Жалость

День 1.       Тишина. Какой же громкой она бывает. Амен лежит на кровати уже третий час без сна, а рядом ластится юная Эвтида. Спящая она нравится ему больше. Такая спокойная. Её пухлые губы расслаблены, волнистые волосы плавно лежат на подушке, а сама она, словно прилипла, крепко обнимает мужчину за торс, прижимаясь абсолютно голым телом все ближе и ближе.       «Исфет, ненавижу одежду» – голос девушки пронёсся в его голове ярким воспоминанием их первой ночи, когда она согласилась стать его женщиной, его Неферут.       Уже несколько месяцев она, словно дикая кошка, пробирается по ночам к нему, а ранним утром молча и незаметно уходит до рассвета. Эта несносная девчонка влетела в его жизнь, словно вихрь, перевернула в ней всё с ног на голову, но так и не подчинилась ему полностью.       Солнце медленно проникает через окно в хижину, аккуратно лаская своими лучами.       — Если бы не знала Вас, господин Верховный эпистат, подумала бы, что Вы самый настоящий маньяк.       — Каждый раз, когда ты открываешь рот, — Амен жадно целует шею Эвы, прикусывая мочку уха, и шепчет, — я никогда не могу угадать, что ты скажешь в этот раз.       — Подозреваю, что Вы бы хотели, чтобы ртом я не только разговаривала.       Ох уж эта игривая улыбка. Как же она сводит с ума. Взрослый, сильный, властный Амен превращается в маленького мальчишку рядом с ней. С ней он может расслабиться и быть самим собой. Амен поднимается на локтях и нависает над Эвой, глядя в её хищные глаза, пока та заливается смехом. Она ловко выбирается из-под его натиска и наспех накидывает на себя длинную рубаху, медленно застегивая её.       — Уже рассвет, я не могу задерживаться у тебя. По секрету скажу, через полчаса… — Амен садится на край кровати, свесив ноги, и следит за каждым движением Эвы, а она, пользуясь этим, подходит ближе и говорит полушёпотом.       — Что будет через полчаса, Эвтида?       — Через полчаса, Амен, Верховный эпистат начнёт свой патруль. И ой как он не обрадуется, не найдя меня в своей постели. — она берёт длинную широкую ленту для волос, накидывает на шею мужчины, аккуратно перетягивая её из стороны в сторону, и мягко притягивает его ближе, чтобы поцеловать, — Ему не очень нравится, что я гуляю по ночам.       — Ему ещё не нравится, что ты вот так нагло дразнишь и уходишь с первыми лучами, — рычит он прямиком ей в губы, но не держит.       Эва убирает ленту в сторону, руками придерживает лицо блондина и сладко целует, аккуратно прикусывая нижнюю губу, а после медленно отстраняется. Она хватает сумку и направляется к выходу, тянется к ручке двери и открывает, как тут же Амен резко захлопывает её одной огромной ладонью.       Амен пальцами проводит вдоль полуприкрытой груди, отчего дыхание Эвы сбивается. Через калазирис просвечивают её набухшие соски. Он кладёт тяжелую руку на талию и крепко сжимает, притягивая девушку всё ближе и ближе к своему оголенному торсу.       — И кем я буду, если выпущу тебя из дома в таком виде? — он жадно целует её, глотая воздух, — Останься хотя бы сегодня у меня…       — Нет… — Амен аккуратно спускается поцелуями к шее, оставляя влажный след, — ты же не откажешься от своего глупого патруля. Вот и я не останусь.       — После него я весь твой. Проведём день вместе, как ты и хотела.       — Останься прямо сейчас, и я не уйду… А-а-ах… — Амен заводит пальцы под подол платья, аккуратно нащупывая клитор, и она тяжело вздыхает от его прикосновений, — не будем вылезать из постели весь день…       — Служба.       — Тизиан справится.       — Не справится.       — Тогда мне пора…       Эвтида убирает руки Амена от себя подальше и пытается выбраться из его объятий, но мужчина не сдаётся. Он поднимает её на руки и тащит к столу, сметая с него все папирусы на пол. Одним движением руки он разводит её ноги в стороны и становится между ними, прижимаясь к девушке ближе. Амен властно заводит руку в волосы и слегка оттягивает их назад, заставляя смотреть только на него.       — Я не отпускаю тебя. Сегодня ты останешься у меня.       В его голубых глазах, в которых впору утонуть, чертики кружатся. Он серьёзен и даже чуточку груб. Эва смотрит на него с усмешкой, закусывая нижнюю губу. Она кладёт руки на его крепкие плечи и плавно спускается к торсу, царапая коготками его нежную белоснежную кожу. Ей всегда нравился этот контраст между ними.       — Это приказ, господин?       — На этот раз приказ, раз по-другому ты слушать не хочешь.       Он проводит большим пальцем по опухшей от укусов губе, аккуратно оттягивая её вниз. Эва без раздумий обхватывает его ртом, медленно лаская внутри горячим язычком, при этом смотря в глаза эпистату самым невинным взглядом.       — Мне нравится… — еле слышно шепчет она, чувствуя, как внизу его член напрягается от каждого её слова или прикосновения, — нравится, когда ты приказываешь, господин…       — Но ты не останешься?…       — Нет…       — А ну-ка, повтори.       — Аме-е-ен, я… а-а-ах… — мужчина вставляет два пальца во влагалище, заставляя Эву громко вздохнуть, — я уйду, так и зна-а-ай… — она крепко цепляется в его надплечья, больно царапая и оставляя багровые следы.       — Непокорная, — он рычит ей прямо в лицо и снова целует, проникая языком глубже и не вынимая пальцев, — с огнём играешь.       — Играю…       Эвтида громко стонет и извивается от удовольствия, отчего стол немного уводит по сторонам. Она прогибается назад, заставляя рассматривать её полуприкрытое тело. Утренние солнечные лучи ласкают бронзовую кожу девушки, мягко переливаясь. Амен отодвигает свободной рукой в сторону полупрозрачную ткань, освобождая взору грудь девушки.       Ноги Эвы немного сводит от удовольствия и блондин понимает, она почти готова принять его, но вместо того, чтобы дать ей желаемое, он вводит ещё один палец, отчего девушка сначала резко открывает глаза, а после закатывает их, предаваясь приятной истоме, что мелкими разрядами отдаётся по коже.       Между ними пожар, да такой, что, кажется, сметёт всё в округе и превратит в обугленные руины. Эва вечно играется с эпистатом, нагло дразнит и звонко смеётся, когда он в очередной раз ведётся на её провокации.       Ловкими пальцами Эвтида касается хлопковых брюк Амена, аккуратно заводя их по краю резинки. Амен тяжело выдыхает. Он слегка прикрывает глаза от нарастающего удовольствия, но всего на мгновение.       — Мой… мой господин эпистат, — она убирает руки Амена от себя, соскакивает со стола и опускается на колени вниз, — я хочу сделать тебе приятное. Можно?       Амен усмехается. Он кивает в согласии и прикрывает глаза, но вновь ненадолго.       — Подожди.       Блондин медленно доходит до кровати, хватает оттуда подушку и кладёт под ноги Эве, а после возвращается в прежнюю позу, наваливаясь слегка на стол в поисках точки опоры. Эва проводит рукой вверх-вниз через плотную ткань по уже набухшему члену, который так и вырывается наружу, отчего Амен дёргается, а после заводит руку в волосы девушки и властно оттягивает назад.       Невинный взгляд вверх. Эва облизывается и прикусывает нижнюю губу, поднимаясь оценивающим взглядом от рельефного торса к груди, от груди к крепким, сильным плечам, от плеч к выделяющейся шее. Платиновые волосы сейчас переливаются тёплым светом, который проникает в хижину через щели занавешенного окошечка позади. Амен смотрит прямиком в хитрые лисьи глазки, пока их хозяйка игриво дразнит его, едва касаясь возбужденных зон.       Эвтида тянет штаны Амена вниз, а после ласкает пальцами его член, крепко сжимая у основания, другой рукой проводит по мошонке, заставляя мужчину тихо простонать и крепко сжать стол. Она проводит кончиком языка по головке члена, аккуратно поддевая уздечку снизу, отчего Амен подрагивает, но вовремя возвращает себе контроль. Дождавшись, когда Эва обхватит его член ртом полностью, Амен рукой, которой держал её за волосы, резко притягивает её к себе, заставляя взять член практически во всю длину. Звуки захлебывающейся в слюнях Эвы заставляют его слегка ослабить хватку, но он продолжает контролировать процесс сам.       