вопросы. Мальчики пристыжены, справедливость восторжествовала, Чжунли раздает работы. Где-то между третьей и четвертой партой второго ряда открывается дверь в кабинете. — Здравствуйте, я с объявлением, — Венти улыбается и очень плавно проникает в кабинет. У Чжунли даже холодок бежит по спине. Замирает на секунду, отворачивается и, быстро раздав оставшиеся работы, возвращается за свой стол, словно ему там что-то очень нужно. — Ребята, на этой неделе киноклуб пройдет на час попозже, ладно? — Чжунли старательно делает вид, что заполняет журнал. — Да! Ещё раз хочу обозначить! Книги без разрешения брать нельзя: я должен записать на вас то, что вы уносите домой. А некоторые и вовсе уносить нельзя. Всё, от урока не отвлекаю больше. Венти вышел из кабинета, Чжунли почувствовал, как душа проваливается в пятки. Ну нельзя же такой комментарий просто так выдать. Неужели догадался? До конца урока Чжунли нервно поглядывал на дверь, словно из-за неё вот высунется та самая рука с револьвером и покарает его именем закона. Это чувство не отпустило и на внезапном пед. совете, который настиг Чжунли, когда он уже надевал пальто. Венти никогда там не было. Никогда. А сегодня пришел. И, разумеется, сел рядом с Чжунли. Улыбнулся так спокойно, закинул ногу на ногу, подпер голову рукой и тоскливо огляделся. — С тех пор, как я начал все эти внеклассные занятия вести, меня тоже сюда приговорили ходить, — фыркает, внимательно глядя на Чжунли хитроватым прищуром. — Долго оно всё будет? — Час, думаю, — Чжунли старательно не смотрит в глаза. Правда журнала перед ним в этот раз нет, поэтому приходится увлеченно слушать речи директора. — Зайдешь сегодня? — улыбается Венти и вовсе кладёт голову на парту. — Почитаешь свою книжку, я пока картотеку в порядок приведу. — Да нет, нет, — как Чжунли придёт читать свою книжку, если этой книжки там и нет сейчас? — Дел много вечером. — Жаль, мне без тебя уже скучно, — хмыкает Венти и щурится чуть больше. — Разбаловал ты меня своим вниманием, кажется. И подмигивает. Подмигивает так, что душа вытворяет в груди что-то вроде мертвой петли. Чжунли хлопает глазами, кивает как-то невпопад и замолкает до самого конца пед. совета. Вечером кресло и книга уже и не приносят того удовольствия. Чжунли всё возится в нём, оглядывается, трёт лоб и вздыхает. Подмигивающий Венти никак не хочет вылезать из головы, а вместе с ним и все поселившиеся страхи. Да и совесть никак не даёт угомониться. И правда, наказание пришло за преступлением. Чжунли вздыхает особенно глубоко и закрывает книгу. Завтра же незаметно вернет на место. И всё. Не нужна ему лишняя нервотрепка. Но нервотрепка только началась. Потому что сны сегодня буйствовали в голове Чжунли, сменяя друг друга настоящим калейдоскопом. И всё какое-то пёстрое, быстрое, дерганое. Поэтому и запомнились плохо. Но в чём Чжунли был уверен: красной ниточкой, связывающей весь этот балаган воедино, был Венти. Он мелькал постоянно, чаще всего подмигивал. И стоял очень близко, почти что дышал в шею. Поэтому пробуждение было тяжелым, утомительным и даже неловким. Лицо, вообще-то, коллеги стояло перед глазами, да ещё и так чётко, что Чжунли мог разглядеть каждую складочек на губах (стараясь не мучить себя вопросом, зачем он «смотрит» на губы). Книга в его дипломате казалась просто связкой кирпичей — неподъемный груз собственной вины. Которую он, кстати, до конца не признавал. Правда, почему нельзя книжку дать взрослому человеку? Что он с ней сделает? Съест? От таких мыслей