It’s Okay

Микки проснулся первым. Такое бывало редко, а особенно, когда Йен выматывал его чуть ли не всю ночь. Годовщину всё-таки отмечали, как же иначе? День вчера был слишком уж хорошим, и было даже жаль, что он закончился. Едва Микки взял телефон и снял его с ночного режима, ему тут же позвонили. Ещё и не просто кто-то там, а Лип. В 7 утра. — Боже блять… - прошептал Микки и обернулся на укутавшегося в одеяло Йена. До него-то, понятное дело, не дозвониться, вот Микки и был выбран в качестве «жертвы». Пришлось всё же надеть хотя бы боксеры и майку, чтобы выйти на балкон и точно уж не мешать. — Эй. — Эй, Микки, эм… - голос на другом конце звучал как-то странновато: тише, чем обычно, ещё и устало. Ну, понятное дело, кто будет прыгать от счастья, если встанет по собственной воле в такую рань? — Йен ещё долго спать будет? — Понятия не имею, - Микки захватил с собой сигареты и только-только открыл дверь на балкон, как его тут же обдало холодным ветром. Внутри курить нельзя, так уж они с Йеном договорились, и Микки послушно это исполнял из уважения (довольно странное чувство, кстати). — А че? - он стал оглядываться по сторонам, замечая куртку, которую вчера оставил на спинке стула на кухне. Сойдёт. — Мы сейчас деньги собираем на, эм… не знаю, будет тебе дело или нет. — Ты ж мне позвонил, значит должно быть, наверное, - Микки даже не стал пытаться садиться на выставленный на балконе стул. Всё и так жутко болело, и он ждал от Йена компенсации в виде массажа без продолжения. А потом ещё и ванну со всей этой непонятной солью, бомбочками и чем там Йен ещё пользуется. — Че такое? Я ему передам, когда проснётся. — Сколько стоила кремация? — …а? - Микки тут же нахмурился и поджёг сигарету, опираясь на перекладину и осматриваясь вокруг. Скоро бассейн закроют, так что оставалось только наблюдать. Йен всё равно его туда не пускает в последнее время, потому что было слишком холодно. — Эээ… мы просто подожгли коробку с телом и всё? А че? Кого ты убил? - Микки попытался посмеяться, но что-то всё же ему не дало. — Фрэнк умер вчера во время праздника, мне только через несколько часов позвонили, - и вот, голос стал ещё тише. Судя по едва различимым звукам, Лип стал громко постукивать пальцами по столу. — Не хотел говорить тогда, чтобы не испортить всё, но пришлось всё-таки. Микки даже ответить ничего не смог. Не потерял дар речи, конечно, как когда увидел Терри, но всё равно достаточно сильно удивился, ещё и не в самом хорошем смысле. Мозг так и подкладывал всякие шутки в качестве защитной реакции, вроде «ушла эпоха» или подобного, но было как-то не смешно. — Эм… - Микки почесал бровь занятой ещё не подожжённой сигаретой рукой. — Мне ему сказать или…? — Я думаю, он больше захочет это от меня услышать, так что пока просто сделай вид, что всё нормально, ладно? Сам знаешь, почему. Напиши, когда он проснётся и в себя немного придёт. — Бля, ладно… пасиб, что сказал. До скорого, наверное. — Да, пока. Буду ждать. Это было так странно… Например, Микки вот понимал, что Терри отравлял ему жизнь до невозможности, кучу раз пытался убить своего самого, на самом-то деле, нормального сына, и всё равно было грустно. Настолько, что Микки понадобилось несколько дней. Казалось бы, нужно радоваться, а нет. Всё равно были чувства. Микки не любил Терри, ни в коем случае, но почему-то всё равно плакал. Даже рыдал. Нужно было готовиться к тому, что и Йен поведёт себя так же. Главное, чтобы не попросил оставить его в одиночестве. Микки всё же хотел бы помочь. Он теперь даже и не знал, хотел ли он затушить сигарету прямо сейчас или скурить следом за ней ещё одну. Эпоха-то правда ушла, они все повзрослели, а на место Фрэнка теперь претендовал Лип. Микки оставалось только выдохнуть дым и вздохнуть. А ему-то почему было грустно? Йен решил просыпаться. Ему виделись какие-то крайне яркие и беспорядочные сны, которыми он так и хотел поделиться с Микки, пока ничего не забыл, но последнего рядом не оказалось. Уж это взбодрило Йена окончательно. Он приподнялся на кровати и глубоко зевнул, потирая глаза кулаками с такой силой, что под веками будто бы стали искриться фейерверки. Когда Йен почувствовал ненадолго прошедший по квартире холод, а потом — звук «катающейся» двери, то тут же выглянул, всё ещё сидя в постели. — Эй, Мик? - голос был хрипловатым. Йен тихо ругнулся из-за этого и прокашлялся, чтобы звучать нормально. Даже фразу повторил, чтобы не получить усмешку и поддразнивание. — Да иду я, - отозвался Микки и поджал губы. Актёр из него был отвратительным. Йен сразу бы понял, что что-то не так. Улыбку Микки уж точно сыграть не мог, он знает. Если и получится, то она так или иначе будет печальной. Куртку Микки повесил туда же, где она и была. Микки, 07:38: он встал Лип, 07:39: Спасибо. Микки наконец зашёл в комнату и сразу сел с Йеном на кровать, беря его за руку. Ему и самому надо было морально подготовиться к тому, что сейчас