Пока идёт дождь // While it's raining

      Отсутствие выходных и постоянные задержки на рабочем месте никому бы не сыграли на пользу. Но только не Миранде Пристли. Она забывалась в своей работе, утопая в делах и задачах, отвечая на электронные письма и звонки, посещая собрания и деловые встречи. Миранда делала всё, чтобы не дать своей голове чуть больше свободного времени, чем обычно.       Можно ли было сказать, что таким образом она бежит от самой себя? Вполне. Живое представление невозмутимости, отсутствие каких-либо эмоций, хладнокровность и сосредоточенность на деле - вот за что её любили и ненавидели одновременно. Пристли вызывала восхищение, здесь не нужны доказательства. Ни одна статья, ни один пост с попыткой очернить её репутацию не могли бы сломить её. Но так ли это?       Об этом сложно судить, но ведь и не спросишь. Миранда - достаточно закрытый от публики человек, и это вполне логично. Многие знаменитости любят выставлять своё "нижнее белье" напоказ, но зачем это делать той, кто одевает весь мир, верно?       Оставшиеся дни в Париже прошли... Прошли. Не будем об этом. Эмили Чартон была в бешенстве и уже срывалась в аэропорт из больницы, но заботливые и достаточно массивные медсестры не дали ей покинуть палату. Киплинг отмалчивался, это было вполне понятно. Ему было больно от того, что предприняла Пристли для сохранения своего поста, но в душе он конечно же понимал все причины и следствия. С другой стороны, он был даже несколько рад, что хоть кому-то пришло в голову решение покинуть "Подиум" самостоятельно. Кто бы что не говорил, Найджел гордился Энди Сакс. Да-да, той самой Сакс, сбежавшей от Миранды Пристли во время недели Моды в Париже. За все семь месяцев, что он был знаком с этой девушкой, арт-директор понял, что она действительно стоит много большего, чем места помощницы главного редактора. Энди - самостоятельная личность, нераскрытый талант журналистики и писательства. Ей нужно время, пространство, идеи для творчества, а не вечная гонка за латте или очередной прихотью Пристли. Да, он мог сказать это кому угодно - он искренне рад, что Сакс так поступила с Мирандой. На самом деле, это был единственно возможный и правильный шаг в её будущее. Найджел был уверен, что редактор не стала бы ей мстить. Эта гениальная и великая женщина никогда бы не опустилась до того, чтобы губить талант. Она сама прекрасно понимала и признавала в ней это.       Киплинг не вмешивался и не спрашивал, с того мероприятия он решил отойти на задний план. Да, они всё еще были друзьями с Мирандой, ведь столько лет бок о бок не могла сломить одна история с Жаклин Фолле. Он был обижен и уничтожен, но всё еще любил свою подругу молодости, какой бы стервой она не была.       Миранда, конечно же, замечала за своим ближайшим другом изменения в поведении, но не стала реагировать. Ей было и так достаточно погано, чтобы разбираться и с этим. Когда-нибудь они поговорят о том, что произошло на этой неделе, но явно не сейчас. В глубине души ей было стыдно, её разрывало на миллионы маленьких кусочков, но даже одного подходящего слова для него она подобрать не смогла бы. "Так забавно. Действительно забавно. Развод, попытка свергнуть меня с поста главного редактора, разрыв дружбы с Найджелом, уход Андреа. И всё за несколько дней. Мои бедные девочки. Они не заслужили такую жестокую и холодную мать. Мне бы хотелось подарить им весь мир, каждую секунду наблюдать их улыбки, видеть как они просыпаются и засыпают, проводить с ними всё своё свободное время. Быть рядом. Просто быть. Мне искренне жаль, что они не могут быть счастливы. Им нужна семья, а не няни и гувернантки. Им нужна мать и отец. Да, Джон справляется со своей задачей, но этого мало. Что я могу сделать, чтобы им было легче пережить всё это?"       Миранда сидела в своём кабинете на третьем этаже таунхауса, листая один из журналов с "желтыми" статьями. Очередные фотографии, сделанные исподтишка, очередные оскорбления в её сторону. Фолле успела дать интервью, в котором вскользь едко поблагодарила Пристли за новую должность. Как же от этого погано. Она не заслуживает это место, с ней. всё зачахнет в первые месяцы. Найджел был бы лучшим из всех возможных вариантов. Но выбора не было. Это была безысходность, спасательный жилет для Миранды Пристли, загнанной в угол итак большим количеством огорчающих событий. Первый муж благородно забрал девочек к себе на несколько дней, чтобы дать возможность бывшей жене побыть с самой собой. Ей нужно было привести себя в порядок.       Обычно Миранда не позволяла себе больше двух бокалов шампанского, но ситуация была патовая. Под её рабочим столом скопилась уже выпитая винотека, а на листах бумаги стояло несколько пустых бокалов для красного вина. Ей не хотелось забыться, скорее, расслабить голову от всего того, что поселилось в ней. Сегодня сбежать от самой себя уже не получится. Некуда и не к кому. Она одинока. По-настоящему одинока.       