На рассвете

— Коля, может уже объяснишь что тут происходит? Не откажусь, если ты и глаза мои развяжешь. – раздался в тихой обстановке недовольный голос Фёдора, словно шипение, которого куда-то вели, так ещё и завязав глаза. При всём при этом он не имел понятия сколько сейчас времени, потеряв счёт во времени в процессе работы. — Ещё чуть-чуть! Сейчас увидишь! – радостно ответил Николай. Под ногами хрустел мусор, штукатурка. Позвякивали и стёклышки, которые можно назвать "останками здешних бомжей". Гоголь словесно направлял Федю, чтобы он не запнулся о сломанную балку, например. Так они по подсчётам Доста вышли на улицу, прошлись и повернули в общей сложности 7 раз. Под ногами в какой-то момент как раз таки начало что-то хрустеть, что Фёдор не сразу заметил. Затем они поднимались по лестницам, потом ещё шли, далее снова поднимались. Возможно его ориентирование немного "отошло от мира сего", но в крайнем случае дорогу назад нашёл бы. Наверное. Коле нельзя было доверять от слова совсем, хотя иногда хочется. Время от времени он бывает таким обаятельным и обходительным, что хочется сказать, мол, «Вау, а точно ли это Николай?». Однако ни этому обаянию, ни его проделкам верить нельзя. Федя всё ещё не забыл, как Коля вытащил его из дома под предлогом, что нужно развеяться, сменить обстановку, да и он нашёл подходящее для Доста место. Да, прямо отличное место было – стрип-клуб. Рана после столкновения головы с дверным проёмом тоже была отличная и всё ещё красуется на лице Николая. Ещё 2 дня он просил прощения... Фёдор в своих раздумьях не услышал примечания Николая о дороге и в итоге споткнулся о какой-то выступ. Пострадал только локоть, которым Федя ударился ища опору при падении. Долгое недовольное бурчание сопровождало двух парней, пока Гоголь наконец не выдал: — Мы пришли. — с глаз Фёдора спала ткань — Смотри! Первое, что увидел Достоевский – это то, что они на крыше какого-то заброшенного здания. Чего, собственно, и стоило ожидать. Затем уже взор упал на вид: ночная темнота плавилась в беспощадных лучах восходящего солнца, забирая с собой луну и звёзды. Тени, всё ещё грубо очерченные, могли бы сыграть с фантазией злую шутку, но казались совсем безобидными. А туман же, точно дымка от петарды, подорванной маленькими мальчиками, укутал землю и за одно с ней недавно расцветшие полевые цветки. Ах, раннее утро! Так тихо и спокойно – кажется, что все сдохли. Можно глотнуть свежего воздуха и выдохнуть его вместе со своим накопившимся раздражением. — Красиво, но зачем ты меня сюда привёл? Пытать меня будешь? — Нет конечно! Ну там.. поболтать, насладиться природой. — Тоесть просто так? — Я и перекусить тебе взял! А то ты нормально ел в последний раз вчера до работы. Николай достал из сумки бутерброды и термос с.. чаем? Хотелось бы верить, что это обычный чай, а не отрава какая. Но пришлось убрать всё обратно в сумку: — Единственное, чего я боюсь – это твоей стряпни. — Эй! Сам себе готовь тогда! — Коля раскинул руки в стороны — Неужели тебе самому нравится сидеть с утра до ночи по уши в работе? — Конечно нет, Коль, ещё спрашиваешь. — Тогда давай чаще гулять! Забастовка! А ну прекратить затворничество! Гуляй со мной! — Тск, маленький ребёнок что-ли? Сам погулять сможешь, никто не украдёт. — А вдруг? Фёдор недовольно закатил глаза и передразнивая покачал головой. – Ты его скорее расчленишь и скормишь животным, чем тебя кто-то украдёт. – Ни в коем случае, я же добрый! Достоевский с подозрением во взгляде оглядел Николая сверху вниз и промямлил еле слышное «ну-ну». Сама доброта. Хотя, плохим его тоже не назвать. Точнее со стороны Феди. Может, не свяжись он с Фёдором, то его жизнь сложилась совсем иначе? Без убийств, может с хорошей работой и друзьями. Кто его знает, но главное, что сейчас Коля – это Коля. Таких сюжетов можно было бы придумать миллиарды, но нужно жить и в реальности. Ничего не должно не устраивать. Нужно ценить это, ведь он особенный. Он – смесь попсы, металла и рэпа вроде «2rbina 2rista». Он как Солнце – жизненно необходимо, но выжигает тебе глаза. Он – глубокая белая ночь, когда в голову приходят самые безумные идеи и уровень креативности зашкаливает, хоть и нужно спать. О Николае по сути даже никто ничего и не знает. Может только маленькие моменты, которые сами и приметили. Вроде такой открытый, но с другой стороны совсем наоборот. Может рано или поздно получится подобраться ближе и разузнать о нём побольше? Неизвестно. С этим человеком ни в чём нельзя быть уверенным. — А ты.. долго так пялиться будешь? Пугаешь. — обеспокоенно произнёс Коля — Неужели я настолько красив, что ты не можешь отвести взгляд? — он прикрыл рукой рот, выражая яркое театральное удивление. — Что? Нет. Я думаю. — И даже не обо мне? А что насчёт меня? Коля чуть придался корпусом вперёд и нахмурил брови. Достоевский на это просто дал небольшой подзатыльник своему другу, а затем отошёл. Фёдор повернулся в сторону яркого восходящего солнца, необратимо "пробивающегося" из-за горизонта. «А всё-таки красиво..». На спину обрушился груз, казалось, повалив бы обе туши, но не давал никому упасть. Коля обхватил руками Федю со спины, радостно произнося его имя. Фёдор уже привык, хоть и не раз угрожал Коле и просил так не делать. — Федь, Федь! А сколько ты сможешь ещё гулять? А то не любишь как-то. — Если продолжишь так на мне виснуть, то не долго. — с тяжёлым выдохом отвечал Фёдор. — А как надо? — Ты меня неправильно по-.. — Вот так?? — Николай навалился всем весом, а затем толкнул Доста вперёд, прямо с края крыши. Федя заглотнул воздуха и полетел вниз. Ни за что не ухватиться, 4 или 5 этаж, снизу каменная плитка. Обстоятельства не особо хорошие, Фёдор как минимум себе что-нибудь сломает. И не очень-то помог тот нож в кармане, который он успел с собой прихватить. Достоевский зажмурил глаза, оставалось только начать отсчёт: три, два, один... И ничего не произошло. Возможно он упал бы чуть позже, поэтому подождал ещё, а затем уже с опаской открыл глаза. Сначало изображение размылось, но позже приобрело чёткость. Фёдор увидел расплывшееся в улыбке лицо Коли, а сам оказался у него на руках. Классная шутка, да. Здесь и к гадалке не ходи – понятно, что Николаю потом не поздоровится. — Коля, твою дивизию! — начал было Достоевский. — Только без брани. Федя замолчал. Думал. — ...Сударь, соизвольте оказать мне услугу. Попрошу пойти вас далеко и надолго, да так, чтоб не вернулись, и больше не вытворять подобного. Буду счастлив, если вы, Николай, благоприятно отнесётесь к моей просьбе. — Ну-у-у-у, не обещаю. — Сил моих не хватит, иди ты..! — Гоголь широко улыбнувшись сбросил Фёдора на пол, не дав тому договорить. Федя же тяжело вздохнул и поднялся, удивительно спокойно взглянув на Колю, а затем приготовился говорить. — Гоголь ты моголь, отвали от меня. Я домой. — сказал он, однако, не многое. Видимо понял, что бесполезно. Дост отряхнулся и быстрым шагом направился к лестнице. Естественно такой план с Николаем не пройдёт, а жаль. Ходячая(пока терпение Фёдора не кончится) беда на голову навалилась на Федю с объятиями и мольбой, чтобы тот не уходил. Будто у него выбор есть, только если с крыши спрыгнуть. Хотя, даже так Коля Фёдора достанет. — Эй вы! — раздалось сзади парней. Рядом с выходом на лестничную клетку стояло двое мужчин в форме. Первый – низкий, полноватый, с лысиной и бородой, на бейдже было написано «Александр». Второй же выше, стройнее, с каштановыми длинноватыми волосами чуть выше плеч, на бейдже надпись «Ларри». Он со страхом в глазах направлял свой пистолет то на Николая, то на Федю, пока Александр выключал фонарь – видимо на лестничной клетке темно. Эти двое мужчин, вероятно, были охранниками. Но отчего-то они слишком враждебно настроены. — Коля, напомни, куда ты меня привёл? — с раздражением спросил Фёдор. — На заброшенную атомную станцию, а что? Повисла тишина, а затем раздалось тихое «дурак». — Разберёшься с ними – прощу. — как бы с вызовом посмотрел Федя на Гоголя, отходя в сторону. Николай кивнул и на веселе пошагал в сторону охранников. Ларри предупреждающе поднял пистолет, но это не сработало, пока он не выкрикнул с дрожью в голосе: — Не подходи! Я б-.. я буду стрелять! — Как страшно! Сдаюсь, мир! — Коля снял с себя свой белый плащ и помахал, но продолжил идти, копашась второй рукой внутри накидки, собираясь что-то достать. — Я тихо сказал!? Уходи! Стреляю! Александр к этому времени тоже достал оружие – револьвер – и нацелился на Николая. Гоголь продолжил идти. Через секунд 10 раздалось 2 выстрела. Второй немного запоздал, создавая чуть больше морок. Тогда Николай взмахнул плащом перед собой и пули, летящие в него, "растворились" в подкладке плаща. — Фокус-покус. Довольный Коля развернулся и вприпрыжку направился к Фёдору, в тот момент пока охранники упали на бетонный пол. Обе пули вернулись к ним, попав в головы. Вот и вернул отправителям. Федя похвалил его и выпил немного чая из термоса. Если конечно это был просто чай. Достоевский наблюдал за рассветом, приобретающим всё больше ярких цветов, сидя на поляне – Коля предложил спуститься. Сам Николай же возился с редкими цветами, сначала плетя венок, позже вручённый Фёдору, а затем гадал на ромашке. Цветок уже почти облысел от постепенной пропажи лепестков. — Любит, не любит, любит... Не любит. — срывая поочерёдно белые лепестки бубнил заинтересованно он про себя, но результат огорчил. Коля тяжело вздохнул и откинул стебель в сторону. — На кого гадал? — не опуская взгляда спросил Федя. — На тебя, конечно! — Занимательно. Знал, что любой способ гадания может врать? И карты, и цветы. Но на самом то деле проблема не в методе гадания или чего-то такого. — Ух-ты... Ничего не понял. Фёдор слабо посмеялся и ответил: — Тугодум ты значит, Коля. Николай навалился с объятиями, теперь уже не в целях в шутку сбросить с крыши. Наверное. Хотя, ниже уже некуда. Только если куда-нибудь в ад, куда Федя ни смотря ни на что пойдёт с Колей.