¿Me extrañas?

Сонсонсон. Блэк уже боится спать. Его мучает сон. Его мучает он. Мучают воспоминания. Очень много их. Особенно с ним. Его мучает-мучает, спать не даёт. Этот милый и хороший парнишка, с которым просыпался он по утрам в одной кровати. С которым улыбался он искренне. Паренёк с глупым голубым шарфиком и очками, одетый всегда не по погоде. И он его мучает. Мучает так, что иногда валится от недосыпа и мерещится он. Гектор устал ему помогать его. Ай-ай-ай. Загубила парня любовь. Сновасноваснова. Снова это тупое место! Чёрное пространство, освещает его лишь глаза белые да коридор куда-то. Из того коридора слышится тихое «ту-ту-ту», что спокойствие навевает. Такое родное. Хочется снова утонуть в сладком голосе. Но ему не дают. Из коридора выходит паренёк. Тот самый. В глупом голубом шарфике и очках. В белой худи и травой какой-то в волосах. И улыбается. Так по родному. Так по живому. Так тепло. И из уст сладких доносится: — Скучаешь по мне, милый? Вместе со словами чёрное пространство рушится. Вновь он просыпается. Вновь он будет плакать. Вновь ничего не сделает. Вновь-вновь-вновь-вновь… *** Из замка, что в лесу стоит, не доносится и звука. Он снова умер. Его высосали вновь. Будто силы появились на миг, когда его увидел, и забрали, когда Бастиан сказал: " — Его… Он ушёл и не вернётся.» Его нетнетнет. И не будет. Он ушёл и не вернётся. Никогда. Это выбивало из колеи, и добавляло плюсом к этому слабость. Будто не только силы отобрали божественные, а и душу драгоценную. И снова сон. И снова он. И снова… И вновь. Он выходит на балкон вместе с Айко на плече. Смотрит вдаль. Как вдруг выходит откуда-то слева звук, похожий на его. — Хе-ей! Скучаешь по мне, Люци? — с детским любопытством летит речь его. Точно на крыльях его самодельных, из чешуи какой-то. Его… Его, того, кто успокаивал после кошмаров дрянных о отце. Того, кто целовал нежно-нежно. Прям с утра. И на протяжении дня тоже. Того, кто принял его и таким… Слабым. Но стоит только посмотреть на место, откуда слова летели — так тут же он испаряется. На частицы. Снова один.

***

Рехобоам. Эх, сколько же время прошло! Все человеческие друзья её давно видят в могиле тысячные сны. Лишь их потомки разгуливает улочками нового Альт-Сити. А она всё думает о нём. Всё ещё скучает за лицом его безразличным. Скучает за бровями сведённым, когда не понимал чего. За любопытством детскими, когда информацию новую находили. За глазами его честными, что были намного искренней их хозяина. Скучает… Оставил же её одну, ай-ай-ай… Да только бы оставил. Она, пусть и голограмма, тоже может уставать, только морально. И из-за усталости вновь слышит шаг размерный. Такой только ему и принадлежал. Когда поворачивается, то вновь видит черты лица безразличные. И видит как губы его изгибаются в улыбке усталой. И голос его тоже слышит. — Скучаешь по мне, мам? И растворяется снова. Также, как и тогда, с Джодахом. Эх, надо больше отдыхать…

***

Тюрьма времени. Место, куда не желает попасть никто. А если уж сделал зло народу какому, то остаётся только смириться с этим. Это и сделал Эбардо. Пусть и не сразу. Крылья распушил, расправил по всю. Всю камеру занимая. Размышляет, медитацией занимается. Да только ничего не помогает от мыслей поганых. Мыслей о нём, что гудят в голове. И на миг кажется, что в тюрьме, где и звуков быть не должно, доносятся шаги к нему. Лёгкие такие, и еле слышимые. Когда они и вовсе вблизи становятся, к ним прибавляются ещё и мягкое хихиканье из уст таких же, мягких и нежных. На знакомый звук Эбардо распахивает глаза, видя знакомый шарф голубой, и очки на голове. Глаза, что ранее скрывались, показались наружу. В них считалась лишь насмешка. И из губ манящих вновь слышится звук: — Скучаешь по мне, Эо? И испаряется он, оставляя его снова одного в недоумении.

***

Снова сон… Снова красное пространство и тень. В это время она уже успела возненавидеть этот злоебучий кровавый. А ещё более ненавидеть эту нависающую фигуру, что на меч свой облокотилась. Она его… Любила? Но теперь сомневается. Думает, что он эти сны насылает недобрые. И сам же в них и участвует. Вновь она стоит на коленях, жестом моля о пощаде в мыслях снова и снова. Но тот их читать и не умеет. И не останавливаться. — Скучаешь по мне, Кетра? Доносится эхом из губ, что шрам перекрывает. Тихо так, словно шелест листьев на мёртвом континенте, но из-за эха кажется, что прокричал он это. И ей хочется задохнуться. Она не хочет это видеть, не хочет слышать, не хочет снова… Она просыпается снова одна. Только лишь с одним на душе: грусть да ненависть. К глазам тем родным, небесным, что раньше только улыбку дарили. К улыбке той, чо теперь оскал напоминала. К человеку тому, которого раньше даже убийство прощала и оправдывала. И куда она докатилась… *** — Скучаем. Снова и снова повторяли существа, к которым наведывался мироходец. Снова и снова…