Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты

Дверь в туалет негромко хлопнула, сообщая о том, что закрылась. Рэндал, увлечённый разглядыванием результата их пакости, не сразу заметил, что в помещении их осталось двое – он и Тсукада. Второй как раз только что проводил взглядом баскетболиста и положил руку на плечо рыжего, явно отвлекая от столь интересного занятия. – Он ушёл, – голос брюнета звучал несколько неуверенно на контрасте с довольно грубым холодным поведением. Тот не был уверен, следовало ли вернуть Себастьяна в тесное пространство, просто догнать или сотворить чего похуже, поэтому надеялся всё понять по реакции Айвори. За столько лет дружбы Сатору привык всегда держаться вместе, привязался. Оттого новое увлечение лучшего друга в лице какого-то зануды в какой-то степени даже расстраивало. В душе весь день теплилась надежда, что это лишь разовое развлечение, как, например, остальные ученики в школе, чуть ли не ежедневно сталкивающиеся с разного рода неприятностями. Но Айвори оборвал её, вырвал с корнем, когда провозгласил Смита "другом", даже не заметив недовольство Сатору, хотя раньше мог видеть его насквозь. Несклонный к ярким острым эмоциям Тсукада всё чаще сжимал губы в тонкую полоску, неопределённо кривясь от происходящего. Неизвестное ранее чувство не давало покоя, заполняло собой все мысли и внутренности, заменяло всю сущность парня. Он, безусловно, ревновал. Привык быть бок о бок, Рэндал зачастую ставил его даже выше семьи(Лютер всё равно не обижался и не сердился, а остальные жители дома не хотели иметь с рыжим ничего общего по собственному желанию). У Айвори всегда было желание с кем-то познакомиться, подружиться, но с появлением Сатору это сошло на "нет". Как оказалось, до какого-то, видимо, переломного момента, когда чужой взгляд неожиданно привлёк самый обычный старшеклассник. Тсукада видел в нём только плохое, то, что со стороны казалось совсем несовместимым с тем, чем жил он с Рэндалом. Но конкретно это второму и понравилось. Парень выглядел довольным, ещё со встречи в столовой. И ежу понятно, что теперь он от Себастьяна не отцепится. Но для Сатору это значило вовсе другое. Брюнет не посмел бы навредить Рэндалу, но вполне мог сделать что-нибудь с баскетболистом. Конечно, строить из себя маньяка не было ни малейшего желания, но зато была мотивация перетянуть Айвори обратно на свою сторону, не позволить им сблизиться. Мысли и чувства самого Смита не имели никакого значения, поэтому Сатору почти сразу стал обдумывать, как бы намекнуть на то, что в компании ему совсем не рады. Вопрос стоял остро, ведь сейчас они с Рэндалом были больше похожи на плохого и хорошего копов из американских сериалов, и Себастьян мог запросто запутаться, сделать неправильный выбор и в итоге поддаться действиям Айвори. Как сегодня, буквально пару минут назад. Тсукада сохранял спокойный внешний вид, скорее, для самого себя. Признать свою ревность представлялось чем-то невозможным, и юноша посчитал, что должен справиться с этим сам, без помощи и советов друга. – Ушёл? – рыжий поправил очки, выводя парня напротив из задумчивого ступора. – Чёрт с ним! Мы и так уже закончили здесь, нам тоже пора сваливать. Парень привычной походкой направился к выходу, крутя на указательном пальце ножницы. Где-то в коридоре послышался громкий девичий вздох, и Сатору последовал из туалета. Картина, представшая в коридоре, показывала спину невысокого рыжего юноши, который уже направлялся дальше, и напуганную девочку. Тсукада сразу понял, что её чуть не задело крутящимися ножницами, потянул уголок губ вверх и быстрым шагом догнал друга, заводя уже совершенно новую беседу. Как бы там не развивалась их "дружба" с баскетболистом, Айвори всегда будет прежним. Его поведение – аксиома, давно известный факт, который не требовалось доказывать, опровергать или ставить под сомнение. Себастьян, вышедший из туалета гораздо раньше, как оказалось, сразу направился домой. Эмоции переполняли тело и разум: кулаки невольно сжимались от ярости, брови подрагивали в прозрачном недоумении, а желание судорожно заскрипеть зубами и забиться в угол, придумывая отмазки на будущее, почти взяло верх. За те несколько минут, что он провёл вне здания учебного учреждения, в голову тяжело ударило осознание. Смит задумывался над произошедшим недолго, но для себ принял факт того, что поступил из ряда вон неправильно. Какими бы странными не были те два фрика, идти на поводу было глупо, слишком глупо и даже нелепо. А ведь многие видели в нём пример для подражания, ученики помладше – вовсе кумира, а учительский состав замечал в парне интеллект, талант и порядочность. От которой теперь явно не останется и следа. Возможно, из-за своей натуры паникёра Смит мелко дрожал всем телом от одной мысли о том, что эта "шалость" дойдёт до кого-нибудь вышестоящего. Несмотря на то, что проступок действительно