нет смысла бежать.

Часы на небольшом столике возле кровати показывали без четверти пять. Два часа до того, как зазвонит будильник у друга Тушенцова, с которым они делили комнату. Парень лежал на кровати неподвижный, словно статуя, глаза смотрели в пустоту. Сон так и не пришел. Вместо него — тяжесть в веках, гул в голове и застывшая грусть в сердце. Он встал, осторожно пробираясь к зеркалу. Взгляд упал на отражение: потухшие глаза, мешки под ними, бледность лица. Быстро замазал недостатки тональным кремом, хотя понимал, что это лишь временно, и в течении дня всё смоется. Руслан тихо вышел из комнаты, стараясь не разбудить блондина. Он прошёл к кулеру в коридоре, налив горячую воду в кружку, в которую уже успел насыпать растворимый кофе. Спустя два долгих часа зазвонил будильник Корякова. Парень проснулся с улыбкой, встряхнул волосами и потянулся. — Ты чего так рано встал? — спросил он, заметив уже собравшегося друга. — Да я всегда так рано встаю. Ты не замечал? — ответил парень, оторвавшись от телефона и подняв взгляд буквально на секунду. Он не хотел делиться с другом своей проблемой, не хотел давать ему повод для беспокойства. Илья почему-то ничего не заметил или просто не придал значения. Он пожал плечами, а затем решил разбавить обстановку небольшой, но не очень радостной фразой: — У нас, если что, зарядка в восемь тридцать начинается. Где-то минуты в двадцать две надо на улице стоять. — В пизду, я не пойду. Если спросят, скажи, что я сплю и меня невозможно разбудить. Понял? — всё также глядя в телефон, говорил тот. — Допустим. Я тогда пошёл собираться. [***] — Ребят, Даня пока что занят, так что на зарядку вас поведу я, — Мидлер просмотрела всех стоявших в коридоре. — Ну, вроде все. Если что, те, кто опоздал, догонят нас! Кучкой они все вместе вышли из корпуса. Убедившись, что точно все вышли из корпуса, Данила направился в комнату под номером 313. Постучавшись, он приоткрыл дверь и спросил: — Я войду? Ответа не последовало. — Значит, войду, — Кашин вошел в чистейшую комнату и напротив себя увидел сидевшего на кровати брюнета, который прижал колени к груди. — Я хотел поговорить. — Говори, — сухо пробурчал Руслан, опустив глаза вниз. — Извини за тот день, когда я накричал на тебя, а затем ударил. И достаточно сильно, — он говорил искренне, по крайней мере, по голосу так и казалось. — Я с девушкой поссорился, а ты под руку попался, — рыжий почесал голову, а затем прошёл к кровати и спросил: — Я сяду? — Садись. Данила кивнул в знак благодарности и уселся на мягкую, аккуратно заправленную, как будто выглаженную кровать рядом с Тушенцовым. После чего последовало неловкое молчание. — Сколько тебе вообще лет? — тишина прервалась. Голову Руслан всё-таки поднимать не стал. Он смотрел все так же в пол, в одну точку. — Двадцать один, — он на секунду замолчал и следом добавил. — Ещё прости, что просил тебя ко мне на вы обращаться. Ты слишком борзый. Я думал хотя бы так получится добиться от тебя хоть какого-то уважения к старшим. — Я думал все тридцать, — тёмноволосый улыбнулся, но в тот же момент уткнулся лицом в колени. Лишь бы тот не увидел его улыбку. — А у нас с тобой разница в возрасте не такая большая, — Кашин ухмыльнулся и взъерошил волосы Руслану. — Ты, кстати, сигаретки-то мне отдай. — Амм. Я, пожалуй, пойду на зарядку, а то весь день буду как овощ ходить, — внезапно парень соскочил с кровати и, не сказав ни слова, он рванул к выходу из комнаты, постояв около него (выхода) еще секунд десять. Вдруг он буквально вылетел из комнаты. Добежав до лестницы, Тушенцов перепрыгнул через несколько ступенек и, чуть не навернувшись, выскочил на этаж ниже. Третий, второй… Наконец первый. Вылетев из корпуса, парень вдохнул свежий утренний воздух и, не сбавляя темпа, помчался в сторону поля, где обычно проводилась зарядка. Откуда он знал, где проходит зарядка, если прошлый день он пролежал весь день в медпункте? Точно. Самый первый день, когда им проводили небольшую экскурсию по лагерю. Добежав, брюнет встал, даже присел рядом с другом. — Вот снова. Русь, ты куда так бежишь? Точнее, от кого? — Илье явно не нравилось всё это. — Даже не пытайся отговорки придумывать. — Да забей, пидорас один ко мне приебался и всё. — Руслан выпрямился и огляделся вокруг. — Так че ты сразу не сказал? Давай ему ебало набьём, — Коряков закинул руку на плечо друга и улыбнулся. — Как в старые добрые. — Ты даун или да? Не помнишь, чем это кончилось в прошлый раз? Не, я уж лучше воздержусь, — Тушенцов откинул руку блондина и дал ему подзатыльник. [***] [flashback] — Че ты, а? Теперь по-настоящему разукрашенный пидор. Так даже смотреть приятнее стало, — парни смеялись, смотря на окровавленного юношу, который уже был на последнем дыхании. — Я брату расскажу всё, и вам не поздо- кхе, кхе. не поздоровится. — выдавил тот из себя, выкашливая сгустки крови. — Ну-ну, иди поплачь своему братику. Небось, он такой же, как и ты, слабак? — перед тем, как оставить мальчишку истекать кровью, Руслан пнул его ногой в живот, развернулся и обратился уже к другу: — Илюх, пошли отсюда, а то вдруг ещё менты поймают. — Постойте! — крикнул тот паренёк прежде чем они ушли. — Вам же так нравится бить людей с нетрадиционной ориентацией. Так дождитесь моего брата. Вы поговорите, всё решите. — Звучит интересно. Рус, давай уж подождем его братца, чтоб сразу расправиться с этим мусором. — Коряков ухмыльнулся и развернулся обратно в сторону полумертвого парня. — Хах, ну давай, — тот тоже развернулся и стал ждать. Минуты через две парни увидели высокий силуэт, который уверенно шёл в их сторону. — Это вы пидоров бьете? — он подошёл очень близко к ним. — Я его брат. Хотели поговорить, так давайте поговорим. Удар, второй. Голова дико болела, скорее раскалывалась. В ней было слышно лишь сильное гудение. Тот человек был и вправду очень силён. Проснувшись, они оказались в мусорном баке, который находился недалеко от того места. Головы обоих друзей были разбиты, но жить они жили. — Ахаха, зато у нас глаза парные теперь. У тебя фингал под левым глазом, а у меня под правым, — Илья попытался разбавить обстановку нелепой шуткой. — Ты еблан? Нас, блять, только что пидорас какой-то избил. — Брюнет дал подзатыльник другу, а затем решил еще добавить: — Чет, блять, желание кого-то пиздить вообще ноль. — У меня тоже, если честно, — он вздохнул скорее от безысходности, чем от боли или еще что-то, и взглянул наверх, на небо.