Пристли сняла туфли, ужасно сжимающие её ступни, и забросила ноги на пуфик, стоящий рядом с рабочим столом. Стало чуть легче, но ощущение бурлящего внутри гнева перекрывало все возможности хотя бы немного выпустить пар. Редактору хотелось кричать и бросать всё, что бы попало под руку, но она никогда этого не делала. Да и что бы сказала горничная, увидя это? Очередной заголовок для желтой прессы: "Миранда Пристли медленно сходит с ума. Ледяной Дракон превратился в огнедышащего."       Она, естественно, уволила бы горничную, сделав всё возможное, чтобы её включили во все черные списки, затравила бы редакторов газет, но стоило ли всё это того? Конечно же нет. Поэтому бурлящий гнев сменялся чирканием красной ручки на желтых стикерах, украшавших каждую страницу Книги. Всё было скучно, однообразно, несколько ущербно. Ничто не радовало её глаз. Неужели все дизайнеры и художники в один миг превратились в кучу лентяев и нытиков?       Миранда жаждала увидеть что-то новое, что-то необычное, что-то захватывающее взгляд и разум. Но никто не мог одарить её чем-то подобным. Периодически женщине казалось, что краски в её жизни иссякли, оставив лишь черно-белые следы. Будто она жила в старом французском кино, где играла пошлая и скудная музыка. Все вокруг курили дешевый табак и вечно были пьяны. Но, к сожалению, это было не кино, а лишь что-то похожее на её мироощущение в данный момент.       Пристли откинулась в кресле, устремив свой взгляд в потолок кабинета. Он отличался от всех помещений в таунхаусе; дом был достаточно стар и при его покупке Миранда сразу же определила место для своей домашней работы. Искусные молдинги и пилястры украшали стены и потолок кабинета, резные фигуры ангелов и цветов украшали центр композиции. Это было искусство, требующее лишь реставрации, такое нельзя было уничтожать. И Миранда сделала это, сохранив комнату в первозданном виде. Несколько лет потребовалось для того, чтобы воплотить представлявшуюся ей картину идеального рабочего места. Винтажная мебель из массивных пород дерева была собрана со всего мира. Лишь кресло было достаточно новым, так как уже не молодая спина редактора требовала комфорта. Здесь она чувствовала себя умиротворенно, вход кому угодно сюда был строго запрещен. Кроме горничной, естественно. Но и ей нельзя было трогать большую часть вещей. На стенах висели первые выпуски "Подиума", придуманные лично редактором. Штат в те года был достаточно мал, и им с Найджелом приходилось ночами рисовать, рисовать, рисовать. Но оно того стоило.       Власть, признание, восхищение, слава, деньги, роскошь, ненависть, зависть - всё это идет в одном флаконе. Именно этот парфюм наносит каждое утро на себя Миранда Пристли.       Развод. Ещё один развод. Эта новость, конечно, не даёт ей покоя. Редактора не пугают адвокаты и суды, СМИ и заголовки газет. Её пугает разочарование в собственном выборе. Да, выбор Стивена в качестве мужа - идея достаточно глупая. Они совершенно не подходили друг другу как люди, но были идеальной "звездной" парой. Бизнесмен, миллионер, брокер и одна из самых известных и богатейших редакторов журнала мод. Эта картина прекрасно вписывалась на все снимки. Но они не были счастливы друг с другом. Брачный договор, составленный по идее Миранды, поможет разрешить все судебные тяготы достаточно быстро. Однако... Она снова одинока. Она снова оставлена мужчиной, с которым ей хотелось хоть какого-то светлого будущего.       Нельзя сказать, что её это пугало. Это было, скорее, обыденным - существовать в одиночестве, при этом быть окруженной огромным количеством людей. Дома уже не будет ждать муж, желающий закатить скандал на тему чрезмерной занятости Миранды на работе, отсутствия внимания и любви между партнерами. На самом деле, любви-то там и не бывало. Все три брака были не более чем расчетом и выгодой. Хотя... Первый мужчина в жизни Пристли всё-таки чего-то да стоил, ведь именно от него она захотела иметь детей. Они уважали друг друга с самого их знакомства, поэтому и расставание вышло достаточно легким. Развод и они, и дети пережили быстро, с учётом постоянного графика нахождения то у матери, то у отца, девочки не сильно скучали по кому-либо. Внимания матери, конечно же, им не хватало, но Миранда не была бы Мирандой, если бы не работала в таком количестве.       Внизу послышался какой-то шум. Так как Пристли была в таунхаусе одна, её обеспокоило то, что кто-то мог стоять у входа в её дом. Оставив бокал на столе, женщина спустилась на первый этаж. В прихожей на ковре лежал слегка мокрый от дождя конверт, упавший внутрь дома через отверстие для почты. Миранда открыла дверь, но улица оказалось совершенно пустой, не считая соседа, который выгуливал своего пуделя. Она вышла на крыльцо и оглянулась, но всё так же никто не попадал в её поле зрения. Пожав плечами, редактор вернулась в дом, подняла конверт и возвратилась в свой кабинет. Поудобнее сев в кресло, женщина распечатала его и вытащила сложенный втрое лист бумаги. Почерк был достаточно беглым, но очень красивым и легко читаемым.