был очень распространён, юноше казалось, что всё может дойти вплоть до отчисления. Какой позор. Из-за обилия мыслей Себастьян не заметил, что дыхание совсем сбилось, стало непривычно и неприятно тяжёлым. Будучи давно вовлечённым в спорт он и забыл, что такое одышка, поэтому сразу остановился на тротуаре, прикрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов и выдохов. Это действительно помогло, сердце перестало стучать так быстро, а дыхание пришло в норму. Поудобнее перехватив сумку, тот продолжил путь. Вскоре показалось такое знакомое, родное здание. Дом был двухэтажным, стены на совесть покрашены приятной глазу бежевой краской, а черепица тёплого оттенка коричневого дополняла картину. Белые ставни делали дом более уютным со стороны, а небольшой, аккуратный задний двор с клумбами создавал особую атмосферу и без слов сообщал всем мимо проходящим людям, что здесь живёт образцовая семья. Никакого пафоса и излишеств, может, здание и выглядело невзрачным из-за неброских цветов, но не становилось хуже от этого. Ладонь потянулась к волосам и ещё сильнее их взъерошила, пока рыжий стоял уже на пороге собственного дома. А если родители уже в курсе? Если его встретят с осуждающим взглядом, полным злости и некой печали? Стать разочарованием равнялось краху собственной личности. Это всё явно не повод ночевать на улице, в планы не входило становиться бездомным и существовать в парке, как какая-то белка. Входная дверь скрипнула, сообщая о возвращении. Никого. К удивлению Смита, в доме никого не было. Себастьян приподнял бровь и даже пару раз окликнул родителей, но ответом служила лишь тишина. Юноша снял обувь, стало ещё спокойнее. Так у него было время подумать о сегодняшнем дне, придумать, что сказать родителям в случае, если директор решит сообщить о происшествии грозным вечерним звонком во время семейного ужина, а также потренировать перед зеркалом навык говорить слово "нет" и давать отпор. Казалось, Айвори и его ещё более странный дружок не отвянут просто так, и мысль эта была очень похожей на правду. Таких людей, как они, хотелось избегать, а о дружбе речи вообще не идёт. В своих фантазиях Себастьян представлял себя довольно грубым, жёстким учеником, который дал бы чётко понять, что к нему лучше не лезть, но в реальности точно бы застопорился под испытывающим, приковывающим к месту взглядом рыжего и давящей улыбкой брюнета. Впрочем, сегодня они почти не общались, сложно предсказать дальнейшее. Может, парень и правда просто хочет подружиться, так как впечатлился персоной Смита благодаря школьной газете. Юноша внезапно почувствовал в теле тяжесть. Сославшись на чрезмерную насыщенность дня разными нестандартными ситуациями и, к тому же, новыми знакомствами, решил отдохнуть подольше. Где-то в глубине противно заскреблась совесть, которая монотонно твердила о невыполненном домашнем задании, но сегодня тот день, когда баскетболист её ослушался и, только коснувшись подушки головой, провалился в довольно беспокойный, но крепкий сон. У Рэндала остаток дня прошёл более оптимистично. Тот не убивался по прошедшим событиям, не ломал ни над чем голову, и даже пара двоек по совершенно разным предметам ни на йоту не испортила настроение. Несмотря на плохую учёбу, юноша находился в стенах школы ровно столько, сколько от него требовалось. Правда не всегда сидя на уроках. Прежде чем уйти домой, он с Сатору успел придумать ещё что-то. Руки чесались подшутить над той девчонкой, которой сегодня чуть не прилетело острой стороной ножниц по щеке. Травма – шалость посерьёзнее, чем просто кинуть какую-нибудь живность в чужой рюкзак, да и калечить обычных людей не хотелось. По итогу, учебники несчастной оказались где-то за пределами здания, во дворе. Вместе с рюкзаком. Свидетелей не было, но ни у одного ученика не возникло сомнений, кто именно выбросил рюкзак в окно. О способе избавления от вещей говорило разбитое окно в дальней части коридора, в которое дул лёгкий ветерок. Со стороны картина выглядела бы даже невинно, если бы не осколки на полу и куча разных бумажек внизу: рюкзак летел с третьего этажа открытым. Настроение было на высоте, отчего улыбка и хохот сопровождали Айвори до самого звонка, который оповещал о конце последнего урока. Распрощавшись с Сатору, рыжий направился домой. Поодиночке парни выглядели гораздо спокойнее, чем вместе, поэтому трудно было понять, кто на кого так плохо влияет. Сейчас Рэндал выглядел очень даже примерно: рюкзак за спиной, опрятный внешний вид(выбивались из общей картины только растрёпанные волосы) и улыбка, которая из хитро обезумевшей стала мягкой. Не терпелось рассказать брату о сегодняшнем дне в школе. Тот, конечно, обыденно и привычно не наградит его бурной реакцией, а прослушает всё с одним и тем же выражением лица. Казалось, что Лютер не умеет управлять мышцами на лице, оттого и выглядит каждый раз так серо и незаинтересованно