ему даже захотелось немножко так усмехнуться себе под нос. И дорога до работы стала слегка приятнее. Правда, ровно до того момента, как он переступил порог школы. По неведомой ему причине именно сегодня Венти решил, что от Чжунли нужно не отлипать совсем. Правда, он буквально встретил его у порога, проводил до гардероба, там, оперевшись плечом на дверь, болтал о каких-то своих планах на выходные, потом и до кабинета довел. Ей-богу, если бы не отозвавший его директор, он бы и на уроке рядом с Чжунли сидел. И это пугало. Потому что объяснение такому поведение исключительно одно: Венти обо всём догадался и теперь просто издевается над ним, выжидая момент. И книга, на которую Чжунли натыкался каждый раз, как заглядывал в дипломат, вызывал дрожь. Дурацкая была идея воровать! Дурацкая. Ну не способен Чжунли на такое, стыдно ему до ужаса. Он даже в студенческие годы не списывал, потому что сразу покрывался испариной и краснел с ног до головы. Врать не умел, лукавить тоже. Тяжело с таким жить, если честно, тяжело, но, вроде как, правильно. Вот он и жил, даже привык уже. А потом эта книга глупая. Вот нужна она ему была? Ни капли ведь. Ни капли… — Свободны, — фыркает он десятому классу, вычертив на доске домашнее задание. — Тетрадки с заполненными таблицами мне на стол. Кто не сдаст, тому сразу два нарисую. Давайте без комедии со всем этим «я не услышал, я забыл». Недовольное бурчание служило отличным аккомпанементом для шелеста опускающихся на стол тетрадей. Еще потом выглядывать, кто с кого списывал. Но Чжунли пока любил проверять тетради. Наверное, это от того, что он лишь в начале своего профессионального пути. — Свободен сейчас? — Венти возник в дверях так резко, что Чжунли почти вскрикнул. — Знаю, что свободен. — Откуда знаешь? — приподнял Чжунли бровь. И крепче сжал ручку дипломата, словно Венти мог как-то почувствовать, что там внутри. — Так ты на прошлой неделе после уроков со мной сидел, и на позапрошлой, — Венти усмехнулся, — и до этого. — Помощь какая-то нужна? — в библиотеку ему сегодня все равно проникнуть нужно, верно. Надо будет только подгадать момент. — В любом случае, я правда свободен, так что не против составить компанию. Венти словно просиял весь, даже приосанился как-то и широко-широко улыбнулся. Никакой помощи Венти не требовалось, так что он просто сразу же поставил кипятиться свой чайник. Даже сахарницу тут завёл (а вместе с ней скоро и тараканов, видимо). Болтовня у них шла как-то сама собой, Чжунли проверял тетрадки, зачитывая Венти самые позорно-смешные моменты, Венти смеялся в голос и задумчиво смотрел на Чжунли из-под длинных ресниц. Ресницы у него правда были очень длинные, Чжунли только сейчас заметил это. Но думать нужно было не об этом. Венти все никак не хотел выйти в коридор или туалет, чтобы Чжунли успел поставить книгу на место. Поэтому напряжение всё никак не уходило, железной хваткой вцепившись в его плечи. Наконец Венти подскочил. И Чжунли даже выпрямился, готовясь, едва библиотекарь выйдет, сунуть книжку на место. Но Венти не вышел. Венти повернулся в сторону стеллажей и плавно зашагал к ним. — Что я тебя позвал-то, — прокашлялся он. И с каждым шагом не самых длинных ног у Чжунли сердце спускалось все ниже и ниже. — У меня для тебя подарок. Ты столько просил у меня эту книжку. Да и я, если честно, больше из вредности отказывал. Ну, не только из вредности, — у Чжунли вдруг перехватило дыхание. Венти остановился у того самого стеллажа. — Я думал, вот, вдруг ты сейчас