Дорогая Миранда

      Я не смогла подобрать подходящие слова, чтобы сказать тебе это лично. Мне действительно жаль, что я оставила тебя в Париже, но в этом была своя необходимость. Я не могу так больше. Мне нравится эта должность, мне нравится "Подиум", мне нравится работать на тебя. Однако, здесь есть "но". Этот бешенный ритм не дает мне развиваться в тех направлениях, которые мне действительно интересны, я перестала чувствовать себя чем-то большим, чем просто сотрудником журнала. Моя личная жизнь разрушена, моя семья обеспокоена моим физическим и моральным состоянием. Я истощена. Мне нужно было уйти.       Нет, ты не думай, что я ушла из-за какого-то твоего поступка или отношения. То, что все считают тебя тираном и деспотом - неоправданно, они совершенно ничего не понимают. Ты делаешь свою работу, как и мы все. Просто у каждого из нас своя обязанность и свой подход. Я уважаю тебя. Без шуток, правда уважаю. Я восхищаюсь тобой так же, как и восхищалась при работе на тебя. Ты бесподобна, ты прекрасна, ты идеальна. У самого богатого словаря не хватит слов, чтобы описать то, какая ты. Но ты невозможна, однако, ты и сама это прекрасно знаешь.       Я не сужу тебя за твою колкость и дерзость по отношению к людям, я всё понимаю. Среди всех этих стеклянных кристаллов очень трудно отыскать что-то подобное бриллианту, как ты. Дело в том, что мне тоже хочется блистать и светиться, но для этого мне требуется больше времени и пространства для творчества, которого у меня нет из-за этой работы. Я буду скучать по тебе. Искренне. Мне будет не хватать наших поездок на показы или до твоего дома, наших разговоров и твоих попыток меня слушать, когда я говорю без остановки. Мне хотелось и хочется делиться с тобой каждой новостью, которую я узнаю.       Не ненавидь меня. Я просто человек, желающий развиваться. Я знаю что ты сейчас думаешь. Твои губы сузились, взгляд несколько поник. Наверняка это так. Ты разочарована во мне и в том, как я ушла. Это было некрасиво, прости меня. Я не должна была бросать тебя таким способом, ты этого не заслуживаешь. Так же, как и не заслуживаешь письмо с уведомлением о разводе от Стивена. Он мудак говнюк. Ты - самая прекрасная женщина, которую я когда-либо встречала, поэтому моё мнение - он не достоин тебя. Да, возможно, вы хорошо смотрелись вместе, но это лишь картинка, не передающая эмоции. Тебе же нужен человек, который будет безоговорочно любить тебя. Тебя саму, твоих детей, твою работу, загруженность, постоянные командировки. Человек, который примет тебя такой, какая ты есть на самом деле. Человек, которому ты сможешь по-настоящему открыться.       Я пишу это, потому что никогда бы не смогла сказать это тебе в глаза. Ты недосягаема для меня, я бы и не посмела. Но это письмо уже в твоих руках, поэтому я продолжу.       Не ухмыляйся, я восхищаюсь тобой. Как и все твои сотрудники. Большинство бы закатило глаза или махнуло рукой, сказав им я об этом, но в глубине души они не смогли бы это отрицать. Никто не стал бы так долго работать не тебя, не испытывая какое-то особо чувство. В принципе, его невозможно не испытывать, наблюдая за тобой.       А я делала это постоянно. Стеклянные двери позволяли мне каждую свободную секунду смотреть на тебя. То, как ты делаешь заметки в Книге или в своём ежедневнике, то, как ты ухмыляешься, когда видишь что-то несуразное, то, как ты злишься и бесишься. Я следила за каждым штрихом, выдаваемым твоей полубожественной рукой, за тем, как ты поправляешь волосы или теребишь колье на своей шее, за тем, как ты смотришь в окна во время обеденного перерыва, наблюдая за суетой города и бесконечно придумывая новые и новые идеи. Мне нравилось на тебя смотреть. От тебя очень трудно оторвать взгляд.       Есть вероятность, что и это - одна из причин моего ухода. Мне нужно сосредоточиться на чем-то еще, а я не могу перестать держать тебя в своем поле зрения.       Я прекрасно понимаю, что ты можешь уничтожить меня одним звонком, ты вполне имеешь на это право. Я заслужила это. Но прошу тебя, не рушь своё и мое прошлое. Я не хочу и не буду забывать тебя. Ты дала мне многое, ты дала мне надежду, показала, что я могу бороться за свое будущее. И я буду, даже если ты его разрушишь.

Я буду скучать по тебе. Напишу это ещё раз.

Буду.

Со всей любовью и сожалением,

Андреа Сакс.

             Миранда дочитала письмо до конца и бросила лист на свой рабочий стол. Дождь уже закончился, вечернее солнце пробивалось в окна сквозь облака. Легкий ветер касался штор в кабинете. На улице было тихо. Пристли повернула своё кресло к окну и долго смотрела на дома через дорогу. Она думала о том, что прочитала, и о том, кто был автором всех этих слов. Настоящая некомпетентность. Достойная искренность.