Therefore, God Spare Him

      Осколок лезвия блеснул в лучах полуденного солнца.          Он пролетел по дуге и пронзил шею Уилла. Ганнибал настиг его несколько мгновений спустя, его правая рука схватила запястье Уилла. Он отклонил прицел, и осколок задел его, когда он отбросил его в сторону, в сторону от своего предполагаемого курса.          Другая рука Ганнибала обхватила талию Уилла, и они оба упали на колени. Уилл почувствовал удар туловища Ганнибала, врезавшегося в его, а затем более острую боль от разбитого стекла, врезавшегося в его колени, когда он ударился о ковёр.         Ганнибал слегка повернул его запястье, и засчитанные секунды он прижал Уилла к полу. Его рука отодвинулась от талии Уилла, а затем его рука оказалась на его горле. Другая его рука все ещё держала запястье Уилла, держа его над головой.         Уилл на мгновение вслепую, испуганно предположил, что это оно. Что он упустил свой единственный шанс, и теперь Ганнибал убьёт его. Но хватка на его шее, хотя и твёрдая как камень, не была удушающей. Он понял, что Ганнибал просто надавливает на поверхностную рану, которую ему удалось нанести.         Стыд, холодный и незнакомый, скользнул вниз в его живот, когда он поднял взгляд на лицо Ганнибала. Выражение, которое он там увидел, было каменным и тёмным, как будто Ганнибал был брошен в тень. Слёзы защипали уголки его глаз.         Он извивался под хваткой Ганнибала, но совсем немного, и когда Ганнибал начал его успокаивать, он совсем перестал бороться. Он на самом деле не хотел этого делать. И тяжесть этой мысли навалилась на него, и тогда его слёзы собрались в бессвязные рыдания.         Ганнибал продолжал успокаивать его, ослабляя напряжение, которое он накладывал на запястье Уилла, прежде чем медленно отпустить его. Каменная маска, которую он носил, не изменилась, и он не отвёл глаз от лица Уилла, когда полез в свой нагрудный карман за платком.          Взгляд Уилла скользнул в угол комнаты, где он видел Хоббса несколько мгновений назад. Там не было никого, только кремовые обои и занавески. Он больше не знал, что было реальным.         Что он пытался сделать? О, Боже.          Адреналин, гнилая смесь гнева и горя, которая побудила его покончить с собой, испарилась. Её заменила сбивающая с толку смесь острого страха, истощения, смятения, ненависти и... благодарности. Благодарности Ганнибалу. За то, что не позволил ему пройти через это.          — Только чтобы он мог убить тебя сам позже, — прошептал внутренний голос. Он предполагал, что это правильно, но не мог отрицать своих чувств. Он все ещё был рад, что Ганнибал остановил его, и в то же время боялся. Боялся остаться в живых. Боялся человека, нависшего над ним. И боялся самого себя.          Точно, но нежно, словно не желая его напугать, Ганнибал прижал платок к порезу на шее Уилла. Кровь сильно текла, но недостаточно, чтобы быть действительно опасной.          Он направил руку Уилла к своей шее, побуждая его приложить платок к собственной ране. Уилл повиновался и наблюдал, как Ганнибал поднимается на ноги. Его костюм был порван и запятнан кровью, но он рассеянно отряхнулся, как будто это было неважно. Он протянул Уиллу руку, и Уилл принял её, чувствуя себя так, словно они были во сне.         Как только он встал на ноги, Ганнибал обнял его, и Уилл тут же обрадовался, обнаружив, что силы в его ногах почти не осталось.       — Не сопротивляйся, пожалуйста, — прошептал Ганнибал ему на ухо. Ему не нужно было ничего говорить. Уилл был вне сопротивления.         Они оба побрели по коридору, наконец добравшись до дивана у входной двери. Ганнибал положил Уилла на диван и сел рядом с ним, осматривая его шею.         — А как насчёт твоих коленей? — слабо запротестовал Уилл, пока Ганнибал суетился вокруг него. Его руки были холодными на ощупь, и хотя Уилл был благодарен, он испытывал отвращение к прикосновениям.          Ганнибал провёл рукой по волосам Уилла в ответ, и ему пришлось признать, что, несмотря на то, что он чувствовал, движение было успокаивающим. Его рука замедлилась у основания головы Уилла и схватила его затылок.          — Зачем ты это сделал? — его шёпот прозвучал так близко к уху Уилла. Уилл сглотнул. Его желудок перевернулся. — Ты больше никогда так не сделаешь.          Слёзы, пролитые ранее, ещё не высохли на его щеках, а челюсть все ещё дрожала, но Уилл боролся, чтобы заставить слова вырваться наружу.       — Ты не можешь помешать мне попытаться.         — Не могу?       Хватка на затылке усилилась. Он заставил себя посмотреть Ганнибалу в глаза, и то, что он там увидел, подтвердило его худшие подозрения. Ганнибал мог и сделает что угодно, любую ужасную, невозможную вещь, чтобы держать Уилла под контролем. Но он заставил себя продолжать говорить.         — Я дам тебе обещание, прямо сейчас, если хочешь. Ты можешь выбрать, каким будет это обещание.         Ганнибал приподнял бровь, его хватка не ослабела.          — Ты... — Уилл сглотнул и попытался снова. — Ты можешь получить одно из двух обещаний. Я обещаю, что найду способ убить себя, прежде чем позволю тебе убить меня, или обещаю, что не буду. Я обещаю не пытаться снова, если ты дашь мне больше свободы. В этом доме. С тобой. Пока я ещё жив.