по сравнению с младшим, мимике которого мог позавидовать каждый клоун в цирке. Обратно рыжеволосый добирался таким же образом, каким добрался до образовательного учреждения – на автобусе "Дружба". Тот вызывал приятную щекотку внизу живота, а мороженое, которое вновь было предложено, начало таять в ладони парня: тот уставился в окно. Несмотря на такую приятную поездку, эмоции в теле его не покинули, а наоборот, сжались тугим узлом, отчего Рэндал всю поездку ёрзал на месте. По прибытии Лютер уже встречал его на обочине дороги. Младший даже не стал ждать, когда они зайдут в дом, поэтому начал свой рассказ по пути, периодтчески радостно подпрыгивая. – Сегодня я.. Нет, помнишь Сатору? – с обкусанных губ сорвался прерывистый вздох: Айвори торопился рассказать всё брату, но не знал, с чего начать, отчего язык стал заплетаться, а кислород волшебным образом улетучиваться из лёгких. – Мы с ним завели нового друга! Это тот рыжий старшеклассник, о котором я рассказывал, его зовут Себастьян. Оказывается, он не настолько скучный, каким его описывают в школьных газетах, мы составили ему компанию на обеденном перерыве, а после... – парень замялся, раздумывая, стоит ли говорить старшему о своих прогулах? Это, вроде, и не было секретом. Пусть из школы Лютеру никто не позвонит с целью пожаловаться на эту давно существующую проблему, он всё равно знает. Наверняка, Рэндал уже пару раз по случайности, невнимательности или, может быть, глупости упомянул это, хотя и вскользь, между строк. – А после он даже остался, чтобы потусить с нами в туалете. Мы хорошо повеселились сегодня, хотя Сатору в конце дня показался не таким, каким был обычно. Думаю, это из-за того, что он тоже пытается свыкнуться с новым другом.. Ах, это так необычно, – по тонким пальцам прошлась судорожная дрожь, а улыбка рыжего стала только шире, пока в мыслях, наверняка, опять всплывал образ Смита. – Ты отдал своему учителю яблоко, которое я давал тебе с утра? – брюнет, кажется, даже не глянул в сторону младшего, но всё это время вслушивался в его воодушевлённый рассказ о неком старшекласснике, который стал главной звездой этого дня. Он не удивится, если вскоре брат притащит его домой, устроит ночёвку или просто гостеприимный ужин, над которым, конечно, потеть придётся никому иному как старшему Айвори. Но тот был любителем манер, поэтому только с радостью и энтузиазмом поддержал бы эту идею, даже не допуская мысль о том, что их дом может показаться кому-то странным. Для него, да и для всех жильцов, дом был самым обычным: стены да крыша, два брата и их питомцы, которые, возможно, несколько не ладят между собой. Задумываться об этом было бессмысленно, нужно было бы услышать чьё-нибудь мнение со стороны, но, к сожалению или, наоборот, к счастью, никто их жилищем не интересовался и вряд ли вообще заинтересуется. – Да, – чистая ложь. Яблоко спокойно покоилось в портфеле, а скорее всего, там и останется, пока полностью не сгниёт. Возможно, Рэндалу выдастся прекрасная возможность поиграть с кисло пахнущим разлагающимся плодом, помять его в руках, предложить Ньёну или своим куклам, попробовать самому. Если, конечно, он о нём окончательно не забудет: всё-таки мысли у него в голове проносились с невероятной скоростью, отчего даже сам парень иногда за ними не поспевал и впадал в некий ступор на мгновение или несколько секунд. – Я отдал. Ему понравилось, но вряд ли фрукты – хороший подарок. Мы могли подарить ему куклу вуду или.. Как насчёт парика из шерсти Ньена и Ньёна? Ты всё равно слишком часто их вычёсываешь. Последняя фраза звучало задумчиво, но эта серьёзность вмиг улетучилась, стоило братьям переступить порог дома. Множество новых впечатлений вымотали сегодня рыжеволосого, отчего ему даже не хотелось пойти донимать Ньёна, хотя его книжки на другом языке изо дня в день привлекали внимание и притягивали глаз, но сколько ни пытался, Рэндал не мог прочесть и предложения оттуда, а старший отказывался читать вслух, молчаливо запираясь у себя в комнате с испуганным выражением морды. И почему они не боятся своего мастера и хозяина? Наверное, Лютер знает какой-то особый подход к кошкочелам, раз даже несдержанный и агрессивный Ньен становился самым послушным существом в этом доме. Парень сразу побежал в свою комнату. Плюхнувшись в гроб аки мягкую и уютную постель, он вздохнул, а после пробежался быстрым взглядом по куклам: им ведь тоже нужно рассказать о произошедшем за сегодня. Рассказ вышел менее содержательным, чем для брата, рыжий опустил детали и сообщил о событиях этого дня в общих чертах. Сегодня даже не хотелось перечить Лютеру, когда тот зашёл пожелать спокойной ночи. Эмоции вымотали, бессонная ночь уже не казалась классной идеей конкретно сегодня, отчего Рэндал быстро заснул в привычной позе, отпуская весь творящийся беспорядок на самотёк. Хотя по большей части создатель этого беспорядка – он сам.