Виски с пеплом

\_(*_*)_/

             На самом деле ситуация сложилась неоднозначной. Не так давно Стас не смог заключить очень выгодный для компании контракт с одной крупной организацией, специализирующейся в основном на товарах для омег. К руководству той компании не так давно приступила любимейшая дочка прошлого главы, у неё помимо хороших навыков в бизнесе присутствовала и некая протестантская черта, из-за чего новой линией компании стало продвижение равных социальных прав омег и альф, а также обращение внимания на домашнее насилие. Ей не понравилась предоставленная статистика и будто бы Стас в частности, из-за чего в заключении контракта поступил прямолинейный отказ.       Приходить с такими результатами к своему руководству Стас, разумеется, не желал, поэтому спешно начал искать другую организацию, имеющую большое влияние в сфере омег, и ей стала правозащитная организация, которая начинала свою работу как небольшой приют для всех нуждающихся в крыше над головой омег. Имидж такой союз должен был значительно поднять, однако и здесь произошло фиаско.       — В смысле им на переговоры подходит только омега? — кипятился Стас, стоя у закрытых для них дверей высокого здания, похожего на модный отель.       В этот раз для поддержки и большего успеха он решил поехать на обсуждение договора всей командой, что ему, впрочем, не помогло. Прогрессивная атмосфера их общества за последние пару лет сильно выросла, о чём неоднократно говорил Дима, защищая мнение всех на желание видеть нового коллегу в их коллективе исключительно омегой по типу. И теперь он стоял, молча хлопал того по плечу с самодовольным около каменным лицом, так и вопящим: «а я ведь тебе говорил».       И тем не менее, все проблемы компании не значили сейчас для Антона ничего. Он с трудом держался под палящим июльским солнцем, раз уже в двадцатый ругая себя за непредусмотрительность взять хотя бы кепку и запасную бутылку воды с собой. Прошлую, вместе с таблеткой от течки, он уже полностью выпил, и хоть лекарство гарантировало действие ещё несколько часов, которых точно хватило бы до похода в магазин за освежающей бутылочкой или дороги до офиса, где повсюду установлены кулеры с прохладной водичкой, легче от этого ему не становилось.       Ещё в мае начались его проблемы со здоровьем. Лихорадило либидо, тело чаще стало ощущаться ватным и слабым, голова заболевала от любого изменения в температуре и погоде, дышать становилось сложнее, при резких подъёмах темнело в глазах и так далее. И только неделю назад, спустя полтора, почти два месяца, он наконец решил записаться к врачу. Запись была как раз на сегодняшний вечер, в пять пятнадцать, из-за чего он немного пораньше отпросился с работы. Но время показывало только полдень, а он уже готов был валиться на раскалённый асфальт замертво.       — Давайте кого-нибудь из офиса, из другого отдела пошлём. Варю, например. Просто дадим ей всю вводную инфу, а она…       — Стас, ты реально на итак загруженную Варю не из твоего отдела перекинешь всю работу с заключением договора? Я, конечно, понимаю, что она до чего угодно при желании допиздится, но нам нужен этот договор именно на тех условиях, что мы составили. Да она даже не в теме, тут неделя по-хорошему нужна на подготовку.       Дима, предъявляя это, был совершенно прав, о чём говорило посеревшее лицо Стаса, вновь ушедшего в раздумья по тому, как лучше следует поступить. В любом случае, в необходимости омеги он успел убедиться, потому что два крупных провала не могли не отрезвить его жадную до денег и успеха голову. По правде говоря, он не поменял своего мнения, а просто согласился прогнуться под обстоятельствами, потому что того требовала его работа, и именно это продолжало не нравиться, пожалуй, всем его подчинённым.       Что хуже, такое мнение у Стаса изначально сложилось из-за нескольких омег, с которыми он работал раньше. Сперва он был их коллегой, затем имел несколько из них в подчинении. Одна залетела от своего руководителя и ушла в декрет, вторая добилась увольнения своего прямого начальника из-за харасмента, третья жаловалась на свою тяжёлую долю, называла себя хрупкой омежкой, у которой здоровье портится от лишнего стресса и переработок. В общем, на самом деле столь жёсткую позицию по отношению другого типа Стас принял не просто так и не из-за детских обид, а вполне себе реальных — насмотревшись на подобное на работе. И теперь уже никакой пример хорошей работы омег не мог его переубедить, всё то он считал исключением из правил, а остальных отправлял работать в салоны красоты, няни, домработницы и так далее.       Подпустить ненадёжного человека к переговорам он не мог, потому выходил в абсолютно проигрышную позицию. Никаких дельных мыслей, особенно на такой жаре, его стриженную под ноль голову не посещало. Дима с Серёжей тоже ничем ему не помогали, в основном только подтрунивали.       Стоявший чуть поодаль Антон слушал все разговоры только краем уха. Мало того, что он плавился под прямыми солнечными лучами, зарабатывая солнечный удар, последние несколько дней он практически не ел и очень плохо спал, из-за чего организм как будто бы без его ведома планировал в скором времени ненадолго отключиться. Падать в обмороки посреди улицы Антону очень не хотелось, он держался на последнем издыхании, и точно увидев такое ужасное состояние, Арсений стоял рядом с ним, карауля и готовый в ту же секунду поймать его.       — Ты очень плохо выглядишь, — пожаловался он шёпотом. — Может, в больницу? Или хотя бы домой.       — Я не уверен… Думаю, пока нормально.       Несмотря на то, что отвечал Антон с прикрытыми глазами, осуждающе-взволнованный взгляд на себе всё равно ощутил. Потом он наконец разлепил веки и встретился с этим взглядом воочию. Немые споры от переглядываний длились, как будто бы, вечность, но по итогу оба приняли ничью и отступили. Арсений даже отошёл на шажочек назад, давая личного пространства и воздуха. Только именно в тот момент нагревшаяся голова Антона решила сделать перезагрузку, и тот, отключившись на пару мгновений, стал падать.       До глубокого обморока дело не дошло, но в любом случае подобное падение обратило на себя внимание всех коллег. К счастью, Арсений всё-таки успел его придержать за плечи и буквально положил аккуратно к себе на грудь, руками поддерживая его под плечо и за талию.       — Не нормально, — прорычал он по итогу на ухо.       Тяжело сглотнув, Антон не мог его ни послать, ни согласиться с ним. Говорить было слишком тяжело, он хотел только лечь. Перед собой видел размытые силуэты остальных: вроде взволнованные лица, все очень близко, так что получалась своеобразная тень, однако и воздуха оставалось меньше.       Точно угадав, что горизонтальное положение значительно улучшит ситуацию, Арсений оттащил его чуть подальше от дороги и положил прямо на асфальт за неимением других пригодных для этого поверхностей. Голову Антона, аккуратно приподняв, он разместил у себя на коленях, и стал обмахивать его белое мокрое от пота лицо какими-то заготовленными для работы листами.       — Бля, даже тенёчка нормального нет, — праведно возмутился Серёжа, оглядываясь. — Там только через дорогу кафешка. Пойдём?       — Ты идти можешь? — взволнованно спросил Дима, склоняясь над Антоном.       Арсений махнул на него рукой, отгоняя подальше.       — Воздух не воруй. Нам через дорогу ещё перейти как-то надо, а пешеходный переход хер знает где.       — Да всё… нормально, — слабо попытался ответить Антон, но на него никто не обратил внимания.       — Что вообще произошло? — не понимал Стас.       — Напекло, — пожав плечами, ответил Арсений ни секунды при этом не поколебавшись. — Солнце, нервы, воздуха мало. Не спал ещё небось, до ночи в игрушки свои играл, вот и результат. За здоровьем своим кто-то совершенно не следит, — этот осуждающий тон уже был полностью посвящён Антону.       — Так пойдём в кафешку? Или воды где-то купить? Я не вижу магазинов поблизости. Что за район дерьмовый-то.       — Согласен, Серёж. Водички бы не помешало. Ни у кого нет, да? Постучите к этим, из омежьего лагеря. Раз они за справедливость и равноправие, пускай поделятся водичкой с нуждающимися.       Дима с Серёжей согласились и вдвоём пошли стучаться да вымаливать воды. Выгнавшая их с десяток минут назад омега сперва не поверила им, подумала, что они пришли не то поиздеваться, не то в тайне проникнуть в офис, пока она потеряет бдительность. Женщина это была статная, характерная и немного в возрасте, около сорока лет ей было. Лёгкие формы и складки на коже делали её вид очень похожей на среднестатистическую маму, к тому же одета она была очень просто, по-летнему, далеко не модно, а так, как любит одеваться старшее поколение. И этим она располагала к себе всех зашедших, точно на это и был расчёт.       Сердобольно по итогу заинтересовавшись несчастным, она позволила занести «мальчика» внутрь и уложить на диван под кондиционер. Однако при условии, что все остальные выйдут, и она лично за ним присмотрит. Так почти и вышло, только с Антоном всё равно остался Арсений. Он не давал ему стакан в руку, а сам поил его, аккуратно поддерживая под голову.       — Арс, всё в порядке, — тем же слабым, но уже чуть более живым голосом, попытался заверить того Антон.       — Когда в порядке, в обморок не падают, кисунь. Это что за номер? Побочка от лекарств? Или у тебя плохо проходит?       — Откуда ты вообще знаешь, что она сейчас…       — По срокам, — закатил глаза Арсений, — даты сходятся. У меня были отношения с омегами, я прекрасно знаю, как у вас там всё работает. Ну, в общих чертах, ладно.       Антона вдруг постиг смешок от этих слов. Арсений его веселья не разделял, смотрел всё так же укоризненно, от чего Антон немного потупил взгляд, но всё равно отчего-то продолжал улыбаться, хоть и поджимая губы, стараясь этого не выдать.       Он и сам толком не понимал своих чувств, но в целом ему явно льстила такая забота о себе со стороны понравившегося человека, да и звучало заявление несколько комично.       — Молодой человек, я вообще просила всех выйти, но так уж и быть, оставайтесь, — сказала пустившая их сюда женщина. Она стояла неподалёку, краем своего чуткого слуха и проницательным взглядом могла понять их отношения чуть глубже и, видимо, что-то такое для себя поняла да расслышала, раз разрешила ему остаться. Затем подошла к ним с обновлённым стаканчиком воды, отдала его Арсению, а сама села на подлокотник дивана. Представилась Татьяной.       — Погода жаркая, конечно, всякому напечь может, но Вы плоховато выглядите, — обратилась она к Антону. — Ничего не тревожит? У нас здесь есть дежурный врач, он по омегам, конечно, но осмотрит, выслушает, подскажет советом.       — Идея хорошая.       — Арс, — несогласно коротко воскликнул Антон, рукой цепляясь на его запястье. Арсений недоумённо вскинул брови.       — Хороший мой, со здоровьем не шутят. К врачу бы тебе записаться и провериться.       — Я… уже записан. Сегодня после работы как раз поеду. Не нужно… ничего не нужно, всё в порядке.       — Я тебе ещё раз повторю: когда нормально, в обмороки не падают.       — Это не было обмороком… Просто в глазах ненадолго потемнело, голова чуть-чуть закружилась и… Ну что ты так на меня смотришь, Арс. Всё со мной в порядке. Вот, — Антон попытался резко встать, из-за чего у него вновь закружилась, загудела голова и потемнело в глазах. Он судорожно вцепился руками в плечо Арсения и чуть, по-честному, не блеванул, но смог сдержать тошнотный позыв в себе и покойно под строгим взглядом, даже не одним, лёг обратно.       — Ты ел?       — Ну… да?       — Что и когда в последний раз.       — Арс, — Антон весь скукожился и отвернулся от него.       Ему сложно было спорить, когда вопросы задавались по существу. В последний раз он ел по пути на работу какой-то сладкий протеиновый батончик, вчера за весь день перекусил лапшой быстрого приготовления, притом не доел её и выкинул из-за тошноты. Позавчера ему удалось перекусить блинчиками с мясом, потому что Дима всех коллег угощал вкусностями, приготовленными его любимой женой.       И хоть Антон понимал, что такое количество еды употреблять неразумно, тем более во время изнашивающей организм течки, да к тому же ему, почти двухметровому юноше, но ничего не мог с тем поделать. Не хотел. От всего съестного к горлу подступала тошнота. Он пребывал в состоянии перманентной усталости, когда единственным сильным желанием был всё никак не наступающий сон.       В общем, он был в уязвимой позиции и в уязвимом состоянии, поэтому немного обиделся на такие допросы и перестал на них отвечать.       — Ну что «Арс»? Это несерьёзное отношение к себе, Антош. Или тебе нравится быть таким вялым и слабым? Или когда ухаживают за тобой? Что за ребячество?       — Я и не прошу тебя обо мне заботиться.       — Да как же с тобой иначе, — вздохнул на то Арсений и повернулся к любопытно подслушивающей Татьяне. — А у вас случайно леденцов каких-нибудь нет? Чтоб хоть как-то взбодрить его? А то таким темпом он и до кафешки не дойдёт.       — Конечно-конечно, сейчас принесу. У меня тут как раз есть круассанчики и ватрушечки. Сейчас ещё чай заварю, попьёт, покушает, и организм сразу взбодрится, пых, — яркости и солнечности Татьяны можно было позавидовать, она сжимала и трясла руками, изображая это самое «взбодрится» и «пых!», от чего интуитивно хотелось улыбаться. За вкусностями она тоже посеменила очень энергично, чай, совсем как дома, со сладостями, уже очень скоро оказался на столике перед Антоном. И несмотря на его недовольства, Арсений всё равно помог ему сесть ровно и заставил съесть хоть одно пирожное.       Сначала Антона тошнило от еды, но где-то на третий укус его отпустило, особенно хорошо пошло с чаем, когда он чуть остыл. Сёрпал он громко, но Арсения это как будто больше радовало, чем раздражало. Между тем тот завёл увлекательный разговор с Татьяной, которая стала делиться всеми жалобами на подрастающее поколение, которое даже покушать само не в состоянии. Арсений с таким участием кивал и поддерживал, что Антону аж некомфортно становилось там находиться, словно лично его тут ругают старшие, притом весьма близкие, поэтому он сидел молча и только глаза порой закатывал, да тихонечко пофыркивал.       — А уж омега в течку, — завела разговор Татьяна. — Это вообще кошмар. Гормоны-то работают мама не горюй, настроение скачет, желания меняются из часа в час, а что хуже — у некоторых и живот сильно болеть начинает, и кислородное голодание, и, простите, половые органы зудят или прямо-таки болят, спину ломит, и чего только ещё не происходит. А они всё пичкают и пичкают себя таблетками разными. Много понапичкали, а причину не решили. А ведь всё это что-то да вызывает. Ещё сложнее с феромонными омегами. У них зачастую даже ясно, что вызывает — привыкание к препаратам. Но они эти самые препараты даже заменить ни на что нормальное не могут. Хотя и здесь есть выход конечно. Тут уж строго надо с врачом всё обсуждать. Да разве ж их затащишь! Поболит что-то, через время пройдёт — значит и не надо обращаться. А то что плохо так почти постоянно, то это просто период такой неблагоприятный. И нет, чтобы к врачу записаться! Они терпят, представляете!       Говорить, насколько хуже становилось Антону, чувствовавшему все эти обвинения на своей шкуре, будет пустым делом. Арсений же слушал, развесив уши, часто кивал и поглядывал на между ними сидящего больного с видом, только подтверждающим, что каждое словечко предназначалось именно ему. Не выдержав, он даже стал защищаться:       — Но ведь врач сам скажет, что если сейчас ничего не болит, то и лечить пока нечего. Приходите, когда заболит. А на этот поход нужно выделить время, деньги.       — Смелости, — поддакнул Арсений.       — Ну… Арс. Я же записался… Просто ведь всё некогда… да и не сильно надо…       — А так здоровье и портится, — авторитетно заявила Татьяна. — Так ты всё откладываешь, откладываешь, приходишь к врачу, он слушает всё, смотрит на твои анализы выпучив глаза и не понимает, с какой стороны хвататься. И то не так, и здесь болячку запустили! И здесь непонятно что! А лучше — заболело, непонятно почему. Записался, уточнил причины. Узнал, что ничего серьёзного или увидел, что начало патологии, или ещё что, и сразу лечиться! Так доживёшь до ста лет!       — И что мне там делать одному в сто лет? — ощетинился на то Антон. — Альфы всё равно умирают в среднем в шестьдесят.       — Это если смотреть ещё в какой стране. Сейчас у нас этот возраст поднимается. А где-то, где медицина хорошо развита, то там и до ста лет альфа дожить может спокойно. Нет, конечно, они все более предрасположены к сердечным заболеваниям, но основная проблема смертности альф, разумеется, их нежелание лечиться и любовь к опасным играм.       Антон вспомнил, как Арсений в пьяном угаре залезал на указатель, как на трезвую голову просто так лазал по дверям, как вставал на руках на спор в окружении мышеловок, поглядел на него и согласно замычал, покачав головой.       — Так что и ваш альфа сможет прожить до ста лет. О здоровье просто заботиться надо, вот и всё, — заключила Татьяна.       Антон, только после того как задумчиво кивнул, понял, что обращение было напрямую к нему, притом как к омеге, из-за чего напрягся и точно пойманный на воровстве кот выпучил глаза, непонятливо приоткрыв пасть. К тому же, не «Арсения» ли часом назвали «его альфой».       — Слушайте, — точно ничего не заметив, заговорил Арсений, — а Вы говорили что-то про привыкание к таблеткам у феромонных омег. А это вообще как, серьёзно? В каком возрасте происходит? Как проявляется?       — Ой, голубчик, здесь всё, конечно же, индивидуально, но я за последнее время столько насмотрелась на таких омег. У нас же здесь наполовину продолжает сохраняться приют, то есть половина здания отдана под финансовую выгоду, здесь и просто снимают, и живут, и производят что-то, а вот другая, как изначально и было, остаётся выделена под омег, оказавшихся в сложных жизненных ситуациях. Очень часто на самом деле мы имеем дело с феромонными омегами. Многим бедняжкам, откровенно говоря, не повезло с родителями. А если уж там сильно верующие, которые отказываются от всех медикаментов, то там вообще жуткие истории. Родные отцы набрасываются, и говорить не хочется. Вот, и да, часто к нам приходят достаточно юные омеги, которые долго принимали препараты. Им где-то лет двадцать-двадцать пять, до тридцати в общем. И у них в этом возрасте что-то в организме меняется, — рассказывала Татьяна со знанием дела, точно передавая личный опыт, и ещё пыталась показать что-то пальцами. — И очень часто именно в этот период начинаются все проблемы, к сожалению. Здесь уж только врач поможет. И тут нельзя затягивать. Блокаторы могут в какой-то момент перестать действовать или плохо скажутся на желудке или на нервах или ещё где. Потому что организм омеги начинают в целом их отторгать. И там уже одному Богу известно, какая реакция последует.       — Страшные вещи рассказывает.       — Ну чем богаты, дорогой. Жизнь омеги, особенно феромонной, из-за этого и нелегка. А не было б таких проблем, то представь, все альфы бы завидовали! Живём в праздности до ста лет и в ус не дуем. А почему! А потому не растёт ничего на лице и брить каждый день не надо!       Антон тихонечко хрюкнул. У омег парней на лице на самом деле могли вырасти усы, но в целом растительность на теле была более скудной, из-за чего ему несложно было поддерживать свои щёки гладкими. Арсений же часто появлялся на работе с грубой тёмной щетиной, и постоянно перед зеркалом участвовал в немых дебатах сам с собой: «брить или не брить, отращивать или не отращивать — вот в чём вопрос». Окружающие, в том числе к нему кокетливо подкатывающие, делились на три равные группы: «да», «нет», «и так красавец, и так красавец», что нисколько не помогало ему определиться.       Задумавшись об этом, Антон вдруг представил, как касается его колючей щеки пальцами, как щекотно становится подушечкам, и как будет необычно с ним целоваться, ведь при поцелуе его гладкая кожа и заросшая щетиной Арсения будут не просто соприкасаться, а немножко тереться друг о друга. Он ещё ни с кем не целовался, поэтому во всей реалистичности не мог этого нафантазировать, но промелькнувшие мысли и ощущения заставили его улыбаться, что он постарался скорее скрыть за кружкой с практически опустевшим чаем.       — Как хорошо чаёчек помогает! И сладкое! Сразу разрумянился, на человека стал похож! — заметила Татьяна. — Жизнь вернулась. Вот так хорошо тебе. Кушай почаще, дорогой, и в обмороки тогда падать не будешь.       — Постараюсь.       — Ох, постараюсь, постараюсь. Все вы так не говорите. А на деле глаз да глаз за вами нужен. Вот, мужчина симпатичный, надеюсь, присмотрит, — Арсений в роли того самого «симпатичного мужчины» в улыбке сжал губы и чуть округлил глаза, став переглядываться со смутившемся Антоном. — А по поводу вашей компании, — сказала она вдруг серьёзнее. — Очень плохо, что у вас такой небольшой процент омег работает. И я не про должности вроде уборщиц или красивых девочек с большой грудью на ресепшене говорю, а вот реально талантливых. Омеги ведь не глупее и не прям слабее альф, к тому же по-хорошему и отцу надо уходить в декретный отпуск, чтобы о малыше родившемся заботиться, чтобы у него была не только мама, но и папа, а новоиспечённая мать могла отдохнуть, отойти от родов. Это очень выматывающе. У меня у самой третий сын подрастает. Одной очень сложно всё успевать. Знакомая одна после родов в такую депрессию ушла, вспоминать горько. Альфы такое не испытывают, не понимают многого, но вот с детьми если посидят, то уверяю, и они одомашнятся полностью.       — Мгм, у меня отец всегда с мамой был в такие моменты, у них очень хорошие отношения сейчас. Тёплые такие.       — Вот это хорошо, так и надо. Так, ну надо, наверное, мне уже работать идти. Вы можете ещё немного посидеть, если хотите. Улица у нас здесь, конечно, ужасно сделанная. Ни одного свободного места нет, все какие-то строения непонятные, магазин только за углом, до туда идти и идти. И всё такое неприветливое. Как будто солнце выжечь хочет. Мы хотели как-то с властями договориться, чтобы здесь хотя бы деревце посадили для приличия, но они всё ни в какую.       — С властями? — призадумался Арсений. — Насколько я знаю, за улицу мэр отвечает, два здания здесь государственных, одно на реконструкцию, кстати, скоро пойти должно… И есть ещё пару частных. В целом, если каждому постучать, то можно и добиться хотя бы лавочек, мусорок и деревца, чтобы сесть в жаркий день, дух перевести.       — Ой, было бы так славно, за такое доброе дело руководство нашей компании точно смягчилось бы, — затянула сладко Татьяна. — Но вот, — посмотрела она на Антона и покачала головой. — Некоторые обстоятельства вам бы и между собой разрешить.       — Это в процессе, — дипломатично ответил Арсений, помогая Антону подняться. — Ты как? До машины дойдёшь?       — До какой машины? — насторожился тот, с сомнением принимая подобную помощь.       — До моей, — вздохнул тогда Арсений. — Домой тебя отвезу. Наработался ты на сегодня. Тут даже перед Стасом отмазки придумывать не надо. Пошли давай, нас заждались уже. Вам спасибо большое, Татьяна. Надеюсь, ещё увидимся. Хорошего дня!       — И вам, мой дорогой! Хорошо добраться!       — Арсений! — шипел Антон, подгоняемый названным. — Мы так не договаривались! Мне уже лучше! И почему вообще…       — Антош, пасть свою прикрой симпатичную, пока все силы обратно не ушли. Я тебя ещё до врача довезу. Понял? Чтобы больше ни одного обморока или нервного срыва.       — Ты такой… гандон, — пробормотал Антон и попытался выпрямиться, потому что они уже вышли на улицу.       В лицо сразу же ударило солнце. За время их отсутствия оно, казалось, не только не снизило своей мощности, но стало ещё сильнее печь, от того радушное предложение отправиться домой прямо сейчас с личным водителем заиграло новыми очень приятными красками. Духота поднималась от горячего асфальта, жар и пот чужих тел только отвращал от желания находиться в этом месте лишние несколько минут, да и от неожиданно обступивших их коллег и резкой смены температуры да кондиционера на сухую улицу без единой тени, у Антона опять на несколько мгновений помутнилось в голове. Он лишь слегка покачнулся, как почувствовал крепкую горячую грудь Арсения и его неумолимо сковывающие руки на своих, поверх браслетов и колец.       «Сука, и почему же это так приятно?», скулил он про себя, внешне стараясь не показывать ни грамма заинтересованности.       — Лучше стало?       — Что случилось?       — Вас долго не было, всё в порядке?       — Наш солнечный мальчик сегодня не кушал, мало спал и спалился на солнышке. Стас, разреши горемыку домой отвезти. Кстати, если допиздеться на облагораживание этой улицы, хотя бы скамейку да кустик цветущий, нас допустят до переговоров.       — Серьёзно? У меня как раз есть пару контактов… да и мэр мне должен кое-что… та-а-ак.       — Ну мы пошли?       — Да-да, давайте, поправляйтесь. Антош, поешь там, отоспись, чтобы как огурчик был завтра. Так, ребят, поехали, у меня есть одна идейка… Вы мне нужны.       Стас погрузился полностью в работу, точнее в телефон. Серёжа с Димой попрощались с ними, первый назвал Арсения хитрым жуком, свалившим пораньше с работы, на что тот совсем по-детски показал язык.