Наверное, поздно уже спрашивать, что между ними? Страсть. Безумие. Азарт. Всё это и немного больше. У Амена было много девушек в постели.       «Никто не сравнится с этой сумасшедшей» — вторит он себе раз за разом, когда она так глубоко заглатывает его член, испуская слюни и смотря на него снизу вверх. В такие моменты он на время ощущает себя на вершине мира. С ней он чувствует себя лучше, чем есть на самом деле. Секс с любимой был в сотни раз лучше.       — Вот так, — он ласково убирает влажные пряди с её лица, задавая темп, — умница. Хорошая девочка.       Эва помогает себе руками, придавая всё больше и больше удовольствия Амену. Она водит сначала одной рукой, иногда добавляет вторую, но больше всего любит играться языком во рту, медленно лаская головку в самых чувствительных местах.       Амен сдавленно выдыхает, останавливает Эву и помогает подняться.       — Это я должен быть пред тобой на коленях, моя Неферут, — полухриплым голосом проговаривает он, зарываясь в волосах Эвы.       Эпистат поднимает и закидывает девушку на плечо под её выкрики, граничащие со стоном, отвесив громкий шлепок по оголённой ягодице, и тащит в кровать. Блондин нависает над Эвтидой, упираясь членом в её бедро, грубо хватает за горло и щеки и целует. Его язык блуждает и ласкает её внутри. Эва от удовольствия, не рассчитав силы, прикусывает его нижнюю губу до крови.       — Ненасытная Неферут.       Амен вытирает кровавые подтёки на своей белоснежной коже, но Эва останавливает его. Она поднимается на локтях выше, обхватывает рукой шею мужчины и проводит языком, слизывая кровь с его губ. Это завораживает Амена, заставляя замереть на мгновение. Какой хищной дьяволицей она становится с ним.       — Ты – Богиня, — рычит ей в губы блондин, откидывая свои ниспадающие волосы назад.       Грубый толчок заставляет Эву полностью упасть на кровать и смотреть на возвышающегося Амена. Она хитро улыбается и проводит коготками по его нежной коже, усыпанной шрамами от многочисленных боёв.       — Ну, чего ты ждёшь, Амен… — её терзает томительное ожидание.       — Попроси, — она игриво мотает головой из стороны в сторону, а он с силой вдавливает Эву всё сильнее и сильнее, опускаясь ниже. Его поцелуи россыпью расплываются по её тонкой шее.       — Не буду.       — Это приказ.       — Прошу, — Эва сжимается под таким натиском, сводя ноги между собой.       — Не так.       — П-прошу, Амен, а-ах… — её нарастающие стоны отдаются эхом по стенам хижины, когда мужчина начинает проводить головкой члена меж мягких складок внизу, — возьми меня.       Её слова как спусковой крючок для него. Он вновь целует и медленно входит в неё, вынуждая с каждой секундой стонать всё громче и громче.       — Какая же ты влажная, моя Неферут, — говорит он, постепенно набирая темп до тех пор, пока не входит в неё во всю длину, — не слышу тебя.       «Ехидничает ещё».       — Ох, Амен… Какой же у тебя… большой…       Эва впадает в краску от собственных слов. Столько времени прошло, а она всё ещё наивно отводит глаза в смущении, когда говорит что-то пошлое своему эпистату, или когда он её дразнит.       — Подними немного ножки, да, вот так, — одной рукой он помог закинуть одну ногу на плечо, а другой касался большим пальцем клитора, массируя его поступающими движениями.       Легкие капли пота стекают по белоснежному лицу. Мужчина напряжён, – стоны Эвы серьёзно подшатывают его, заставляя чувствовать, что он вот-вот кончит.       Эва извивается от удовольствия. Ноги сводит. Хочется ещё, но Амен останавливается.       — Что-то не так? — пытаясь отдышаться, стонет Эва.       — Переворачивайся.       Амен грубо переворачивает Эву, заставляя встать на колени, опираясь на локти.       — Прогнись, — Амен сильнее давит девушке на спину, — сильнее.       Откуда-то Амен берет шёлковую ленту, которой игралась Эва, и перетягивает её между пальцев.       — Руки, давай сюда.       — Н-но я упаду, Амен.       — Я позволял говорить? Это приказ, Эвтида. — Неферут заводит руки за спину, медленно опускаясь лицом на кровать и опираясь только на одни плечи, — Умница. Давай, ноги чуть шире. И прогибай ещё спинку, ощущения будут острее.       Эва подчиняется. Если в обычной ситуации его властность раздражала девушку, то в постели его требовательные слова и грубость возбуждают её ещё сильнее.       Багровые следы на ягодицах и бёдрах заставляют гореть нежную кожу. Эва слегка всхлипывает от каждого шлепка, ожидая, ну когда же он уже продолжит... Амен сжимает попу Эвы сильнее и сильнее.       «Могу поспорить, следы останутся ещё не на одну ночь» — проносится в голове Эвы ровно за секунду до того, как он медленно входит в неё на половину.       — А-а-ах… — протяжный стон и легкий выдох Эвы пронеслись, казалось бы, по всему поселению.       — Тише, Неферут, мы так распугаем всех патрульных охотников.       Толчок. И ещё один. Она сжимает от удовольствия стенки влагалища, прогибаясь ещё и ещё. Ощущения действительно ярче. Пора уже признать, что Амен всегда прав.       Эпистат одной рукой держит связанные лентой руки, а другой заводит в волнистые волосы Эвы, заставляя её слегка приподняться, прижимая всё ближе к себе.       — Амен, я скоро кончу…       — Терпи, — грозно выдыхает он ей на ухо, увеличивая темп и грубо сжимая её тело.       — Я… Я-я…       Амен отпускает девушку, вытаскивая за секунду до наслаждения член, и кончает, изливаясь на постель и громко выдыхая. Он ласково развязывает ленту и нежно гладит любимую Неферут по спине, давая ей отдохнуть.       Трясущиеся ноги больше не держат, и Эва падает на постель, ощущая, как тепло разливается по её телу.       Дыхание перехватывает у обоих. Они берут пару минут на передышку, смотря друг на друга и жадно глотая воздух.       Спустя несколько минут Эва подскакивает, хватает с пола светлый калазирис и мигом натягивает его на себя под расслабленный взгляд Амена. Он любуется каждым движением девушки, пока застёгивает пояс с ножнами.       Неужели он в раю? Ладно, слишком преувеличенно. Амен часто задумывается, насколько отвратна его жизнь, а уж тем более он сам. Но Эва… эта девчонка ворвалась ураганом в его жизнь, лишила покоя, подарила свою любовь, но так и не подчинилась молодому эпистату. Её не интересуют ни его статус, ни власть и даже ни деньги, лишь он. И это было в новинку. Амен ждёт каждое утро, чтобы узнать, что эта девица вычудит в этот раз. Как сегодня будет трепать его нервы.       — Эва, — Амен нежно, насколько это вообще возможно, берёт девушку за руку и притягивает к себе, сливаясь в сладком поцелуе, — прекрасно выглядишь, моя Неферут.       — Спасибо, любимый господин, — девушка влюблённо смотрит в голубые глаза, пока Амен ласково заводит выбившуюся прядь девушки за ухо, — мне пора.       — Оставайся.       — Амен, мы это обсудили уже. Я не могу сейчас остаться.       — Не сейчас. Оставайся вообще.       — Что?..       — Эвтида, — девушка напрягается и становится чуть серьезнее. Амен редко называет её полным именем, кроме моментов заигрывания, — да и его резко сменившийся тон заставляет прислушаться, — я уже давно не мальчишка и знаю, чего хочу. Переезжай ко мне, хватит шастать по ночам.       Пропущенный удар сердца. И ещё один. Эвтида замирает, смотрит недоверчиво и пытается понять, что это за глупая шутка? Но ответа не находит.       «Амен никогда не шутит» — проносится эхом в голове девушки.       — Хочу… — Амен целует шею девушки, оставляя горячие влажные следы, — хочу ночью слышать, как ты стонешь моё имя, а наутро знать, что ты всё ещё рядом.       — Запереть меня дома хочешь, господин? Тебе не понравится.       — Понравится. Никто тебя не будет держать, как сторожевую шавку, подле себя.       — Нет, Амен, ты не знаешь этого. Ты вечно хочешь всё контролировать, – это тяжело, — Эва пытается скинуть руки Амена, но не получается. Он ласково держит девушку, чтобы та смотрела на него.       — Что «всё», Эвтида?       — Что я делаю, куда хожу, с кем общаюсь, как общаюсь… Этот список можно продолжать целую вечность!       — Настолько контролирую, ты всё ещё можешь общаться с Пеллийским и шастать по ночам?       — Вот, Амен! О чём я и говорю. Ты теряешь контроль всякий раз, когда что-то идет не по твоему.       — Я теряю контроль только рядом с тобой, — Амен закрывает глаза и тяжело выдыхает где-то возле уха Эвы, — чего ты хочешь? Что тебе нужно, чтобы переехать ко мне?       — Ты не можешь мне этого дать…       — Чего?       — Свободы!       — Ты всегда можешь уйти.       — Мы оба знаем, что это не так, господин.       В воздухе повисло гнетущее молчание. Никто не хотел отступать. Этот контраст между ними накаляет атмосферу всё больше и больше. Они всегда, словно танцуют меж двух огней, – Эва слишком эмоциональна, а Амен, по обыкновению, холоден. Они ведь никогда не найдут общий язык! Так ведь?..       Сколько уже прошло? Минута? Две? Да это и не важно. Ощущение, что их маленькая вечность понемногу рушится, не даёт покоя. Амен больше не держит, но Эва не спешит уходить.       — Разве нам так плохо, господин?       Эва начинает диалог первой, но Амен не успевает ответить – тройной стук в дверь отвлекает от разговора.       — Тизиан, — заключает Амен и отстраняется.       Эпистат расправляет плечи, молча начищает клинок до блеска и кладёт в ножны, надевает белоснежную, как его кожа, накидку от солнца, и тяжело вздыхает.       Эвтиде хочется остановить его, заставить Тизиана уйти, дать им с Аменом договорить, но вместо этого она молчит. Знает, что попадет под горячую руку; знает, что ничего не выйдет.       «Долг службы» — и этим всё сказано.       Сколько бы она ни спорила, всё остаётся неизменным. Зачем он давал ей ложную надежду? Как будто от её слов и действий что-то действительно зависит. Глупости. Если этот мужчина что-то решил, то ничего не может быть иначе.       — Сегодня вернусь поздно. Если увижу тебя здесь, буду считать, что ты согласилась.       — А если нет?       — Значит, свободна. Ты ведь этого хочешь, Эвтида? Свободы?       Щёки предательски защипало от обиды. Он снова ставит ультиматумы и снова не в её пользу.       — Куда ты? Почему будешь поздно?       — Охота.       Амен обходит Эвтиду со спины, а после требовательно целует, прикусывая нижнюю губу девушки. Он сжимает руками ткань калазириса на уровне талии, притягивая Эву к себе.       — У тебя есть время подумать до полудня. После него запрись дома и никуда не выходи. — Эва закатывает глаза, но Амен грозно продолжает, — Я серьёзен. Узнаю, что ослушалась, высеку самолично. Ты меня поняла?       — Поняла, — нервно сглотнув слюну, промямлила Эва.       — Подумай, в чём заключается твоя свобода, — Амен в последний раз целует Эвтиду, а после направляется к уже поджидающему помощнику, — и ночью обсудим… если, конечно, останешься.       Звук закрытой двери выводит из равновесия.       «Исфет, ну, зачем он всё усложняет?! Нам ведь и так было хорошо! И он тут со своим: “оставайся”! Свобода, свобода… Какая же я дура!».       Утренние врачебные практики с Ливием дают возможность отвлечься от мыслей. Они частенько собираются вместе: Эва помогает лекарю со всеми мелкими работами, какие только попросит, а он взамен понемногу учит девушку основам врачевания. Их дружба чем-то напоминает дружбу с Исманом. «Нет! Исман был один в своём роде! И никто не сравнится с ним!» – тут же осекается в мыслях Эва.       — Ливий… он предложил съехаться.       — А ты ему что, милая госпожа? Помочь вещи собрать или твой охотник сам заберет их? — Ливий широко улыбается и начинает убирать аромамасла в шкатулку, но, заметив смятение Эвы, тут же продолжает, — Что-то не так? Он тебя обидел? — Эва качает отрицательно головой, — Тогда чего ты?       — Я отказала. — Ливий отрицательно качает головой, — Да, Ливий! Где я, а где он? Он – Верховный эпистат, главный охотник, выходец из знатной семьи, а я?.. Девица без образования, которую он нашёл во время своего путешествия. Он вернётся в Мемфис и совсем обо мне забудет. Так пусть я буду для него просто отличным воспоминанием.       — Не думал, что именно я скажу это когда-нибудь, но, Эва, не думаю, что он такой человек.       — Даже если и так! Ты забыл? Я – шезму! Главный враг охотников и, похоже, целого Египта. О чём я только думала, когда начинала всё?!..       — Перестань, милая госпожа. Ты уже много месяцев не ходишь на заказы, да и хотела пойти на жреца. Против жречества эпистат ничего не имеет.       — У меня не хватает на обучение.       — Думаю, щедрого жалования эпистата от самого Фараона хватит на обучение.       — Только не это, ты совсем? Не буду я у него ничего просить!       — Давай оплачу учёбу я.       Эвтида подскакивает, её возмущению нет предела, Ливий же расслабленно смотрит на девушку, иногда закатывая глаза от её слов.       — Пеллийский, прости, но ты дурак? Я тебе говорю: «У меня тут жизнь рушится!», а ты со своими деньгами.       — Пока я слышу лишь отговорки. — Ливий обнимает подругу, — Ты боишься, но это лишь новый этап ваших отношений. Наслаждайся такими моментами, а не шарахайся жизни, как от нильского крокодила.       — Наверное, ты прав. Стоит перестать бежать от реальности, но… мне страшно, Ливий.       День медленно движется к полудню, заставляя нервничать Эвтиду всё больше и больше. Она быстро заканчивает с Ливием, берёт с собой несколько папирусов и чернил, чтобы хоть чем-то скрасить это томительное ожидание, и направляется в сторону хижины Амена.       Эва остаётся, как он того и хотел.       Секунды тянутся, словно минуты, а минуты, словно часы. Как, оказывается, трудно ничего не делать, оставаясь в этой золотой клетке.       Занять себя нечем. Папирусы исписаны. Все масла переставлены по цветам – «Ой, и попадёт же мне за это». Свитки от Фараона она трогать не стала, – «За раскрытие военной тайны и головы лишиться легко». Да она настолько заскучала, что перемерила всю одежду Амена, задорно смеясь, – «Да тут можно из одних штанов пять калазирисов сшить, а в этой накидке и вовсе утонуть!».       «Может выйти? До заката успею вернуться… Нет! Он просил быть дома после полудня… А когда я вообще прислушивалась к его просьбам? Просьба не приказ, а потому исполнять не обязательно!».       Эва собирается. Ей нужно проветриться. Да и Амен сам сказал, что её никто не будет держать. Ведь так? Она тянется к двери, но так и не открывает. Рычит, топает ногой, но возвращается в комнату.       «Уж лучше просплю всё это время. Да, так и сделаю!».       Благо бессонные ночи с Аменом и нагруженные дни дали о себе знать вовремя, и Эва от усталости быстро погружается в сон.       Просыпается она, когда за окном непробудная ночь. Внутри неприятное липкое чувство, будто что-то случилось плохое, а она не знает. На улице подозрительно тихо. Раньше даже в такую темень были слышны смешочки, тихие разговоры и шаги, а сейчас… А сейчас ничего. До рассвета Эвтида не смыкает глаз.       Амен так и не появился.       «Неужели сам решил отказаться от своего предложения? Или это всё же глупая шутка? Никто не заслужил такого! Ух, если увижу, то всё выскажу этому самовлюблённому дур…».       — Эва, Эва! — стук в дверь и голос лекаря отвлекают от мыслей, — Открывай, — Ливий влетает в дом и переворачивает несколько ящиков вверх дном, пока Эва смотрит на него с непониманием, — Амен ранен, собирайся, мне нужна твоя помощь.       Пронзительный звук ранит, в голове эхом проносится: «Амен ранен… Амен ранен… Амен ранен…».