произойдёт. Микки так и просил вселенную, чтобы Лип наконец позвонил, и ему не пришлось бы испытывать эту тревогу дольше, чем нужно. — Ты в по- Звонок. Наконец-то. Микки крепче сжал руку Йена и накрыл её своей второй. Отпускать он точно не собирается, да он даже с места Йену сдвинуться не даст. Микки наблюдал за тем, как чужое лицо понемногу менялось, а его собственное сердце сжималось с каждым мгновением. Как же чувства раздражают. Всё, что Микки услышал от Йена сейчас: «что?», «эм…» и «хорошо…». Каждое слово было сказано с большими паузами и трудом. Когда Йен положил телефон обратно, то, как бы это ни было странно, первым делом он подумал про Лиама, который был с Фрэнком крайне близок, пусть остальные и отговаривали его от этого сближения. Вот, кого было по-настоящему жаль. И всё равно внутри что-то кольнуло. Йен толком не знал, что он должен испытывать. А должен ли вообще? Всё, что ему оставалось — лечь обратно и повернуться к Микки, к единственному источнику настоящей поддержки. — Я, эээ… - пробормотал Микки и вздохнул, пододвигаясь поближе и полностью усаживаясь на кровать, пусть и через боль. Он всё пытался придумать, что должен сказать, что ему вообще можно говорить, а каких слов лучше избегать, но он просто так не умел. Его не научили. Да и он сам не потрудился научиться. — Иди ко мне. Йену ничего лучше не оставалось сделать, как послушаться. Он придвинулся ближе и положил голову Микки на колени. Нужно было проплакаться, Йен это знает, но в последний раз он не сдержал слёзы по-настоящему только после непонятного секса с непонятым человеком в не менее непонятном гей-клубе. Обычно у него только слезились глаза, на этом всё и останавливалось, и сейчас исключением это не было. Просто не получалось, вот и всё. — …я не знаю, что я чувствую, - прошептал Йен, но дрожащий голос выдавал его с потрохами. Он знал, что испытывал. Прекрасно знал. — Всё нормально, Йен, - Микки старался говорить так же тихо. Он запустил пальцы в чужие волосы и стал поглаживать висок большим. Микки боялся говорить хоть что-то. Боялся всё испортить, переживал, что одна его фраза может стать спусковым крючком. Когда он сам был на месте Йена, такое уже случилось, и он не хотел, чтобы это испытал и сам Йен. Они ведь не ссорятся друг с другом, а пытаются успокоить. — Дерьмово, наверное, когда на праздник такое выпадает, да? — Лучше и не скажешь, - Йен попытался улыбнуться уголком губ, но «улыбка» была скорее похожа на один из признаков инсульта. — Я, наверное, должен расплакаться? — Не, не должен, - Микки крепче сжал руку Йена и прижал тыльной стороной ладони к своим губам. — Только если тебе хочется, вся херня. Йен немного нахмурился и побегал глазами по стене. Он всё же забрал свои «слова» назад. Он и правда не знал, что чувствует. Печаль? Да, может быть. Немного. Счастье? Облегчение? Да навалом. …тогда почему сейчас ему защипало глаза настолько, что он не смог сдержаться и схватился за майку Микки, пока его лицо кривилось в непонятной гримасе? — Боже, Йен… - Микки тихо вздохнул и прижал Йена за голову к себе поближе, подтягивая к своей груди. — Я здесь, ладно? Всё нормально. — Я даже не знаю, почему я плачу, - голос Йена стал гораздо выше и перебивался всхлипами, а его лицо полностью покраснело. — Бля, ну… ты плачешь, потому что, эээ… плачешь, - Микки приложил тыльную сторону холодной ладони к чужому разгорячённому лбу, а ладонь Йена приложил к своей щеке. — Мужик, если уж я разревелся, как сука, то тебе тем более можно. Посмотри на меня. Йен послушно поднял взгляд и шмыгнул, выдыхая с надутыми щеками. Вроде бы и сорвался всего на минуту, но стало легче. Даже дышать получалось лучше. — Укурыш, - Микки улыбнулся уголком губ и прошёлся большим пальцем свободной руки у Йена под глазом. — Глаза пиздец красные. — Не лучше тебя… - Йен наконец-то нормально улыбнулся. Немного, но всё же. Он приподнял руку и растрепал Микки волосы, зарываясь в них пальцами. — Это всё равно будет только годовщина свадьбы, а не смерти Фрэнка… хотел назвать его уродом, но как-то язык не поворачивается. — Пиздец ты добрый, - Микки немного опустился, как мог, и поцеловал Йена в лоб, начиная немного дуть ему на лицо. — Что ты делаешь? — Да ты красный пиздец, Йен. Надо тебя остудить немного. — Ты такой заботливый, - Йен усмехнулся и прикрыл глаза, наслаждаясь неожиданно приятным «ветерком», перемешанным с уже впитавшимся во всю одежду сигаретным дымом. — У меня ты есть, а других-то вряд ли поддержат… Лиама жаль. — Он с Липом будет жить, его изначально должно быть жаль. — …я терпеть не могу, когда ты оскорбляешь моих родственников, но ты прав. — Вот так-то лучше. Давай, тебе поесть надо. Я, эээ… я сделаю нам что-нибудь. Че хочешь? - Микки чуть отодвинулся, позволяя Йену наконец приподняться. — Хлопья, - Йен снова потёр глаза. Так же, до «фейерверков». — Справишься? - он глянул краем глаза на Микки и посмеялся от слабого удара в плечо. — Урод ты. — Знаю.