нет смысла бежать.

[flashback] В потемневших от времени стенах спряталась небольшая комната. Воздух, насыщенный ароматом старой мебели и пыли, окутывал ее, вызывая неприятную давку. Тусклая, облупившаяся краска на стенах когда-то была нежно-голубого цвета, но теперь потускнела до выцветшего серого. Длинные, тяжелые шторы из темно-синего бархата обрамляли окно, отбрасывая сумрачные тени на потрескавшийся паркетный пол. Массивный диван с обивкой из коричневого велюра занимал центральное место, его провисшие подушки указывали на многочисленные часы отдыха. В углу примостился громоздкий книжный шкаф из красного дерева, его полки забиты потёртыми томами классической литературы. Напротив дивана стоял стол. Его поверхность была покрыта царапинами и пятнами. Маленький телевизор с антенной, торчащей сверху, занимал угол комнаты. Его черно-белый экран когда-то мерцал свежими изображениями советского телевидения, а теперь служил лишь молчаливым напоминанием о прошлом. Старая лампа на столике бросала теплый, тусклый свет. Фотографии в черно-белых рамках, развешанные на стене, увековечивали моменты «счастья». Запах старого ковра, пропитанный запахом поколений, окутывал комнату, связывая ее с далеким прошлым. Напряженная тишина повисла в воздухе, когда в комнату вошел отец. Его лицо было мрачным, глаза горели гневом. — А ты не ахуел так поздно приходить? — прорычал он, уставившись на тринадцатилетнего Руслана. Брюнета прошиб холодный пот. Он знал, что его отец не в настроении для шуток. — Меня в школе задержали. — Запинаясь, ответил Тушенцов. — Слушай, честно, мне похуй: где, кто и когда. У нас был договор, что ты приходишь ровно в четыре, — мужчина повысил голос, подходя ближе. — Пап, послушай. Меня правда. — попытался возразить Руслан, но отец грубо перебил его. — Заткни своё тупое хлебало! Сколько раз тебе повторить? Не называй меня отцом, сучёныш, — кричал он. Его лицо покраснело от ярости. Парень отступил, его сердце бешено колотилось в груди. Он видел, что его отец вышел из себя, и знал, что это ничем хорошим не кончится. Внезапно папаша схватил Руслана за рубашку и потащил его в другую комнату. В спальне отца стол и стулья были перевернуты, фотографии в рамках разбиты. Начиная сильной пощечиной, отец толкнул юношу на кровать и начал избивать его кулаками и ремнем. Отец продолжал пиздить сына с яростью, которая пугала даже его самого. Кулаки и ремень обрушивались на тело Руслана безжалостно, с каждым ударом отец вкладывал в них всю свою злость и ненависть. Тушенцов чувствовал, как его тело содрогается от боли, каждый удар пронзал его словно кинжал. Он кричал и умолял отца остановиться, но его мольбы остались без ответа. Отец бил и бил, пока брюнет не перестал сопротивляться. Его тело обмякло, и он упал на пол, скорчившись от боли. Кровь текла из его разбитого носа и рта, а его тело было покрыто синяками и ссадинами. Отец наконец остановился, его дыхание было тяжелым и прерывистым. Он посмотрел на Руслана, лежащего на полу. — И так будет всегда, если ты не будешь слушать меня, — прошипел он. Парень с трудом поднялся и побрел в ванную комнату. Он посмотрел в зеркало и едва узнал себя. Его лицо было опухшим и окровавленным, а глаза полны боли и страха. Он включил воду и начал смывать кровь и грязь. Вода была холодной, но так было даже лучше. Брюнет залез в ванную, думая о том, как он оказался в такой ситуации. Он всегда старался быть хорошим сыном, слушаться отца и не доставлять ему неприятностей. Но, видимо, этого было недостаточно. [***] — О боже, ты очнулся! — вскринула медсестра, увидев, что парень приоткрыл свои карие, все в синяках глаза. В них виднелась тревога и страх. — В-вы кто? Где я вообще? — пробурчал тот, резко поднимаясь с белой кровати. Он был весь в холодном поту. — Я – медсестра. Тебя нашли в туалете с окровавленной головой и принесли ко мне, — она посмотрела в его бездонные глаза, добавив: — Кто это с тобой так? — Я не помню, — твёрдо ответил брюнет. Тушенцов всё прекрасно помнил. Каждую малейшую деталь. Он помнил всё. Всё. Но почему он лгал? Почему не решился сказать правду? Неужели он не хочет, чтобы виновника наказали? Может, это страх? Вовсе нет. Может, что-то привлекло Руслана в ярко-голубых, как чистое безоблачное небо, глазах, в густых прямых рыжих волосах, в росте, который был около двух метров, и в самом стиле одежды Кашина? Но брюнет явно не хотел это признавать.