(*/ω＼*)

      В машине было немного душно, несмотря на освежающие потоки воздуха. Была ещё вероятность, что духота преследовала Антона из-за реакции собственного организма на привлекательного человека рядом, ведь в дороге большая часть его мыслей занималась исключительно Арсением. Он фантазировал, как именно они будут проводить время вместе, и видел попеременно то милые картинки из поцелуев и объятий, то более горячие виды, от которых жар лица стократ увеличивался, а в паховой области начинались странные спазмы, точно мышцы то скручивало, то ошпаривало.       Куда хуже Антону давалось понимание, что первый шаг он сделать в любом случае не сможет, да и не понимал он чувств самого Арсения к нему — была ли это обычная забота, которую порядочный альфа использует по отношению к омеге, а хороший друг к своему, соответственному близкому человеку, или всё же за всеми словами и действиями скрывалось нечто большее, и забота была одним из способов полноценного ухаживания.       Если вспоминать все их пересечения в офисе, то поймать Арсения не флирте, по крайней мере на людях, можно было и нельзя с одновременным успехом — тот очень удачно переводил всё в шутку, не перебарщивал с касаниями или плотоядными взглядами, не смотрел исключительно нежно-влюблённо, не провожал до дома, не приглашал на свидания, однако наедине мог чуть обнаглеть, подмигнуть, приобнять, взлохматить волосы или начать поправлять ему одежду. И все такие короткие моменты в одночасье вызывали в Антоне лёгкий жар с покалыванием пальцев, а за ним волну агрессии, из-за чего он фыркал, огрызался, убегал, отсветив на прощанье красными кончиками ушей.       Они работали достаточно долго вместе, чтобы плюс-минус изучить друг друга. Вкусы в музыке, еде, одежде, противоположном типе, юморе и так далее. Арсений был очень лёгким на подъём, эмоциональным человеком, пластичным, но с тем и удивительно решительным да устойчивым. Например, за месяц ему хотя бы раз нужно было сходить на спектакль в театр, всё чаще он ходил в него на занятия по выходным, несмотря на общую загруженность и, как он признавался, изначальное непринятие сего хобби отцом — большого для него авторитета.       Если Арсений хотел что-то сделать, то он по-любому бы это сделал, от обстоятельств могли измениться разве что скорость, степень публичности и тому подобное. Антон прекрасно представлял себе эпизод, где родители запрещают тому заниматься театром, а он в тайне от них всё равно поступает на курсы по искусству, или где ему по каким-то причинам нельзя заводить, скажем, кота, поэтому он ходит подкармливает и тискает уличных или катается по приютам. Потому что у него было удивительное стремление достигать возникающие желания любой ценой (но без беспокойства окружающих). Антон завидовал этому, восхищался этим и надеялся на это, ведь в случае, если Арсений им по-настоящему заинтересуется, то рано или поздно он выкинет что-то такое, на что останется только радостно согласиться.       — Доставка или домашняя еда?       — Я обычно доставку беру. У меня дома ничего нет.       — Потому и спрашиваю, можем заказать готовую еду или заехать за продуктами.       — Я не умею готовить. И не хочу.       Арсений устало вздохнул, аккуратно выворачивая машину по правому повороту. Антона от его езды не укачивало совершенно, но самолично он бы вдарил побольше газа. Дорога как раз позволяла это сделать.       — Не буду я заставлять больного человека в жару стоять у плиты. Я могу тебе что-нибудь приготовить. Не ручаюсь, что это будет…       — Согласен!       Как бы там по итогу не получилось, Антона порадовала уже сама мысль, что Арсений будет готовить на его кухне, то есть останется с ним подольше.       Столь быстрый ответ вызвал у Арсения только кроткую улыбку на лице, дальше он взгляда не отводил от дороги, и уже очень скоро они оказались рядом с нужным подъездом. Ещё полчаса они потратили на магазин. Антон тщетно пытался взять себе чипсы или коробку замороженных нагетсов, однако это всё безапелляционно возвращалось на свои полки, единственной вкусностью в корзинке рядом с макаронами, сливочным маслом, томатами, яблоками, зеленью и котлетами, осталось лежать ванильное ведёрко мороженного.       Квартира у Антона была съёмной, как ранее говорилось. Всего одна комната, ничем толком незахламлённая, из-за чего некий простор присутствовал, однако из-за разбросанных вещей, чуть поехавшей из-за постоянных задеваний ногой или бедром мебели и некоторого неубранного мусора, квартира душила всяк сюда входящего. Пол казался пыльным — и на самом деле давно не убирался, раковина была грязной, как и туалет, и ванная, а отражение в зеркале передавалось с дефектами из-за запятнанной отражающей поверхности.       В общем, только оказавшись дома, Антон понял какую ошибку совершил, позволив Арсению прийти сюда за ним поухаживать. К его счастью, где-то неделю назад он всё же домыл лежащие до того месяц грязные сковородку и кастрюлю, а то бы совсем со стыда провалился к соседке снизу.       — Блять, Антон, и ты здесь живёшь? Ты же омега!       — Иди на хуй, Арс. Это ничего не значит.       Арсений огляделся так, будто бы попал в настоящий свинарник, а не в немножечко не прибранную квартиру. Антон и не сомневался, что тот держал собственное жилище в чистоте и порядке, но ничего поделать со своей собственной ленью не мог. Вся эта готовка, уборка и наведение порядка вызывали в нём скуку, он только перед приходом родителей старался облагородить это место, как бы доказывая им свои самостоятельность и благополучие.       «Теперь точно не полюбит. Ну и пошёл он. Никто и не заставляет», подумал Антон и упал лицом в кровать. Он сперва хотел полежать и подуться так, но очень скоро начал отрубаться. По итогу так и вышло — заснул. Его никто не тормошил, не будил, никакие звуки не нарушали его умиротворённого сна. И проснулся он почти сам, когда знойный жар чуть спал. В комнате было темно из-за зашторенных окон, а ещё пахло удивительной свежестью и вкусной едой. Он только разлепил глаза, как сквозь ещё неподнявшиеся ресницы увидел знакомую руку, упирающуюся в матрас рядом. Сухая, с узлами вен на пальцах, крепким предплечьем и узким запястьем. Затем рука поднялась с кровати и опустилась ему на голову, нежно пригладила волосы, убрав спадающие на лоб пряди.       — С добрым утром, — прожурчал со смешком голос Арсения. — Кушать будешь?       — И надолго я отрубился? — зевая, уже садясь в кровати и потирая глаза кулаками, спросил Антон, после чего с удивлением заметил более светлый и блестящий тон пола и убранную с видных мест не так давно просто так валяющуюся одежду. Помимо неё в ванной гудела стиральная машинка. Даже полки, казалось, лишились пыльного слоя.       Или не казалось?       — Часа на два, вроде. Надеюсь, выспался. Как раз успеешь покушать, а потом поедем.       Не показалось. Встав, Антон полностью оценил сделанную за время его сна уборку. Квартира стала выглядеть опрятной и благоухала чистотой, точно к нему заезжала мама. Непомытыми остались, пожалуй, только окна, а непостиранными — шторы и постельное бельё, и на всё это Арсений бросал взгляд на подобие «мы с вами ещё поговорим, я до вас доберусь», от которого Антону становилось не по себе.       Зато отрицать, что Арсений был мужиком надёжным и хозяйственным было глупо, а таких он очень любил. На отца походил. Антон с удовольствием съел макарошки с котлеткой, попил чай и неловко поблагодарил Арсения за все его труды, на что тот только махнул рукой да устроил очередную лекцию про вред пыли для лёгких и еды быстрого приготовления для желудка.       — Ну серьёзно, выпороть бы тебя разок, авось за голову возьмёшься.       — Бить детей — плохо, — фыркнул Антон.       — А ты уже не ребёнок.       — Любишь ролевые игры?       — Конечно, я же актёр, — подмигнул тот.       Антон фыркнул ещё раз, но теперь прикусил нижнюю губу, представив, подобную сценку. У него точно не складывался образ Арсения. Учитель? Настоятель в церковном лагере? Укротитель диких животных? Рабовладелец? А кем же тогда был он сам? Пожалуй, думать об этом было ещё слишком рано, они ведь даже не встречались. Тем не менее полёт фантазии это не останавливало. И спустя некоторое молчание он вдруг спросил:       — А это больно?       На что Арсений, видимо, давно забыв об их разговоре, непонятливо округлил глаза и вопросительно замычал.       — Ну… Меня отец никогда не наказывал просто. Ну и мама, конечно. Просто интересно…       Арсений прочистил горло и погладил себя по нему, занимая руки и будто бы пытаясь понять реальность сего вопроса. Потом, поняв, что вопрос не просто реальный, но ещё и достаточно серьёзный, он мягко ответил:       — Когда бьют в любом случае больно, Антош. Тут дело скорее в доминировании одного над другими. Родители так показывают власть над ребёнком и заставляют себя слушаться. Как делают и плохие мужья по отношении своих жён. С другой же стороны боль может быть приятна в некой мере, и отношения заведомо распределены на роли — если одному больше нравится доминировать, а другому — подчиняться. Так что тут вопрос восприятия. Если бы ты был моим парнем, я бы тебя ударил максиму в порывах страсти и только так, чтобы не переходить грань, или заранее договорился бы с тобой о том, какую физическую силу к тебе можно применять. Кто ж знает, может ты фанат пожёстче, — усмехнулся он под конец. И в этом был виден обычный поддразнивающий Арсений, на самом деле не верящий в подобный фетиш у Антона.       — Иди ты, — только и ответил на то Антон, насупившись и опять чуть-чуть покраснев.       Всё же, а сложно ему давалось быть девственником и общаться о постельных утехах с человеком, который ему симпатизировал. Он и представить боялся, в какую лепёшку превратится, если у них всё же будет половая связь. С другой стороны, она его хотя бы не отторгала, как было раньше и с другими альфами, чему он уже был рад, и несмотря на некоторые страхи, ему на самом деле хотелось попробовать. Без игр с наручниками и плёткой, а просто попробовать разделить постель с любимым человеком.       Арсений, точно видел его насквозь, иначе Антон не мог объяснить, почему тот смотрел на него столь… нежно.       — Время уже, показывай адрес, куда ехать надо. И буду ждать от тебя потом полный пересказ, понял?       «А не легче ли тебе пойти со мной на приём? Ах да, ты же мне не муж, не парень. Как же я мог забыть», иронично подумал тогда Антон.

☆*: .｡. o(≧▽≦)o .｡.: *☆

      Контракт с той благотворительной организацией удалось заключить. Стас светился тогда таким самодовольством, что руководство решило в качестве поощрения за хорошую работу дать ему и его команде полностью оплаченный день в гольф-клубе. Играли они в пятницу с трёх часов дня до вечера. Огромные площадки переливались на солнце золотым, как делает обычно дорогая качественная ткань. Душнота немного отпустила играющих, позволяя по полной насладиться непривычной, но сразу всем понравившейся игрой. Особенно заразились игровым азартом Арсений с Серёжей — они между собой постоянно делили первое место за звание лучшего гольфиста. А Дима с Антоном просто сидели у них на хвосте, играя в своё удовольствие. Порой мячик покидывал и Стас, но ему больше доставляла компания своей жены и красного вина, которое они делили на двоих.       Солнце по-летнему очень не желало рано уходить за горизонт и держалось на небе до последнего, однако неугомонные тучки норовили спрятать его от человеческого глаза, и по итогу их стало так много, что закрапал мелкий дождик, обещавший в скором времени перерасти в небольшой ливень. Тогда же закончилось и забронированное на игру время. Арсений с Серёжей разыграли настоящий спектакль богатых мужей, выпрямили спины и чинно протянули друг другу руки, сняв с себя перчатки и перекинув клюшку через плечо.       — Арсень Сергеевич, приятно было с Вами разделить эту игру. До следующего раза, дорогой мой.       — Сергей Борисыч, премного благодарен, взаимно. Если надумаете ещё поиграть, буду с нетерпением ждать вашего звонка.       — Всенепременно, — кивнул на то Серёжа и чинно пошёл от Арсения сдавать уже ненужный инвентарь.       Дима с Антоном, глядевшие на сей спектакль, только похихикали и спародировали этих двух господ в более комичной манере, на что те ответили высокомерным ничего не замечающим взглядом. В общем, ребята резвились в своё удовольствие, точно были совсем ещё юные, возможно, даже школьники.       На парковке без машины оставался только Дима (так как у того машина ушла в ремонт) и Антон (так как в целом ещё не обзавёлся личным транспортом), первого согласился подвести Серёжа — им как раз было по пути, а Антона, как не сложно догадаться, вовремя перехватил к себе Арсений, сказав, что у него как раз есть дела в его стороне, так что и им сейчас очень по пути. Никто не возражал.       Стас уехал первым, за ним поскорее ретировался Серёжа со своим пассажиром, а вот Антон застрял в припарковой зоне, потому что увидел белочку и захотел её сфотографировать. Только сделав кадров сорок и провалив где-то десять попыток с ней сблизиться, он вернулся на парковку. Арсений всё то время стоял рядом, порой комментировал и кидал очень уж задорные взгляды.       В последнее время он, казалось, стал чаще и явнее флиртовать. По-прежнему не на людях, но наедине и в личных сообщениях количество шуток с двойным или тройным дном значительно увеличилось, как и количество предложений подвезти его домой. Такое внимание Антону, разумеется, льстило, но никаких ответных действий он не предпринимал, только с удовольствием и порой нарочными огрызаниями, принимал подобные ухаживания.       Тучи полностью закрыли солнце собой, из-за чего вокруг в раз потемнело. Хотя всё ещё оставалось по-дневному светло и по-летнему жарко, только воздух теперь был более мокрым, освежающим. Антон прислонился к капоту машины, практически сев на него, и поднял довольное лицо наверх, ловя улыбкой и сощуренными глазами редкие уже начавшие падать с неба капли. К нему вплотную вдруг подошёл Арсений, поправил на нём вздёрнутые шорты до колен и упёрся по левое и правое бедро от него руками.       — Куда хочешь? Домой? Или, может быть, в кафе или кино?       Антону на лоб упала дождевая капля, от чего он с улыбкой сощурился и опустил голову, встретившись наконец взглядом с Арсением. Тот был очень близко, ещё несколько сантиметров и можно было поцеловать. От игры и в целом дня он чувствовал умиротворение, поэтому организм пребывал в совершенно блаженном состоянии, толком не протыкая живот от волнения и неловкости.       — А может, у меня планы есть. Не подумал?       — Какие планы?       — Нуууу… К родителям захотел заехать, например. Выходные, как-никак.       — Познакомишь?       — Как кого? Коллегу? Или друга? Ммм? Дима с ними, кстати, знаком. Завидуй.       — Завидую, — подтвердил Арсений. — И даже немного ревную. Скажи, кисунь, как мне уже перейти с тобой на следующий этап отношений?       — Не понимаю, о чём ты говоришь, — игриво и резко ответил Антон, вдруг спрыгивая с машины и очень ловко пробираясь под закрывающей проход рукой Арсения. Тогда же он поспешил залезть в салон, чтобы скрыть от чужих глаз всё же набежавшую на лицо лёгкую красноту.       Как и говорилось ранее, Антон был очень неуверенным в некоторых вещах человеком и как-то самостоятельно переходить этапы отношений или давать зелёный свет он не был способен, зато всё покорнее делил больше времени с Арсением и разрешал ему более близкий физический контакт. И если бы тот просто молча сейчас поцеловал вместо этого глупого вопроса, то безмолвно они бы точно перешли эту черту коллега/парень. Но Арсений любил не только делать, но и обсуждать сделанное или запланированное, поэтому без чёткого согласия как будто бы не решался ступать дальше.       И в машину он сел не совсем довольным.       Пару минут Антон ради приличия чувствовал угрызения совести, но в скором времени он ощущал иное чувство — свою некую власть над чужими эмоциями и наслаждение от того, каким чуть более строгим и мягким одновременно стал выглядеть запутавшийся в ситуации Арсений. Красивый, милый, послушный, домашний, но по огоньку в глазах явно ещё и горячий чёрт, таким Антон в тот момент видел Арсения, поэтому ни в какую не собирался его радовать, а то ещё сбросил бы этот настрой.       А ему ведь тоже хотелось новых ощущений.       Чтобы не спросил тогда на капоте, а просто положил руки на бёдра, пролез под шорты и крепко схватил кожу, чтобы подтянул к себе немного ближе и сам впечатался в машину и в него, а самое главное, позволил положить на плечи руки и затянул в такой крышесносный поцелуй, от которого в мыслях не осталось бы ни одной не похотливой.       Но то ведь Арсений настоящий, а не придуманный.       Хотя… и довести ведь можно?       — Так ты не сказал, куда рулить.       — А куда хочешь?       — Я у тебя спросил вообще-то. Мне сейчас интереснее за тобой поухаживать.       — Прааавда? Но я не знаю чего хочу.       С учётом ранее (выше) написанного, Антон прекрасно знал, чего хотел, но опять не мог признаться в этом ни Арсению, ни себе, поэтому просто плавился в фантазиях вместо того, чтобы как-то поработать с реальностью. Арсений же цокнул на такой ответ и молча вбил в навигаторе нужный домашний адрес.       На улице всё-таки полил обещанный ливень. Шёл он, правда, не больше пяти минут, зато был таким крупным, что Антон в шутку успел умыть лицо, когда высовывал голову и руки наружу. Ехали неспеша, слушали музыкальную волну и подпевали знакомым строчкам. Атмосфера была заряженной и достаточно лёгкой, будто бы они оба успели немного накатить на грудь. А время было как раз подходящим, Антон вдруг в середине дороги понял, что новый ежедневный блокатор перестал действовать. Он не ощущал свой запах полностью и повсюду, как другие, но давно уже придумал собственный тест на проверку: нужно наклонить голову к плечу, то есть обнюхать подмышку. Если в нос ударит аромат дезодоранта или странное потовое сочетание, то блокатор работает, если же вместо этого на корне языка осядет горечь от пепла или тем более спиртовая нотка, значит действие средства закончилось.       В этот раз, незаметно проделав сей трюк, Антон почувствовал аромат пепла. Его щёки в раз тогда вспыхнули, ведь получалось, что Арсений в дороге чувствовал его природный запах, немножечко пьянел от него, разыгрывался, но продолжал не приставать и по-прежнему аккуратно катить в сторону дома. А его голову, разнеженную феромоном, по-любому должны были посещать разные порнографические мысли, от которых тот даже не краснел.       Антон даже поглядел изучающе, чтобы убедиться в отсутствии красноты на чужих, слегка обросших щетиной щеках. Тогда он полез в сумку и задумчиво застыл с пачкой блокаторов в руке.       Арсений вдруг усмехнулся.       — Что такое? — возмутился на то Антон.       — Мечта алкоголика, — буркнул тот в улыбке и скорее отвернулся к окну.       Это было так странно, так ново, так игриво, что Антон, последний раз покусав себе губы и щёки, всё же вернул коробку нетронутой на место и прибавил громкости. Им оставалось ехать всего десять минут, за то время он планировал споить Арсения собой окончательно. Сам, правда, не знал, чего толком добивался и не пожалеет ли потом о содеянном, но решение раззадорить сидящего рядом с ним человека принял наверняка.       Когда машина аккуратно встала на свободное парковочное место, солнце, совсем уже опустившееся, вновь вышло из-за туч, да и небо в целом избавилось от них, и переливалось тёплыми рыжими и розовыми оттенками. Стоило Арсению ступить шаг на улицу, так он сразу громко вдохнул и выдохнул, абсолютно блаженно, точно всё время до этого запрещал себе в целом дышать.       Антон сначала порадовался такой реакции, но почти сразу же испугался и заозирался по сторонам. Людей было не особо много, рядом с ними вообще никого, но паника, что чужой альфа почувствует его запах и начнёт приставать вдруг сильно ударила по его комфорту.       — Ты стал горчить, — заметил Арсений, неспешно оказываясь рядом. — Что-то случилось? Устал?       — Ну… да, — последний раз оглядевшись, ответил Антон и посмотрел на Арсения немного извиняюще. — Всё в порядке. Надо было, наверное, принять блокатор.       Арсений фыркнул, точно совсем был не согласен и забрал его сумку из машины. Её, правда, не отдал, повесил себе через плечо, не дав залезть в неё за озвученными таблетками.       — Ты всё равно сейчас будешь дома, зачем опять травить организм? Пойдём, провожу тебя до дверей, чтобы ни у кого желаний всяких не появилось.       — Всяких — это каких? — заинтересовался Антон, послушно следуя за ним.       — Это всяких. Ты мне, кстати, на вопрос не ответил. Каким образом я могу сократить расстояние между нами?       — Подойти? — невинно пожал плечами Антон. — Что тебе мешает, не понимаю. — И в тот же момент он юркнул в квартиру, нарочно не закрыв за собой двери.       Арсений какое-то время явно взвешивал в своей голове кучу доводов и аргументов, потому что зашёл далеко не сразу и очень осторожно, словно пробирался на территорию опасного зверя, а не домой к коллеге.       — Антош, — внимательно озираясь и по итогу останавливая недоверчивый, но с тем и серьёзный взгляд на Антоне, заговорил Арсений, — я тебя порой совсем не понимаю. Ты говорил, что не хочешь сближаться с альфами. Это всё ещё так?       Антон сам не знал, что делать и как лучше заткнуть эти расспросы Арсения, поэтому чисто интуитивно стал ходить вокруг него, потом остановился к нему лицом к лицу и стал переваливаться с одной ноги на другую, убрав за спину руки, как делает маленький ребёнок, когда ему толком нечем заняться.       — Ну, может, так.       — Может, так, — повторил тот настойчиво. — Я не понимаю твой ответ. Ладно, ты не хочешь сближаться с альфами. Я тоже альфа. Со мной, получается, тоже не хочешь?       Антон недовольно помычал и вдруг несильно ударил того кулаком в плечо, один раз, второй и третий, продолжая при этом раскачиваться. Арсений в свою очередь стоял на своих двух твёрдо, а лицо его приняло ещё более нагруженное из-за запутанных мыслей выражение.       — Не знаю.       И продолжил легонько ударять его в плечо. То в одно, то в другое. Арсений был достаточно ебанутым, чтобы и проигнорировать, и поддержать это непонятное развлечение. И он решил его поддержать — стал отбивать эти непонятные для него атаки, точно кот, охотившийся за мухой. Антон широко улыбнулся, поджал губы и продолжил приставать с атаками ещё более игриво.       — Что ты делаешь? — спросил всё-таки Арсений, отбиваясь от очередного, уже более крепкого толчка.       — Мгм…. ничего. А ты что делаешь?       — Ничего, — медленно проговорил Арсений, наблюдая за его неугомонными руками (а к игре теперь обе приступили). — Но говорить ты со мной не хочешь, да?       — О чём?       Атаки стали быстрее и всё-таки больнее, от чего Арсений порой даже шипел. И смысла им он всё также не находил.       — Ты меня дразнишь?       — Не понимаю о чём ты, — едва-едва сдерживая улыбку до ушей ответил Антон.       — Ты меня как будто хочешь раздраконить, кисунь.       — Пф… не понимаю, о чём ты. Я просто стою.       Арсений саркастично помычал и вдруг тоже стал облизывать-прикусывать свои губы. Антон заметил, как у того напряглись желваки в области щёк и выделились скулы. На самом деле завёлся, значит. И по-хорошему стоило бы остановиться, однако Антон наоборот стал целиться лучше и бить ещё сильнее, будто маленькая надоедливая птичка, желающая полностью склевать свою добычу. Он всё ждал, когда его руки остановят, когда его обнимут или поцелуют. И на запястьях тогда он ощущал фантомные касания от тёплых крепких ладоней. Но в реальности их там по-прежнему не было.       У Арсения, оказывается, был большой запас терпения. Но большой — не значит безграничный.       — Зачем ты меня выводишь? — коротко спросил Арсений, уже совсем перестав отбиваться.       Антон пожал плечами и только собрался ответить свою стандартную фразу, как вдруг ощутил долгожданную ладонь, но только не на своей, а на пояснице. Арсений резко подтянул его к себе, практически повалил на себя и прорычал ему на ухо:       — Только попытайся сказать, что не понимаешь, о чём речь.       — А то что? — тихо спросил тогда Антон.       — Закусаю.       Антон хмыкнул неверяще или всё же задорно и опять попытался толкнуть того в плечо, но в этот раз его рука была перехвачено. За запястье Арсений резко подвёл её к своему рту и укусил. Небольно, но от странности происходящего у Антона прошли мурашки и тело сделало такой кульбит, словно упало с большой высоты в воду.       — Арс…       — Что? — отнимая от укушенной кожи зубы, негромко спросил Арсений. — Я ведь предупреждал. Не нравится?       Удивительно, но Антону это определённо нравилось, из-за чего он совсем не смог ответить, опустил взгляд вниз и замахнулся для удара другой рукой, но и её моментально схватили. И тут совсем как в фантазии — оба запястья в кольце чужих рук. Тело подбросило в воду второй раз. Он поднял немного пугливый взгляд на Арсения, и куда больше утонул не в его касаниях, а в ответно глядящих на него глазах. Ярко голубые, почти прозрачные, и такие настойчивые, такие ожидающие, такие горячие, что Антону всё-таки стало совестно за свои игры, но он бы с радостью повторил весь этот спектакль ещё раз. Потому что дальше Арсений отпустил одно его запястье, чтобы уложить руку обратно на поясницу. За неё он притянул Антона к себе ближе и наконец поцеловал.       Просто приложился своими губами к его сомкнутым, по-прежнему улыбающимся. А затем губы округлились, неосторожно впуская чужой язык. Антон задрожал, заплавился, ухватился за избитые собственным трудом плечи и неловко попытался ответить, совершенно не зная, как нужно двигать губами или языком. Но он усердно пытался повторить движения Арсения, пока не сдался.       Он пылал изнутри и снаружи, размякал от ощущения ладоней на своём теле, бодался носом и как котёнок топтался о тело напротив руками, слабо пытаясь обнимать. Неужели это происходило? Наконец? Это было так странно и невероятно, что Антон стал стонать совсем уж обессиленно и явно ещё более маняще, ведь следующим действием Арсений довёл его спиной до кровати и повалил на неё, а потом навис сверху, продолжив целовать ещё глубже и настойчивее.       — Мечта алкоголика, — выдохнул он беззвучно ему в губы.       У обоих были приоткрытые глаза, тяжёлое дыхание и крайнее возбуждение. Антон ощутил его случайно, когда опустил взгляд вниз и увидел внушительную выпуклость на штанах Арсения. Своё возбуждение он чувствовал итак, от чего не мог успокоить ноги, всё елозил ступнями по кровати и невинно пытался приобнять коленками нависающее над ним тело. Только невинно не получалось.       Ещё эти руки, которые он не знал, куда девать. Зато Арсений свои упёр для поддержания баланса в кровать, куда бы Антон ни повернул голову, лево или право, он видел напряжённые предплечья, красивые из-за сухости, из-за аккуратных линий вен.       — Арс, — прошептал Антон несколько потерянно, не зная, куда деваться от переполняющих его эмоций.       Арсений прислонился к его лбу своим и просто молча дышал какое-то время.       — Несносный мальчишка. И как теперь остановиться? Когда ты лежишь тут такой…м, — набрал воздуха в лёгкие и выдохнул почти сквозь зубы: — Вкусный.       Антон не желал его отпускать, хотя свои желания в тот момент в целом не понимал, поэтому крепко схватился за его плечо, стоило Арсению попытаться отклониться в сторону, чтобы встать.       — Кисунь.       Антон поджал губы.       — Кису-у-унь… ароматный ты мой, дай-ка встать.       Антон завертел головой.       Арсений рвано выдохнул, попытался подняться, тогда его обхватили уже двумя руками и ногами, то есть буквально всеми конечностями, напрочь запрещая вставать с кровати. Тогда он оскалился и упёрся носом Антону в шею, стал водить по ней, точно кисточкой, впитывать дурманящий алкогольный аромат, глубоко пьянеть и порой задевать кожу зубами, нарочно или нет, и кончиком языка. Антона всего выгнуло, он теперь практически не держался за него и тем более не держал его, зато Арсений вернул ладони ему на запястья и пригвоздил собой их к кровати. А сам настойчивее полез бодаться носом и уже натурально покусывать, а где-то и вылизывать его нежную, быстро краснеющую от ласк шею.       — Арс…       — Мгм?.. Что мой хороший? Прекратить? То дразнишь, то останавливаешь, — отвечал Арсений ему в шею, спускаясь ниже, к груди. Освободив левое запястье, он подлез ладонью под футболку и стал водить по коже пальцами. Из-за духоты она была не такая нежная и гладкая, как того хотелось бы, но от игривого кружочка вокруг соска он не удержался.       Но потом взял себя в руки, выдохнул и резко поднялся с кровати.       Как никак он был весь в уличном, тоже потный, здоровый, к тому же поехавший от гормонов альфа — напугал бы ещё ненароком Антона. Однако тот приподнялся на локтях скорее потерянно. И был весь красный, особенно щёки и зализанная шея. Он потёр её пальцами, а потом неверяще на них посмотрел, точно там могли остаться доказательства недавней дерзости. Но их не осталось. Слюна давно высохла. А понимание так и не приходило в его затуманенную голову.       — Интересно, мне считать это за положительный ответ? — обернувшись через плечо, спросил Арсений.       Антон прикусил изнутри щёку. Бежать было некуда, да и не хотелось ему ни себя, ни его мучить. Он кивнул. И только после этого в полной мере осознал на что согласился, от чего сердце его облилось лавой.       — Вот и славно. После такого, и правда, выпить бы. Хочешь приготовлю что-нибудь? Нужно в себя прийти. Или мне домой пойти?       Стандартный Арсений. Антон простонал и упал обратно на кровать широко расставив в стороны руки. Он до сих пор ощущал жар и касания по всему телу, ему хотелось продолжения, и по штанам своего, так сказать, коллеги он видел похожую ситуацию, однако они стопорили. И, пожалуй, это было правильно. Но Антон как-то устал от правильности и осторожности. Поняв, что на самом деле нравится Арсению и тот хочет с ним нормальные отношения, включающие секс, разумеется, он как-то расслабился и перестал ощущать эту тему какой-то сильно запретной. Нужный альфа нашёлся, значит дальше всё пойдёт гладко.       Именно поэтому он разрешил себе покапризничать.       — Зачем тебе пить? Моего запаха должно хватить. А что будешь готовить? Скажи, что мне не надо тебе помогать. Я в душ хочу.       — Иди, — просто ответил Арсений. — Так даже лучше. У тебя продуктов, вероятно, опять нет. Схожу в магазин пока. Проветрюсь.       — Ммммм, кидаешь меня? — Антон сел в кровати и потянулся за убранным в карман телефоном, как вдруг лицо Арсения появилось перед его глазами и в следующий момент его губ коротко коснулись чужие.       — Кидаю, кисунь. Но обещаю вернуться. Если не покурю на свежем воздухе, в душ ты пойдёшь уже со стекающей между бёдер спермой.       Антон поперхнулся воздухом, а Арсений в короткие сроки опаздывающего непонятно куда человека уже оказался в коридоре, где оставлял свои лениво скинутые кроссовки. Как только дверь захлопнулась, Антон с красным лицом упал в подушку и громко в неё закричал. Что-то матное вперемешку с обычным «а» и чужим именем.       — Блять, что происходит? Я не понимаю. Жизнь идёт, а я за ней не успеваю. Может, маме рассказать? Ну нет, у нас пока ничего не понятно, а она точно волноваться начнёт. И папа тоже. А что же тогда делать? А если?.. Бля, ну…       В раздумьях вслух Антон сперва крутился по кровати, затем встал и стал слоняться по комнате. Остановился по итогу перед зеркалом в прихожей. Поглядел на себя, задрал рубашку, пощупал свои ноги и внимательно осмотрел шею. Следов недавних ласк видно не было, хотя от одних воспоминаний о них Антон чувствовал увлажнение в интимном месте. Трусы, когда он их спустил, оказались совершенно мокрыми от пота и секрета, а ещё воняли спиртом, как будто их решили искупать в ванне с дорогим виски. Вот уж точно, не запах, а мечта алкоголика. Хорошо хоть пахло хорошим спиртным, а не перегаром. К тому же пепельная отдышка значительно успокаивала этот яркий призывной аромат.       Антон бросил всю одежду в корзину для стирки и ещё раз покрасовался перед зеркалом. Результат ему не совсем нравился, но от представлений рядом с собой другого такого же обнажённого и горячего тела он несколько смягчался в собственной самокритичности и готов был вставать во все подчеркивающие его достоинства позы.       В душе он ругался на себя:       — То всех отталкиваю от себя и даже обниматься не пускаю, то нафиг обнимашки, дайте мне член в… пиздец! До чего докатился? Это всё таблетки. Точно они. Ебучий врач опять там что-то напутал. Ну не может же так крыть от человека? Бля. Вот его может, он чувствует же феромон. Вот его пусть кроет! А меня-то за что? Хотя пахнет Арс прикольно, конечно, но…       Антон прекратил свои бормотания, потому что услышал, как открылась уличная дверь и продолжил мыться уже тише, хотя в голове по-прежнему очень громко спорили друг с другом его нежная невинность и изголодавшая похотливая натура, давно уже положившая глаз на своего коллегу.       Чтобы как-то взбодриться Антон выкрутил холодную воду, от чего спустя пару секунд заорал трёхэтажным матом, тут же вырубая кран насовсем. На крики откликнулся Арсений. Он постучал костяшками по двери и вежливо поинтересовался:       — С тобой там всё в порядке? Чего кричал так?       — Да тут, блять… вода. Холодная. Очень холодной стала. Да… похуй. Ща выйду. А ты купил чего-нибудь вкусного? — высунувшись из ванной на мокрую голову, спросил Антон. Он не забыл при этом укутаться полотенцем, так что стеснялся не так сильно, как мог.       Арсений уже успел отойти обратно на кухню, из которой начинал проклёвываться душистый аромат жаренной картошечки.       — Чипсы я тебе не купил, если ты об этом.       — Зануда.       — С учётом твоего здоровья, я буду занудствовать и дальше, пока ты не научишься правильно есть и вовремя ложиться спать. Вытри голову получше, а то простынешь.       — Ду-шни-ла!       — Картошка будет готова минут через двадцать. Можно у тебя душ принять? А то вспотел на корте, как собака. Не забывай картошку перемешивать. Соль и перец я уже добавил. Потом зелень ещё докину, думаю, успею душ принять. Чего встал? Каким полотенцем пользоваться?       — Какой же ты наглый, — восхитился Антон. — Розовое бери.       — Хочу голубое, — оглядев ванную, вывел Арсений.       Антон фыркнул.       — Розовое.       — Тебе хочется увидеть меня в розовом?       — Конечно.       — Не сегодня, кисунь, — подмигнул Арсений и заперся в ванной.       Антон не успел возмутиться, но для проформы подолбился в дверь. Успехов не достиг, потому пошёл искать себе домашнюю одежду. Дома был посторонний, но посторонний как будто бы планировал его разложить на кровати, а он, как будто бы, и не сопротивлялся, значит можно было не стесняться, но и в трусах правила приличия пока не разрешали ходить. Поэтому он надел леопардовые шорты, купленные на отдыхе в жаркой стране, и длинную, совсем несексуальную футболку, которую, впрочем, очень легко можно было снять.       Пакет из магазина оказался уже разобранным, поэтому отследить покупки и их стоимость у Антона не вышло, зато в прихожей он увидел блестяющую коробочку, в которой сразу же распознал презервативы. Сгорев где-то на минуту от смущения, он поскорее ретировался обратно в комнату подбирать подходящую одежду Арсению.       «Это что значит? Неужели уже сегодня переспим? Но нет, нельзя же на первом свидании… А у нас было свидание?», возмутительно, но его не было, чему ещё целую минуту понегодовал Антон, пока перемешивал картошку в сковородке. Пахла та божественно, особенно добавлял запаха мелко порезанный лучок. Антон украл хорошо поджаренную дольку картошки и замычал от удовольствия. Ну и ожогов языка.       — Кисунь, шмотками не поделишься? — вытирая розовым полотенцем волосы и пребывая обмотанным в голубое по пояс, вошёл вдруг на кухню Арсений.       Антон от удивления чуть лопатку не выронил. Обнажённый торс, грудная клетка, шея с лёгкой щетиной, безобразно разбросанные чёрные волосы, с которых стекала вода. Весь вид Арсения говорил о том, что он держал своё тело и себя в целом в хорошем состоянии и прекрасно знал об этом своём достатке, именно потому так нахально полуулыбался.       Взгляд Антона ненароком проскользил вниз и остановился в паховой области, однако на голубой махровой ткани не были ни намёка на возбуждение, поэтому оценить достоинство никак не выходило. Точно проследив за направлением его взгляда, Арсений приспустил ниже на тазовые кости голубое полотенце. Пах был пострижен, это всё, что успел рассмотреть Антон, прежде чем догадался поднять голову и возмутительно нахмуриться.       — Ты чего два полотенца изводишь? Ну какой же козёл! Арсений Сергеевич, не ожидал от вас такого расточительства.       — Я просто решил исполнить твою мечту и появился в розовом, — подмигнул тот. — Не подгорело?       — У меня? Конечно, — фыркнул Антон и пошёл мимо него в спальню, и прошёл так, чтобы нарочно удариться с ним плечами.       Дальше они просто ели. Обсуждали немного работу, но куда больше события вне её. Разговор проходил удивительно легко, время пролетало незаметно, а еда исчезала из тарелки так, точно её там никогда и не было, и только масляные разводы да кусочки превращённого в уголь лука, остались в качестве доказательства пребывания в ней чего-то съестного.       — Выбирай, — сказал Арсений, как только закончил мыть посуду и вернулся обратно за стол. — Завтра выходной, поэтому можно устроить свидание. Кафе или киношка, как сам того захочешь. Может, тебя в театр понесёт, я только за буду. Или послезавтра. Два дня подряд. Сегодня можно куда-то вечером пойти.       — Мне лень. Почему тебе обязательно надо куда-то идти? Вот правильно про тебя Дима говорил — у тебя, блять, хобби перемещаться в пространстве.       Арсений хрюкнул, почесал себя по шейке и пару раз легонечко кивнул с невидимой улыбкой на губах, только подтверждающей такую свою особенность.       — Люблю куда-то ходить, не спорю.       — Особенно в такую жару!       — Да в любую погоду, кисунь. Но тут в другом дело, я хочу провести с тобой время, а если мы продолжим делать это у тебя дома или тем более переместимся ко мне, то всё очень быстро закончится постелью. Я тебя хочу, и твой феромон никак не способствует моему самообладанию.       — Мгм… Ну ты… ты ведь уже купил презики. Значит сам того и хочешь.       — Но не понимаю, что хочешь ты, и купил их на всякий случай. Потому что делать тебя родителем, считаю, пока что рановато. Ты сам как ребёнок, больше двенадцати лет дать не смогу. И с учётом твоей феромонности и отношения к альфам, ты явно ещё не хочешь подпускать меня к себе так. Мы знакомы, конечно, достаточно давно, но не столь близко.       — Почему не хочу? — пробормотал Антон, отводя взгляд и нарочно закрываясь упёртой локтем в стол рукой.       — Потому что явного желания я от тебя не услышал и не увидел.       «Потому что зрение корректировать надо, а не очки носить… Без них совсем ничего не видишь», возмутился Антон, но вслух продолжил молчать.       — Я тебя по-прежнему не понимаю. Антош, тебя разве родители не учили, что нужно разговаривать для поддержания диалога?       — Ты сейчас Женю напоминаешь.       Арсений поморщился.       — Евгений старался в корне поменять нашу давно слаженную работу, когда возникал со своими проблемами, с тобой же я пытаюсь построить нормальные отношения. И я не хочу делать тебе неприятно.       — Так не делай.       Арсений вздохнул и как маленькому продолжил дальше объяснять:       — Я очень хочу тебе не навредить, однако не забывай, пожалуйста, что от тебя пиздец как несёт феромоном и я не успокоюсь, пока не помечу тебя. Не хочу, чтобы ты принимал при мне свои таблетки волшебные, но если наши отношения не зайдут в более, так сказать, интимную плоскость, то я их тебе сам в глотку запихаю. Я реально теряю контроль, кисунь, рядом с тобой. Но не хочу тебя пугать своей несдержанностью и… вот чего ты улыбаешься, скажи мне?       — Не знаю, — пожал плечами Антон, уже даже не скрывая улыбки. — Просто приятно.       — Нда… Как же с тобой сложно. Я по-хорошему пытаюсь, а ты… солнечное дитя, так и нарываешься на неприятности.       — Наверное. Я не знаю, чего хочу. Но… обниматься с тобой и целоваться точно хочу.       Арсений поднялся, подошёл к нему и приобнял его за плечи, носом закопавшись в волосы на макушке. Они успели подсохнуть, но корни продолжали оставаться влажными. На затылке он оставил поцелуй. Антон стал бодаться в ответ и обнял его руки своими. Долго стоять в таком положении у Арсения не вышло, он стал всё чаще и напористее бодаться, уже спустился к ушку, а от него стал вымерять расстояние до шеи, сначала пугливо убежавшей, а потом открыто подставившейся, и в момент, когда он уже собрался зачерпнуть зубами кожицу, резко отстранился и проматерился сквозь зубы.       — Падла, сука, да что ж…       Пока он сотрясал и пинал воздух, Антон осторожно трогал себя за место недавнего касания, точно стараясь сохранить это ощущение подольше. Потом, глянув через плечо на упёршегося лбом в окно Арсения, он наконец что-то для себя решил, поднялся и обнял его со спины. Для надёжности сделал крепкий замок из ладоней у того на животе.       — Арс… всё в порядке, правда.       — Каждый раз, когда ты говоришь, что всё в порядке, нихера, блять, не в порядке, Шаст.       — Не правда. Это тебе кажется, что не в порядке. А мне кажется, что в порядке. Пошли. Ты мне давно на самом деле нравишься.       Антон сам не понял, как у него вышло сказать это столь непринуждённо и откуда у него в целом взялась смелость схватить того за руку и повести за собой в спальню. Он ощущал этот тяжёлый взгляд, это нежелание идти, непонимание, вновь бушевавшее у того в голове, но всё равно упорно вёл за собой.       Правда, сдулся сразу, как оказался рядом с кроватью, будто забыл напрочь, зачем сюда вообще шёл.       — Правда, давно? — уточнил негромко Арсений, перенимая инициативу медленно пробирающимися объятиями со спины.       Антон только покойно угукнул и наконец расслабился — Арсений был надёжным человеком, — он давно уже ему доверял и в данный момент был искренне рад отдать нежеланную инициативу.       — Я тебя совсем не понимаю, Тош, — вздохнул тот ему в затылок. — Ты такой ветренный капризный ребёнок, такой солнечный, такой хорошенький. Я в диссонансе. Так и хочется за тобой следить, далеко не отпускать и в лобик целовать. А когда ты так пахнуть начинаешь, то загонять тебя на кровати. Но как же ты ебёшь мозги, честное слово. Похлеще некоторых леди, с которыми я встречался.       — Пф, леди.       — У меня хорошие отношения с бывшими, кисунь. Не люблю расходиться врагами. А ты? У тебя же никого не было, да?       — Никого. Вообще. Ты первый.       — Лестно. Интригует. Ладно, давай поиграем с тобой наоборот. Я буду сначала делать, а потом разбираться с последствиями. Потому что твои «не знаю» очень… вымораживают.       — Ну уж прости.       — Ложись, — явно с закатанными глазами проговорил Арсений, легонько подталкивая его в спину.       Антон упал, а не лёг на кровать. Этот странный тон и поменявшаяся манера несколько насторожили его. Но не настолько, чтобы на самом деле отпугнуть или отвратить от того, на что он успел нарваться за последний час или два.       В комнате было тихо. Тишина была блаженной, нарушаемой только слабыми отзвуками с улицы. Этаж был достаточно высоким, чтобы в окно спального района долетало не так много внешних звуков. Поэтому создавалось ощущение некой обособленности от мира, такой вакуум, в котором оказалось только два человека и целая куча запахов и эмоций. Арсений сперва стал напирать по-другому, очень резко и непреклонно, но очень скоро вернулся к своему мягкому стилю, всё больше гладил по плечам и особенно ногам, находя в них особое для себя удовольствие. Стал покрывать тело Антона лёгкими поцелуями, от чего тот плавился, и лёгкость со временем набирала глубину и силу.       