***

      Одежда Уилла была порвана и запятнана кровью. Кудри прилипли ко лбу от свежего, холодного пота. Он не отрываясь смотрел в глаза Ганнибалу, даже когда дрожал. Как можно быть таким утомительным и в то же время таким интересным.         Ганнибал не рассчитывал на это, хотя поведение Уилла в тот день не было полностью непредсказуемым. Его состояние становилось всё хуже и хуже с каждым днём, и Ганнибал начал приближаться к концу своего пути. Не раз он подумывал сдаться и закончить эту нелепую игру. Особенно, когда Уилл будил его ночью криками.         Это резало какой-то оголённый нерв в его груди. Вид Уилла, всегда грязного, всегда несчастного, делало его настроение намного хуже. Неужели он действительно предполагал, что Уилл сдастся? Другие рабы были достаточно счастливы после нескольких дней проживания у него и легко отрицали происходящее. Но не он.         Каждый раз, когда он думал убить Уилла, что-то его останавливало. Был жалкий, стеклянный взгляд, который Уилл всегда бросал на него. И мягкие манеры, которые он сохранял, независимо от того, насколько он был болен. Пока Ганнибал явно говорил ему сделать это, он делал то, что ему говорили. И лишь говорил, пожалуйста и спасибо.          По крайней мере, до того дня, когда Ганнибал невольно всё испортил. Что он сказал? Он напрягал свой разум, перебирая возможности. Это он должен был понять, потому что это был его ключ к познанию Уилла наконец. Уилла, которого у него почти отняли.         На ужасный момент, когда он сжимал его шею на том полу, он думал сжимать её до тех пор, пока свет в этих грозовых глазах не погаснет. Излить свою ярость, как возлияния, на тело Уилла, ибо его ярость была ужасна. То, что Уилл пытался сделать, было настоящим вызовом Богу.         И для него тоже. Это он знал.         Ему не нравилось думать о тех секундах, когда он понял, что Уилл собирается сделать. Как его сердце сжалось в груди, как время, казалось, остановилось. Каким мучительно медленным он себя чувствовал, когда бежал, чтобы перехватить его руку. Прошло так много времени с тех пор, как он знал подобное чувство.         И это было захватывающе, не так ли? Теперь он был здесь, с Уиллом в коридоре. Держал его. Обдумывал его предложение. Он понял, что в Уилле есть манипулятивная жилка, которая его восхищала.          Он действительно пытался шантажировать его самоубийством. Это было замечательно; это было ново. И лучше всего то, что это давало ему возможность удержать Уилла ещё какое-то время. Копать и выяснить, насколько глубоко зашло это напряжение манипуляции. Он был на грани, но теперь, наконец, вот он, свежий глоток воздуха.         Он помолчал и отвернул голову в сторону, создавая впечатление, что он обдумывает слова Уилла.         — Ты понимаешь, — сказал он наконец, — что если ты... обещаешь не убивать себя, Уилл, это будет означать, что ты не сможешь уморить себя голодом?         Он позволил себе немного порадоваться, когда Уилл ответил «да». Он прошептал это слово, словно молитву.         — Ты закончишь пост? Ты будешь есть то, что я тебе дам?         — Да.         — И ты говоришь, что в обмен на то, что я не положу конец твоей жизни, я дам тебе больше свободы. Какую свободу, Уилл?         Уилл вздохнул немного. Его лицо, казалось, сморщилось, как будто он собирался заплакать, и впервые он наклонился к руке Ганнибала.         — Просто свобода. Я хочу сам выбирать, как мне жить здесь с … тобой. Я хочу носить то, что хочу. Я хочу ходить туда, куда мне нравится, и делать в доме то, что мне нравится. Я не испорчу ни одну из твоих вещей.         — Я уверен, что ты этого не сделаешь, — услышал Ганнибал свой тихий голос.          — Мне нужно личное пространство. Мне нравится быть наедине с собой, без запертых дверей. Думаю, когда я говорю о свободе, я именно это и имею в виду.         Перед глазами Ганнибала промелькнуло видение первой ночи Уилла, и как Уилл поблагодарил его за то, что он не запер дверь своей спальни. Он отбросил эту мысль. Этот обмен репликами начал напоминать ему сеансы, которые он проводил с пациентами.          Его рука скользнула от затылка Уилла. Он провёл пальцами по его щетинистому подбородку и нежно повернул подбородок Уилла.       — Обещай мне.         