книжку возьмешь и перестанешь ко мне приходить. А мне с тобой очень весело. Даже не просто весело, — Венти запинается и чуть опускает глаза. — Ладно, так вот, книга. Я дам тебе её домой, но если ты пообещаешь, что будешь ко мне заходить и без этого. Или… Рука Венти тянется к полке, шарит по ней. И замирает. Потому что на месте книги — пустота. Только её соседки чуть покосились без опоры. Венти замолкает, поворачивает голову, внимательно вчитываясь в названия на корешках. Чжунли не знал, что первый инфаркт настигнет его так рано. — Венти, я-я просто… случайно взял её, — лепечет он себе под нос. Вот только врать Чжунли никогда не умел. И сейчас выходит скверно, особенно когда Венти резко поворачивается на него и сверкает нечитаемым взглядом. — Она… она вот. Целая. Возвращаю. Случайно просто… случайно взял. — Вот как Вы поступаете, Чжунли? — хмурится Венти. И шагает в сторону Чжунли угрожающе медленно. — Учитель ведь. Это всё вызывает тошнотворное дежавю, от которого Чжунли сглатывает. Точно, он такое во сне видел. Правда, во сне его застрелили. — Прости, правда, я… случайно, — едва ли в это можно поверить. А Венти, уже подошедший практически вплотную, точно может разглядеть, как плавно краснеет Чжунли, как у него нервно дергает глаз и как бегают глаза. — Воруете мои книжки, значит? — смотрит снизу вверх. И смотрит так, что Чжунли бы рухнул, не придерживайся он за спинку стула, с которого подскочил. — Стыдно хоть? — Да стыдно, поэтому и притащил её, — на выдохе отвечает Чжунли отчаяние такое сильное, что уже и не страшно. — Даже кошмарами мучится из-за этого. Весь на нервах был. А Венти вдруг заливается смехом. Хохочет, держась за лицо, делает пару шагов назад, чтобы дать ошеломленному Чжунли немного личного пространства. — Прости, но, — снова смех, — господи, серьезно? Кошмары?! — Ну… да, — растеряно кивает Чжунли и переминается с ноги на ногу. — Боже мой, Чжунли, ты самый удивительный человек, которого я встречал, — выдыхает, чуть успокаиваясь, трет глаза, снова немного смеётся и смотрит прямо и с легкой улыбкой. — Серьезно, кому бы ещё снились кошмары из-за библиотечной книжки? Это, я думаю, очень даже мило. Чжунли не то чтобы знает, как на такое реагировать. Так что просто неловко улыбается и кивает. Ему немного жарко и душно от такого стресса, но пока приходится держаться. — Чжунли, я хотел у тебя поинтересоваться, — Венти поджимает губы. — Ты ведь не в отношениях, да? — Я? — Чжунли, не очень ожидавший чего-то подобного, на секунду подвисает. — Нет… не в отношениях. Да и откуда в такой глуши у меня возьмутся отношения? — Мало ли… невеста какая в городе, — отмахивается Венти, но выдыхает спокойнее. — Слушай, раз не в отношениях, тогда я спросить хотел. Мне с тобой комфортно и классно время проводить, да и как человек ты просто замечательный. У нас много общего, как мне кажется, вот… я подумал тут… — Ты будешь мне давать книжки домой, если мы начнем встречаться? — теперь усмехается уже отошедший от шока Чжунли. Ему не пятнадцать всё же. — Ни за что на свете, они для библиотечного чтения, — Венти снова сияет. И целовать его очень правильно. И намного лучше, чем смотреть кошмары с его участием. Чжунли аккуратно запускает руку в темные волосы Венти, пока вторая опускается к столу, туда, куда он положил книгу. И там же встречается с чужой рукой. — Ну уж нет, — фыркает Венти. И дёргает книгу на себя. — Исключительно для библиотечного чтения. — Даже для меня? — приподнимает брови Чжунли. — Особенно для тебя.