Антону по-прежнему было страшно делить постель с альфой, этот детский страх никуда из него не делся и порой прорезался резкими дёрганьями то рукой, то ногой и настороженно убраной в плечи шеей, но чем больше он млел от касаний, тем реже проявлялся страх и тем больше доверия в нём возникало. Арсений неторопливо раздевал его, пока целовал и гладил, так что Антон даже не сразу сообразил о своей наготе. Пряча лицо, смущённый взгляд и всю свою неловкость, он зарылся носом между своих сведёных предплечий и больше никак не способствовал той химии, что между ними начиналась.       Для любящего яркие проявления эмоций Арсения подобное поведение било ниже пояса и несколько сбивало настрой, но он всё равно продолжал осторожно изучать тело Антона и постепенно ласкать его в интимных местах. Секрет между ягодиц выделился очень обильно, от него несло сладким алкоголем. Нужно быть настоящим пьяницей, чтобы повестить на этот аромат, и Арсений дал себе эту низкую роль, потому что к нежному пахучему месту его тянуло и носом, и языком.       Первый несдержанный громкий стон прорвался сквозь защиту Антона как раз тогда, когда язык коснулся его сзади, слизывая вытекшую смазку. Это непередаваемое ощущение чужой ласки на собственном теле, да ещё такой увлечённой, и понимание кто именно совершал с ним эту постыдную низость, совсем выводили его из равновесия. Дышать между предплечий было решительно нечем, но он ни на секунду не собирался поднимать головы, только интуитивно пару раз поднял таз, подстраиваясь под руки и прижимающееся лицо Арсения.       Вылизывал тот, и правда, самозабвенно, пьянея с каждым новым глотком, точно на корень языка попадал не сок понравившейся омеги, а настоящий виски. Его движения стали строже, настырнее и грубее, он погружался в нежное лоно чуть ли не носом, и языком старался проникнуть глубже, чтобы слизать с внутренних стеночек все предназначенные ему, ему одному, соки.       Сгорая от чувств, Антон стал дрожать, он то уходил от напористого языка, то насаживался на него самостоятельно, но по итогу его просто вело, и он даже легонько всхлипнул, вдохнув наконец свежего воздуха, в котором сразу почувствовал, хоть и слабый по силе, но очень крепкий по аромату феромон. Не свой. А заведённого альфы. От этого он рефлекторно свёл колени вместе, и так же рефлекторно Арсений тут же развёл их обратно, от чего лежавший Антон длинно простонал.       — Арс, — это единственное слово, на которое он был способен в тот момент.       Арсений его вроде бы услышал, лизать стал чуть мягче и вновь больше гладил, ослабив хватку. Легонько прикусив зубами во внутреннюю часть бедра, он отстранился, помял ещё раз ягодицы Антона, развёл их, проник двумя большими пальцами в податливое лоно, сплюнул в него, растёр свою слюну и указательными средним пальцем протолкнул глубже. От глубокого резкого проникновения Антона подкинуло на кровати, он скорее обхватил одеяло, смял его и укусил его край, в него выпуская стон.       — Секунду, кисунь.       Кровать прогнулась, оповещая об уходе с неё одного человека. Арсений отходил в прихожую за пачкой презервативов, разорвал её по пути и вернулся обратно уже с плёнкой нежно-жёлтого цвета на своём члене. Стояло у него крепко, уже вздулись вены, а головка смотрела вверх, едва не касаясь живота, и это без всякой поддержки извне. Антон увидел обнажённого Арсения только глазком, на большее его не хватило. Ему понравилось там всё, кроме презерватива, пожалуй, но смотреть дольше всё равно не стал. К тому же Арсений очень скоро встал на прежнее место коленями, ещё раз поигрался с мокрой дырочкой пальцами, погладил ему мошонку и вошёл.       Член проскальзывал между ягодиц очень медленно, по сантиметру пропадая в судорожно сокращающейся дырке. Антон вновь прикусил край одеяла. Никогда раньше он не игрался сам с собой с проникновением, партнёров у него тем более не было, и это новое ощущение постепенной заполненности напрочь сносило ему крышу. Он чувствовал, как соединялся с Арсением, точно был второй частью пазла, и его несколько забавляло и умиляло это сравнение. Потом, он был уверен, процесс будет проходить быстрее и он лично будет насаживаться, поддаваясь назад, однако сейчас он хотел в полной мере почувствовать влияние на себе другого человека, близкого, альфы.       Столь высоких мыслей в башке Арсения не было и подавно, он просто кайфовал от покорения узкой дырки и овладевания понравившейся омегой. Давно приученный к сексу и понимающий механизмы чужого организма, он сначала не торопился, давал входу пообвыкнуться с его величиной, нежно гладил по ягодицам, не в силах насмотреться на такое долгожданное зрелище. Собственный член, видный только на основание, а продолжением пропадающий в сладкой горячей дырочке омеги, поднимал в нём некоторые не самые высокие, очень даже низменные, плотские чувства, из-за чего ему не терпелось начать двигаться. Первый толчок был пробным. Лоно очень не хотело его выпускать, скользило слабо, точно не хватало смазки. Но Арсений рассудил, что влажно в Антоне было достаточно, просто с непривычки он зажимался. Чтобы его расслабить, Арсений то гладил, то сминал, то легонько ударял его по коже, в разных её местах, но чаще на мягкий ягодицах, к которым за столь непродолжительное знакомство успел прикипеть всей душой.       «И ведь они теперь мои», с удовольствием думал он, рассматривая и поглаживая их, порой сжимая пальцами чуть сильнее, до белизны или красноты. Антон наконец смог выдохнуть, вдохнуть по новой и двинуться бёдрами навстречу самостоятельно. Входило в него уже куда лучше, а выходило вообще легко. Мальчик был готов, чем непременно решил воспользоваться Арсений, начавший искать лучшую позу для глубокого и удобного проникновения.       Антон лежал перед ним, под ним, распластанный и совершенно не готовый к каким-либо осмысленным действиям. Он, казалось, был парализован упавшими на него чувствами и обескуражен всем произошедшим. Это не значило, что нужно было всё прекращать, но секс следовало проводить всё же сдержаннее, чтобы совсем не напугать такого ещё неопытного в нём и очень чувствительного человека.       Арсений поцеловал его между лопаток и осторожно перевернул на спину. Выглядело лицо Антона потерянно, всё было красное, помятое, в общем, крайне возбуждающе выглядело. Ещё и волосы разлохматились. Арсений аккуратно приподнял его под тазом, вошёл, утонув сразу в наслаждении — всё же находиться внутри тёплой омежьей дырочки ему очень сильно нравилось, да и обоюдным удовольствием то было, — и дальше решал, как лучше уместить свои и его конечности. Но Антон интуитивно сделал всё сам — задрал ноги выше, обхватив ими нависшее над ним тело и также сделал с руками, заключив из в замок где-то чуть ниже затылка. Арсений был вынужден практически упасть на него и установить всю поддержку на предплечья. Так зато можно было обнимать, целовать, вбилизи наблюдать за Антоном, хотя в такую жару и при его любимом темпе он очень скоро сдох бы. Кислорода в таком положении поступало крайне мало.       Поцеловав в шею разок, второй, клюнув куда-то в подбородок, Арсений стал раскачиваться до нужного ему темпа. Антон сперва просто лежал, но затем крепче сжал обвившиеся вокруг его шеи руки и полез ногами выше, до лопаток аж достал. С такой тяжестью на себе двигался Арсений несколько медленнее, но вынуждено ускорялся из-за подмахивающих движений Антона и из-за его пяток, то и время стегающих по заднице, точно он был наездником, а не лежал сейчас такой на всё согласный под ним.       В порыве нежности Арсений смахнул с глаз его чёлку и оставил трёхсекундный поцелуй у него на лбу.       И всё же этого было мало. И речь не про ненасытность Антона, нехотевшего его отпускать и заглатывающего собой всё глубже и глубже, точно он желал на самом деле оставить член в себе навсегда, а в целом определённости между ними было недостаточно. Недоколлеги, недодрузья, недолюбовники. Арсения тревожило и до рычания раздражало, что он не мог точно описать статус их отношений и понять свои на него права. Если они не собирались быть надолго вместе, то зачем они сейчас трахались, а если собирались, то у него чесались зубы поставить метку на его шейке, та как раз очень близко находилась, он в неё практически дышал.       Метки нужны были в основном фероменным омегам. Так их запах, можно сказать, сдерживался, он был покрыт феромоном альфы, поэтому не привлекал внимания других альф. Если бы Антон был обычной омегой, то Арсения не грызло бы желание поскорее пометить его, но он был необычной, а источал этот манящий аромат спиртного с терпкой ноткой пепла, которым ни с кем, совсем ни с кем он не хотел и не собирался делиться.       Только вот ставить метку не рано ли?       Антон постанывал под ним, млея ещё сильнее от более грубых и резких толчков. Арсений уже доходил до пика, но вместо удовольствия раздражался, атакуемый этим низким, ну точно первобытным желанием пометить свою омегу, точно вещь, чтобы никто больше на неё глаз своих на обращал.       Низко, не достойно человека, альфы, в их-то веке, но от этих мыслей Арсений всё никак не мог отделаться. Кончал со стоном, скрепя пульсирующие зубы, так и норовившие проткнуть нежную кожу на чужой шее. Антон и не понял, что в него кончили, до своего пика он не дошёл, слабо дышал, лежал с закрытыми глазами, рот весь пересох, а руки и ноги продолжали крепко держать. Чтобы ускорить его оргазм, Арсений не стал выходить, продолжил толкаться опадающим членом и начал ласкать мошонку и головку самого Антона. С омегами парнями в этом плане было легче, физиология самого эрогенного места, приносящего максимальное удовольствие и как следствие оргазм очень сильно напоминала физиологию альфы. А как ублажить себя Арсений знал прекрасно. Очень скоро Антона выгнуло в судорогах, он высоко плаксиво застонал, став то открывать губы, подобно рыбе, то кусать их, и вертеть головой. Бёдра, всё ещё обхватывающие Арсения за тело, точно окаменели, пятки упёрлись в поясницу, а пальцы на стопе так выгнулись, что аж захрустели. Арсений опять убрал со лба мешающую чёлку волос и оставил на нём нежный поцелуй. Антону, впрочем, до поцелуев дела уже было мало, он отходил от испытанных ярких эмоций, потому тяжело дышал, весь опав на кровати, и совсем никак не двигался, даже глазные яблоки покойно лежали в одном положении, а веки уж тем более не утруждали его морганием.       Наконец Арсений покинул его лоно, член обмяк уже достаточно, ещё немного и презерватив слетел бы с него. Но этого не произошло, так что и нечего было волноваться, вся сперма осталась там, где ей полагалось быть. Хотя от мыслей, что в Антоне после секса останется его часть, и, возможно, даже будет вытекать наружу вместе с секретом, Арсения пробрало возбуждением. Даже член заинтересованно дёрнулся, чуть окрепнув. Но нет, второго захода он не хотел, слишком рано было, да и душно.       Антон лежал спокойно, больше не стеснялся или продолжал пребывать в неге. Арсений не стал его тревожить, поднялся и пошёл выкидывать улики недавнего разврата, заодно планировал попить. На кухне рядом с пустым пыльным фильтром для воды лежала пачка новых сигарет и красивая пепельница. Выбор хозяина дома был очевиден. Вздохнув, Арсений взял фильтр для воды, намыл его, избавив от всей грязи, и залил ледяной водой. Заодно прополоскал два стакана и всё же украл одну сигарету из чужой пачки. Да, ЗОЖником он тоже не был, что уж греха таить.       После двух затяжек и трёх глотков воды ему стало очень хорошо на душе. Только одна мысль, одно желание продолжали лишать его полного умиротворения. Со стаканом воды для Антона и недокуренной сигаретой Арсений проследовал в спальню, но не дошёл до неё, остановился перед зеркалом прихожей. Он смотрел в своё отражение и спрашивал у него, почему так клинит, почему зубы продолжают болеть и зудит в сердце. Рано ведь ещё. А сигарета продолжала медленно тлеть, пока в какой-то момент её не выхватил, аккуратно, стоит заметить, у него из рук пришедший Антон. Он был обмотан в простынь, даже не в одеяло, не в плед, свою одежду, полотенце или пододеяльник, а именно в простынь. Ещё он был очень мил, всё ещё каплю растрёпан, но по лицу теперь было заметно, насколько он спокоен и доволен жизнью.       Затянувшись и выдохнув в потолок дым, он сказал:       — Вообще я в квартире курю редко, возле окна хотя бы. Но разок можно.       Арсений задумчиво помычал, как бы соглашаясь, протянул ему стакан с водой и опять уставился в зеркало. Поправил себе причёску, но на самом деле мечтал поправить собственные мысли. Взгляд у него был неправильный, его-то Антон и заметил, когда поглядел на красивое отражение.       — Что-то… не так? Тебе… не понравилось?       Арсений усмехнулся и покачал головой.       — Ерунду не говори, кисунь. Всё мне понравилось, ты слишком хорошенький, чтобы было иначе.       И погладил его по волосам. Антон сгорбился, чуть опустил голову, давая это сделать, но смотрел при этом подозрительно.       — Но что тогда?       Он подошёл ближе, пободался и обнял Арсения. В стакане уже не было воды, да и сигарета была докурена, потушенная валялась на стеклянном дне, медленно впитывая оставшиеся капли.       — Не бери в голову. Просто подумал, что было бы неплохо тебя пометить.       — Укусить? — уточнил негромко Антон и накрыл вдруг ладонью свою шею, точно уже почувствовал на ней укус. — Это ведь больно, да? Родители говорили, что больно.       — Да. Тебя когда-нибудь кусали животные? Кошки, собаки?       — Хомяк кусал, — скуксился Антон. — Больно. Я его чуть не прибил тогда. Маленький глупенький мешочек, а кусается будь здоров.       Арсений усмехнулся.       — Ну вот, а у меня ещё зубы не такие острые, как у него. Слышал, что у стоматолога можно специально для этого обточить клыки, чтобы легче укус делать, но в любом случае сейчас ещё рано.       — Потому что мы… только начали встречаться?       — Угу. Метка где-то месяц сходит. То есть целый месяц ты будешь пахнуть мной.       — Звучит кайфово.       Арсений удивлённо поглядел на Антон через плечо, на что тот поджал губы и спрятал свой взгляд у того в шее, начав бодаться о неё носом.       — Ты же понимаешь, что если мы поссоримся, то ты всё равно продолжишь пахнуть мной, пока не выйдет срок?       — Ты, вроде, неконфликтный.       — Меня легко задеть, да и тебя легко обидеть, — закатил глаза Арсений. — К тому же это больно, не забывай.       — Помню, — ответил Антон и замолчал. Они оба молчали некоторое время. Казалось, разговор на том закончился. Арсений уже собрался пойти в спальню одеться, как вдруг Антон всё-таки сказал: — Пометишь?       — Что? — его изумление было ещё сильнее, чем в прошлый раз. Каждое новое признание Антона напрочь лишало его самообладания. — Мы ведь только что говорили об этом. Ты серьёзно хочешь метку?       Антон продолжал прятаться у него за плечом и вместо нормального ответа просто легонько кивал, точно заигрывающий со взрослым ребёнок. Арсений его хотел уже не укусить, а отлупить или хотя бы отругать за беспечность, но вместо этого в очередной раз завёл разговор про последствия укуса. Послушав его с опущенной головой, Антон вдруг, как совсем недавно с кухни, повёл его в спальню и вновь потерянно остановился возле кровати, как бы не зная дальнейших шагов.       «Вот уж действительно», подумал тогда Арсений, «С ним нужно просто делать, а не спрашивать. Легче с последствиями будет разбираться, чем допроситься нормального ответа».       Кровать выглядела ужасно. Как минимум из-за полусвалившегося на пол одеяла и отсутствия на матрасе простынки. Подушка тоже была вся измята и лежала на самом краю, так и грозясь в скором времени очутиться рядом с второй частью одеяла. Арсений отобрал простынь у Антона и стал наводить порядок. Не то, чтобы он не мог лежать на голом матрасе или постелить вместо него одеяло, но…. нет, всё-таки не мог. Эти вещи должны были исполнять те роли, которым они предназначались. И если его ненаглядному хотелось чем-то укутываться, то Арсений уже поставил заметку в голове прикупить лёгкий плед или большой палантин.       Антон упал на кровать, моментально разрушив её идеальное состояние. И спросил:       — Так будешь кусать?       Вопрос, действие, и Арсений был очень близок к нервному спазму. Обычно у него дёргался глаз, точнее бровь, и щека в области скулы. Он уже предвосхищал это чувство, потому что опять выводился.       — Антош, — он сел перед ним на корточки и взял его руки в свои. Антон поглядел на него заинтересованно и с удовольствием пожал пальцами, — давай ты подумаешь ещё разок. Я ещё даже не знаком с твоими родителями, у нас с тобой совсем недавно был первый поцелуй и первый секс. Так вот сразу метку?       — Не хочу, чтобы другие чувствовали мой запах, — сказал Антон весьма, наконец, серьёзно и искринне. — Я только для тебя омега. Для них я просто человек. Пометишь? Пожалуйста.       «Только для тебя омега», ещё раз прокрутил в башке Арсений, нахмурившись. «Для них — просто человек. Это комплекс омеги или своеобразное признание в любви?»       Это было и то, и другое, в чём Антон бы себе в жизни не признался. Он крепко сжал держащие его пальцы своими, обращая на себя внимание. Арсений задумчиво погладил его по боковой части ладони большим пальцем, кивнул и наконец поднялся. Сел рядом. Фактически за спиной. Ему было страшно кусать. Он не хотел делать больно близкому человеку. А он точно сделает больно своим укусом. Его успокаивали другие мысли, что это желание его омеги, что это полностью утвердит их отношения и облегчит жизнь Антону, но всё равно зубы, хоть продолжали пульсировать, упорно не хотели крепко и быстро смыкаться. Он водил языком, выискивая, казалось, наименее чувствительное место, примерялся клыками, пробно захватывал вылизанную и покрасневшую от этого кожу, но всё никак не мог просто взять и укусить.       — Арс, — протянул Антон, приподнимая голову. Арсений просто уже скользил по ней языком, прикусывал, целовал, одним словом — мучил, но делал это достаточно сладко, чтобы не навредить, а наоборот, покорить. Антон стал возбуждаться, стало ясно по запаху и по ладони, которая не глядя нащупала и накрыла его руку собой.       — Хорошо мой, — прожурчал Арсений ему на ухо и вдруг потянул, практически усаживая Антона на себя. Тот был тяжёлым, это не лёгкая девушка в два раза меньше весящая. По килограммам он был с ним на равных, но Арсения эта тяжесть совсем не смущала. Он приобнимал его, разводил бёдра и ласкал их, с внешней и особенно внутренней стороны, порой переходил на грудь поиграться с сосками, и всё вылизывал ему шею. Антон дёргался, но безбожно плавился, и пока он елозил по нему туда-сюда, попой наткнулся на твёрдую, горячую, бархатную по ощущениям плоть.       — Ааарс, я просил тебя укусить, а не выебать меня второй раз, — проскулил Антон, никак более не сопротивляясь.       Арсений прикусил его за кончик ушка. Феромон опять дурил ему мозги. Зато он же добавлял уверенности в желание пометить и силы это сделать. Второй половой акт был бы лишним, по крайней мере в процессе метить он точно не хотел, чтобы не оставить плохих воспоминаний-ассоциаций, однако кусать перед сексом тоже было не лучшей идеей — нужно было ещё остановить кровь, а по-хорошему заклеить пластырем рану.       Но организм был сильнее его. Арсений повалил Антона животом на кровать и, не отлипая от шеи, стал тереться своим естеством ему между мягких ягодиц. Тёрлось просто замечательно, смазки там оставалось достаточно, а прибавилось ещё столько же, не используй её — и по бёдрам бы потекла. Головка несколько раз даже опасно проваливалась вглубь, растягивая стенки нежной дырочки, от чего Антон стонал особенно приятно для слуха.       Возбуждение играло на руку, в шее как раз содержались нужные железы. Особо пахучую, напрочь сносящую светлый разум, Арсений и проткнул своими зубами. Заорал Антон так, будто его резали. Задёргался, забарахтался и разумеется заплакал. Боль была адской. Арсений практически лёг на него, обездвижив собой, чтобы от дёрганий тот не сделал себе хуже. Укус мог разойтись во все стороны. Для метки нужно было время. Слюна и кровь должны были вступить в реакцию, должен был выработаться особый фермент, блокирующий фермент омеги и связывающийся с ним. Непонятно было толком, сколько времени на это требовалось, но интуитивно Арсений понимал — ещё рано. Антон под ним молча всхлипывал, напряжённый и забитый. Как бы его ни было жалко в тот момент, как бы ни хотелось поскорее поцеловать, убрать клыки и прекратить тормошить рану языком, он всё равно продолжал держать его зубами. В какой-то момент кровь во рту стала немного жечь, зубы стали меньше ощущаться, и Антон застонал как-то по-другому, точно у него онемела шея и передёрнуло всё тело. Арсений сразу отпустил порванную кожу и стал зализывать рану. Кровь всё не останавливалась. Он закрыл её языком, ртом создав вакуум, и интуитивно вошёл в Антона членом.       Несмотря на неожиданное проникновение, Антон не дёрнулся, а воспринял это нейтрально, просто продолжал лежать, плакать и вытирать слёзы, старался не двигаться лишний раз, но на некоторые фрикции со временем всё же стал подмахивать и постанывать.       — Арс, — пробормотал Антон очень слабым голосом. Арсений накрыл его полностью собой и спросил на ухо, почему тот его позвал. Краем глаза он продолжил наблюдать за раной, кровь сочилась уже не так обильно. Выглядела кожа плохо, вся мокрая, красная, взбухшая, где-то намечался синяк. — Резинка.       Больше Антона ни на что не хватило, однако Арсений понял его прекрасно. Остановился, отошёл в коридор и очень скоро вернулся обратно. На этот раз растягивать удовольствие он не собирался, картина казалась законченной, а пот и усталость ещё с прошлого раза значительно мешали наслаждаться процессом, как и рваная рана, к слову. Крепко схватившись за бёдра Антона, Арсений в максимально быстром темпе практически вбил его собой в кровать и, как в прошлый раз, кончив, помог получить оргазм и ему.       На этот раз оба были слишком вымотаны, чтобы куда-то ходить. Арсений скинул заполненный презерватив на пол, удобнее устроился на кровати и положил безвольного Антона рядом для тёплых, душных, правда, но всё равно приятных обнимашек. Рана постепенно затягивалась, уже не кровоточила. Арсений лизнул её последние несколько раз и перешёл на лёгкие поцелуи. Антон морщил личико, фырчал, но улыбался, не в силах даже глаза полностью открыть, так и подглядывал из-под опущенных ресниц.       — Теперь я пахну тобой? — спросил он негромко спустя время.       — Теперь ты пахнешь ещё лучше, чем раньше, — заверил его Арсений, не сдержав самодовольной улыбки.       — Жук.

^_____^

      — Кисунь, а может мне легче к тебе переехать?       Арсений не предлагал. Арсений возмущался, потому что Антон забрал очередную его одежду и в, наверное, пятый раз за неделю, не отпустил его домой.       — Я у тебя бываю и ночую чаще, чем у себя.       — А я и не против.       — А против чего ты вообще бываешь? — съёрничал Арсений, подбирая разбросанные перед сексом вещи с пола. — Когда-нибудь я научу тебя убираться, честное слово. Или накажу за беспорядок. Я понимаю, что омега не обязана каждый день драить полы и стирать бельё мужа, но взрослый человек всё же должен держать своё жилище в порядке. Посуду сегодня моешь ты, с меня ужин.       — Зануда.       На самом деле они уже затрагивали тему переезда. Так как оба не так давно заплатили за новый месяц, а предупреждать о переезде нужно было хотя бы за две недели, спешно съезжаться они не стали, но в планах это было. У Арсения был более тихий, наполненный разными магазинчиками, район, но от него было дольше ехать до работы. Аргумент «у меня есть машина, буду тебя подвозить» не совсем работал, потому что Антон тоже хотел себе личный автомобиль (Арсений не видел в этом контраргумента, как и автор, если честно), да и они не афишировали свои отношения. Чтобы скрывать метку Антон каждое утро заклеивал рану пластырем, застёгивал рубашку под самый ворот и надевал поверх украшение, а для сокрытия запаха помогали старые добрые блокаторы. На работе Арсений становился коллегой. Обычным коллегой. Это дразнило, возбуждало и порой обижало Антона, особенно его ревность, когда он видел, как очередная омега, считая что тот не занят, решала покадрить его мужика. А желающий, чтобы Антон раскрыл свою сущность и перестал пользоваться лекарственными препаратами Арсений такому только способствовал и точно нарочно ходил ещё более прекрасный и радушный, чем обычно, так что все омеги к нему липли, стоило ему просто войти в помещение.       Зубы у Антона сводило при взгляде на это зрелище, так ещё уши вяли от всяких комплиментов. Дома зато он отыгрывался по полной, когда делил с тем постель, получал сладкие поцелуи, крышесносные оргазмы и, как трофей, очередную рубашечку или футболочку Арсения.       Так вот, они всё никак не могли определиться, к кому переезжать. Думали снять совместное жильё, возможно, с двумя комнатами, чтобы было куда уходить во время небольших ссор остынуть, однако ни к чему конкретному ещё не пришли, да и на поиски нового жилья никто из них не хотел тратить время, тем более раз уж прижились на своих местах.       Арсений готовил на кухне. Мясной аромат с чем-то сливочным распространился по всем комнатам. Гастрит Антона уже выл китами, раздразнясь, и требовал идти кушать, но Антон прекрасно знал, что его первым позовут, как только еда будет окончательно готова. Арсению очень нравилось кормить его правильной едой и в целом кормить и заставлять раньше ложиться спать. Он как обнимал ночью, сковывая по рукам и ногам, не давая ни в телефон поглядеть, ни в экран компьютера с фильмом, сериалом, аниме или мультиком, так и всё. Минут пятнадцать — наступал сон.       «Лечащий врач будет доволен», думал Антон, записываясь к нему на приём. Подходило время осмотра как раз, к тому же нужно было у него уточнить курс препаратов, возможно, из-за связи с альфой он значительно поменяется. После того, как он записался и уже во всей красе представлял, как Арсений его подвозит до поликлиники и напрашивается послушать о чём скажет врач, ему пришло сообщение от мамы.       «Сынуля, привет, как дела у тебя? Ты дома, мой хороший?»       «Дома. Всё хорошо»       «Ты кушал?»       «Собираюсь сейчас. Еда почти готова как раз»       «Вот и славно, мы с папой на балет катались, как раз рядом с твоим домой сейчас. Взяли тебе сладостей всяких, всё что ты любишь, жди, мой хороший».       Антон привычно улыбнулся, обрадовавшись скорой встречей с родителями и вкусностями, он знал, что мама с папой ему плохого не купят, но тогда же он понял другую вещь — они встретятся с Арсением.       Несмотря на безмерную любовь к ним и, так сказать, царившую в их отношениях честность, Антон несколько затягивал с тем, чтобы рассказать родителям о своём альфе. Не то, чтобы он стеснялся Арсения или боялся их реакции, но всё равно какие-то чувства, каких он сам до конца не понимал, не давали ему поделиться такой, казалось бы, радостной новостью.       Антон кусал губы, пока сидел с телефоном и тупо смотрел впереди себя, потом решил наконец надеть не только украденную у Арсения рубашку, но и свои шорты с трусами, а то вышел бы совсем конфуз. Родители, конечно, видели его голым, но уже как будто, видеть были не должны. Арсений ещё в одних штанах на кухне готовил, сверкая подтянутым торсом. У Антона слюна во рту выделялась и в пальцах просыпался хватательный (жмякабельный) рефлекс, когда он вспоминал или видел его прекрасную фигуру обнажённой. Поперхнувшись воспоминаниями, Антон поскорее стряхнул с себя наваждение, помотав головой, и вскочил с кровати пожаловаться на непрезентабельный внешний вид или вообще прогнать Арсения домой, как в дверь уже позвонили.       — Блять, вы настолько скоро будете, — простонал Антон. — Мам, ну ты в своём репертуаре, — бормотал он, идя до двери. Арсений из кухни не вышел, у него там всё кипело, шкворчало, не до того было. К тому же он слушал на небольшой колонке иностранную музыку, мог и не услышать, особенно если в процессе подпевал и пританцовывал.       Стоило ему открыть дверь, как два довольных и очень родных лица бросились ему в в глаза, а потом эти люди ещё по очереди обняли его. Только вот отпускали уже куда настороженнее, да и глядели не так радостно, как изначально. Всё потому что дома Антон снимал пластырь и не пользовался блокаторами, к тому же не так давно… запах, так сказать, обновился путём упорного занятия физической активностью. Да ещё засос на ключице остался.       — Антош, а… — начала было мама.       Антон вдохнул побольше воздуха в лёгкие, но у него вышло только широко виновато улыбнуться и почесать затылок, только больше акцентируя внимание на своей метке.       — Да тут… да… В общем… Ммм… Да вы проходите… чего на пороге-то стоять…       Он забрал у них покупки, заприметил свой любимый торт, от чего чуть расслабился и облизался, и понёс всё на кухню, но не успел он уйти из прихожей, как на пороге появился Арсений и лично забрал пакеты.       — Добрый вечер, Арсений, — кивнул он родителям Антона. — Одну минуту. Есть будете?       Антону стало ещё более неловко и совестно. Особенно от любопытного взгляда матери и настороженного папы. Ещё бы, нечасто… никогда они не видели свободно разгуливающего альфу у него в доме, так ещё и обнажённого по пояс.       Родители разулись и прошли на кухню. Арсений уже почти наложил макароны с тефтелями и соусом по тарелкам. Антон решил поставить чайник, хотя было ещё рановато-то пить чай, но другого применения себе он не нашёл, а разговаривать о своём молодом человеке он не собирался. Точнее собирался, но не хотел как-то. Поставив всё на стол, Арсений схватил его за плечо и вывел за собой в коридор, на ходу шепча на ухо:       — Кисунь, ты мне мою одежду не отдашь?       — Возьми любую из шкафа, — возмутился Антон, кутаясь в сегодня украденную рубашку.       Арсений вздохнул, поцеловал его в лоб и пошёл в спальню.       — Как вам балет? — перевёл вдруг тему Антон, садясь перед родителями.       Когда вернулся нормально одетый Арсений, разговор про балет и отвлечённые темы продолжился, только произошла повторная сцена знакомства из разряда: «Арсений — Андрей, можно без отчества, и Юля, без отчества, пожалуйста, я не такая старая».       Но даже когда второе блюдо было съедено, чай налит и наполовину выпит и раскрыты все сладости, Антон не ступил на запретную для себя тему. И очень явно спалился, когда с запинкой на мамин вопрос, «а Арсений…», ответил: «коллега». Нечитаемый взгляд самого Арсений тогда был для Антона, пожалуй, ещё хуже, чем вопросительные родителей.       «Действительно, а кто такой Арсений?», мямлил Антон сам про себя, размешивая сахар в кружке. «Коллега, друг, парень… Ну, я представил одну из его ролей. В целом… в целом тоже ведь… имеет место быть. И чего ему не нравится… не понимаю».       Арсений вдруг положил голову на ладонь и с пространной улыбкой на губах покачал головой.       — Кисунь, в смысле, Антон Андреевич, я тогда домой пойду. Завтра на работе увидимся.       «Сука, издевается», возмутился Антон про себя и глазами и ударил того по ноге под столом. Арсений ответил тем же.       — У вас очень хороший сын.       «Ага, особенно в постели. Я знаю, о чём ты думаешь, зубы тут не заговаривай».       — А расскажи, Арсений, как Антон тут живёт один, на работе как справляется? Он в последнее время так редко стал звонить и писать, точно занят чем-то или с кем-то, — поддержала диалог Юлия.       — На самом деле, несмотря на некоторое бытовое инвалидство, — Антон поперхнулся на этих словах Арсения, — работает Антон очень хорошо и трудолюбиво. Он у нас в коллективе гарант, знаете, стабильного, хорошего настроения и всего такого. И по работе у Стаса, нашего руководителя, претензий никаких нет. Так что тут только хвалить и надо. А про личную жизнь его что могу сказать… я же просто коллега, — заулыблася он широко под конец.       Антон громко вздохнул, чуть не то простонав, не то проскулив.       — Ну ладно, парень, — сдался он.       — А, тогда знаю чуть побольше.       — Зануда, — пробормотал Антон, скрываясь за кружкой. Маме и папе в глаза он и смотреть не хотел. Зато мама его, Юлия, таким сканирующим взглядом любовалась на их парочку, всё изучала по взаимодействию, по улыбкам и ужимкам, насколько хорошо они ладят и какая из них на самом деле пара. Взгляд у неё был очень мягок, казалось, но такой проницательный, что даже Арсений под ним несколько тушевался. Она ещё так молодо выглядела, так хороша была собой и так уверенно и просто держалась, что нельзя было не сдаться перед ней. Андрей рядом сидел большим добрым мишкой, который не совсем понимал происходящего, но всему был, как бы, рад. Мужчиной он был высоким, крепким, добрым и очень любящим, потому не мог понять, как глядеть на нового избранника. Не то радоваться, что у сына альфа наконец появился неплохой (на первый взгляд), не то запугивать и отгонять всяких проходимцев (а таковыми были исключительно все альфы бзе разбора) от его ненаглядного чада, пусть то давно вымахало.       — Арсений, очень вкусно готовишь, это тебя родители научили?       — Да, мама у меня хорошо готовит. Всё, кроме рыбы, её у нас отец так делает, как ни в одном ресторане ещё не ел. У меня ещё младшая племянница есть, часто в детстве за ней присматривал, вот и приучился готовить.       — Это очень хорошо, я сколько ни пыталась Антона готовкой увлечь, всё никак не выходило. Вы, получается, на работе познакомились, верно? Он рассказывал про коллегу с именем Арсений, много хвалил Вас. Я и в гости Вас звала через Антона. Но он только Диму приводил. Он тоже по работе Антошу нашего только хвалил. Видимо, на самом деле трудолюбивый вырос. И то хорошо.       — Ммм, правда, приглашали что ли?       — Да, конечно. Мы и Серёжу звали. К нам на пару минут даже Стас приезжал. И тебя точно приглашали и не раз. Антон говорил, что передавал, но ты занят был, — Юлия уже по взгляду на красного сына с бегающими глазами поняла, что ничего её сын по какой-то причине не передавал, как понял это и Андрей, и как и так знал Арсений.       — Интерееесно.       — Ну… ты тогда реально занят был… В… Мам, а ты чего об этом вдруг вспомнила вообще? Ну вот, можешь сейчас пригласить. Лично передать.       — Да я согласен в любом случае. Юлия, Андрей, если вы не возражаете, я, наверное, всё же пойду, вам с сыном, наверное, наедине ещё нужно поговорить.       — Арс, — протянул потерянно Антон. — Ты сегодня обещал у меня ночевать же…       — Погулять тогда пойду, — стукнул того щелбаном по лбу Арсений и поднялся.       С одной стороны Юлия попыталась задержать его, но с другой была не против остаться с сыном наедине и поговорить без лишних ушей, пусть эти уши и принадлежали теперь уже близкому её сыну человеку. Так что когда Арсений ушёл, она сразу пересела к Антону, обняла её, прижала к себе и спросила ласково:       — Ну чего ты такой стесняшка у меня? Парня завёл, а нам с отцом не сказал. У вас всё серьёзно, да? Он тебя пометил, вижу. Больно было? Очень? Он сам настоял? Антош, мальчик мой, ну не молчи.       К нему ещё Андрей подошёл, со спины, и обнял их обоих, чуть пригнувшись. Антон от близких людей, их лиц, голосов и запахов, растаял, пободался о них, наслаждаясь объятиями и всё-таки поделился тем, что случилось ещё довольно давно, в мае, когда он в течку обронил свои таблетки. Он всё рассказал, и чем больше говорил, тем меньше волновался. По итогу он очень нежно отзывался об Арсении и много извинялся за то, что не держал их в курсе своей личной жизни.       Юлия целовала его, гладила и говорила, что всё в порядке, чуть поругивала, конечно, но от волнения и несерьёзно, а в конце согласилась, что Арсений из его рассказов выходил неплохим человеком, особенно облегчило ей душу признание Антона, что он сам попросил себя пометить, а не тот его вынудил это сделать. Она не услышала от него искреннего ответа про то, насколько было больно, ту тему Антон в целом старался замять, но ей хватало и представления об этом. Метками всё-таки уже давно не пользовались, только феромонных метили, хотя она всё равно надеялась, что её сын избежит этой процедуры или сделает её хотя бы под обезболивающими. Но что случилось, то уже случилось, а как оно будет дальше она планировала ещё обсудить с Арсением лично, заодно стырив у него номерочек.       Андрей всё больше молчал и только крепко обнимал на некоторые подробности и под самый конец. Он сказал:       — Если ты говоришь, что он хороший, ладно, но если он тебя обидит, я ему сам сонную артерию перекушу.       — Отец, — возмутилась Юлия.       А Антон в целом был счастлив. Когда вернулся Арсений, они уже куда свободнее общались, правда, всё чаще разговоры стали перетекать в сторону женитьбы, детей и тому подобного, на что Антон плевался, отфыркивался и в целом ругался, тут же уводя тему в другое русло.       Зато на следующее утро, проснувшись в объятиях Арсения, Антон вдруг ощутил свою полную душевную принадлежность этому человеку. Точно дальше идти и искать больше нечего, осталось улучшать и защищать найденное. Он чувствовал и тепло, и защиту, и поддержку от родителей, те как раз сдружиться за вчерашний вечер успели в один голос заверяя, что благоухает их сын/парень ну точно как «мечта алкоголика», что иронично, говорили это они под виски с колой, и себя наконец на своём месте. Он и сам не понял, когда именно произошёл этот щелчок, но только разлепив глаза, увидев безмятежно спящее лицо Арсения напротив и ощутив его крепкое, горячее, живое тело рядом, он понял, что это факт, данность, которую не следует скрывать. Ему станет проще общаться с ребятами на работе, на будущее он сможет выбить себе выходные из-за течки или, кто знает, беременности, и не нужно будет ревновать Арсения к каждой омеге, или просто это можно будет делать открыто, испепеляя соперницу взглядом.       — Подскочил ещё до будильника, — пробормотал Арсений, крепче прижимая его к себе.       Антон покрутился, удобнее устраиваясь, и согласно помычал. Спать он ещё не хотел, но понежиться в постельке лишние несколько минут был только рад.       Зато уже скоро, одеваясь, он сильно удивил Арсения тем, что не стал брызгаться духами альфы и принимать блокаторы.       — Отец сказал, что твой запах перебивает феромон. И я теперь просто пахну как алкаш, так что переживать из-за этого не надо.       — А ты переживал? Тебя, правда, только это останавливало?       — Не только, но… отстань, короче. Пошли уже, а то опоздаем. Научишь, кстати, водить? Я давно хочу свою машину. Немного накупил уже, ну я тебе показывал. И тогда я смогу тебя на работу возить! Классно же?       — А ты меня не убьёшь?..       — Арсений!       Уже на ресепшене, где Арсения прекрасно знала каждая неравнодушная к прекрасному омега, на Антона поглядели обескураженные накрашенные глаза, которым он чуть не показал язык. На этаже знакомых лиц было мало, а вот в кабинете уже сидел Дима. Стас пришёл на час раньше, но отошёл за резюме кандидатов на всё ещё пустующую должность в их отдел.       Дима вытирал пару минут глаза и недоверчиво принюхивался, зато завалившийся в кабинет Серёжа, сразу же заявил:       — Тоха с Арсом что ли? Чё от него фонит так?       А когда сел на своё место, увидел на шее Антона уже зажившую метку, и сам себе кивнул.       — А я знал! — воскликнул вдруг Дима. — У вас там точно шуры-муры, вы так смотрите всегда друг на друга! Тут только слепой не поймёт, что между вами что-то да-да.       — А чё раньше тогда не говорил, раз знал? — фыркнул Серёжа. — Пиздабол ты. Погоди, Тох, а я не понял. Ты омега что ли? Я просто не в курсах, может ли альфа покрыть другого альфу. Там, типа, будет запах другого или нет?       — Кстати, интересный вопрос, — поддержал Дима. — Надо бы загуглить. Но, вроде, не… хотя. Хотя кто знает, нет, надо поискать. Но Антоша наш вообще на омегу похож. Вот это я точно давно подозревал.       — Значит сознаёшься, что нихуя ты не знал про то, что они вместе? — подловил его Серёжа.       — А ничего подобного! Ты меня неправильно понял, я имел в виду…       Антон расслабился. Вот уж о чём точно не следовало беспокоиться, так это о реакции этих двоих. Серёжа, казалось, всё принимал с одинаковым флегматичным «окей», а для Димы было важнее узнать правду, чем кого-то за что-нибудь осуждать, так что из сложного признания оставался только Стас. Но раз он прошёл родителей, которым бессовестно много не рассказывал в последнее время, то и руководителя своего пройдёт. Тем более теперь он был уверен в поддержке Арсения, а с ним, вероятно, и Серёжи с Димой.       — Да погоди ты, так что? Ты омега?       — Кто омега? — спросил появившийся в дверях Стас. Лёгок не помине. Арсений, молча сидевший в телефоне всё то время, поднял на него пристальный взгляд, да и в целом подсобрался, точно был готов врезать ему за любое неверное действие или слово. На Диму с Серёжей он так не реагировал.       — Антоха, — просто сказал Серёжа. — Чуешь, как Арсом благоухает? И спиртным, конечно. Бухали что ли вчера?       — Это мой запах, — возмутился Антон. — Я феромонный омега. Ну и да, чуть-чуть выпили. Но я в целом так пахну.       — Коньяком? — удивился Серёжа.       — Это виски, — спокойно поправил Арсений.       — Бля, — тот стал угарать. — А чего, удобно, зато никогда не поймёшь, пьяный он или нет. Всё равно алкоголем несёт. Бля, Арс, все алкаши те позавидуют, отвечаю.       — Как ты низко шутишь, Серёж, — цокнул Дима. — Но всё же, метить было обязательно? Процедура прошлого века. Сейчас это можно менее болезненно сделать у врача или хотя бы у стоматолога зубы обточить. Это вам на будущее.       — Погоди, Антош, ты омега? Серьёзно? И, — Стас поглядел на Арсения, от чего поёжился (смотрел тот не совсем дружелюбно), — ты вместе с Арсом?       — Да. Надеюсь, проблем из-за этого не будет.       — Ну если ты собираешься в декрет.? — сказал Дима.       — Сплюнь, мне пока рано.       — А у Арса часики-то тикают, — хихикнул Серёжа. — Да, Арсюш? Хочешь маленьких Антош?       — Хосподи, дай мне с большим разобраться, совсем как дитё же ещё.       — Вообще, проблем быть не должно, конечно, омега или альфа, как бы, неважно, а… коллеги могут встречаться, у вас это… думаю, лучше работа пойдёт. А почему ты скрывал, что омега? Я просто, честно признаюсь, немного шокирован. Я думал Арс просто по-дружески о тебе печётся, потому что ты самый молодой во всём коллективе. Теперь понятно, конечно. Но всё равно, ты уже сколько лет работаешь с нами. Почему только сейчас решил признаться? И почему скрывал?       Серёже было только в радость, что начало рабочего дня они потратили не на работу и обсуждение дел насущных, а на сплетни, расспросы и шуточки, в которых он принимал посильное участие. Антон успел узнать, что Арсений за последнее время несколько раз ругался со Стасом из-за переработок Антона и требовал сбавить идущую на него нагрузку, очень удивился и несколько возмутился, но Арсения было не пронять осуждающим взглядом, он ему и в лицо повторил, что пока его здоровье не улучшится, он и дальше будет сраться со Стасом из-за этого.       — Приятно, конечно, но ты перебарщиваешь.       — В конце концов, я и твоим родителям обещал заботиться о тебе.       — Но это…       — Первая семейная ссора, — вытер скупую воображаемую слезу Серёжа.       — Учитывая характер этих двоих, ещё далеко не последняя, — заявил Дима.       И они были правы. Спорили, ругались, кричали, возмущались и потом мирились Антон с Арсением потом очень много раз, но всё равно прошли эти этапы вместе, познакомились семьями, съехались, а там уж… Было у них, так сказать, долго и счастливо.