Уилл поднял подбородок выше, уклоняясь от прикосновения Ганнибала, и произнёс слова:       — Я обещаю.         — Что обещаешь?         — Я обещаю не убивать себя.         — Никогда больше?         Уголки губ Уилла изогнулись в почти улыбке.       — Ну, мне никогда не удавалось покончить с собой, так что я не могу обещать, что не сделаю этого снова.         — Уилл.         Он выдохнул, и его улыбка смягчилась.       — Я обещаю больше никогда не пытаться покончить с собой.         — Как там в Америке говорят: честь скаута?         — Я не был скаутом.         — Это меня удивляет.       Ганнибал в последний раз проверил шею Уилла, пока говорил. Ему понадобится антисептик, но никаких швов. С некоторым облегчением он понял, что на шее Уилла не останется шрамов.       — Почему?         Он поднялся и протянул Уиллу руку. Когда он встал, мужчина снова показался маленьким. Ганнибал вспомнил о том испытании, которое он только что пережил и все ещё переживал.       — Ты показался мне подходящим на эту роль. Такой же решительный.         Уилл тихонько усмехнулся, наклоняясь к протянутой Ганнибалом руке.       — Скорее безрассудный, но может быть.         Казалось, что, заключив сделку, он был готов начать принимать помощь Ганнибала. Но он уставился в пол. И Ганнибал не мог не задаться вопросом, о чем он на самом деле думал. Они вдвоём медленно зашаркали к лестнице, пока Ганнибал предлагал Уиллу лечь спать. Ступеньки были адом для его ободранных колен, но они всё равно уверенно поднимались вместе.         Уилл оттолкнулся от Ганнибала, когда они достигли площадки, предпочитая опереться на перила. Его лицо выглядело немного зелёным, как будто его тошнило.       — Спасибо, Ганнибал.       — Ты также можешь принять горячую ванну. Она очистит твои царапины и успокоит нервы.       Уилл бросил на него многозначительный взгляд.         Правильно. Свобода. Это была его часть сделки.         Прочистив горло, он отступил на шаг.       — Ну, я оставлю тебя.         Уилл кивнул, и Ганнибал воспользовался его намёком, чтобы вернуться вниз. Он не мог не бросить взгляд через плечо и увидел, что Уилл действительно повернул направо, в ванную.         Когда он спускался вниз, он со вздохом думал о разрушенном чайном шкафчике. Он не надеялся увидеть его снова и полностью осознать потерю. Он также не надеялся на уборку. Он, скорее всего, попросит Уилла помочь ему; это будет хорошо для них обоих. Уиллу не помешает этот урок.         Да, это было именно то, что нужно. Для кого-то вроде Уилла, находящегося в моральном конфликте и лично обладающего способностью к разрушению.          Он снова добрался до холла и побежал за угол в столовую. Там лежал разбитый чайный шкафчик, совершенно опустошённый. Видимо, огромная способность к разрушению. Позже он разнесёт шкафчик вдребезги, подберёт стекло и найдёт замену для своего фарфора. Каким избалованным, маленьким террористом может быть Уилл; это был его лучший чайный сервиз Worcester 19 века.         Он стоял и молча смотрел, как солнце отражается от упавшего стекла. Через некоторое время он услышал далёкий гул труб и шум крана в ванной.          Он решил, что он вполне счастлив позволить Уиллу думать, что он контролирует ситуацию, пока что. Если это значит, что он снова будет есть, примет его помощь и останется в живых.          Что напомнило ему, что ему лучше заняться ужином. Это была расслабляющая мысль, и он размышлял о возможностях. Победный ужин, но простой и легкоусвояемый. В конце концов, Уилл не ел нормально уже несколько дней. Возможно, лучшим решением будет приготовить салат с «курицей» и свежезаваренный баклажан, политый заправкой мисо на подушке из риса.         Вздохнув довольно громко, он сбросил пиджак и направился на кухню, где хранил свою мини-аптечку. Он сел на стульчик и начал осторожно чистить колени влажным тампоном. Его подход был методичным, его внимание было полным. Он вдыхал и выдыхал, и позволил своей ярости испариться.         Он напомнил себе, что может убить Уилла, когда захочет, если уважение его личного пространства в любое время окажется слишком большим. Но для этого ему сначала придётся нанести ему удар, чего тот не ожидал. Но, опять же, Уилл, похоже, преуспел в неожиданностях.